Незаконнорожденный (гет)

Холодный дождь немилосердно хлестал. Застигнутые непогодой прохожие прятались под зонтами, потуже затягивали капюшоны, либо стремились как можно скорее заскочить под крышу. Мужчина, одетый во всё чёрное, широко шагая, пересекал оживлённый перекрёсток. На своём пути он то и дело врезался в прохожих, вместо извинений что-то шипя себе под нос, и, не смущаясь, шлёпал прямо по лужам, волнами расплёскивая холодную осеннюю воду. Казалось, его гнало вперёд что-то неизмеримо важное, срочное.

— Эй, смотри куда прёшь, осёл!

Даже не глядя на детину под два метра ростом, мужчина что-то пробормотал себе под нос и едва заметно двинул рукой. Его противник тут же заткнулся и словно на автопилоте двинулся в свою сторону дальше.

Наконец мучительный путь был окончен. Северус Снейп потянул на себя за ручку стеклянную дверь и в следующую секунду уже ступил на свежевымытый пол, заливая его потоками дождевой воды со своей одежды и бормоча что-то вроде:

— Будь проклято... Еду нельзя создать из ничего...

Грохоча и лязгая на весь торговый зал, он кое-как справился с ячейкой для хранения и наконец-то двинулся вдоль стеллажей с продуктами.

— Эй, мистер, вы забыли взять ключ! Мистер!

Молодой и почему-то странно знакомый голос. Северус оглянулся. Кажется, звали его. Ведь он действительно оставил ключ в замке. Парень на кассе только ухмыльнулся и продолжил пробивать покупки. Но на этом приключения странного посетителя не закончились — немного погодя выяснилось, что он не может унести всё, что нужно, в руках. Поэтому пришлось вернуться к кассе за корзинкой. Где уже готовый разразиться очередным проклятием маг случайно поднял глаза на того, кто тут же заботливо сунул её ему в руки, а до того предупредил про оставленный ключ. Перед ним сидел парень лет восемнадцати, поразительно похожий на него самого в юности. Настолько похожий, что показался Снейпу Зеркалом памяти.

— Мистер, вам чем-то помочь?

Кажется, он тоже что-то уловил, какое-то странное сходство и, поэтому, пока не подтвердились его внезапно всколыхнувшиеся страхи, Северус быстро мотнул головой и торопливо скрылся среди стеллажей. "Не может быть! Не может быть! Этого просто не может быть! Так не могло случиться!" Казалось, что тело бросает то в холод, то в жар, ведь стоило только выглянуть из-за спасительной горы каких-то маггловских дурацких жестяных баночек, — то вот оно, подтверждение его старой ошибки или даже греха, сидит за кассой и занимается самой что ни на есть маггловской работой. Правда, внимательный глаз уловил бы и отличия — густые тёмные волосы, забранные в низкий аккуратный хвост, оранжево-красная клетчатая рубашка и джинсы под униформой магазина. Фамильные черты — чёрные глаза и крупный крючковатый нос отчего-то совсем не портили его лицо. А, главное, этот парень улыбался.

Снейп сделал два шага назад и глубоко вдохнул, справляясь с эмоциями. В любом случае надо выяснить правду. Он не простит себе, если просто оставит всё как есть. Практически не глядя покидав в корзинку какие-то попавшиеся под руку предметы, Северус двинулся к кассе, словно на приступ к вражеской крепости. И, дойдя, замер, сжимая ручку корзинки в руке и собираясь с силами. У него будет только один шанс, который нельзя упустить. Толстая женщина-магла, втиснувшись в очередь перед ним, невыносимо долго тянула время, будто бы нарочно спрашивая и переспрашивая что-то у кассира. Словно сама не могла прочитать упаковку или пыталась заигрывать с парнем, который годился ей в сыновья. Отчего Северус нервно сжимал палочку в рукаве, боясь её поломать, а также борясь с желанием употребить её прямо сейчас, наколдовав назойливой тётке метровый свиной хвост. Наконец, она отошла.

— Мистер, выкладывайте покупки...

— Сейчас, сейчас...

Рулон туалетной бумаги, пара цветастых красно-белых носков, банка консервированных ананасов... Кажется, парень-кассир всё больше удивлялся такому набору. Северус же с тоской осознавал, что, если его догадки подтвердятся, момент первого знакомства будет безвозвратно испорчен...

— С вас...

