От края до края (гет)

Напряжение висело в воздухе словно непреодолимая преграда между ними.

Оно было почти осязаемым. Густым. Наэлектризованным. И обжигало, когда касалось оголённых участков кожи. Вроде лето, тепло, а озноб всё равно пробирал до костей. Заходящее солнце алыми всполохами отражалось на мерцающей поверхности речушки, делая её похожей на персиково-вишнёвый лимонад, что в последнее время часто готовила Мира.

Эльза вскинула голову, устремляя взгляд к горизонту. Когда неделю назад Джерар привёл её в крохотный домик у озера, где кроме них больше никого не было, она подумала, что это просто один из тех ненавистных снов, которые посещали её после их редких встреч. И что он сейчас снова превратится в Зигрейна или того хуже — растворится в россыпи исчезающих искр, как звёздные духи Люси. Но Джерар никуда не исчез. Наоборот, взял за руку, притянул к себе и поцеловал. Сначала неуверенно и осторожно, будто извинялся за все неслучившиеся поцелуи. Но когда Эльза ответила сама, пылко прижавшись к его губам и отметая любые сомнения, его поцелуи изменились. Он больше не сдерживал себя. Осторожность и робость сменились требовательностью и страстью. Руки, что смирно лежали на талии, принялись жадно скользить по телу, разгоняя по венам из без того разгорячённую кровь. Он так стискивал её в объятиях, словно хотел, чтобы она навсегда осталась с ним. Или в нём.

Потому что в тот момент ей было совершенно плевать, даже если это всего лишь дивный несбыточный сон. Потому что так хотелось побыть слабой и любимой женщиной, а не сильной и грозной воительницей. Как тут не стать наивной влюблённой, если в один миг сбывается твоя голубая мечта. Если всё вокруг кажется настолько ярким и прекрасным, что от переполняющего счастья просто невозможно сопротивляться.

Она гладила пальцами замысловатую татуировку на его лице, каждая чёрточка которой была зацелована ею многократно. А от его взволнованного голоса с чарующей хрипотцой, который, не переставая, звал её по имени, Эльза млела, глупела и напрочь теряла голову. А когда Джерар повалил её на кровать, она потеряла не только голову, но и связь с реальностью. А потом... потом было поздно что-то анализировать, решать и делать какие-то выводы. Настало время безоговорочно отдаться своим чувствам. Во всех смыслах. И просто быть счастливой. До безобразия и чьих-то завистливых вздохов.

Эльза помнила, как он сцеловывал её слёзы и шептал желанные признания вперемешку с нелепыми извинениями. Как она вторила ему такими же глупыми словами и побуждала к ещё более активным действиям томными вздохами и бесстыдными стонами.

Казалось, прошлая неделя всё изменила: стёрла все существующие преграды, развеяла нелепые сомнения и правильно расставила приоритеты.

Они были счастливы. По-настоящему счастливы.

Вот только счастье никогда не длится вечно. Ещё вчера оно было практически осязаемым и радовало своим перламутрово-розовым сиянием. А сегодня...

«Да дурой ты была, — едко возразил внутренний, но подозрительно знакомый голос. И Эльза с ужасом узнала циничные интонации своего напарника по команде. — При чём всегда. Так дурой и осталась».

«Докатилась! Теперь моя совесть говорит голосом Отмороженного!» — подумала она и повернулась к Джерару.

Его имя по прежнему билось под рёбрами. Только с букв облетела сверкающая звёздная пыль, обнажив потрескавшиеся краски и старые уродливые шрамы.

Фернандес привычно молчал, смиренно опустив голову и предоставляя ей право сделать решающий шаг.

Глядя на него, Эльза испытывала плохо сдерживаемое желание наорать и хорошенько поколотить, как часто поступала с разошедшимися Нацу и Греем. И одновременно повиснуть на шее, снова позволив себя целовать и дурить голову глупыми признаниями. Вот только последнее он как раз делать не собирался. Снедаемый чувством вины, Джерар с каким-то мазохистским упрямством пытался найти ответы на мучавшие его вопросы. Но и стремительно темнеющее небо, и безмятежная река были глухи к мольбам мага небесных тел. А Эльза просто не понимала, что ещё должна сделать. Она больше привыкла махать мечами или жёстко пресекать разборки в гильдии, чем вести задушевные беседы. Тем более с тем, кто к этим беседам похоже не расположен. Да и к чему этот ворох ненужных слов, когда и без них всё ясно? Они вроде всё уже выяснили. Целую неделю на это потратили! И кажется никто не остался обделённым. По крайней мере, Джерар уж точно выглядел довольным жизнью.

