Пустошь (джен)

Эльф-домовик как следует разбежался и ударился о стену головой. Но поскольку на нем было несколько шапок и, вдобавок ко всему, вязаная баба, которую надевают на чайник, он не расшибся, а только отпружинил назад.

— Добби-не-хочет-Добби-не-может-Добби-не-будет-служить-убий… — на этом домовик осекся, но сразу принялся лупить себя кочергой. — Добби-не-будет-нет-не-будет!

Весьма позабавленный представшей перед ним сценой самобичевания, Северус с интересом наблюдал.

— Добби не возьмет от него денег… Но Добби обещал профессору Дамблдору, что будет служить профессору Снейпу… Но профессор Снейп — плохой черный маг! — на пронзительной ноте закончил домовик.

— Вон там висит кочерга покрупнее, — доброжелательно подсказал Северус, указав в нужном направлении.

Эльф, ноги которого то ли разбухли, то ли были одеты в непомерное количество носков, кинулся туда.

Еще некоторое время посмотрев на экзекуцию, Северус погрузился в учебные планы.

Никто из преподавателей, кроме Слагхорна, не удосужился написать более двух строк о каждом классе. Да и правдивости в дежурной фразе Макгонагалл «Класс хорошо усвоил новый материал» было немного. От него так упорно скрывали подробности учебного процесса, что кто угодно начнет подозревать неладное.

Именно об этом размышлял Северус, пока Добби пытался навредить себе. До сих пор, правда, пострадало только убранство кабинета. Шторы, которыми эльф душил себя, были сорваны почти на треть, а возле камина валялись угли, которыми он прижигал пальцы.

«Пожалуй, стоит все-таки остановить его, а то, чего доброго, ненароком покончит с собой, — решил Северус. — А ведь Дамблдор советовал использовать для поручений именно этого домовика».

Спустя некоторое время, несмотря на то, что фантазия эльфа не иссякала и он отчаянно спорил с самим собой, а затем подвергал себя разнообразным наказаниям, Северус все-таки обратился к нему:

— Вы закончили? У меня для вас поручение.

Домовик, опустив уши, приблизился.

Огромные немигающие глаза вводили Северуса в оцепенение, и он старался в них не смотреть.

— Велите мисс Уизли прийти в мой кабинет. И обязательно сообщите ей пароль «Василиск». Все ясно?

— Да, сэр! — домовик продолжал испуганно таращиться, и Северус рявкнул:

— Выполнять!

С негромким хлопком тот исчез.

Северус отбросил в сторону перо. Что бы такое выдумать? Повод для наказания всегда найдется, а вот улики… Впрочем, кому какое до них дело?

К тому же, пароль сегодня так удачно подходит к обстоятельствам. Он должен подействовать на Уизли определенным образом.

Взмахом палочки Северус поправил шторы на окне и убрал тлевшие на полу угли. Это могли сделать и эльфы, но ему все меньше хотелось прибегать к их услугам. Ему не нравилось, что они из страха перед пытками вылизывают его кабинет до блеска.

В дверь забарабанили.

— Войдите, — велел Северус, приняв суровый вид.

Появилась Уизли. Не поздоровалась, само собой.

— Из достоверных источников мне стало известно, что вы причастны к появлению неподобающих надписей в коридоре третьего этажа.

«Ничего себе из достоверных, ты же сам только что это выдумал», — подумал он.

— Надписей? — вскинулась Уизли: она отнюдь не прикидывалась невинной. — Не понимаю, о чем вы.

— Обращайтесь ко мне «сэр», — Северус ухмыльнулся, увидев, что она сверкнула глазами. — Или «директор».

Уизли выпрямилась и откинула назад свои рыжие волосы. Ее поза выражала такую неприкрытую ненависть, что на долю секунды его мысли омрачились.

Она вывела его из равновесия, но он мог ответить тем же.