Парень озвучил сумму. Почти не глядя, нескладный покупатель полез в потёртый кошелёк и вынул несколько измятых купюр. Бережно расправив их в тонких пальцах, ему сдали сдачу. Спазм страха немотой сдавил горло. Кое-как справившись с приступом паники, от которой сводило живот — сейчас или никогда, ибо он знал, что не перенесёт ещё одной такой встречи, Северус всё-таки произнёс. Голос отдавал хрипотцой:

— А что это у вас тут, молодой человек? Паучок?

И не дожидаясь, пока в изумлении уставившийся на него парень что-то предпримет, быстрым и резким движением вырвал у него несколько волосинок.

— Ай, что вы делаете?!

Северус не ответил и, спрятав добытое в ладони, быстро зашагал к выходу.

— Мистер! Ваши покупки!

Пришлось вернуться и сгрести то, что, в общем-то, не нужно.

— И про камеру хранения не забудьте! Ну так, на всякий случай...

Парень потирал болящий висок и растерянно улыбался. За несколько месяцев, что он проработал здесь с момента своего совершеннолетия, такой странный человек попался впервые...

* * *

Глубокая ночь раскинулась над маленьким промышленным Коуквортом. Холодный ветер рыскал, словно бдительный страж, облетая дозором давно безжизненные узкие улочки. Где-то хлопали поскрипывая ставни. Тусклый огонёк горел лишь в одном неприметном доме. Хозяин которого предавался странному занятию, которое, впрочем, как нельзя подходило жутковатой обстановке. В небольшом котле, расположенном прямо на полу, посреди обшарпанной комнаты, кипело какое-то странное варево, подогреваемое трепещущим огнём. А всклокоченный Снейп с горящими глазами и прядями отросших волос, что немилосердно хлестали его по лицу, метался туда и сюда, добавляя всё новые и новые ингредиенты к им самим изобретённому зелью. Вот ещё один флакончик с рассыпчатым зеленоватым содержимым опустел, и густая жижа вскипела сонмом разновеликих пузырей. Значит, пришёл самый ответственный момент. Заголив руку по локоть, лезвием кривого ножа Северус глубоко рассёк ладонь. Крупная алая клякса глубоко впечаталась в изумрудно-зелёную жижу. А яростное шипение котла заглушило тихий болезненный вздох. Теперь настала очередь тех самых вырванных у парнишки волос. Зажимая пальцами левой руки рану, здоровой правой Снейп бросил в получившуюся гремучую смесь несколько тонких, почти невидимых волосинок. Зелье тут же окрасилось ярко-карминовым и угрожающе вспучилось навстречу бледному лицу, что смотрело сверху. А после застыло, словно в ожидании, что теперь будет делать создатель.

— Значит, всё-таки сын...

Снейп отвернулся. Он сам, наверное, не смог бы сказать, что чувствует. Что должен чувствовать сейчас. Когда прошло столько лет. И образ, и имя той девочки с Пуффендуя давно выветрились из его памяти. Какая-то едва ли не грязнокровка⁽¹⁾, которой он между делом как-то помог, что-то подсказал, он сам не помнил, что именно, возомнила себе, что им неплохо было бы узнать друг друга поближе... Да кому он врёт даже сейчас?! Девчонка была от него без ума. Не давала проходу и всё время лезла под руку, мешаясь. А он... Он, конечно же, не мог думать ни о ком, кроме прекрасной рыжеволосой Лили Эванс, укравшей его сердце ещё тогда, когда оба были детьми. То жалкое недоразумение с Пуффендуя не шло ни в какое сравнение с Лили. И поэтому он был груб с девчонкой. Отшивал. Пару раз просто послал. Кажется, она плакала, но ходила за ним вновь и вновь. Пока однажды всё не случилось. Четвёрка гриффиндорских отморозков надругалась над ним после экзамена. На глазах у всех, на глазах у Лили. Подробности вспоминать не хотелось. Он помнил только, что был в ярости. Из-за унижения. Из-за предательства. Хотелось отомстить. Неважно кому. Лили? Мародёрам? Своей собственной судьбе, что сделала его таким жалким и ничтожным по мнению других... И тогда в коридоре он встретил её. Цепкая рука схватила что-то лепетавшую девчонку за предплечье и втолкнула в какой-то пыльный чулан. Там он бросил ей короткую команду:

— Раздевайся...

