За краем мира (гет)

Дейнерис видела его лицо...

Все, что она хотела, это принести мир. Кто же знал, что цена будет такой страшной? И для нее, и для всех остальных. Она стольким пожертвовала, и все обернулось предательством. Ударом от того, кто должен быть самым близким.

В последние секунды она ощущала только рвущую на части боль. Не от раны тела, а от ран души. На секунду одинокая девочка позволила себя забыться и поверить в сказку о семье.

Итог был печален в своей закономерности.

Что она оставила в этом мире после себя?

Ничего, о чем стоило бы сожалеть за порогом жизни. Пожалуй, кроме крылатого сына, который единственный будет оплакивать ее уход. Дрогону Дейнерис верила, хотела надеяться, что ее верный сын уцелеет. Улетит как можно дальше от людей. Ведь больше она ничем не могла ему помочь.

Здесь, в краю теней, хуже терзаний было только безразличие.

Серебряноволосая королева вынесла достаточно горечи и потерь, чтобы принять свой итог. Дейнерис не взывала к богам и не просила о справедливости. Ведь ее в мире не было... Только та, которую ты сам для себя завоюешь.

Только одна надежда оживляла истерзанное сердце...

Дейнерис вовсе не считала себя только безвинной жертвой. Для ее гордости такая точка зрения была непереносимо болезненной. Она была той, которая сама определяла свою судьбу. Поэтому Матерь Драконов не собиралась перекладывать на чужие плечи вину за свои преступления.

Среди сумрака и таких же блеклых теней Дейнерис надеялась отыскать одного человека. Свои луну и звезды. И радовалась, что не находила. Потому что не желала своему мужу такого посмертия.

Невольно она задавалась вопросом: неужели видения колдунов были очередным обманом? И все, что ее ждало — это бесконечная серость. Она не увидит ни Дрого, ни их сына. Дэйнерис желала бы, если это так, пусть они не приходят. Ведь любви нет места там, где все — ничто.

Если бы она могла видеть себя со стороны, то поняла бы, что пламя все еще горит в ней. Она не так серая и темна, как кажется. Просто за то, чтобы увидеть истинное положение вещей, приходится платить свою цену. В этой бесконечной пустоте блужданий каждого ждал свой исход. Сколько бы на это ни понадобилось времени.

Она вспоминала и хорошее, и плохое, и просто ужасное.

Ведь память была единственной отрадой Бурерожденной.

Полет среди неба, где Дейнерис была счастлива и свободна. Где она точно была на своем месте. Странствия с Дрого — где боль смешивалась с настоящим счастьем. Она учила любить и училась любить сама. Как много она отдала, чтобы вернуться туда. Вновь ощутить его прикосновения, посмотреть в глаза... Среди других он так и остался единственным. Остальные казались безликими. Даже ее убийца.

Ненавидеть Джона не было ни сил, ни желания. Он сам себя наказал. Отринув в смерти жажду, которая вела ее в всю жизнь, Дейнерис осознавала это как никогда ясно. Ее племянник будет нести этот груз остаток дней. Ведь он совсем не так легко забывал, как тот, кто ловко направил его руку.

Были и те, с кем Дейнерис желала долго и вдумчиво побеседовать... Конечно, лучше в компании одного из сыновей. Но и в одиночку она бы справилась: все-таки гнев не угасает так просто и легко.

Здесь, то есть непонятно где, быстро терялось понятие о времени. И не было ни передышки, ни забвения.

Иногда, когда отчаянье топило душу, ей слышались голоса, что звали ее. Дейнерис бежала и не находила ничего. Всю свою яркую недолгую жизнь она была борцом. А теперь однообразие иссушало ее силы, отнимало крохи тепла.

Дейнерис была упрямой и поэтому шла не к конкретной цели, которой просто не было. Шла, чтобы просто идти.

Потому, что остановиться — значило сдаться.

Ее наряд все еще был пропитан вытекшей кровью, которая и не думала застывать. Как будто без этого неприятного напоминания Матерь Драконов не осознавала, что мертвее мертвого. Вообще-то Денни утешала себя тем, что могло быть хуже — например, видеть всех, кто погиб в Королевской гавани. Натыкаться на них и раз за разом понимать, что причиной тому — ее жестокость.

Пусть к тому моменту в ней не осталось милосердия — она уже стала драконом полностью без отговорок.

Когда от нее уже почти ничего не осталось, что-то изменилось...

Воздух на секунду задрожал, и фиалковые глаза узрели свет, словно отдернули пыльную штору. Дейнерис побежала на этот свет, больше всего боясь не успеть. И навеки застрять в этой серой пустоши. Она летела как на крыльях, пока не провалилась куда-то.

Денни не сразу осознала реальность — звуки, запахи... Ощущение ветерка, который касался ее кожи. Все как в жизни. Ничего из этого не было там, откуда она не чаяла уже вырваться. Она села, не торопясь открывать глаза, просто опираясь руками, и ощущала ладонями траву. Неужели у нее получилось?

Что сейчас в ней говорило громче: облегчение или неверие? Дейнерис и сама точно не знала.

Некоторое время Денни прости сидела в счастливом оцепенении — любуясь безоблачной голубизной неба, привыкая чувствовать что-то, кроме пустоты. Мир был так беспредельно ярок, что ей было почти больно ощущать снова. Снова дышать, снова знать, что бьется сердце.

Дейнерис встала и едва не запуталась в подоле простого темно-синего платья. Серебряные локоны свободно вились, доставая до поясницы. Она была босой среди поля, усыпанного цветами и зеленой травой. Вдалеке, возле холма, был шатер — такой знакомый, словно из прошлой жизни.

Узнавание, боль, безумная надежда... все смешалось в ней...