— Вы не в первый раз замешаны в подобном. Помнится, на первом курсе вы не только расписывали стены, но и выпускали гулять по школе огромную змею.

Да-да, удар ниже пояса. Но сработало. Уизли, пылая от ярости, внимала каждому слову.

— К счастью, в нашей школе больше нет грязнокровок, — Северус поднялся, подошел к лежащему за его спиной мечу Гриффиндора и положил на него ладонь. Уизли аж перекосило. — Да и вытащить из шляпы меч Гриффиндора и спасти Хогвартс больше некому.

Для верности Северус еще раз прикоснулся к серебряной рукояти и, улыбнувшись Уизли самой гнусной из своих ухмылок, отпустил ее.

Мог бы и баллы снять. Но у Гриффиндора и так их осталось немного. Впрочем, оценки в наступившем году волновали студентов еще меньше, чем прежде. Северус не настолько был оторван от реальности, чтобы этого не замечать. И в какой-то степени он их понимал.

Впереди его ждало испытание, которое он каждую неделю предвкушал с почти любовным трепетом и вместе с тем старался отделаться от него скорее — собрание учителей.

Ровно в час дня — они не хотели оставаться в его присутствии ни на минуту дольше и поэтому никогда не приходили заранее — преподаватели один за другим вошли в круглый кабинет.

Словно сговорившись, они хранили тяжелое, многозначительное молчание, которое только забавляло Северуса. О, как сладко было заставлять их в отместку слушать его замечания по поводу дисциплины!

Он не приглашал на эти встречи разве что Трелони. Ни к чему привлекать к ней лишнее внимание Кэрроу.

В этот раз все было, как и заведено: зашли, расселись, угрюмо слушали. Но, к удивлению Северуса, тяжелую паузу после его вступительных слов нарушил Слагхорн:

— Северус… Я хотел сказать, господин директор… Пару слов насчет Хэллоуина. Я планирую провести вечеринку для старшекурсников. С вашей стороны будет весьма кстати предоставить мне часть этажа. Чем просторнее помещение — тем больше гостей.

— Никто туда не придет, — сказала Макгонагалл с отвращением. — За исключением слизеринцев.

— Но зачем же так, Минерва… — растерянно пробормотал Слагхорн и выудил из кармана носовой платок, чтобы промокнуть лоб.

Вечеринка? Немного радости Хогвартсу не помешает.

Но беда в том, что обстановка накалилась до предела. Скопление студентов, достигших того уровня знаний о магии, который позволяет нанести друг другу вред, доставит немало хлопот. Ответ мог быть только один:

— Никаких торжеств, кроме традиционного праздничного ужина в Большом зале.

— Кто бы сомневался, — процедила Макгонагалл.

— Вы что-то хотели сказать, Минерва? — сузил глаза Северус.

По лицу Макгонагалл пробежала гримаса. А ему очень даже нравилось называть ее по имени, как прежде. Будто ничего не случилось.

— Да, я… — взвилась Макгонагалл.

— Минерва хочет сказать, что вы никудышный директор, — горячо произнес Флитвик. Тонкий голос и маленький рост не добавили внушительности этим словам.

Алекто крутила головой туда-сюда. Вот ей наверняка весело.

— Уважение! — взревел профессор Диппет с портрета.

— Это моя реплика, Армандо, — подхватил Северус.

— Прекрасная нынче погода. Не сходить ли всем проветриться?

Альбус, ну конечно.

Не до всех сразу дошло, что это Дамблдор вмешался. Но спустя пару секунд лица учителей обратились к Северусу: как он отреагирует?

— На улице дождь, — скучающе отозвался Северус. — И я тоже много чего мог бы сказать, но я же молчу.

Звенящая тишина. Побелевшая Макгонагалл вскочила, сжимая в руке палочку.

Он в свою очередь глядел исподлобья, но твердо. Мысль потянуться к карману была соблазнительной, но не стоило провоцировать ее сильнее.