Дальше воспоминания спутывались, сливались. Помнилось, как та неуклюже стянула одежду. Затем как он повалил её на какой-то грязный поломанный стол. Его по-паучьи тонкие пальцы мяли освобождённую девичью грудь. А потом... Потом он просто воспользовался ею. Грязно, отвратительно воспользовался. Надругавшись над чужой любовью. Любовью к нему...

После этого след её терялся. Кажется, девчонка так и не закончила Хогвартс, внезапно куда-то пропав...

* * *

Теперь дело было за малым: подкараулить парня-кассира с работы и осторожно, не попадаясь на глаза, проследить до дома. А потом, в дневное время, когда последний, скорее всего, будет торчать в своём супермаркете, заглянуть в гости для разговора с его матерью. Живой центр Коукворта являл собой полную противоположность постепенно отмирающим окраинам. Здесь ещё можно было встретить ухоженные светлые домики, работающие магазины, смеющихся и играющих на улицах детей.

Северус быстро преодолел оживлённый перекрёсток, прошёл по дорожке, аккуратно выложенной белыми каменными плитами, мимо подстриженного газона с забавными шариками кустов, поднялся по трёхступенчатой лестнице и, после секундного колебания, решительно постучал в дверь. Через минуту ему ответил хрипловатый женский голос:

— Кто там?

Застеклённую часть двери изнутри закрывала плотная белая занавеска, так что хозяйка не могла видеть пришедшего к ней.

— Это я, Марджери, Северус... Открой, пожалуйста, нам надо поговорить...

Повисла тишина. Он несколько раз репетировал этот диалог в своей голове. Прокручивал и так, и эдак. Прикидывал, что будет делать, если Мардж, имя которой он всё-таки вспомнил, не захочет говорить и просто уйдёт в глубину дома. Что будет, если она примется его гнать, проклиная, либо, напротив, бросится на шею с признаниями. Но стояла тишина. Ему не отвечали. Северус снова постучался:

— Марджери, послушай, я понимаю, что ты злишься... Марджери, пожалуйста, открой, я знаю, что ты меня не забыла!.. Марджери, нам нужно поговорить! Пожалуйста! Ради нашего сына!

Дверной замок тихонько лязгнул. Ему открыла невысокая худенькая женщина, одетая в цветастую аляповатую кофту и такие же домашние шаровары. После тусклого неохотного приглашения Северус прошёл внутрь, отметив небогатую, но опрятную обстановку гостиной. Пропустив гостя, женщина развернулась к нему со сложенными на груди руками, словно выжидала. Она была явно не рада визиту своей прежней любви. Рассмотрев её внимательнее, Северус заметил сеточку возрастных морщин в уголках губ и глаз, а также неумело подкрашенные волосы, собранные в причёску заколкой на затылке.

— Что тебя сюда привело, Северус? После стольких лет...

— Марджери, я... Я не знал, прости, я... Просто не знал... Я поступил с тобой как подлец, прости, Марджери...

— Уходи... Уходи отсюда. Скоро вернутся мой муж и сын. Я замужем, Северус, уходи...

— Как... Но...

— Тед взял меня уже после того, как у меня родился Кевин... Он принял его как своего сына, заменил ему отца, вырастил и воспитал. Тебе здесь нет места, Северус, просто уходи...

Кевин... Что за дурацкое маггловское имя?! Северус почувствовал поднимающийся изнутри гнев. Ему просто не сказали, он просто ничего не знал! А теперь ему заявляют, что его заменили каким-то Тедом!

— Марджери, я понимаю, ты имеешь право на гнев. Но я имею, имел право узнать о своём сыне! Почему ты мне ничего не сказала ещё тогда, на шестом курсе? Почему хотя бы не отправила Кевина, — тут он запнулся, — не отправила Кевина в Хогвартс? Мы бы познакомились раньше...

— Кевин родился сквибом, Северус.... — в её голосе чувствовался холодный металл. — Ты всё равно бы не принял его. Не принял тогда — не примешь и сейчас...

Северус стоял, словно поражённый громом. Его сын — сквиб?! Но... как... Как это могло случиться?!

Марджери бессильно опустилась на диван, всё также не предлагая гостю пройти и присесть:

— Меня забрали из школы, Северус. Потому что я не могла больше учиться. Беременность проходила тяжело. Родные меня проклинали. Я пыталась покончить с собой, хотела избавиться от плода. В итоге, родив, я почти утратила свои и так невысокие способности к магии. Я хлебнула много горя, Северус... Но однажды всё-таки встретила Теда. Он был магглом. Он и есть маггл и всегда им останется. Но он принял меня с Кевином под своё крыло, защитив от собственной семьи. Я долго ждала и надеялась, но в положенный срок мальчик так и не проявил никаких способностей к магии. Поэтому ему нечего делать в Хогвартсе, где его матери едва не сломали судьбу. Наш сын сквиб, Северус! Теперь уходи!!!

