Алисия боится (гет)

Алисия боится.

Алисия боится, когда протягивает руки, которые Уилл плотно стягивает веревкой, так что наутро наверняка останутся неяркие, но отчетливые следы. Боится, когда безропотно опускается на колени перед низкой кроватью, наклоняется, прогибает спину. Открывается. Алисия боится, когда слышит шаги позади себя, слышит, как Уилл замахивается ремнем, слышит свист...

Но уже через секунду она не может связно думать, растворяясь в собственной беззащитности и боли, в чувстве принадлежности, которое она испытывает, позволяя делать с собой что угодно.

Алисия боится, но не Уилла. Он тут практически ни при чем.

Алисия боится себя. Своей реакции. Алисия боится, что тонет в этих нездоровых отношениях, которые сама сделала таковыми.

Попробовать что-то погорячее первым предложил Уилл — они к тому времени были вместе полгода. Это были первые ее серьезные отношения, и Алисия слегка переживала, что секс вскоре превратится в рутину. Впрочем, в тот момент он не подразумевал ничего такого. Разве что наручники и, может быть, вибратор. И слабые шлепки ладонью, больше похожие на поглаживания.

Думала Алисия недолго — всего пару дней. Возможно, именно в этом была ее главная ошибка?

Эта мысль не дает покоя Алисии последнюю неделю, мешает учится, отвлекает во время посиделок с подругой и не покидает ее, даже когда рядом Уилл. Алисия пытается понять, когда все пошло не так? Когда ей показалось мало розовых плюшевых наручников, купленных в секс-шопе, которые не оставляли никаких следов на ее коже? Сейчас они пылятся где-то в недрах ее немаленького шкафа, заброшенные туда за ненадобностью.

Теперь Алисия предпочитает веревки, которые фиксируют ее куда более надежно и дарят ей то необходимое чувство беспомощности, ради которого она готова, наверное, почти на все. Веревки впиваются в ее кожу и оставляют следы, которые она любит ностальгически поглаживать, когда никто не видит, вспоминая недавнее удовольствие. Она сама выбирала их в обычном строительном магазине, а потом еще уговаривала Уилла ими воспользоваться. Впрочем, уговаривать Уилла пришлось не только на веревки.

Алисия боится, что теряет себя в этих неправильных, больных отношениях. Боится, что тонет и не сможет выплыть.

Иногда Алисии кажется, что удовольствие от их игр получает только она. В остальное время она в этом уверена. В глубине души Алисия давно перестала понимать, почему Уилл до сих пор не бросил ее. Почему делает все, что она просит, даже если это претит ему. Почему он все равно остается рядом даже после их самых эпичных ссор, свидетелями которых регулярно становятся соседи по кампусу.

Алисия разрывается между благодарностью и ненавистью, и не может остановиться на чем-то одном. Она благодарна ему — он дает ей то, в чем она так нуждается... и ненавидит — потому что он не может остановить ее в стремлении причинять себе боль. Алисия давно заблудилась в этих больных отношениях, и сама знает это.

И самое страшное в сложившейся ситуации — осознание того, что она сама во всем виновата. Это она вложила ремень в руки своего парня, когда ей стало не хватать одних только шлепков ладонью. Она поехала в соседний город, чтобы там со смешанным чувством предвкушения и страха выбрать плетку, которая теперь оставляет жгучие поцелуи на ее теле.

Она, дрожащая и жалкая, шепчет искусанными губами:

— Продолжай.

А когда Уилл ничего не делает, добавляет тихо:

— Умоляю.

Чтобы уже через секунду выгнуться от вспышки такой желанной боли.

Алисия всегда с нетерпением ждет тех дней, которые они с Уиллом договариваются посвятить этой стороне их отношений. Она всегда прекрасно осознает, что делает, всегда добровольно идет на это, хотя все ее нутро замирает даже от мыслей о предстоящих сессиях.

Эти отношения давно стали для нее чем-то сродни наркотику. Даже не сами отношения, а кайф, который она ловит, отдавая всю себя в руки Уилла, лишаясь контроля над своим телом.

Алисия боится, что однажды не сможет остановиться, что зайдет слишком далеко.

И только поэтому понимает, что надо все прекратить.

— Еще, — просит она в последний раз, желая продлить удовольствие еще немного, хотя давно достигла края.

И Уилл слушает ее. Как всегда.

Плетка в очередной раз опускается на горящую огнем кожу, словно наказывая Алисию за то, что она только собирается сделать.

Тем вечером она так и засыпает со связанными крепко запястьями. Уставшая. Измученная. Счастливая. В последний раз.

Алисии нелегко дается расставание с Уиллом. Как мантру, она твердит: “Проблема не в тебе, проблема во мне”, и это не попытка уйти от разговора, не ложь. Не желание сделать так, чтобы Уилл себя не винил, хотя оно у нее тоже есть. Алисия действительно так считает. И искренне верит, что Уилл сможет ее понять и отпустить, хотя бы потому, что он должен чувствовать то же самое — они больше не могут так жить.

Разум берет верх над чувствами или, по крайней мере, пытается. Хотя это и оказывается больнее, чем самая злая плеть, какую она только пробовала.

Алисия начинает встречаться с Питером через несколько месяцев — к тому времени все следы от их последней сессии с Уиллом заживают на ее теле. Питер — обходителен, галантен, он водит ее в дорогие кафе, отодвигает перед ней стул и подает пальто. Питер дарит ей розы, и они стоят в вазе, в то время как Алисия не может отделаться от мысли, что хотела бы не смотреть, а ощутить, как колючки на стеблях впиваются в ее задницу, оставляя на ней кровавые следы.

Но это остается только в фантазиях. В реальности Питер нежно гладит ее бедра, аккуратно мнет груди, едва касаясь губами, оставляет дорожку поцелуев на ее теле, и вообще, ведет себя с ней так, словно она сделана из хрусталя.

Алисия уговаривает себя, что это нормально и правильно, хотя в глубине души ей хочется кричать. Ей хочется разыскать Уилла, опуститься перед ним на колени и молить о прощении и о наказании.

Но она не делает этого, подчиняясь доводам разума.

Она идет с Питером на концерт, держит его за руку, целует в щеку и занимается ванильным сексом.

Алисия еще не знает, что следующие двадцать лет будет видеть Уилла во снах, чувствовать фантомную боль на своих ягодицах, гладить несуществующие следы на запястьях и осознавать, что сама выбрала свой путь. И это будет значительно больнее, чем все то, чего она себя лишила.

Алисия все еще боится самой себя и вряд ли сможет однажды это изменить.