Три шутки Локи (джен)

Первое, что он запомнил — это свет. Потом — голос. Боль была третьей.

Она была какая-то иная, тупая и разлитая по телу. Словно он проснулся на следующее утро после большой пьянки, затеянной братом, а когда вернулся в свои покои, додумался зачитаться книгами и в итоге не выспался.

Он даже понадеялся, что так все и есть.

Время и события, о которых не хотелось вспоминать, словно бы не были. Приснились.

Какой кошмарный сон…

Он попытался пошевелить рукой — не получилось.

Связан!

Кем?

За что?!

Медсестра сразу набрала нужный номер, и зав. отделением услышал ее радостный голос: Доктор Джексон, наш неизвестный пациент пришел в себя!

Врач вошел не один: заведующий отделением очень хотел поделиться любопытным случаем с коллегой, который как раз заехал в госпиталь по дороге с побережья.

— Добрый день, — широко улыбнулся он лежащему на кровати. — Мы очень рады, что вы пришли в себя. Как самочувствие? Что болит?

— Все, — тихо прошелестел голос. — Голова особенно. Где я?

— Вы в больнице Святой Клары. Вас привезли неделю назад, откуда вы?

— Не помню, — неизвестный пациент закрывает глаза. — Дайте воды.

Доктор Джексон переглянулся с медсестрой и уступил ей место у кровати. Приятель, доктор Адам Николс, тем временем дочитал историю болезни и с любопытством смотрел на больного.

— Джон, тут написано, что на парне были множественные повреждения и несколько ожогов.

— Именно. И еще восемь переломов. Гипс положили туда, где было можно замотать. А там где кожи не было, даже шины не накладывали: посмотрим по рентгенам, как срастется.

— А кто он?

— Не кредиток, ни документов, ни завещания. Одежда и та, — главврач кашлянул, — скажем, фрагментарно. Я не думал, что выживет.

— Психиатра позвать надо. Он сколько в коме был?

— Почти неделю.

— Надо, надо, — доктор Николс еще раз посмотрел на больного, которого медсестра как раз поила водой из чайной ложечки. — Что же с вами случилось, молодой человек?

Пациент ничего не ответил. Он выпил еще пару ложек, и снова закрыл глаза.

— Поправляйтесь, сэр, — еще раз улыбнулся доктор Джексон. — Теперь, когда вы очнулись, я буду часто к вам заглядывать. И помоги вам Бог.

На удивление всего медперсонала неизвестный пациент быстро шел на поправку. Уже через неделю он мог при помощи медсестры передвигаться по палате, а через две — впервые сам дошел до больничного сада.

Он был замкнут, почти ничего не помнил, и отзывался на данное в больнице имя Лаки.

— Вы у меня просто счастливчик, — как-то раз сказал доктор Джексон. — Выжить после такой катастрофы… Буду звать вас так. Вы не возражаете?

— Нет, — голос незнакомца как всегда тихий. Он вообще был немногословен.

Полиция посещала в больницу трижды: следователь пытался добиться истории о том, что и где с ним произошло. А потом приехал с судмедэкспертом, который задавал Лаки много вопросов, и, не получив ответов даже на треть, написал официальную бумагу с диагнозом: амнезия.

Фотографию напечатали в местных газетах и один раз показали на федеральном канале.

За Лаки никто не приехал. О нем никто не справлялся и даже не писал по электронной почте.

Зав. отделением оставил его при больнице рабочим широкого профиля: Лаки был аккуратен и любил читать. Это очень импонировало доктору.

Как-то раз Лаки остановил его в коридоре и как всегда тихо спросил:

— Мистер Джексон, я могу вас попросить принести мне книг об этом мире. Если я не могу вспомнить, я хотел бы узнать все заново.

— Ну конечно! Лаки, это отличная мысль!

В тот же вечер доктор Джексон выгреб полку школьных учебников у дочери, поступившей в старшие классы колледжа, и отнес их своему бывшему пациенту.

Лаки читал быстро, и — что нравилось главврачу, а особенно наблюдающему психиатру — задавал много вопросов о прочитанном.

— У него очень хорошая голова, доктор Джексон, — любил произносить психиатр на еженедельном отчете, — Чрезвычайно умный мальчик… Сейчас, когда он ничего не помнит и пытается восполнить пробел, он сильно напрягает память. Принести учебники было гениальной врачебной находкой, подсказанной, причем, самим пациентом: тренируя память на фактах и цифрах, он сможет приблизить функционирование и тех долей мозга, которые отвечают за воспоминания. Джексон, я верю, что наступит тот день, когда он ответит, каким именем называла его мать!