Марджери в запальчивости перешла на крик. Северус стоял, не веря собственным ушам. Сквиб... Его сын — сквиб...

— Мама? Что здесь происходит? Мистер? Что вы здесь делаете?

Оба они, занятые выяснением прошлых ошибок, не заметили возвращения Теда и Кевина. Высокий лысый и пузатый маггл вошёл следом за пасынком, неся в руке бумажный продуктовый пакет. Ещё два таких же бросил на пол Кевин, кинувшись к плачущей матери:

— Он обидел тебя, мама? Он тебя обидел, скажи...

— Я... всё объясню, я не обижал её, Кевин... Сейчас не обижал... — слова застревали в горле. Вот же он, его сын, по жизни искалеченный его чёрствостью и равнодушием!..

— Кто этот господин, Марджери? — пробасил крупный маггл, всё также стоя у двери и отдуваясь после долгой пешей прогулки.

Марджери не успела ответить. Кевин, решительно встав навстречу Северусу, объяснил вместо неё:

— Этот мистер недавно делал у нас покупки. Взял туалетную бумагу, консервированные ананасы и носки "Новогодние", — а затем добавил, обращаясь непосредственно к гостю, — вас что-то настолько не устроило, что вы пришли разбираться сюда? У вас есть претензии по качеству?

Кажется, именно эта фраза разрядила обстановку...

Потом они все вместе сидели за круглым столом, где в маленьких чашках сиротливо стоял никем не тронутый чай. Жидковатое домашнее варенье медленно покрывалось желейной коркой, а выложенная на блюдо выпечка, кажется, на глазах начинала черстветь. Марджери, с трудом подобрав слова для объяснения с сыном, тихонько роняла слёзы. Её муж, видимо, знавший эту историю с самого начала, гладил жену по руке, подбадривая и успокаивая. Кевин же сидел неподвижно. Уставившись на свои руки, сцепленные в замок до побелевших костяшек. Парень мучительно осознавал, что человек, вырастивший его буквально с младенчества, давший ему воспитание и опору в жизни, на самом деле является для него чужим. Северус первым решился нарушить молчание:

— Кевин, послушай, я виноват перед тобой и твоей матерью. Сильно виноват. Но позволь мне хоть отчасти исправить свою ошибку...

— Убирайтесь! Убирайтесь отсюда! — едва не перевернув стол, Кевин вскочил, сжимая кулаки. — Убирайтесь! Вы! Мне! Не отец!!!

— Кевин, послушай, Кевин, — голос Теда, который так же, как и остальные, выглядел растерянным в такой ситуации, мог показаться вкрадчивым и неуверенным, отчасти даже виноватым. — Я думаю, не стоит кричать. Мы всё решим миром.

Его пасынок решительно выскочил из-за стола и взбежал вверх по лестнице. Где-то наверху хлопнула дверь.

— Марджери, послушай, позволь мне как-то сблизиться с ним... Марджери... Почему наш сын работает в этой дыре? Почему обслуживает этих... людей? Я... Я могу помочь, помочь нашему сыну устроиться... Пусть он... не обладает некоторыми способностями. Но я смогу договориться, чтобы его приняли в Хогвартс, ко мне...

Марджери вскинула голову, словно услышала что-то неслыханное, небывалое, нелепое. Её муж Тед печально усмехнулся:

— Он к вам не пойдёт. Я его знаю.

Северус, на грани отчаяния цепляясь за соломинку, произнёс:

— Мне скоро уезжать. Поговорите с ним. Это мой последний шанс на отношения с сыном. Поверьте, я могу дать ему больше, чем вы...

* * *

Через несколько дней, когда тягостные уговоры остались позади, двое — отец и его столь недавно обретённый сын, стояли на вокзале Кингс-Кросс. А так как преподаватели обычно съезжались в Хогвартс чуть раньше, то сейчас на той самой платформе 9 3/4 собралась небольшая группа людей. Северус Снейп и Кевин Уиллсон стояли напротив седовласого и длиннобородого старца в причудливой мантии. И Северус с едва заметным волнением в голосе снова разговаривал с директором Школы Чародейства и Волшебства:

— ...вот он... Я уже рассказывал вам. И, как я уже говорил, хоть Кевин является сквибом, однако в качестве помощника он мне не помешает...