Куда уж дальше?

Какое-то время продолжалась их молчаливая дуэль. Никто не отступал до тех пор, пока Макгонагалл не справилась с собой.

— Вы ужасный человек.

Это он уже слышал. Тенью в голове пронеслась совсем другая мысль: "Я скоро умру".

— Вы ответите за все. Не сейчас и не передо мной.

Достойно.

Но пора закругляться, пока она не испортила впечатление. Северус предчувствовал, что так просто, как прежде, их перепалка не закончится.

— Собрание объявляю закрытым.

Ему часто приходилось незаметно усыплять Амикуса, но в этот раз, кажется, стараться не пришлось. Хорошо бы это вошло в привычку. Его безмозглость могла даже стойкого Северуса вывести из себя.

— Вставай, ты, рухлядь! — Алекто ткнула брата в бок.

— А, что? Уже закончилось?

— Ага, поднимайся.

Учителя расходились. Макгонагалл напоследок испепелила Северуса взглядом.

Он свел конфликт на нет, но отчего-то чувствовал себя проигравшим.

Декан Слизерина задержался. Он попытался в очередной раз найти подход к Северусу.

— Северус, все-таки я бы рекомендовал вам подумать насчет моего предложения, — заискивающе начал Слагхорн. — Школе не хватает светлых эмоций… Не то чтобы я…

— Вы? Рекомендуете? Мне? — резко спросил Северус.

— На правах старого преподавателя…

… Который никогда не думал о безопасности и мире в Хогвартсе. Только о своем уюте и достатке.

— Нет, — отрезал Северус.

Альбус многозначительно закашлял.

— Видимо, мне нужно издать отдельный декрет, чтобы заставить портреты молчать, — прорычал Северус.

Дамблдор смолк, а Слагхорн весь сдулся:

— Надеюсь, вы передумаете.

И что на это отвечать? С каким бы презрением Северус не относился к Слагхорну, он единственный пытался быть к нему человечней.

Конечно, все это притворство: старик печется только о своей шкуре. Но все-таки нелегко было смотреть, как он удаляется с видом побитой собаки.

* * *

Идти на обед Северусу ужасно не хотелось: опять сидеть в центре, на троноподобном кресле, ловить на себе полные ненависти взгляды, которые, подобно стрелам, пригвождали его к месту; с аппетитом всегда были проблемы, но от одной мысли о необходимости идти в Большой зал он пропадал вовсе.

Сегодня была суббота, и Северус позволил себе сделать маленькую передышку. Он велел принести еду прямо ему в кабинет.

И вот уже пять минут помешивал полуостывший чай, стараясь не думать ни о чем.

Неожиданно он вспомнил о вещи, которая могла поднять настроение. Потянулся к ящикам письменного стола. Не здесь. Может, выбросил случайно?

Наконец он нашел, что искал. Жестяная коробка без наклеек или этикеток.

Как там было написано? «Всякого стошнит?»

Внутри была пара съедобных черных меток. Он реквизировал их у Филча, который в свою очередь забрал контрабандные конфеты у студентов.

Что, если подсунуть их Кэрроу?

Да что у него в голове!

Кэрроу решат, что шутку подстроили эльфы и отыграются на них.

Может, самому попробовать?

В мозгу снова пронеслось, ошпарив его, далекое эхо: "Я скоро умру".

Северус дернулся, задел локтем коробку, и она с грохотом покатилась по полу. В дверь, как назло, постучали. Он поспешно загнал волшебством съедобные черные метки в ящик и отрывисто сказал:

— Открыто.

Но никто не показался, вместо этого по-прежнему настукивали какую-то мелодию.

Что за ерунда? Северус привстал было, чтобы все выяснить, но дверь отворилась, и перед ним предстала женщина в темно-зеленой мантии. Она несколько секунд величественно взирала на него (по-другому и не скажешь), словно чего-то ждала, — Северус, прищурившись, смотрел в ответ, — потом тряхнула гривой серебристых волос, вошла, затворила с улыбкой дверь.