Когда ночное дежурство проходило спокойно, врачи собирались в холле на первом этаже и смотрели телевизор. Включали какой-нибудь фильм, потом слушали новостной канал, потом шла какая-нибудь игра (в этом сезоне особенно отличались «Зеленые Головорезы» из Огайо). Лаки всегда посещал эти посиделки. Он садился в углу с книгой, смотрел в полглаза и карандашом ставил какие-то крючки в своей тетрадке.

— Что это ты пишешь, — как-то раз спросил его дежуривший травматолог.

— Вопросы, которые я хочу задать?

— А что тебе непонятно?

Лаки развернул к нему книжку: речь шла про изобретение электрической лампочки и открытие электричества. На полях были нарисованы портрет Эдисона, одинокий дом в канзасской степи и ноутбук.

— Я не понимаю, что означает третья картинка.

— Э… пойдем покажу!

С этого времени началась дружба Лаки с компьютерами: свободное время на дежурствах и всеми свободными вечерами он просиживал в сети.

А потом в один день исчез.

Тревогу подняли только на следующий день. Охранник у ворот подтвердил, что Лаки выходил, сказав, что идет купить пару гамбургеров, а потом зайдет в кино.

— Я сменился через два часа… Так думал, что кино длинное. Сейчас «Властелин колец» показывают… так это часа три, не меньше…

Напарник о том, что Лаки ушел из больницы, не знал.

Хозяин магазина подтвердил, что Лаки был у него, правда, купил не гамбургеры, а путеводитель по штату. В кино Лаки не заходил.

Доктор Джексон поднял на ноги шерифа, а тот — полицию штата. Но пациент с неизвестным именем исчез бесследно.

Локи шел по улице и улыбался: солнце было не ярко, костюм элегантен, а план выверен по шагам. Он был несколько благодарен доктору из больницы — как его звали… Джен, Дженкс, не важно — за доступ к миру и за временный приют.

Локи прочитал все найденные книги, разобрался в построении современного мира и знал, с чего начнется его путь в Мидгарте.

Первая дверь, в которую он зашел, называлась «Ньюсвик»: это была газета средней руки в среднем городке среднего по размерам штата.

— Добрый день, — стандартно улыбнулась секретарь новому посетителю. — вам назначено?

— Я от владельца газеты, — остро улыбнулся Локи, импровизируя по ходу процесса: ему нравились такие игры, и он любил в них играть. — Мне нужен начальник отдела продаж.

Девушка заискрилась доброжелательностью, сняла трубку и чуть ли не пропела в офисную АТС:

— Мистер Армстронг, вас срочно просят зайти в комнату переговоров.

И с той же улыбкой обратилась к Локи: Пройдемте, сэр… Простите, как вас представить?

— Мистер Лафейсон, и кофе не забудьте.

Когда Стив Армстронг вошел в переговорную, он уже был информирован, что пришедший не просто так, а от самогО. И постарался представить себя как максимально компетентного сотрудника, опасаясь проверки. Локи пил кофе и наслаждался офисной комедией, которую разыгрывал перед ним начальник отдела продаж.

— А теперь давайте к делу, Стив, — ас поставил опустевшую чашку на стол. — Вы продаете мало… Очень мало. А могли бы больше. И меня это очень огорчает.

— Но мистер Лафейсон…

— Нет. Я уже слышал ваши аргументы. Поэтому теперь мы заканчиваем разговоры и начинаем действовать.

— Как?

— Сейчас мы пройдем к вам в отдел. Вы найдете самого крупного рекламодателя и наберете номер, потом передадите мне трубку… Идемте!

Локи встал и быстро вышел в коридор, с трудом обогнав его стремительный шаг, начальник отдела продаж довел его по коридору до отдела.

Потом открыл базу данных и набрал номер своей надежды: он вел этого клиента почти трех лет, звонил, ездил, дарил корпоративные подарки, но пока тот не двигался с места.

Сотрудники отдела, организованного общей комнатой, с удивлением смотрели на вошедшего человека, перед которым так стелилось руководство.

Номер начал набираться.

А потом мистер Лафейсон заговорил. Слова были самые простые, каких произносят тысячами обычные продажники, но Лафейсону верили. Монолог продолжался минут пять, а потом послышались гудки. И затрещал факс — официальный заказ на рекламу с контрактом в полмиллиона.

— Мистер Лафейсон, — выдохнул Стив. — Вы просто гений.