Сам Кевин, сегодня впервые надевший похожую на отцовскую чёрную мантию, стоял с ним рядом и смотрел на своего будущего экстравагантного начальника скорее с любопытством, чем с благоговением. До своего совершеннолетия он уже успел поработать и курьером, и садовником, и немножко официантом в одной забегаловке, и вот недавно кассиром в крупном супермаркете, поэтому к смене места работы относился спокойно. Ну подумаешь расставлять на столах котлы и всякую прочую ерунду для их зельеваренья! Да он у себя в супермаркете каждое утро примерно тем же занимался, до открытия раскладывая по полкам привезённые фурой продукты. Пронзительно-голубые глаза пожилого волшебника из-за забавных половинчатых стёкол очков внимательно вперились в него. Кевин вынырнул из своих мыслей и улыбнулся ему чуть несмело.

— Так-так, молодой человек, значит, решили поработать у нас...

— Д-да, сэр, мне доводилось...

— Понятно, — произнёс старый волшебник даже не слушая, — ну что ж, я думаю, что ваш отец всё вам объяснит на месте, а я... Я немножко наведу чары, чтобы ваше фамильное сходство не так бросалось в глаза.

Почти незаметный взмах волшебной палочки, и Кевин, сообразив, в чём дело, чуть вздрогнувшей рукой ощупал лицо.

— Не бойтесь, эта иллюзия не будет действовать вне Хогвартса...

* * *

Кевин сидел позади всех. В классе зельеварения в его задачи входило подготавливать необходимую для уроков утварь и следить за наличием всех ингредиентов для странных снадобий, попробовать хоть одно из которых на себе он вряд ли бы решился. Этой должности предшествовал ускоренный курс "что здесь есть что", проведённый отцом, то есть, мистером Снейпом, как того следовало называть при посторонних, в темпе подготовки к бомбёжке или авианалёту. К своему удивлению, Кевин неплохо так во всём разобрался. У него вообще была удивлявшая многих способность быстро запоминать новое и ориентироваться по обстановке.

Сейчас шёл совместный урок у пятикурсников факультетов Гриффиндор и Слизерин. Гриффов и Слизов, как Кевин называл их про себя. Ребята всего-то на пару лет его младше сосредоточенно что-то толкли, перемешивали, засыпали в котёл, иногда что-то записывали, иногда беззвучно бранились под нос. Снейп, сидя за кафедрой, погрузился в чтение какого-то фолианта. Кевин же должен был следить за дисциплиной, что, однако, являлось совершенно излишним, так как одно присутствие мистера Снейпа могло угомонить любого, даже буйнопомешанного.

Но не всё было так гладко. Ближе к концу урока Кевин вдруг заметил, что какой-то белобрысый парень-слиз с эмблемой змеи на груди быстрым движением руки схватил что-то со стола девушки-гриффиндорки, которая была настолько поглощена приготовлением зелья, что ничего не замечала вокруг.

— Ах ты, крыса-альбинос... — со злостью подумал Кевин. Быстро приняв решение, он встал и тихо прошагал в подсобку. А когда вернулся, то расстроенная девушка уже не в первый раз обшаривала стол. Её беспомощная возня отвлекала соседей и грозила вот-вот навлечь на неё гнев сурового преподавателя.

— Тебе это нужно?

Девушка резко вскинула голову. В уголках её карих глаз уже поблёскивали крохотные слезинки. Кевин, стоя рядом, протянул ей завёрнутые в плотную бумагу истолчённые змеиные зубы.

— Спасибо... — кивнув, она приняла свёрток.

— Попросила бы у нас с Гарри, мы бы не отказали... — прошептал рыжеволосый парень, наблюдавший за ними от соседнего котла, не скрывая ноток возмущения в голосе.

Кевин хотел было сделать пару шагов в его сторону и кое-что объяснить. Но в этот момент Северус поднялся со своего места и пошёл к ученикам. Кевин решил благоразумно отойти.

Урок был окончен после проверки получившихся зелий, и студенты гурьбой вывалили в коридор. Кто-то громко обсуждал ход занятия и объективность полученных оценок. Кевин же решил догнать троицу гриффиндорцев с той самой девушкой в центре:

— Постой, тебя ведь Гермиона зовут? — и, дождавшись, пока та обернётся, протянул ей руку для окончательного знакомства. — Я Кевин. Можно тебя на пару слов?

