Самое малое (гет)

Когда я вернулся, я посадил на ее могиле дерево.

Келгар отвел меня туда, где вечным сном спали те, с кем я, плечом к плечу, ценой немалой крови вырвал победу из когтистых лап Короля Теней. Это место было последним пристанищем Великих Героев, принесших Фаэруну Свет. Вечным домом для тех, кто пожертвовал своим будущим во имя будущего всех остальных. Это место было могилой моих друзей. И ее.

По моим прикидкам — лет через сто там, где она покоится, будет красоваться молодой раскидистый дуб, который, если Миликки будет милостива, а люди не настолько глупы, простоит не одно тысячелетие. По эльфийским меркам, век — это не так уж и много, но если честно, если бы я мог провести это время с ней — мне было бы достаточно.

Она всегда хотела продолжаться. Течь буйным потоком жизни, в чем бы то ни было, несмотря на разложение собственного тела в сырой влажной земле. Она была мудрее. Она знала, что смерть — не конец, а жизнь не заканчивается увяданием и кончиной земного тела. Все это, конечно, чертовски мило, но по правде говоря, от ее знания ни мне, ни ей — ни на секунду не становилось легче.

Ее тело было гибким, а талия — тонкой, словно тростинка. Слишком часто в пылу битвы я оборачивался на нее, дабы убедиться в том, что с ней все в порядке. Признаться, я старался как можно реже брать ее с собой, просто потому, что мне было страшно. Казалось, одно неосторожное движение, один ловкий вражеский удар — и ей конец. И все же, удача была на ее стороне. Как показала практика — этого было недостаточно.

Мне удалось насладиться ее телом всего раз. В ночь перед боем с армией нежити она подозвала меня — хотела поговорить. Той ночью мы многое решили. Тогда я наконец-то вложил в свои касания все то, что хотел выразить последние несколько месяцев — с тех самых пор, когда начал осознавать, что переживаю за нее больше, чем за себя. Той ночью мне впервые за долгое время было спокойно. Той ночи было катастрофически мало.

Мы пошли на большой риск и все потеряли. Но даже если бы у меня была возможность повернуть время вспять, я бы не изменил своего решения. Я сам ее выбрал и не жалею об этом выборе ни на секунду. Иногда мне кажется, что она знала, каким будет исход, и все же пошла за мной. Порой мне кажется, что и я тоже знал, что так будет, но старался гнать эти мысли прочь, просто потому, что мне ужасно хотелось верить, что все будет хорошо. Я до последнего надеялся, что все выживут. Как оказалось, зря.

Когда Аммон Джерро рассказал мне о том, что с ней стало — я был спокоен. Голод внутри меня притуплял чувства, отбирал воспоминания, поглощал все самые важные участки памяти. Проклятье не позволило оценить всю силу ее потери, и это единственное, за что я был ему благодарен. Наверное, это какая-то злая ирония, но если бы не голод — я бы не сумел вернуть себе свою душу. И если бы не зияющая пустота внутри меня — я бы поглотил всех этих чертовых Богов без остатка, просто потому, что после всего того, что я сделал, они отплатили мне ее смертью.

Она пала там, где началось наше шествие — в Топях. Круг замкнулся.

Когда я вернулся из Рашемена, я посадил на ее могиле это чертово дерево. Это не помогло бы вернуть ее, как никогда не смогло бы успокоить меня. Но это было самым малым, что я мог для нее сделать.