— Я мисс Забини, вы, должно быть, слышали обо мне от сына.

— Да, миссис Забини, он предупреждал, что вы зайдете. Проходите, садитесь, — Северус указал на кресло перед столом.

— Я «мисс» Забини, — поправила она его, сверкнув белоснежной улыбкой.

«Как скажете», — иронически заметил про себя Северус. Он принципиально остался сидеть.

Общение с родителями студентов никогда не было любимой частью его работы. А в этот раз Северус решительно не понимал, зачем матери Забини понадобилась встреча с директором: ничего ужасного с Блейзом не случалось, да и сам он того же не совершал.

К тому же, Северуса давно перестала смущать разница в положении, которую всякий раз подчеркивали родители большинства слизеринцев при общении с ним. А теперь он и вовсе директор. Так что если эта мисс начнет упрекать его в чем-то, он просто выставит ее.

— Так чем обязан?

— Хотела поговорить о моем сыне и познакомиться с вами.

Это еще зачем? За шесть лет учебы Блейза эта женщина ни разу не проявляла хоть какого-то внимания к жизни своего ребенка.

Что-то здесь не так.

— Успеваемость у Блейза нормальная, насколько мне известно. У него какие-то проблемы?

— Нет-нет, не думаю, — торопливо перебила мисс Забини, расточая улыбки.

Ну тут уж Северус совсем ничего не понимал. Он решил выждать.

— Мне кажется, в Хогвартсе многое изменилось с тех пор, как вы заняли высокий пост.

Озадаченное молчание.

— Думаю, наконец пришло время для перемен. И я могу что-то сделать для школы, принять посильное участие в…

Легкое дуновение подсказало ему, что она пытается незаметно применить чары.

— … ее жизни. Мои организаторские способности всем известны. Я могу, к примеру, пригласить группу «Ведуньи» на Хэллоуин.

И эта туда же! Нет, такого он не потерпит.

— Никаких концертов в Хогвартсе не будет, — Северус поднялся и принял устрашающий вид.

Мисс Забини похлопала ресницами и неожиданно мягко пошла на попятный:

— Хорошо. Не будем об этом.

Она как бы незаметно подобралась ближе. Северус был начеку. Палочки в руках не было, значит, она умеет колдовать и без нее. Тогда к чему все ужимки?

Конечно, он тоже не мог теперь произнести ограждающие чары вслух и открыто применить магию. Раз уж таковы правила игры. Но и сдаваться не собирался. Он повторял заклинания мысленно, блокируя ее атаки.

— Я могу быть полезной. И вы всегда будете желанным гостем в нашем доме. Блейз с восторгом о вас отзывается.

Она подошла так близко, что ему пришлось откочевать подальше, благо кабинет был просторным, и спрятаться за собственным креслом.

— Благодарю. Если это все, что вы хотели сказать, то прошу меня оставить. Много работы.

Действие чар прекратилось.

По ее лицу прокатилась волна злобы, а потом, как ни странно, испуга. Она выдавила улыбку, попрощалась и оставила его в полнейшем недоумении.

Что это такое было?

Дабы все выяснить и выкинуть из головы, Северус вызвал к себе Забини.

Вид у того был не такой надменный, как обычно, и Северус всерьез забеспокоился.

— Только что ко мне приходила ваша мать.

Лицо Забини пошло красными пятнами.

— Потрудитесь объясниться.

Глаза выражали такой испуг, что Северус растерялся. Из студентов иногда слова-другого не вытащишь.

— Вы можете мне сказать, в чем дело, в конце концов? — требовательно спросил он.

— Она только… — Забини сглотнул. — Хотела обезопасить нас. Не сердитесь на нее.

А в переводе на человеческий это что означает?