Когда они отошли, Рон, поморщившись недовольно, словно от зубной боли, спросил:

— Кто это, Гарри?..

— Не знаю... Может, какой-то родственник Снейпа. Возможно, племянник...

— Арагог ему племянник!

Последняя фраза прозвучала слишком громко. Студенты вокруг резко замолчали и уставились на них. Так что парням пришлось ретироваться.

* * *

После уроков они с отцом оставались вдвоём, так как Кевин жил в его апартаментах.

— Подай сюда... Да, ту баночку с настойкой на крыльях златоглазок... — и Снейп снова уткнулся в свой зловеще булькавший котёл.

Кевин же, оставшись не у дел, почувствовал укол лёгкого раздражения: "Он же весь в работе! Ему ни до кого вокруг нет дела! Зачем тогда звал, зачем настаивал, чтобы я поехал с ним? Какие такие отношения мы наладим, если он не вынимает носа из котла?" Постояв пару минут чисто для приличия, а затем спросив, не нужно ли чего ещё и получив в ответ нечленораздельное мычание, Кевин мысленно плюнул и пошёл собираться. Если уж с отцом не получается, получится с кем-нибудь другим. С его новой знакомой Грейнджер, например. Сегодня они во второй раз идут на свидание. Вчера после уроков они так мило посидели на трибуне поля для их смешного и немного нелепого в своих правилах квиддича. Говорила в основном она, он больше слушал. Поддакивал. Рассказывала про учёбу, по своих друзей, про новую преподавательшу Долорес как её там, Мембридж... Которую он тоже видел всего один раз, мельком, и до сих пор поёживался...

Наконец, приведя себя в порядок: хорошенько расчесавшись, умывшись и вычистив зубы, Кевин сходил в комнатушку, служившую ему крохотной спальней, чтобы переодеться. А затем вернулся и снова взглянул на отца. Снейп продолжал задумчиво помешивать содержимое котла, нечленораздельно что-то бормоча.

— Я ухожу... — была предпринята последняя попытка к установлению контакта.

— Ммм...

И вновь повисла тишина, разбавляемая лишь звуками кипения густой бурды на огне.

"Хоть бы спросил, куда, старый чёрт..." — беззлобно выругавшись в мыслях, Кевин расправил плечи. Стало немножечко легче. Теперь можно и к девушке. Она хотя бы смотрит на него и не молчит.

* * *

С начала учебного года прошло две недели. И в один из вечеров профессор Снейп сидел в своём кабинете, погрузившись в проверку собранных у первокурсников работ. То и дело он хмурился, кривился и яростно что-то чиркал в исписанных корявым детским почерком свитках. Внезапно тяжёлая дверь широко распахнулась, и в кабинет влетел взмыленный Филч. Шумно и трудно дыша, будто после долгого бега, школьный завхоз, даже не поздоровавшись, прогундосил противным как скрип несмазанных дверных петель голоском:

— Моя миссис Норрис, она видела их!.. Они уединились на втором этаже... Ваш сын и пятикурсница Грейнджер!

Снейп резко вскочил. Его пронзил страх.

— Хе, того и гляди они этого... Похоже, это у вас семейное, профессор... — издевательски подчеркнув последнее слово, Филч уставил свои глазки на Снейпа, наслаждаясь произведённым эффектом.

— Где?.. — длинные пальцы Северуса до боли сжали столешницу.

— Там один чулан, пойдёмте, я покажу.

Едва не сшибив Филча, Снейп метнулся прочь из кабинета. Его мантия, развеваясь, захлопала, словно крылья гигантского нетопыря.

— Это у вас семейное, профессор! Семейное! — неслось ему вслед противное старческое дребезжание.

Двое стояли, обнявшись, в абсолютной тишине. Голова девушки покоилась на плече высокого парня в длинной чёрной мантии. Он, не торопясь, гладил её по спине. Они с трудом нашли этот крохотный, всеми забытый чуланчик, где могли побыть только вдвоём, не опасаясь ничьих косых взглядов... Пыльный полумрак, казалось, поглощал любые проявления внешнего мира.

Внезапно раздался хлопок. Изломанная тёмная фигура в образовавшемся прямоугольнике света хрипло что-то прокаркала, и какая-то сила, схватив Кевина за шиворот, словно гигантская лапа, резко его подняла и, оттащив назад, швырнула на кучу какого-то хлама.

