Шесть тел (джен)

В семье Мацуно непозволительно много тел. Нужны ли они их владельцам на самом деле — большой вопрос, терзающий всю деревню. Ещё при рождении шестерняшек родители задумывались, как дорого будут стоить шесть одинаковых здоровых тел. Но выяснилось, что одинаковые тела без особых родовых меток, даже натурально произведённые, никто брать не хочет, не то что переплачивать. Другим казалось, что они не такие уж и здоровые и одинаковые, так что лишних денег не стоят.

Хотя в их поселении легко нашлись бы покупатели, причём достойные, эти самые здоровые тела не торопились терять казённые чипы. Отбиваясь от обвинений в бесполезности, братья называли идентичность своей особенностью (к слову, не такой уж неповторимой), что и служило одной из причин отказала в продаже. А вообще, их и так всё устраивало. Хотя это была единственная возможность для них заработать денег и разово помочь своим бедным родителям, братья были слишком эгоистичны и продолжали бессмысленно держаться за свои тела.

Они действительно были бесполезны. По некоторым оценкам, даже больше, чем слишком. Разве лежание на одном месте может быть полезным делом? Разве тщетные попытки выиграть деньги у известного местного шулера Иями — это подходящая для здоровых лбов работа? Разве ловлю рыбы в отравленной реке можно назвать добычей денег? Согласитесь, продажа тел стала бы лучшим решением в их жизнях. Над семьёй Мацуно давно уже смеялась вся округа.

Братья и правда не были такими уж одинаковыми. Дороже остальных стоило тело Чоромацу — втайне он действительно думал о его продаже, пока подыскивал себе новое, функциональное и дешёвое. Неплохо сохранилось и тело Тодомацу, хотя в нём будто бы чего-то не доставало — а если отсутствует деталь, то зачем платить полную цену? Организмы Карамацу и Джушимацу потенциальные покупатели находили слишком вычурными, а Ичимацу и Осомацу — грязными и гнилыми. С последним, кстати, случилась настоящая история.

Однажды Осомацу поставил своё тело на кон у Иями и проиграл. Делать было нечего — пришлось выкупить. Но Иями, почувствовав безвыходность положения семьи Мацуно, заломил цену, которую никогда бы не предложили за это ужасное тело.

— А что тут такого? — пожимал он плечами. — Последний элемент коллекции всегда дороже остальных.

— Осомацу, когда ты начнёшь думать головой? — отчитывала тогда его мать после совершения сделки. Он покорно сидел на полу, склонив голову в раскаянии, в окружении своих ни в чём не повинных братьев. “А мы тут при чём?” — молча вопрошали они, но не решались двинуться.

— Что, если бы мы не смогли его выкупить? Куда бы ты делся?

— Кто-нибудь из моих любимых младших братиков наверняка одолжил бы мне своё тело, — уверенно улыбнулся Осомацу. — Ведь так?

— Ещё чего! — возмущались остальные.

— С какой стати?

— Да это же временно, пока я тело искал бы.

— И что?

— Испоганишь наши тела, их потом только в помойку!

— Да бросьте, я же не…

Последовало шесть тяжёлых ударов.

— Замолчите! Теперь это не имеет значения. Разбираться будете, когда кто-то снова вздумает проспать своё тело.

Никто не решался больше поднимать эту тему, ни одну из упомянутых. Все вернулись к своим бесполезным делам, до которых никому всё ещё не было дела, и только родителям пришлось собраться и решить неожиданную проблему безденежья, настигнувшего их по вине любимых сыновей.

Больше никто за их тела цены не загибал. Кому оно надо? На заказ теперь делали что угодно — одного эскиза достаточно, чтобы переселиться в идеальное тело. Но мы не закончили с их различиями.

Единственным, кто всё ещё мог спутать их, оставался глупец Иями. Серьёзно, даже их выражения лица едва ли можно было назвать сходными. Поэтому же даже в кругу братьев каждый носил ярлык, с которым обязан был соотносить своё поведение.

— Серьёзно, Джушимацу, тебе пора прекратить.

Тодомацу отряхнул своё идеально чистое личико от слюней брата и пытался высушиться с помощью ветра.

— Оставь его, — безразлично добавил Чоромацу, единственный, кто вышел сухим из воды. Послышалось громкое хихиканье.

— Просто дайте ему самовыражаться. Я чувствую в нём талант комедианта.

На этот раз совет Чоромацу исполнили, но только в отношении совсем другого брата. Шестерняшки демонстративно устроили молчание. Джушимацу повторил свой известный трюк со стаканом воды, вызывая новую волну негодования.

— Ну пожалуйста! — снова взмолился Тодомацу. Чоромацу снова поддержал.

— О мой дорогой братец, это было великолепно! — вставил своё Карамацу, не обращая внимание на забрызганные очки.

— Да заткнись уже! — завопили они. — Ты делаешь только хуже!

На это ответить было нечего.

— Чему ты хочешь его научить?