— Набирайте следующий номер.

Отдел продаж перестал работать, речь мистера Лафейсона записывали на цифровую камеру и мобильники. Они действительно так не умели.

Простые слова, легкие конструкции, банальные доказательства — но после них хотелось снять последнюю рубашку.

Собрав через полчаса все контракты, мистер Лафейсон пошел к главному редактору, бывшему хозяином газеты.

— Кто вас сюда пустил?! — оторвался он от компьютера.

— Очень большие деньги, — жестко оборвал его Локи, швыряя на стол факсы. — Это моя работа за последние полчаса, и если мы с вами не договоримся, я позвоню моим клиентам еще раз.

Главред пробежал глазами цифры и покраснел:

— Сто шестьдесят миллионов? — выдавил он. — Что я вам должен?

— Ваша газета стоит около восьмидесяти тысяч, еще сколько-то вы вложили, ее открывая и поддерживая в том болоте, где оставались до моего появления. — Локи придал лицу скорбное выражение. — Я заплачу вам полтора миллиона за вашу газету, и еще пятьсот тысяч, если мы с вами организуем все официальные бумаги прямо сегодня. У вас же есть знакомые юристы?

— Есть, — пробормотал главред: предложение было выгодным. На эти деньги он мог открыть другую газету, и еще осталось бы дочери на Принстон, а жене — на брильянтовое кольцо. И новый дом купить. «И любовницу сменить на помоложе, — прошептал в голове вкрадчивый голос. — Бери скорее деньги, пока не передумал…»

— По рукам! — воскликнул главред. — Стефания! — это уже в селектор. — Чай мне и гостю, и набери мне мистера Приддлса!

Через десять лет Локи понял, что устал от машин, перелетов и охраны и стал ходить пешком во все дни, когда не было дождя. Учебники доктора — как же его звали… Дженнингс, кажется, не важно, — не врали. В Мидгарте можно было неплохо устроиться, потому что здесь правили ум и деньги. Именно в таком сочетании и не наоборот. А еще немного игры, немного шутовства и немного удачи. Удача слушалась мановения пальца Локи, который с удовлетворением узнал, что если тело сильно повредилось, а одежда почти не уцелела, то колдовские навыки не пропали. И там, где было невозможно действовать исконным даром убеждения людей в полуправде (что Локи умел блестяще), он помогал себе магическим искусством.

Самым веселым приключением за прошедшие годы было легкое воздействие на хакера для взлома всех трех мировых бирж одновременно, чтобы в реальном времени на таблоидах высвечивались неправильные данные. На этой афере Локи заработал первые сто миллионов и разорил своих конкурентов. Больше к таким широко масштабным акциям он не прибегал, ускоренным темпом завоевав освободившиеся ниши, скупив возможных конкурентов подчистую.

После признания мировым финансовых миром Локи получил первое приглашение в Белый Дом, и приступил к исполнению второго шага своего плана.

В этот день на нужной улице Вашингтона не было пробок, как, впрочем, и всегда по маршруту Локи.

«Сильнее всякий войн… Воля и разум!» — пела магнитола у водителя в престижном роллс-ройсе.

— Это кто поет?

— Русские, мистер Лафейсон. — Хард-рок.

— Поставь еще раз.

Неизвестные певцы с другого континента Мидгарта пели очень правильные слова.

«Все, что делает твой отец, имеет свой смысл», — вспомнились ему слова матери: может быть, так и должно было случиться. Тор получит власть над Асгардом, а я стану королем Мидгарта. «Вы оба рождены быть королями…» Что он тогда имел ввиду?

Но это же не он столкнул меня в Мидгарт как Тора или короновал на престол. Как говорил доктор — О, ваны! Как же его звали! — чудо, что я остался в живых…

Машина остановилась. Локи вышел и направился к центральному входу. Ему была непонятна странная привычка людей стричь траву и деревья: в выверенных линиях природы бог Асгарда не видел ни красоты, ни симметрии. Стриженые газоны, скорее, раздражали.

Президент встречал его в Овальном кабинете и предлагал именно то, что хотелось Локи: место в партии, поддержку бизнеса, встречу с правящими кругами страны. Начиная со следующего дня, фотография мистера Лафейсона, медиа-магната, советника президента по вопросам внешней политики в области финансовых стратегий, стала регулярно появляться на обложках журналов.

Совещание было закрытым, проходило на аккуратной вилле в Ницце, и о важности присутствующих персон говорили только выстроившиеся в ряд личные самолеты.

