Лидия не эгоистка (гет)

Лидия морщится от тошнотворного, приторно-сладкого запаха, который, кажется, заполняет школьный коридор и ее всю без остатка. Внутри все горит, вступая в сильную химическую реакцию с парфюмом Хейл. Все существование Лидии перекрывает противный, мерзкий запах Малии, которая, приобняв Стайлза, счастливо улыбается. Парень, смущенно взъерошив свои отросшие темные волосы, смеется.

Лидию чуть ли не выворачивает наизнанку от громкого смеха Стилински. От громкого. Счастливого. Смеха. От тупого желания быть на месте этой Хейл, от которой сводит скулы.

Мартин не может сказать точно, когда это началось. Когда всепоглощающая ревность начала сдавливать легкие, не давая и крошечного шанса дышать свободно. Когда каждый день, раз за разом, глаза невольно искали в толпе клетчатую рубашку Стайлза. Когда на уроке Лидия, вместо того, чтобы слушать учителя, сверлила взглядом затылок Малии, задыхаясь от осознания огромного преимущества соперницы.

Лидия хмурится, провожая Стилински и Хейл взглядом. А внутри разрываются все органы от дикого давления тупой необъяснимой ревности.

Стайлз изредка бросает на нее удивленные взгляды. В его медовых глазах все больше вопросов, но Лидия упорно этого не замечает.

Не хочет замечать.

Делает вид, что не хочет замечать.

Замечает и сходит с ума от своей беспомощности и детской нерешительности.

А еще гордости. Да. Гордость душит, заставляет Лидию захлебываться в невысказанных признаниях, дерет горло и вынуждает молчать. Молчать, во что бы то ни стало. Она Лидия Мартин. И она не покажет никому своей слабости. Никому, кто носит это труднопроизносимое имя «Стайлз Стилински».

— Лидия.

Его хриплый голос заставляет ее вздрогнуть и остановиться. Она даже не поворачивается, хотя внутри все закипает от мигом представленной воображением картинки: Стайлз Стилински, взъерошивший волосы, неуверенно смотрит на нее, ожидая ответа.

Она молчит, мысленно моля всех богов, чтобы он продолжил. Продолжил говорить с ней. От его голоса по телу разливается тепло, и Лидии на миг кажется, что еще секунда — и она растает. Еще одна чертова секунда — и непроходимые джунгли из колючих отростков гордости, самолюбия и ядовитой ревности завянут, очищая тропинку к случайному и единственному в ее сердце человеку — Стайлзу Стилински.

— Лидия, — он горячо выдыхает ее имя еще раз. — Ты сама не своя последнее время. У тебя все нормально?

Лидия хочет ему рассказать. Хочет рассказать, как каждое чертово утро она просыпается с мыслью о нем. Как она сдерживает себя всеми силами, чтобы не сдаться под напором нахлынувших чувств. Как она до крови кусает губы, видя его — его, счастливого Стайлза, так горячо, так нежно и по-родному обнимающего Малию. Лидия не эгоистка. Лидия прекрасно понимает, что она сама во всем виновата — годы чудовищного равнодушия с ее стороны возведены в огромную прочную стену, которую не в состоянии сокрушить. Но стена покрывается глубокими трещинами, когда Стайлз изредка бросает на нее тот самый взгляд. Он смотрит на нее так, словно Лидия — единственное, что осталось на всем белом свете. Этот его редкий взгляд становится единственной причиной, по которой Мартин с трудом поворачивается с твердым желанием рассказать все, а дальше будь что будет. И в это мгновение ей кажется, что ей совершенно плевать на все, что так сдерживает ее — плевать на Хейл, плевать на свою гордость, плевать на всех.

Лидия несколько раз моргает. И иллюзия собственной решительности рассыпается в прах. Она видит его — Стайлза, который неловко замер. А рядом с ним, крепко вцепившаяся в его руку, Малия, обеспокоенно следящая за каждым движением Лидии.

Лидия не эгоистка. Она не будет рушить его мир, который, наконец, обрел светлое спокойствие в лице этой чистой и невинной девушки, запах которой заставляет Лидию каждый раз сглатывать мерзкий ком в горле. Мартин глубоко вдыхает, наполняя легкие ненавистным парфюмом Хейл. Сжимает руку в кулак так, что ногти болезненно впиваются в кожу. Лидия из последних сил выдавливает из себя неестественно-фальшивую улыбку.

— Все нормально, Стайлз. Даже не думай об этом.