— Хочешь плохое влияние на него оказать? — вдруг присоединился Ичимацу. Карамацу сохранял улыбку.

— Все говорят, что мы бесполезны, но ты — хуже. Ты ещё и вреден.

— Верно. Задумайся, дурень.

— Что ты там говорил про цели?

— Он говорил, что заработает денег и отвезёт нас на другую планету.

— Именно так.

— И как ты собираешься это делать? Пойдёшь работать? Будь добр, отсыпь нам немного.

— Да хватит вам, это даже не смешно.

Пять пар глаз синхронно поймали безразличное лицо Осомацу с пальцем в носу и послушались, хотя и остались в недоумении.

Но в их деревушке действительно можно было магическим образом разбогатеть. Когда-то давно в этой местности везде рос редкий цветок, из которого чего только ни делали: и лекарства от всех болезней, и необычно въедливого аромата духи, и красивейшие драгоценности, а подарить его девушке значило то же, что и сделать предложение. Теперь же климат изменился, и расти цветочек стал не везде, а всего лишь кое-где, так что найти его было практически невозможно, поэтому и цена подскочила до баснословной.

К счастью, Карамацу как раз был тем, кто заметил характерный синий оттенок на самой вершине обзорной башни. Ему повезло, что он оставался единственным, кто продолжал хоть изредка поглядывать в застланное туманом небо. Но, к сожалению, Карамацу также был плохим скалолазом и ещё более ужасным башнелазом. Совершенно глупо и бессмысленно он разбился с роковым цветком в руках. Как говорится, жил, как собака, и сдох, как собака. Глупо и бессмысленно.

В овраг, где осталось непригодное тело из коллекции, десятилетиями никто не заглядывал. И не заглянул бы, если бы Осомацу, раньше Карамацу заметивший синее пятно на башне и его отсутствие, не стал разнюхивать по окрестностям и не разглядел (вы не поверите!) то же самое синее пятно на дне. Но разве оно не должно быть на вершине? Окольными путями, занявшими много времени (их всё равно не спохватились), Осомацу спустился и нашёл своего младшего брата. Тело теперь бесполезно, но чип в целости и сохранности. Цветок в его руке быстро завял (приготовленный резервуар в разбитом виде беспомощно лежал невдалеке) и стал непригодным для продажи. К счастью, лаборатория для смены тел находилась совсем близко — намного ближе родного дома, поэтому Осомацу не стал медлить и отправился туда, прихватив чип и синий костюм в придачу.

Лаборатория, состоявшая из одной комнаты с двумя капсулами перемещения и парочки столов с инструментами, как всегда, пустовала. Осомацу аккуратно бросил чип брата на тарелочку и стал искать необходимые инструменты, попутно переодеваясь, пока маленький конусик с тихим грохотом катался из стороны в сторону. Обнаружив щипцы, старший Мацуно пододвинул тарелочку ближе к открытой капсуле и встал рядом с ней, приготовившись. Забыл! Нужно позвонить домой, чтобы кто-нибудь пришёл.

Теперь всё готово. Осомацу пристроился спиной к капсуле и захватил собственный чип щипцами. Резким движением руки он достал свой конусик и запустил его к потолку, который безжалостно высосал пузырьки воспоминаний и стёр остатки личности в порошок. Безжизненное тело самопроизвольно повалилось в капсулу и село, уронив голову на бок. Щипцы громко ударились об стену и отлетели под стол. Только теперь чип Карамацу перестал кататься и замолчал.

Скоро пришла Мацуё и, столкнувшись с получившейся картиной, закричала:

— Что же ты! Господи!

Она послушно вставила чип на место, что от неё и требовалось, и помогла очнувшемуся сыну подняться.

— Осомацу, ты как? — взволнованно спрашивала женщина.

— Я Карамацу.

— Ой, точно, прости. Что это я!

Карамацу не сразу всё вспомнил и далеко не сразу всё понял. Но когда осознал, едва ли мог говорить или двигаться. Мать отвела его домой, где он встретил младших братьев, всё ещё не обращавших на него внимание. Не нужно и говорить, что ни его отсутствие, ни пропажа Осомацу их мало заботили.

— Да он наверняка сорвал куш у Иями и укатил без нас! — нахмурившись, причитал Чоромацу. Тодомацу удивился.

— У Иями невозможно выиграть, все это знают.

— Тогда он… нашёл клад или что-нибудь. В любом случае, если бы у Осомацу не было денег, он бы не пропал! Куда он денется?

Даже когда братьев стало пять, они оставались бесполезными. Может быть, даже чуть больше, чем были. Карамацу прижился в новом теле, будто бы это было его собственное. Неожиданно даже для себя он нашёл работу, чтобы отплатить за тайный подарок старшего брата. Все быстро забыли про его популистские лозунги насчёт поисков синего цветочка. Да и сам Карамацу перестал считаться со своими прежними мечтами. Потому что в самом-то деле это был последний цветок, которому не суждено было выжить.