Трюк  (гет)

Мир замирает. Останавливается для того, чтобы сделать глубокий вдох, а затем медленно выпускает воздух, натужно скрипя легкими, возвращая всему былой ход.

Разнесенный в щепки библиотечный зал, находящийся в одном из отсеков Отдела Тайн, восстанавливается под воздействием волн магии. Огромные стеллажи вырастают из руин: деревянные полки неровным строем, сталкиваясь друг с другом, повинуясь потокам энергии взлетают под самый потолок и, покружив еще немного в воздухе, сбиваются в нужную форму. Вслед за ними, выбравшись из пепла и отряхиваясь от черного налета, поднимаются сотни десятков книг. Обложки приобретают былой блеск, золотое тиснение названий снова сверкает в свете восстановившихся потолочных ламп, а старые и потрепанные схваткой со временем переплеты, недолго противившись действию магии, всё же приобретают прежний вид. Вид, который имели до того, как все помещение было стерто с лица земли взрывной волной.

Хрупкие капельки хрусталя кружатся в магическом вихре, задорно позвякивая и создавая причудливую мелодию. Устав от незамысловатого танца, они, повинуясь порыву, разрешают металлическим креплениям захватить себя и возвращаются на законное место под электрические лучи света обычных ламп.

Помещение наполнено грохотом, звуки которого теряются под далеким сводом потолка. Деревянные лестницы скользят по проходам между книжными стеллажами, задевают укладывающуюся на пол черную плитку и жесткий ковролин, и, прибавив ходу, исчезают в глубине зала. Обивка на уже вернувшихся к жизни каркасах кресел полнится былым величием, сотканные из золотых нитей пионы заново расцветают на багровом бархате в читательской зоне. Поземка из бетонной пыли и золотого песка, которыми было покрыто всё вокруг, контрастными мазками выделяется на полу, создавая легких шорох. Волны песка разбиваются о маленькую неприметную дверь в дальнем углу зала, скапливаясь в небольшие дюны, он проваливается в небольшую щель в полу и исчезает под дверью, которая уже почти слилась со стеной.

Когда последняя книга, гвоздик и изумруд из песочных часов возвращаются в отчий дом, широкие и массивные двери библиотечного зала закрываются, погружая пространство в тишину. Он снова готов делиться своими знаниями и хранить чужие тайны. Он снова ожил. Для них.

«Пожиратели смерти снова атаковали Министерство Магии».

«Трое волшебников погибло. Двое признаны пропавшими…»

Смена букв на главной странице «Ежедневного Пророка» выводит Гермиону из некого ступора — она удивленно моргает и отводит взгляд от газетных страниц. Полотно фотографий и заголовок кажутся ей размытыми и нечеткими. Грейнджер сидит на своем привычном месте, у самого входа в библиотечный зал, за массивной стойкой из темного дерева. Её рабочее место погружено в десятки стопок пергаментов и книг, из-за которых пытается пробиться теплый свет настольной лампы с изумрудным стеклянным абажуром. Среди гор отчетов и насыпей служебных записок затерялся и её потрепанный ежедневник — он раскрыт почти ровно на середине; на одном его листке виднеется засохшая капля кофе и несколько записей, сделанных на утренней летучке; на другом лежит развернутая записка-самолетик.

«Мисс Грейнджер, в ходе восстановительных работ было выявлено, что из отдела контроля магических существ сбежало несколько Растопырников. Мы можем предполагать, что они спрятались в одной из секций Отдела Тайн. В ближайшее время направим к вам сотрудника, который поможет с их поимкой и устранением. Будьте внимательны и при обнаружении не допустите их проникновения в самую главную обитель. Также хотели бы выразить свою благодарность за помощь по восстановлению Центрального и….»

Текст записки бесцеремонно прерван. Кусочка фиолетового самолетика не хватает ровно настолько, чтобы список восстановленных отделов никогда не увидел свет. Бумага выглядит обгоревшей, словно кто-то хотел сжечь записку, но в итоге передумал.

Некоторое время Гермиона продолжает смотреть перед собой, а затем, устало вздохнув, укладывает оба локтя на захламлённую поверхность стола и прячет лицо в ладонях. Она погружает кончики пальцев в копну локонов и немного массирует кожу головы, стараясь унять гудящую боль. Неделя, состоящая из череды ужасных и кровавых нападений, десятка часов восстановлений и почти не прекращающегося применения магии, выкачала из нее последние силы. Она не помнит, когда последний раз спала (несколько часов на кушетке в кабинете Гарри не в счет), обедала (половинку сэндвича с тунцом и кусочек картофельного пирога, украденные у Рона из-под носа, едва ли можно внести в список), отдыхала, читала или пила. И то, что она прислонилась к плечу Малфоя, пока они ехали в лифте, отпила из его бумажного стакана кофе с привкусом виски и пробежалась взглядом по утренней прессе в его руках, несомненно нельзя было отнести к категории «Отдых», «Чтение», «Напитки». Мысли о Малфое, который никак не прокомментировал вторжение в личное пространство, а еще и вежливо предоставил ей свой кофе, прерываются звуком разбитого стекла, который долетает до Гермионы из глубин зала.