С секунду Северус терялся в догадках: что могло напугать этого юношу? Забини всегда был настолько самоуверен, в бытность деканом не раз приходилось сбивать с него спесь.

И вдруг он понял. Все встало на свои места.

Забини его боялся.

Конечно, по Хогвартсу ходили слухи. Не могло быть по-другому.

А Забини не имел никакого отношения к Пожирателям, как и большинство его подопечных со Слизерина. И мать парня решила, что сможет втереться к ним в доверие через Северуса и его новое положение.

Раздосадованный, он несколько секунд не мог собраться, а затем проглотил чувство, ядом разливающееся по жилам.

— Вы свободны. Идите на уроки.

— Сегодня выходной, сэр.

— Знаю, ступайте… в библиотеку. Готовьтесь к экзаменам.

— Хорошо, сэр. Конечно, сэр. Простите, — еще раз напоследок пробормотал Забини.

Надо было позволить Макгонагалл залепить ему пощечину. Омерзение к себе не стало бы таким сильным.

Собственные студенты боятся разинуть рот в его присутствии. Если подумать, он годами этого добивался, но не рассчитывал, что получит такой ценой.

Остаток дня он всеми силами пытался отвлечься. Попечительский совет прислал некоторые ходатайства, но по большому счету это ничего не значило. Ведь они тоже его боялись, потому что он Пожиратель.

Он достал крошечный пузырек из кармана. Вспомнил, как тайком от Дамблдора носил его с собой, и улыбнулся этой невеселой мысли. Сколько воды с тех пор утекло.

Ему хотелось, чтобы кто-то заново убрал занесенную руку, остановил. Но даже портреты выполняли его приказ — хранили молчание.

Он прошелся по школе, чтобы размять ноги.

Коридоры пустовали. Не хватало даже Пивза с его кудахтаньем.

Нечто необъяснимое висело в воздухе вместе с пылью.

Разобщенность?

Нет, единства как раз хватало всем факультетам. Кроме Слизерина.

Кто и зачем устроил так, что слизеринцы становились изгоями? Или ему так казалось, потому что он был одним из них?

Ближе к вечеру, когда стемнеет, снова начнут вылезать студенты, чтобы подстроить какую-нибудь гадость Филчу или Кэрроу.

Или ему.

Теперь бы еще дождаться, когда Уизли и Лонгботтом придут за мечом Гриффиндора.

Он неприкаянно скитался по замку, выматывая себя. Сегодня надо уснуть. Ну пожалуйста! Ему больше и не надо.

По возвращении к своему кабинету его чуткий слух уловил шарканье ног.

Горгулья отодвинулась. Из-за нее выглянула Лавгуд, но Северус шагнул к стене, и она его не заметила.

Ага. Значит, он как раз вовремя.

Северус проворно подобрался к открывшемуся проему. Он торжествовал.

Уизли подгоняла Лонгботтома:

— Невилл, быстрее, пока…

— Пока вас не застукали. Давайте-ка сюда, Лонгботтом.

Он протянул руку, и Лонгботтом, опустив голову, передал ему меч Гриффиндора.

— О своем наказании узнаете завтра.

Пусть ночь помучаются.

— А теперь марш в свою гостиную!

Так-то лучше.

Уизли взяла под руку Лонгботтома, который, вот удивительно, попытался возражать, и поволокла прочь. Лавгуд безропотно следовала за ними. Северус не разобрал, что именно сказал этот недотепа, но общий смысл уловил.

— Джинни, я вернусь и прибью... Не сметь... Трогать руками!

— Нет, Невилл, идем.

— Он убил Дамблдора!

— Я знаю, Невилл. Пошли уже.

Топот их ног затих, и с мечом подмышкой Северус поднялся по вращающейся лестнице.

Меч как-то необычно сверкнул, когда он возвращал его на полку. Словно говорил с ним.

Но нет, конечно, это все гоблинская магия.

