Комната (джен)

Дафильда с улицы Пекарей известна всем, как «та ведьма с кривой ногой». Она страшна, пугает детей, вечно кричит вслед пьяницам и ругается с соседками. И если у тех после всклоки с Дафильдой случается какая-то беда: бьется посуда, умирает домашний питомец, ребёнок разбивает коленку, то всем известно, чья эта вина. Старой ведьмы с кривой ногой.

Но Дафильда не ведьма. Она — гадалка. Гадает на старой колоде, в которой два потерянных туза заменены на вырезанные из журналов портреты двух улыбающихся известных актёров. Дафильда часто ходит на центральную улицу городка. Садится на лавочку у фонтана и, если нет ветра, заранее раскладывает карты. И ждёт, когда какой-то простофиля захочет узнать свою судьбу.

Дафильда уже два года не может сдать вторую жилую комнату в своём доме. На прошлое Рождество наклёвывалась какая-то сделка, но в последний момент… впрочем, она даже рада. Это комната покойного мужа, и ей было бы тяжело, если бы новый жилец трогал бы его вещи, переставлял мебель.

И вот — чудо. Он готов платить двести фунтов в месяц и обещает не трогать шкафы и книги. Не окончил школу, сирота, да ещё и с разбитым сердцем. Чудной мальчик, у которого частенько трясутся руки. Откуда у него вообще деньги на то, чтобы прятаться в их маленьком городке от самого себя? Дафильду не обмануть, она уже три раза раскладывала карты и явно видит, что новый жилец о чём-то врёт ей. А ещё — ищет смерти.

Дафильде страшно, что комната её милого Саймона увидит уже вторую смерть. Боится заходить домой, боится увидеть этого мальчика в петле или на полу в луже крови. Но ей нужны деньги на лекарства и выплаты по долгам мужа, а потому она не гонит неприкаянного и готовит ему завтраки. Притворяется, что не замечает дрожь, бледность и немытые волосы.

С вечера до утра у жильца подозрительно тихо.

* * *

Завтра День Всех Святых, и жилец особенно мрачен. Старая Дафильда стучится к нему, зовёт на поздний чай и раскладывает карты будто бы для себя.

— Хочешь, погадаю тебе?

Гадает, сначала на любовь, затем на будущее. Хмурится, мнёт туза, вырезанного из журнала, а поверх кладёт короля пик.

— Врут карты сегодня. Возьму Таро, — говорит она и идёт за Таро, которые не трогала с тех пор, как нагадала Саймону виселицу.

Таро тоже врут, не хотят открыть будущего. Обманывают, говорят о должничестве, о мести, о мужчине, что идёт следом. По пятам идёт, ищет. И скоро найдёт.

— Чепуха, мой мальчик. Пей чай лучше, пей, и ложись спать, — говорит Дафильда, торопливо складывая карты.

Рассыпает по столу и на пол. Жилец улыбается, поднимает одну с пола. Ту, что оказалась у самых его ног. Протягивает «Мага» с замятым углом, попачканного чернилами давным-давно.

Не к добру «Маг» в чёрных чернилах.

Старой Дафильде спится беспокойно. Она ищет центральную улицу с фонтаном и никак не может найти, петляет по переулкам. Незнакомые, чужие. И дороги нет. А за ней по пятам — человек. Чёрный весь, словно тень, словно ночь, словно смерть. Рыщет, идёт по пятам, требует, ждёт и просит. Чего — Дафильда не знает, не понимает, не слушает.

На пороге кто-то бормочет. В щель под дверью спальни дует, будто входная — открыта настежь. Встаёт, стараясь не скрипеть кроватью, приоткрывает, смотрит.

Чёрный человек стоит на пороге. Чёрный, словно тень, словно ночь, словно смерть. А лицо — белый треугольник в рамке тёмных волос. Вместо глаз — словно провалы. Молчит, сутулится.

Жилец — по-дорожному одет, в руке чемодан, держит за руку Смерть, улыбается. Пришло его время, значит, домучился.

Смерть резко вскидывает голову, смотрит прямо на Дафильду, словно она не за дверью, а прямо перед ним. Рукой — белой и изящной, достаёт что-то тонкое из недр чёрных одежд, протягивает вперёд и глухим, тяжёлым голосом говорит неясное слово, какое Дафильда никогда не слышала.

Дафильда стара и часто бродит во сне, сама того не замечая. Вот и теперь — проснулась в коридоре от какого-то то ли хлопка, то ли стука. И правда, стука. Дверь забыла закрыть, дура старая! Совсем выжила из ума. Вот та и стучала, распахнувшись настежь.

* * *

Из комнаты ни звука, и Дафильда боится зайти туда. Осмеливается постучать только к обеду.

Оказывается, что жилец давно уже съехал. И даже не попрощался! Значит, напугала она мальчишку вчерашним гаданием, зря затеяла. Да ещё и наслушался от соседей чёрт знает чего!

На столике — деньги за оговорённое «до Рождества» и записка.

«Спасибо за приют и гадание. Мне пора. Ваш Гарри».

На следующей же неделе Дафильда находит новых жильцов. Она больше не боится увидеть висельника или бездыханное тело в луже крови. И гадает она теперь исключительно на Таро.