Шестое чувство Тома Реддла (джен)

Это чувство пришло не сразу. Сначала было торжество, восторг. После стольких лет беспомощности, бестелесности он, наконец, вернулся, чтобы возвратить себе былое величие, вознестись над обмельчавшей аристократией, маглами с палочками и истинными детьми магии: кентаврами, русалками, к которым с таким презрением относились другие волшебники.

И даже то, что дерзкий мальчишка ушёл от него, не принесло былого гнева, слишком сильным было ликование. Ведь у него наконец были гибкие кисти рук с длинными почти изящными пальцами, он мог смотреть на этот уродливый мир своими глазами, он снова был живым.

Но постепенно болезненная радость улеглась. И с каждым днём незаметно подбиралась усталость.

Он столько лет провел в виде духа, скитаясь и прячась, а обретя тело, всего через пару месяцев снова захотел исчезнуть. Скрываться и таиться, копить гнев и ненависть. Потому что сейчас его собственные гнев и ненависть таяли, как... мороженое на летнем солнце где-нибудь в Испании.

"Это было бы неплохим решением, — подумал Том. Он уже давно тяготился созданным когда-то им самим именем. Слишком длинное, слишком прямо говорящее, даже угрожающее. Никакой тонкости. — Нужно просто уехать с этого проклятого острова. Велеть Люциусу, пусть организует".

Люциус принял приказ с достоинством, даже в лице не изменился.

— У вас есть предпочтения, мой господин? — учтиво уточнил он, чуть согнувшись в почтительном поклоне.

— Нет, — Том махнул рукой и отвернулся. Временами хотелось запытать Светоносного до смерти, его подчёркнутая раболепная учтивость, безукоризненные манеры — словно кричали, что между ними есть разница. Он — бастард от магии, Люциус — её почтительный сын.

Но сейчас даже этого не хотелось. Всё, что было нужно Тому — оказаться подальше от тяжёлого серого неба, блекло-охристых холмов.

Люциус купил портключ в Албанию.

— Я знаю, что вы питаете особенную слабость к этому месту, мой Лорд.

Том кивнул, безразлично скользя взглядом по склоненной беловолосой голове. Даже если Люциус переметнулся, и Тома там ждёт ловушка — плевать. Может, это поможет развеяться, придаст хоть немного сил.

Уже шагая по душистым горным склонам, Том понял тонкость издёвки Светоносного. "Отправил меня туда, откуда я явился, — Том почти с восхищением подумал о дерзости своего клейменного. — Люциусу самое место на треклятом Гриффиндоре, как он вообще в Слизерин попал?"

Но и эта мысль вскорости покинула усталый разум Тома.

В первой же деревушке Том забрал у местного пастуха прядь волос и принял его облик. Визг, испуганные крики... "Мерлин, как же это утомительно... Как же всё это утомительно".

Вернулся из Албании Лорд ещё более уставшим, чем уезжал.

"Мне нужна цель", — наконец осознал он.

Всё началось с пророчества. И, хотя об этом давно забыли, пророчеств было два.

Одно он услышал ещё в раннем детстве, гуляя по цыганской улице на окраине Лондона.

Старуха в цветастом платке, с лицом, похожим на печеное яблоко, ткнула в него пальцем и заговорила глухим далёким голосом.

После первых же звуков её хриплого потустороннего голоса Том понял — он навсегда привязан к своей судьбе. Его припаяла к тонкой стальной нити будущего полоумная старуха. Больше выбора не было.

— Тело, что пожрет тело, гордость, что пожрет гордость, символу подчинишься и символу проиграешь. Крысе доверишься, крыса погубит.

Крыса его и погубила.

Проклятый Хвост не вернул ему его тело, он создал уродливое змеиное подобие, вечно жаждущее уединения и темноты, изредка выползающее на солнце ради нескольких крох тепла.

И второе пророчество. Про мальчишку.

Тогда, в ту октябрьскую ночь, его подвело незнание полного пророчества. В этот раз нельзя было этого допустить. И он снова призвал Люциуса.

* * *

Тому неизменно доставляло болезненное удовольствие любоваться несломленным Малфоем. Его Светозарный, Светоносный, Яркий Люциус, не подчинившийся, но верно служащий.

Остальные клейменные давно были сломлены.

Но не Люциус.

Пора было его сломать.

И опять вместо желанного нетерпения, как это было прежде, Том ощутил только вялое раздражение и блеклое стремление никого больше никогда не видеть.

* * *

Что-то происходило, Том даже немного следил за происходящим, изредка надевая опостылевшую маску, чтобы среди Пожирателей не расходилась смута, чтобы его последователи, его рабы не забывали, кто их хозяин.

После неудачи с пророчеством он даже ощутил волну ярости. Поднимая палочку на Дамблдора, он чувствовал, как в груди зарождается столь любимый им огненный шар ненависти и жажды действовать.

Но затем... Катарсиса не наступило. Он ушёл, бездарно слив свой единственный козырь — неустойчивое положение Дамблдора из-за трусости Министерства. Теперь Фаджа быстренько заменят, а, значит, нужно ставить кого-то из своих. Кого?

Эта задача снова легла на плечи Люциуса. Ему не привыкать. Да и провинился он очень сильно. Так глупо упустить мальчишку...

Лорд опустился в кресло, прикрывая лицо длинной паучьей кистью.