Грейнджер поднимается, обходит стойку ресепшена и извлекает из кармана строгой министерской мантии волшебную палочку. Она уже почти делает первый шаг, готовясь предстать лицом к лицу с самым маленьким злом из всех происходивших, как шуршащий под ногами песок отвлекает её. Гермиона опускает голову вниз и, хмурясь, наблюдает за тем, как небольшое облако золотистого песка огибает носки её черных туфель и, превратившись в поземку, исчезает под ближайшим стеллажом с книгами. Сощурившись, она провожает взглядом последние исчезающие во тьме мерцающие песчинки. По её спине пробегает тревожный холодок.

— Ну и что тут у тебя?

Грейнджер вздрагивает и, крутанувшись на каблуках, натыкается на стоящего в приоткрытых дверях Малфоя. Он одет в строгий иссиня-чёрный аврорский мундир, на фоне которого его бледное лицо и блондинистые волосы буквально отливают слабым светом. Серые тени под глазами и легкая щетина позволяют ей вспомнить, что адская неделя была у всех без исключения. Авроры так и вовсе не покидали здание с тех пор, как организация в лице Пожирателей смерти решила напомнить всему магическому миру о своем существовании. Им потребовалось почти пять лет, чтобы решить, что то, что произошло 2 мая 1998 года, не было концом. Им потребовалось пять лет, чтобы взрастить свежих безумцев. Им потребовалось пять лет, чтобы объявить новую войну.

— Долго же они собирались, — говорит Гарри, опрокинув в себя полный стакан огненного виски на серой и одинокой кухне Гермионы.

— Что? — переспрашивает Гермиона, опуская поднятую на автомате палочку.

— Где твои звери, которых ты завела от скуки в этой каморке?

Малфой слегка приподнимает подбородок и, прикрыв за собой дверь, подходит к Гермионе. Грейнджер, вскинув голову вверх, смотрит на Малфоя исподлобья и сдерживает желание наложить на него Силенцио. Во время утренней поездки в лифте ей показалось, что они достигли некоего баланса, но, видимо, Драко снова решил поупражняться в остроумии. Его ироничный тон распространяет в ее голове новую волну ноющей боли.

— Если бы я хотела завести какого-нибудь зверька от скуки, — Гермиона продолжает смотреть Малфою прямо в глаза, — то мой выбор пал бы на Джарви.

Малфой вопросительно вскидывает бровь, а Гермиона, улыбнувшись уголком губ, отворачивается и идет на повторяющийся шум. Видимо, Растопырники облюбовали стеклянную секцию с наистарейшими экземплярами книг. Древние талмуды, которые сохранились со времен самого Мерлина, находились в опасности, и это не могло оставить сердце Гермионы в спокойном состоянии. Конечно же, оно ускорило свою работу только потому, что заметки Морганы были под угрозой уничтожения маленькими крысами с растущими на спинах актиниями, а не потому, что на этот раз Малфой подошел к ней слишком близко, обдавая запахом крепкого кофе и табака.

— Ну, знаешь, Джарви, — Гермиона сворачивает в лабиринт из книжных стеллажей и оборачивается, проверяя идущего за ней Малфоя. — Это такие хорьки-переростки. Обожают сквернословить.

Малфой нагоняет её в два шага — он перехватывает запястье Гермионы и останавливает. Грейнджер сначала удивленно смотрит на его пальцы, оплетающие её руку, а затем поднимает взгляд на Драко. Защитная реакция обгоняет зародившееся смущение, и она лишь приподнимает брови в немом вопросе, сохраняя бесстрастное выражение лица. Десятки подобных игр с Малфоем уже почти научили её не терять контроль с первых секунд. Или даже минут. Она чувствует, как ледяная кожа Драко впитывает тепло её тела.

— Вот как? — Малфой продолжает удерживать её, но не подходит ближе, сохраняя дистанцию. — И как давно ты испытываешь такую трепетную любовь к хорькам?

— К хорькам-переросткам, Малфой, — Гермиона слегка шевелит рукой, и Драко тут же выпускает её. — Это совсем другое.