— Господа, у меня к вам есть интересное предложение. Кристина, слайд, пожалуйста.

Породистая шведка выключила свет и щелкнула мышкой. На экране появились диаграммы, в которых каждый присутствующий легко узнал котировки политического кредо ведущих мировых держав.

Самый старый из присутствующих, седой старик с прозрачными глазами, наблюдал за новым председателей и удовлетворенно прислушивался к урчанию в желудке: ничего не поделаешь — возраст дает о себе знать.

Протеже американских финансистов оказался гораздо лучше той характеристики, которую он о нем читал. Особенно радовала старика запутанная биография: умение стереть из всех баз свои данные до поста директора «Канзас. Ньюсвик» — это огромные деньги и связи во властных структурах. АНБ не позволяет такие игры простым людям, а этот сумел… Сколько ему лет, кстати… тоже ведь неизвестно.

Старику не было важно, сколько лет новому председателю и кто его родители: он оценивал потенциал и багаж. Место нового властителя мировых денежных потоков — это слишком большая Игра, чтобы приз достался неизвестному.

Тем временем председатель закончил речь, Кристина включила свет и незаметно испарилась из комнаты.

— Пойдем традиционным путем? — остро улыбается докладчик. — Кто поддерживает мое предложение?

— Но мистер Лафейсон, мировой кризис перетряхнет экономику.

— Тем лучше для нее, — парирует нововыбранный председатель. — И не забудьте, господа, мировой кризис — это пересмотр ценностей общества. Вам не кажется, что немного политической диктатуры не повредит развитию бизнеса?

— Нет смысла в голосовании, — подает голос седой старик: он бывший председатель, к его голосу пока прислушиваются. — Лоренс Лафейсон говорит правильные слова. Я не ошибся в тебе, сынок.

Локи слушает хвалебные речи в свой адрес, и серьезно молчит. Там, в глубине души, он хохочет во все горло: он знает, что отныне его слова станут указом для всего мира. Мидгарт погрязнет в долгах, падут мировые валюты, разорятся компании, люди выйдут на демонстрации, будут стрелять и кричать, что миру нужно научиться думать иначе. И все это потому, что теперь у него есть король.

В мире, где правит ум, королем может быть только он, Локи!

Когда удавалось отложить срочные дела, Локи всегда приезжал к Ниагарскому водопаду. Через подставное лицо он продавил Юнеско на отмену статуса водопада как мирового экологического достояния, потом обнародовал данные: получился отличный политический скандал вокруг потенциального кандидата в президенты. А как только ненужное лицо ушло из предвыборной гонки, купил несколько гектаров земли вокруг и построил себе дом, с вытянутым балконом вдоль водосброса.

Ночами окружающий пейзаж напоминал ему Радужный мост и дом. Вышколенная прислуга держала на балконе кресло, а сама пряталась в тени портьер.

Мистер Лафейсон смотрел на звезды и пытался представить, что же делается там, на верхней ветке Игдрасиля, где он жил ребенком и баловался юношей, убил Лафея, разрушил вход на Радужный мост и принял власть от гордящейся им матери.

Локи смотрел в звездное небо с чужими созвездиями и думал, видит его Хеймдалл, и если «да», что рассказывает ВсеОтцу?

Теперь, когда он стал королем Мидгарта, и насладился предназначенной для него властью, осталась последняя часть плана. А потом… его голова кружилась от предвкушения

шутки, которую он задумал еще в больнице, лежа с обгорелой кожей и множественными переломами.

Конгресс молодых ученых был в самом разгаре. В этом году он собирался в одном из самых престижных университетов мира — в Сорбонне.

И хотя для такого фундаментального вуза было несколько необычно собирать сторонников не подтвердившихся (и совсем необычных) теорий, но мировой кризис делал свое дело, и услышав ставшее магическим слово «финансирование», даже вечные стены научились делать исключение.

Джейн Фостер была удивлена не менее, чем академики французского фундаментализма, получив приглашение на конгресс, но, посчитав, что от первого приглашения в научное сообщество не отказываются, решила поехать.

Секция, куда был поставлен ее доклад, называлась, конечно, «Вопросы общей физики», что не слишком соответствовало правде, но зато не звучало на кафедре «космогонических мифологий». В общем, не то, к чему стремилась, но на площадку для старта похоже.

Уложившись в регламент и ответив на вопросы, Джейн проходила к своему месту, как ее остановили за рукав. Хорошо одетый месье средних лет… или мистер…

— Мисс Фостер, можно вас на пару слов?