— Ты... Ты... — Снейп задыхался, — а вы, мисс Грейнджер, что вы себе позволяете?!

Волшебная палочка в трясущейся руке была по-прежнему нацелена на них. Кевин, немного оклемавшись после удара, тихонько заворочался постанывая. Гермиона бросилась к нему на помощь.

— Стоять. Вон отсюда. Вон, я сказал! Ну! — отдельные слова вылетали из профессорского горла пополам с рычанием.

— Я... Я в порядке... Иди... В порядке... — Кевин примирительно кивнул. И бессильно сполз на пол. Спина нестерпимо болела, — он ничего мне не сделает... Я — его сын...

Гермиона же, закрыв лицо руками, бросилась прочь.

* * *

Мелкая холодная морось дождя падала на лица и моментально пропитывала одежду насквозь, стоило сделать лишь шаг из-под крыши. Две фигуры, одна в отяжелевшей, пропитанной влагой и прилипшей к телу мантии, другая в лёгкой рубашке, насквозь промокших джинсах и какой-то не то кофте, не то куртке явно с чужого плеча, стояли на перроне. Немногочисленные пассажиры, почти невидимые в промозглом мраке, не спеша грузились в поезд. Скоро отходит Хогвартс-экспресс. Кевин не сказал ни слова с момента, как отец его уволил, приказав немедленно собираться к отъезду. Так, в молчании, они доехали сюда в запряжённой фестралом карете. За это время у Северуса была возможность всё обдумать и отчасти даже пожалеть о своей запальчивости. Сейчас он стоял напротив сына и не мог подобрать слов, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию. Что нужно сделать? Попросить прощения? Он ведь едва не покалечил своего ребёнка...

Кевин хотел уже было, не прощаясь, уехать. Но, внезапно повернувшись к отцу, проговорил:

— Думаю, тебе следует знать. Я не хотел сделать ничего плохого. Я хотел её только поддержать. Я бы не повторил твоих ошибок, отец...

— Прости меня... сынок... — дождь смешивался со слезами на одутловатых щеках. Во тьме Северус казался сейчас осунувшимся и резко постаревшим.

— Ничего... Я понимаю... — голос Кевина казался невозможно уставшим и севшим, словно у человека, который, простудившись, заболеет и сляжет с температурой через несколько часов.

— Прости меня... Я был не сдержан. Я был к тебе просто жесток...

Услышав в этих словах мольбу, Кевин судорожно вздохнул и, словно человек, внезапно изменивший решение, порывисто сделал несколько шагов. Чтобы, подойдя к Северусу вплотную, крепко его обнять. Вздрогнув, тот несмело обнял в ответ. Сердце нестерпимо болело. Душу грызли тяжёлые мысли: "Почему, почему он снова поступил так с единственным родным человеком, с тем, кого любил? Почему сейчас нельзя, извинившись, позвать его обратно?" Словно прочитав их, сын отстранился и, заглянув ему в глаза, произнёс с теплотой:

— Всё наладится.

А затем, сделал шаг назад и, развернувшись, двинулся к поезду, подобрав лёгонький чемоданчик с залитого водой перрона. Но, уже ступив на ведущие в тамбур ступеньки, внезапно обернулся и произнёс громко, перекрикивая шумящий дождь:

— Если будешь в наших краях — заходи. Мы будем рады. Я буду рад, папа...

"Папа..." Влажный ветер подхватил слово и унёс его куда-то вдаль, словно играя. Гудок паровоза прорезал тьму, и послушная ему худая фигурка изгнанного сквиба, поднявшись по ступенькам, исчезла в тёмном тамбуре. Скоро ряд полупустых вагонов тронется, унося к маггловскому миру несколько десятков жителей Хогсмита, которые почему-то решили добраться до Лондона именно так. А на опустевшем мёртвом вокзале останется только один. Похожий на сутулую хищную птицу Снейп ещё долго будет мокнуть под дождём, провожая взглядом давно растаявшие во мгле огни поезда. И надеяться на какое-то неведомое чудо. "Папа... Мы будем рады... Заходи... Если будешь... В наших краях..."

1) Маглорождённым может быть признан волшебник, у которого оба родителя тоже маглорожденные волшебники ("Гарри Поттер, Фантастические твари вики").

Вернуться к тексту