— Конечно-конечно, — Малфой за её спиной смеется. — Хочешь, чтобы я начал сквернословить? Скажем, по пятницам.

— Я узнала весь ваш лексический запас в этой области еще в среду, мистер Малфой.

— В ту среду, когда нам пришлось восстанавливать левое крыло Святого Мунго, или за среду до этого, когда мы….

— Малфой! — Гермиона обрывает его. — Ты узнаешь весь мой лексический запас и пару проклятий, если не прекратишь говорить о произошедшем. Особенно если учесть, что ты первый увешал меня с ног до головы предостережениями о том, что я не должна об этом заикаться.

— О, так ты обиделась? — Малфой ерничает. — Как по-женски.

— Я женщина, если ты вдруг не понял, — Гермиона фыркает и взмахивает волшебной палочкой.

Хрустальные люстры и лампы под потолком прибавляют несколько тонов света, освещая их путь ярче.

— Сложно было не понять, — Малфой отрывает взгляд от её затылка и впивается им в плавные и движущиеся изгибы женского тела под мантией. — Но, я думал, ты другая.

— Я думала… — Гермиона резко останавливается и вновь оборачивается к Драко, чувствуя, как каждая клеточка её тела заполняется праведным гневом. — Ты — другой. А на деле выяснилось, что ты всё такой же тру…

— Не стоит, — перебивает он Гермиону. Делает шаг навстречу и почти нависает над ней. — Не стоит начинать этот разговор в таком ключе, Грейнджер.

Несколько секунд требуется Гермионе, чтобы просто собраться с мыслями. Она взвешивает все «за» и «против», считает про себя до десяти и вспоминает, что ей не стоит вообще вести какие-либо разговоры с Малфоем. Слова между ними не несут никакого результата, а действия приносят только разрушения. После сладкой волны наваждения, конечно же.

Гермиона закатывает глаза, словно указывая на нелепость происходящего, а затем, не сбавляя шага, продолжает свой путь, краем глаза отслеживая слабо прорисованные цифры на стеллажах. До нужной секции остается три поворота, когда звук разбитого стекла снова заполняет пространство. Грейнджер хмурится, потому что теперь её не покидает ощущение, что Растопырники уничтожили все двадцать стеклянных витрин. Масштаб трагедии разворачивается в ее голове пропорционально раздающимся неподалеку звукам погрома. Идущий за ней Малфой, прислушавшись к шуму, поправляет рукава мундира, выставляет волшебную палочку в боевую готовность и легким толчком оттесняет Гермиону в сторону, обгоняя. Она бросает ему в спину недовольный взгляд, но как только они преодолевают последний поворот, её выражение лица приобретает удивленные черты.

Секция со стеклянными витринами встречает их тишиной и порядком. На подсвеченных пьедесталах покоятся старые книги. Заметки Морганы на старинных пергаментах сверкают желтым светом охранных заклинаний.

— У тебя что, где-то автоматически срабатывает Репаро? — Малфой зажигает свет на кончике палочки и обводит им слабо освещенный угол секции.

— Сам-то понял, что сейчас сказал? — Гермиона склоняется над спрятанной под стеклом книгой Мерлина. — Для того чтобы восстановить что-то вроде книги Мерлина, мне придется изобрести новый маховик времени. Репаро здесь будет припаркой для мертвого.

— И поэтому мы в эту секцию плелись, а не бежали? — Малфой хмыкает. — Ты полна логики, Грейнджер.

— Ну, может, у меня есть туз в рукаве, — бормочет Гермиона себе под нос.

Придирчиво осмотрев каждый драгоценный камень на грубой обложке, она выпрямляется. Тревога в ней набирает обороты, почти сбивая с мыслей раздражение, зародившееся благодаря Драко. Грейнджер потирает ноющий висок и прислушивается к напряженной тишине, нарушаемой только тихими шагами Малфоя за спиной.

— Итак, — его голос раздается над самым её ухом, — когда ты наконец отвлеклась и почти перестала меня ненавидеть, мы могли бы продолжить наш разговор. В ином ключе.

Гермиона прикрывает глаза лишь на секунду. Отдается своей слабости, позволяя приятной волне мурашек разбежаться от уха вниз по телу. Пальцы Малфоя тем временем мягко обхватывают её запястье, пробираются под манжеты мантии, поглаживая тонкую кожу. Он почти касается кончиком носа её уха, когда за их спинами раздается скрипящий визг. Они отскакивают друг от друга, выставляя палочки на изготовку. Гермиона выдыхает, напоминая своему телу, что всё это время ему стоило насыщаться кислородом, а не цепенеть от прикосновений. Малфой вскидывает голову вверх, обращая внимание на звук.