— Только не здесь, — шепотом сказала Джейн, потому что на кафедре уже выступал новый докладчик.

— Пойдемте в кафетерий.

Они вышли из зала. Незнакомец улыбался очень приятно, и как-то… иначе, чем обычные ученые.

Когда они сели за столик, и официант, принесший кофе, ушел, незнакомец достал из внутреннего кармана пиджака маленькую записную книжку, и перелистнул несколько страничек, в поисках нужной.

— Я внимательно слушал ваш доклад, мисс Фостер. И у меня к вам несколько вопросов и одно предложение.

— Вы меня заинтриговали…

— Зовите меня Лоренс.

— Лоренс, — Джейн улыбнулась: сидящий напротив мужчина был обаятелен и… очень свободным.

— Итак, я слушал вашу теорию, мисс Фостерс, и у меня возникло много вопросов. Я понимаю, что в полчаса выступления всего не уложишь, но если бы вы рассказали мне более подробно… А еще лучше — почитать.

— У меня не все еще оформлено, Лоренс. Но то, что есть…

-Я очень благодарный слушатель. А еще — может быть, вы ответите на мои вопросы, мисс…

— Просто Джейн.

Фригга подняла голову от вышивания и словно к чему-то прислушалась.

— Ты видишь? — спросил Один, не размыкая век.

— Нет пока, но я чувствую, что уже близко, — женщина отложила вышивание и встала с кресла. — Пойду пройдусь…

Один остался лежать в кровати и вскоре заснул. Последние время Фригга стала видеть цветные сны — верный предвестник скорого видения. Чтобы подготовиться, королева Асгарда много времени уделяла прогулкам и размышлениям.

Сегодня она решила пройти в Зал-увешанный-золотыми-нитями, чтобы танцевать. Через танец она хотела избавиться от эмоций, чтобы встретить видение незамутненной.

Она отперла свой зал специальным ключом, взятым из личного тайника, открыла окна и стала разоблачаться. Когда осталась только туника, а воздух уже наполнился ночной свежестью, она вошла в центральный круг и замерла. Музыка звучала у нее в голове, накатывала волна за волной, и когда сквозь какофонию звуков прозвучала первая чистая нота — сделала шаг.

Это была Пляска Царицы в ожидании будущего. Музыка снимала с нее как одежду все тревоги и печали, надежды и радости — оставались только трое: звуки, звезды и она сама. И на высокой ноте она почувствовала, как сдвигается ось мира, очертания становятся нечеткими, гаснут звезды, воздух стал слаще и из-за колонны вышел… Локи.

Фригга стояла молча, боясь спугнуть: она провела долгие ночи с просьбами к Дающим Видения, чтобы ей приоткрыли тайну бытия младшего сына. Она любила его и боялась за него особенно, не чувствуя материнским сердцем, что сын мертв.

И Дающие услышали ее.

— Здравствуй, Локи, — тихо произнесла она.

— Здравствуй, мать, — склонил черноволосую голову бог обмана.

— Я просила Дающих увидеть тебя, чтобы узнать — где ты и как вернуть тебя. Жив ли ты?

— Жив, — Локи поднял глаза, и Фригга обрадовалась, увидев в них все те же веселые искорки лукавства, что и всегда. — Я хочу познакомить тебя со своей невестой мать.

— Локи, сын, если ты можешь, вернись в Асгард!

К ее удивлению, видение пришло в движение, легким прыжком преодолело расстояние и крепко ее сжало. Ощущения были так реальны, что у Фригги перехватило дыхание.

— Мать! — Локи смеялся. — Ты перепутала. Я не видение!

— Но как? — потрясенно спросила она. — Как ты пришел без радужного моста?!

— Я многое постиг, мама, ты знаешь! И это — тоже, — сын стал другим, Фригга чувствовала это интуитивно, не могла пока оформить в слова. — В Асгард ведет много тайных троп, а я знаю только о нескольких.

— Локи, — прошептала Фригга, — мой Локи.

Она обняла его и заплакала.

В этих слезах было столько страсти, искренности и тоски по сыну, что бог обмана растерялся. Он был уверен в холодном приеме, планировал только передать конверт с фотографией для Тора и, чтобы насладиться местью в полной мере, приглашение на свадьбу.

Но все пошло совсем не так. Оказалось, мать чувствовала его появление и ждала его именно там, где был выход его тайного прохода в Асгард. Кроме того, кажется, она за него переживала.