Скарлетт украдкой вздохнула. Неужели этот остолоп до сих пор не понял, что ей давно плевать на его так называемые грехи? Что она не видит в нём тех изъянов, который он сам себе выдумал? Что она давно уже простила его... Или она недостаточно красноречиво выразила свои чувства? Впервые в жизни Эльза Скарлетт была готова сдаться. Потому что почти перестала понимать мотивы его поступков.

Восстанавливающаяся мирная жизнь постепенно сглаживала горькие воспоминания, возрождала пугливую надежду и учила не поджидать опасности за каждым углом. Кто-то примирялся с действительностью, а кто-то... Кто-то упорно пытался исправить ошибки прошлого.

Эльза проглотила очередной ком, застрявший в горле. Привкус горечи на языке начинал уже раздражать, но позволить словам вырваться наружу не хватало смелости. Ха! У Эльзы Скарлетт не хватало смелости... Если узнают — засмеют же.

Она искоса взглянула на Джерара из-под опущенных ресниц. Он стоял чуть в стороне впереди, освещенный заходящим солнцем, отчего его силуэт казался почти чёрным. Это навевало жуткие воспоминания, и Эльза тряхнула головой, прогоняя их прочь. Всё в прошлом. Война окончена. Зереф и Акнология побеждены. Но почему же тогда так больно, будто снова приходится сражаться за жизни друзей?

— Значит, ты опять собираешься уйти, — не вопрос, а констатация факта. Вот только голос немного подвёл, дрогнув на последнем слове.

Джерар не обернулся. Лишь коротко кивнул.

Эльза опустила голову, проглотив обиду, что стальными тисками сковывала нутро. Она еле сдерживала слёзы, пощипывающие в уголках глаз, чтобы не выставить себя последней дурой и не разрыдаться перед ним, потому что раздирающие всхлипы вставали поперёк горла. Горечь разочарования душила. Сердце лихо отплясывало в груди, отбивая неровный частный ритм, но неустанно подталкивало остановить Фернандеса. Казалось, вместо крови по телу циркулирует ядовитая жидкость, потому что каждый вдох, каждое движение отдавались болезненной пыткой.

Порывистый ветерок насмешливо бросил в лицо горсть дорожной пыли. А может то была растоптанная в прах гордость самоуверенной Эльзы Скарлетт...

— И что теперь делать мне? — пробормотала она, с надеждой взглянув на тёмный силуэт Джерара.

Ветер принёс отголоски тяжёлого вздоха. И Эльза ощутила, как снова становится осязаемой та самая мифическая стена между ним. Тонкая призрачная преграда, которую не под силу сокрушить непобедимой Титании.

— Я не знаю, — с сожалением ответил он и пожал плечами. — Что там делают девушки твоего возраста? Выходят замуж, рожают детишек...

— Ты ведь сейчас пошутил?

— Прости... Наверное, это было грубо с моей стороны.

Раскаяние в его голосе было таким искренним, что Скарлетт едва удержалась на месте, чтобы не броситься ему на шею и не дать волю слезам.

— Это было не смешно.

— Послушай, Эльза... — Джерар обернулся, но его лицо по-прежнему оставалось в тени, лишая её возможности разглядеть эмоции. — За те семь лет, которые вы отсутствовали... — он сокрушенно вздохнул. — Ведь прежде мы были ровесниками, а сейчас...

— Так тебя останавливает разница в возрасте? — нахмурилась она. Непонимание постепенно перерождалось в негодование.

— Да... Нет. Ты всё неправильно поняла, — и он снова устремил взгляд к небу, избегая смотреть ей в глаза.

— Так объясни.

Джерар неловко вздрогнул, когда она бесшумно подошла ближе и взяла его за руку. Зато наконец поднял голову, и Скарлетт смогла разглядеть в его взгляде так осточертевшие ей за последние годы угрызения совести. Бессмертная она у него что ли?

Он поднял свободную руку, и Эльза не стала его останавливать.