Хорошо, что он не истинный гриффиндорец. А то еще, чего доброго, меч явился бы ему в самый неподходящий момент.

Он погасил свет и поднялся наверх, в свою новую спальню. За столь короткий срок к ней было не привыкнуть. Он не стал убирать вещи, принадлежавшие Дамблдору (хотя подозревал, что министерская шушера изрядно в них покопалась), и потому каждый вечер вспоминал о директоре.

Но боялся спать не только поэтому.

Пока он был занят, то чувствовал себя спокойно, но когда делать становилось нечего, оборона давала слабину. Когда он лежал в постели и бездумно созерцал движущиеся расплывчатые тени на потолке, возвращалась навязчивая мысль: «Я скоро умру».

И страх распространялся по телу, заполнял каждую его частицу. Он мог отключить его при помощи окклюменции, но тем самым обрубить все концы, превратить жизнь в существование.

Принять зелье тоже было нельзя. Директору всегда нужно быть начеку. Вдруг что-то произойдет, пока он будет спать, а портреты его не добудятся?

Он попытался думать о Забини и обо всех слизеринцах, даже старался расстроиться из-за этого, перебить одну эмоцию другой, но каждый раз возвращался к той, что вопила ярче всех. Я скоро умру.

Жилка на виске пульсировала и раздражала Северуса. Он переворачивался на бок, глубоко и размеренно дышал, кутался в одеяло, пил воду, пытался считать гиппогрифов, но это только сильнее изводило.

К дьяволу это все. Накинул халат, спустился вниз и зажег свечи.

Портреты поморщились от яркого света.

Он занял принадлежащее ему кресло. Место директора, за которое люди убивали.

Собственно, он так и сделал.

Спертый воздух. Вот что это было за ощущение.

Он вдруг оказался заперт в Хогвартсе, в этом кабинете.

Как так могло получиться? Ведь он любит замок, это его первый и последний дом. Он перестал гулять по окрестностям, потому что бывал там с Дамблдором. Он не мог общаться с учениками, потому что чувствовал себя отрезанным от них. И от учителей он был слишком далек.

Забряцали шпоры. А затем раздалось шипение, смешанное с проклятиями. Это сэр Кэдоган ввалился в портрет Финеаса Найджелуса.

— Директор!

— Грубиян…

— Осторожней, достопочтимейший!

— Финеас, вы не могли бы?..

Финеас Найджелус обиженно замолчал.

— Говорите, сэр Николас.

— Директор, — повторил сэр Кэдоган, поднимая упавшее было забрало. — Кэрроу заточили первокурсников в подвале.

* * *

Когда Северус вернулся час спустя в кабинет, ярость все еще распирала легкие. Ему всей душой хотелось разрубить Кэрроу на куски.

Опустившись в кресло, он автоматически потянулся, чтобы развязать тугой воротник на мантии, а потом вспомнил, что он в пижаме.

Развернувшись, он сел поудобней.

Странно все это.

Куда ни глянь — бескрайние выжженные просторы. Он шел по иссохшей пустоши. Когда-то он бывал здесь, но не мог вспомнить с кем. Вереск покачивался на безветрии, земля была безжизненна: ни одно насекомое не показывалось на поверхности. Не было и запахов. Откуда ни возьмись появился низкий пошатывающийся забор. Он перелез через него.

Никого.

Северус крикнул, и эхо раздалось совсем рядом, как в замкнутом пространстве.

Что-то ослепило его, он поднял руку…

Солнечный луч пробрался сквозь плотные занавески и ударил прямо в глаза.

Засыпать в самой нелепой позе на свете — не лучшая идея: теперь все тело ломило.

Было по-прежнему оглушающе тихо. Как в его сне.

Конечно, стыдно об этом просить, но сейчас ему кое-что было жизненно необходимо:

— Альбус, может, вы что-нибудь скажете.

— Доброе утро, Северус.