— Мама, не надо плакать, — Локи высвободился из ее объятий и сел рядом на пол, взяв за руку. — У меня все хорошо.

— Я очень переживала за тебя, сынок, — Фригга перестала плакать и стала разглядывать сына: он почти не изменился. Вот только морщинка на лбу и странная одежда. — Почему ты отпустил руку? Куда ты упал? Что с тобой стало? Откуда ты пришел?

— Слишком много вопросов на один раз, мама, — заулыбался Локи. — Тебе надо приехать ко мне.

— Куда, Локи.

— В мое царство, мама! В Мидгарт!

-Ты стал царем Мидгарта?! — Фригга потрясенно посмотрела на сына. — Как?!

— Это было непросто, потому что там выбирают достойнейший из умнейших, но мне это удалось.

— Ты таков и есть, — королева Асгарда обняла короля Мидгарта и подумала, что теперь ее мальчик совсем вырос и уже управляет целым миром. Один, без королевы… тут она вспомнила его первые слова.

— Ты говорил про невесту…

— Да, — Локи отстранился и принес матери одежду. — Я не могу находиться здесь долго, мама. В Мидгарте слишком мало энергии для этого, но я принес тебе ее портрет.

Он отвернулся, чтобы скрыть предательскую слезу: ложь звучала красиво и убедительно, и он чувствовал, как мать верит ей.

— Но Локи! Подожди… Отец…

— Передай ему все, — фигура стала таять, — что я сказал. Я не могу вернуться домой, пока…

И Локи пропал.

Фригга выбежала на балкон, пытаясь его догнать.

— Что тебе нужно?! — пронзительно закричала она. — Что нужно сделать?!

Небо было как всегда прозрачно и темно. Звезды светили приятно неярко, внизу на площади гуляли асы, поклонившиеся ей, царице. По дворцу уже давно ходила радостная новость о приближающемся видении, и асы надеялись, что этот крик — именно оно.

Королева вернулась в зал наполненная радостью и тревогой. Как катастрофически мало времени для младшего сына, сколько было им сделано… Король Мидгарта! Невеста! Фригга открыла конверт и вытащила тонкий кусочек бумаги, на котором была очень четко нарисована девушка.

Королева Асгарда долго смотрела на кусочек бумажки, пытаясь понять, что привлекло к этой женщине ее бога-сына. Та была проста и очень человечна, как и все смертные.

— Наверное, именно это, — думал Фригга, одеваясь в обратный путь. — Ему не хватает ласки и любви, а эта девочка даст ему и то, и другое. Локи не нужна сейчас женщина-воин… Да и Сиф всегда смотрела на Тора.

Фригга пришла в королевские покои, положила портрет на стол и ушла в спальню к мужу. Один спал крепко, уставшая после танца и наплакавшаяся после посещения сына, она тоже быстро задремала.

Ее разбудил безумный крик.

— Тор! — она подскочила на кровати. Один иже открывал дверь королевской спальни, чтобы унять бушующего сына.

— Что случилось?

— Откуда у вас она?! — Тор буквально кричал, показывая на портрет. Один повертел кусочек бумажки в руках и обернулся к жене.

— Сегодня ночью в моем Зале-увешанный-золотыми-нитями мне было видение о судьбе нашего младшего сына Локи и твоего брата, Тор.

Один внимательно посмотрел в потемневшие глаза жены, повернулся к наследнику и будто невзначай спросил:

— Ты знаешь женщину, изображенную на этой странной бумаге?

— Это фотография, отец, — Тор словно припечатывал слова. — И делают их только в Мидгарте! Эта женщина… Эта… Эта женщина была бы моей женой, если бы Локи не решил уничтожить Ётунхейм!

Один тяжело замолчал, Фригга отвернулась к окну, Тор стоял посреди комнаты с фотографией в руке и переводил взгляд с отца на мать.

— Кем он стал? — голос у ВсеОтца уставший, будто не только проснулся, а присел после битвы.

— Королем Мидгарта, — сдержанно отвечает мать.

— Кто? — непонимающе спросил Тор.

— Он изменился?

— Он очень обижен.

— Значит, не изменился! Был мальчишкой и остался мальчишкой. Сказал, как прошел?

— Нет.

— А вот ума прибавилось… — Один уже вновь воин, полон энергии и стремится к действию. — Седлай лошадей, Тор! Если мы успеем починить радужный мост — то успеем прибыть на свадьбу к твоему брату!

— На свадьбу к Локи?!

— Да. Вчера он принес матери портрет своей невесты.