— Для вас пролетел один миг, — казалось слегка подслащённая горечь утешения перетекала к ней через кончики пальцев, которыми он нежно касался щеки. Эльза на мгновение замерла, прикрыв глаза, и прижалась к тёплой ладони, инстинктивно потянувшись за нехитрой лаской. Но затем всхлипнула, вздрогнув всем телом, тем самым заставив Джерара нехотя отстраниться. — Для меня же... Семь лет — это почти целая жизнь. Я стал другим, Эльза.

— Неправда! — отчаянно выкрикнула она, перехватив и стиснув его ладонь у лица. — Ты остался прежним Джераром! Тем, с которым я познакомилась в Райской Башне. Тем, который отдал Нацу золотой огонь и помог нам в сражении с Нирваной! Тем, кто смиренно принял обвинения и сдался Совету! Тем, кто не смотря на преследования, не побоялся выйти на арену Игр. Тем, кто готов был пожертвовать собой в борьбе с Акнологией...

Она вглядывалась в родные глаза, надеясь увидеть хотя бы отголоски тех пылающих чувств, которые он демонстрировал всю неделю. Но если там что-то и было, то Фернандес мастерски прятал любые эмоции за непроницаемым и безграничным раскаянием.

— Но я другой, — с горечью произнёс он, даже не пытаясь высвободить руку. — Мне жаль, что я стал другим, пока ты... пока ты спала. Пойми, Эльза, я не отказываюсь от своих чувств к тебе. Да, я люблю тебя... — Скарлетт зажмурилась и снова всхлипнула. Его ладонь выскользнула из её руки, но Эльза сразу почувствовала, как слегка шершавые подушечки пальцев стирают скатившиеся солёные капли. — Ты — единственная, ради кого я жил все эти годы, ради кого живу сейчас... Но я слишком виноват перед тобой. И этой вины мне не искупить. Даже если я потрачу на это всю жизнь.

— Но почему, Джерар? — Эльза открыла глаза. Она уже была близка к тому, чтобы умолять его остаться. Навсегда. Здесь, в Фиоре. С ней.

— Ты делаешь меня сильным и слабым одновременно, — печально ответил он. Его ладонь так и осталась лежать на её щеке. — Твоя любовь придаёт мне силы для борьбы, но твоё сожаление убивает.

— Я не жалею тебя! — запальчиво выкрикнула Скарлетт и отшатнулась назад, отталкивая его руку. Её собственная наспех возведённая броня держалась на чистом упрямстве.

Горька усмешка коснулась губ Джерара.

— Нет. Ты жалеешь не меня, а себя. И винишь себя, что не смогла спасти меня там, в Башне...

Эльза смотрела на мужчину, который в очередной раз перевернул её, как казалось прежде, вполне устоявшийся мир. От чувств к которому её сердце то болезненно сжималось, то разрывалось на части. Все эти дни он был с ней таким нежным и страстным, а сейчас вновь стал похож на неприступную холодную скалу.

Он столько лет был смыслом её жизни... Она верила и ждала, любила и надеялась...

«Как дура», — снова подытожил внутренний голос интонацией Фуллбастера.

Эльза горько усмехнулась. Потому что сейчас как никогда была согласна с ним.

Она мельком взглянула на Джерара, который ждал её ответа. Но зачем ещё что-то говорить? Правильно, незачем. Развернувшись лицом к заходящему солнцу, она глубоко вдохнула полной грудью. Не стоило столько лет цепляться за ускользающую надежду. Нужно было отпустить его ещё много лет назад. И почему она поняла это только сейчас? Почему не хотела признавать очевидное? И почему так больно, словно расстаёшься с жизнью?

Она не заметила, как слёзы потекли по щекам. Она просто стояла, впитывая ускользающий солнечный свет, прощаясь со своим прошлым и нелепыми розовыми мечтами.

Она не стала поворачиваться даже тогда, когда за спиной тихо вздохнул Джерар. С сожалением и пониманием.

— До встречи, Эльза, — тихая грусть в его голосе потонула в стремительно догорающем закате.

— Нет, прощай, Джерар, — одними губами произнесла Эльза, стойко выдерживая последние минуты расставания.

И лишь когда за ним закрылся магический портал, она упала на колени и дала волю слезам.