Проклятая крыса.

И от Дамблдора, и от Поттера нужно было избавляться. От Дамблдора, потому что он был единственный достойный соперник.

От мальчишки — потому что тот стал символом. А символы намного могущественнее, чем просто лозунги. Символы — это надежда, это постоянное сопротивление, это... Опять суета. Мерлин, как же он устал.

— Звали, мой Лорд?

Из-за этой дрянной крысы он теперь даже простого телесного наслаждения не мог получить. Всё, что ему оставалось — пустое томление и давящая тоска.

— Люциус, — протянул Том, не оборачиваясь и не открывая глаз. И снова почувствовал это — свою беззащитность. Реши его Светоносный сейчас нанести удар, ничто ему не помешает, даже верная Нагайна где-то далеко... Охотится.

— Да, мой Лорд.

Том вздохнул, а потом устало махнул рукой.

— Иди, ты свободен.

— Ч-что? — Люциус сбился с безмятежно-почтительного тона. Том чуть усмехнулся.

— Иди, ты мне больше не нужен.

Люциус поклонился — Лорд уловил это краем глаза — и вышел.

* * *

Том не замечал, как течёт время. Люциус, лишенный метки, неожиданно не сбежал во Францию, а остался и принялся служить ещё более верно. Он всё чаще отдавал приказы за Тома, довольствуясь лишь лёгкими удовлетворёнными кивками на вечерних встречах.

Даже когда Дамблдор пал, Том ничего не почувствовал — его окружал вакуум. Изредка снился мальчишка Поттер, скитающийся по лесам. Том вяло кивал на донесения Люциуса, избегая остальных пожирателей. Они его утомляли даже больше, чем сама жизнь. Иногда он думал, что проще было бы их всех заавадить, а потом самому сорваться с какого-нибудь утёса. Возможно, он так и сделал бы, если бы не леденящий страх смерти. Да и слишком много усилий он приложил, чтобы не умереть. Будет глупо просто наплевать на все свои прошлые старания.

* * *

Когда мальчишка оказался в доме Люциуса, Лорд не удивился. Всё-таки его скользкий друг обладал невероятным талантом удерживать удачу настолько близко, насколько это возможно.

Яркие зелёные глаза с ненавистью пронизывали его, и неожиданно Том ощутил грусть. Грудь защемило. Он вспомнил ту дурную девчонку, что прикончил в восемьдесят первом.

Сильная была ведьма.

Жаль.

— Гарри Поттер, — сказал Том, не выпуская эмоции наружу. — Посмотри, что с нами сделали эти десять лет.

Мальчишка вздрогнул, его плечи затряслись, то ли от безмолвной ярости, то ли от страха...

— Ты — юный герой, такой молодой и здоровый, даже полуголодная жизнь тебя не сломила. А я... Я полутруп.

В глазах мальчишки застыл ужас.

— Зачем всё это было?

Мальчишка раскрыл рот, но ни звука не донеслось до Тома. Лорд глянул мельком на Люциуса. Тот тут же махнул палочкой, возвращая мальчишке голос.

— Я знаю, что ты скажешь. Что я с детства был социопатом и убийцей. Да, был.

— Ты убил моих родителей! Из-за тебя умерли Сириус и Седрик! — слова жалящими осами впились в разум.

— Незачем так кричать, — покачал головой Том. — Я убил гораздо больше людей, да и нелюдей, чем ты можешь себе представить. А сейчас…

— Сейчас ты убьешь меня, — мальчишка упрямо выдвинул подбородок, что потребовало невероятных усилий — он всё ещё был стиснут заклятьем неподвижности. Лорд невольно поразился силе воли мальчишки.

— Сейчас, Люциус, выведи всех, оставь нас с мистером Поттером наедине.

Мальчишка закусил губу, а затем зло выпалил:

— Я тебя не боюсь, Воландеморт!

Том поморщился. Надо было наложить на это имя вето, чтобы любой его произнесший превращался в жабу, или лишался языка... Об этом стоило подумать отдельно.

— Ладно, — Том качнул головой, сел на дорогое малфоевское кресло. "Какой же Люциус пижон, даже в выборе мебели..."

Том лёгким движением снял все заклинания с мальчишки, повернулся к пустому камину. Ожидание тяжёлой плитой навалилось на плечи. "Ну же, давай, Поттер. Давай, маленький герой".

— Сражайся со мной! — крикнул мальчишка, а Том тяжело прикрыл глаза рукой. "Что за идиот… у него же была возможность просто убить меня". — Сражайся!

— Не буду, — ответил Том. В груди расползалось, словно чернильное пятно, разочарование и усталость. Тупые гриффиндорцы.

— Сражайся, — в голосе мальчишки явственно прозвучали рыдания. — Круцио!

Том не пошевелился. Боль его даже не тронула, словно существовала отдельно от него.

— Круцио! Круцио! Круцио! Авада кедавра!

"Наконец-то", — подумал Том. Его подкинуло вверх, руки рассыпались воздушными искрами, бесчувственное тело рухнуло на пол. Но Том ещё был там. Он чувствовал свои змеиные веки, чешуйки впивались в скулы от неудобной позы.

"Ну что за идиот, — вздохнул Том. — Даже убить нормально не смог".

Он поднял чуть дрожащую палочку, взмахнул ею — и исчез в вихре аппарации.

Больше его никто не видел.