* * *

Она бежит, позабыв о всяком достоинстве и, откинув полог, встречает взгляд мужа. Как в том видении, Дрого держит на руках их мальчика, ее сына. Живого, вполне здорового и тянувшего к ней свои крохотные ручки.

Дейнерис делает один неуверенный шаг, прежде чем упасть на колени. У нее нет сил, и только слезы текут по лицу.

— Любовь моя?

В себя ее приводит знакомое тепло тела и ощущение того, что она лежит на руках у Дрого. Денни приникает к нему, вжимается, мысленно твердя, что это реальность — они вновь встретились. Это не колдовское наваждение, и теперь они будут вместе.

— Ты настоящий?

Ей все еще кажется, что еще мгновение, и прекрасная сказка обернется очередным кошмаром. Денни очень долго ждала этой встречи и почти не верила в нее. Даже помнить было больно. Она нашла утешение, забвение в цели, к которой столько шла.

— Да, Луна моя.

В его голосе — вся нежность, вся ласка мира. Мира, где нет места чужакам и разлуке. Где они могут и должны быть вместе. Этот мир, мир мечты Дейнерис Таргариен. И, похоже, она наконец оказалась в нем... Сильное плечо Дрого намокает от ее слез. Он позволяет ей выплакаться с терпеливым пониманием. Его руки, привыкшие к тяжести оружия, путаются в серебре дивных кос.

Его жена — воплощенный лунный свет, единственная на свете женщина, которую он готов признать высшей. Его заморская принцесса... Его кхалиси. Сейчас и навсегда, пока живет и дышит этот мир, пока призрак-трава не покроет собой весь мир. Дрого любит ее, хотя до своей Дейнерис не знал такого слова, как любовь... Она открыла ему другую жизнь, и теперь они снова вместе.

Кхал не верит, что дорога его Луны была легкой. Дейнерис устала, очень устала, и эти отчаянные слезы лишь показывают, насколько.

— Рейго?

В самых красивых глазах все еще стоят и сияют, словно звезды, слезы... Но Дрого видит ее страх, ее нетерпение. Он отпускает жену и указывает головой на колыбельку, где спит их сын. Малыш утомился за целый день попыток встать и идти.

Дейнерис, опираясь на руку Дрого, все-таки доходит до кроватки сына.

Рейго... Он так вырос. Такой, какого она никогда не знала, не успела увидеть. И теперь она может коснуться его. Ее драгоценный мальчик. Ее сын.Которого она так трагично и несправедливо потеряла.

На миг Дейнерис захлестывает такой гнев, что она способна в нем сжечь весь мир дотла. Но безмятежное во сне лицо сына успокаивает ее. Она отпускает руку мужа, за которую цеплялась, как за единственную точку опоры, и касается Рейго. Он теплый, кожа такая нежная, и он просыпается и хватает тонкие материнские пальцы.

— Он такой сильный.

— Конечно, ведь он наш сын.

Денни впервые берет на руки своего ребенка — здесь, за краем мира. Маленькие пальчики обхватывают ее лицо, когда она наклоняется, чтобы поцеловать теплую щечку. Взгляд фиалковых глаз, таких, как у нее, не по-детски серьезен. Ее маленький принц, ее дракон. Она укачивает сына и все никак не может налюбоваться им.

Любовь такая огромная, такая сильная, такая вечная, что Дейнерис едва ли может осознать ее, наполняет все в ней. Она больше не одинока. У нее есть семья.

Дрого переносит ее от колыбельки в постель на руках. Осторожно целует и жмурится, когда изящные руки запутываются в его длинных волосах. Кхал очень скучал по своей королеве, и теперь у них есть все время мира. А может быть, даже чуть дольше. Дрого прижимается к ней, не опасаясь сделать больно. Хрупкая и маленькая, особенно по сравнению с ним — его Денни очень сильная.

Над ними лишь бесконечный купол небес и простор, которому не видно ни конца не края.

— Люблю...

Дейнерис шепчет, мешая между собой дотракийский и родной валерийский. От которого что-то горит внутри. Сейчас она — сама пламя, которое укрощается руками, губами ее мужа. Ей хочется раствориться, потеряться навсегда в его глазах. Единение, которое они делят на двоих, прекрасно. Несмотря на то, что они оба сгорают от нетерпения.

Дрого оставляет на жемчужной, словно светящейся в полутьме шатра, коже метки страсти. Его Луна, его Денни... Он так скучал. Но не хотел, чтобы его кхали пришла сюда к ним до срока. Он спросит, как это произошло, потом. Ни к чему будить земные тревоги, когда есть только страсть в них.

Сам великий кхал помнит ее плач и прощание... Денни подарила ему покой. Когда надежды на спасение не осталось. Он принял смерть от руки любимой с радостью. Все лучше быть узником своего же тела. Такого позора Дрого не вынес бы. Тогда Дейнерис доказала, что достойна быть его кхалиси, еще раз.

— Мое солнце, мои звезды.

Ее горячий лихорадочный шепот влечет за собой даже больше, чем потемневший взгляд прекрасных глаз. Она прикусывает зубами его плечо, чтобы сдержать крик, и тут же целует пострадавшее место. Дрого поглаживает обнаженную спину своей Денни, пока она дремлет, уложив растрепанную головку ему на грудь.

Дейнерис где-то между сном и явью — она устала, чтобы держать глаза открытыми, и неправдоподобно счастлива, чтобы просто уснуть. Мерный стук сердца Дрого прогоняет кошмары. Он, их сын — все это явь. Денни наконец позволяет поверить себе в это. Поверить в то, что она обрела свое прибежище.

Ее будит знакомый сдвоенный крик драконов — Визерион и Рейгаль отыскали свою мать...