Жирный Растопырник, расположившись на верху одного из стеклянных стеллажей, взирает на них и агрессивно шипит. Как только Малфой делает маленький и аккуратный шаг в его сторону, он снова переходит на предупреждающий визг. Актинии на спине зверька угрожающе развеваются из стороны в сторону, а сам он будто готовится к прыжку.

— Малфой, — Гермиона переходит на шепот. — Ради Мерлина, только аккуратно.

— Ну ты поговори еще под руку, — Малфой, не сводя взгляда с Растопырника, чертит руну Оглушающего заклятия в воздухе.

День быстро напоминает им, что входит в состав тяжелой недели, поэтому в следующий миг Растопырник совершает прыжок и прицельный луч выпущенного заклинания приходится прямо в книжный стеллаж за стеклянной витриной. Несколько книг волной заклинания сносит с полки, и они падают на пол, задевая угол стеклянного ящика. Гермиона в ужасе наблюдает, как осколки стекла укрывают несколько древних рукописей, а Растопырник, испугавшись не на шутку, бросается Малфою под ноги, атакуя. Драко отскакивает в сторону от агрессивного зверька и взмахивает палочкой еще раз. Гермиона успевает только выставить защитный щит, потому что луч, срикошетив от охранных чар у соседней витрины, летит прямо на нее. Протего спасает лишь отчасти. Магическая волна настолько сильно бьет в невидимый щит, что Грейнджер оступается и, не удержав равновесия, бьет локтем в один из стеллажей, стоящих за спиной. Осколки стекла дождем падают к ее ногам, охранные чары высылают тревожные волны во все стороны, а сама Гермиона чувствует острую боль в локте.

— Черт! — Грейнджер прижимает руку к небольшой ране на локте.

Малфой выпускает очередное заклинание и поднимает Растопырника в воздух, обездвижив. Он оборачивается, находит Гермиону взглядом и, осмотрев с головы до ног, останавливается на зажатой в её руке палочке. Она старается не выпустить волшебную палочку из рук, одновременно с тем закрывая рану. Драко отправляет зверька парить в воздухе между рядами в сторону выхода, а сам подходит к Гермионе.

— Дай сюда.

Грейнджер, поджав губы, качает головой и убирает руку, демонстрируя ему испачканные кровью пальцы.

— Пустое.

— Дай сюда, говорю, — Малфой раздраженно отводит её здоровую руку в сторону.

Он внимательно осматривает порез, обхватив её локоть свободной рукой. Он пальцем отодвигает в сторону лоскут порванной мантии, освобождая рану, а затем наводит на кровоточащий порез кончик волшебной палочки. Бормочет что-то себе под нос: то ли ругательства, то ли заклинания. Сощурившись, смотрит, как рана затягивается, оставляя только небольшие потеки крови на мантии, коже и его пальцах. Когда от ранения не остается ничего кроме розовой полоски, Малфой мягким движением проводит по ней, словно проверяя качество работы. Гермиона подобравшись наблюдает за каждым его действием, теряясь в море ощущений, которые рождает этот эпизод.

— Что?

Она удивленно моргает, сбрасывая оцепенение. Понимание того, что она уже какое-то время просто рассматривает малфоевское лицо, выбивает почву из-под ног, заставляя занять оборонительную позицию.

— Зачем ты разбрасываешься боевыми заклинаниями в Отделе Тайн? — спрашивает она.

— Пожалуйста, — Малфой усмехается и отступает от неё, давая немного пространства.

Гермиона качает головой из стороны в сторону и уже собирается что-то ответить. Что-то язвительное и острое. Колкое. Ей нужно повернуть время вспять. Чтобы всё вернулось на круги своя. Чтобы все было как раньше, до того, как они…

Из соседней книжной секции о магии 18 века слышится глухой стук. Будто одна из увесистых книжек рухнула на пол.

— Да твою мать, — Малфой закатывает глаза. — Ты что, ферму этих тварей здесь развела?

— Очень смешно.

Гермиона идет в нужную секцию, стараясь не обращать внимания, как под подошвами туфель хрустит стекло. Она едва ли хочет представлять, сколько ей потребуется времени, чтобы восстановить погром, который, судя по всему, грозится только расти и множиться. Грейнджер судорожно пытается вспомнить указанное количество сбежавших экземпляров, но на ум не приходит ничего, кроме того, что записку она получила не полную. Кусочка не хватало, словно кто-то пытался сбить самолетик зажигающим заклинанием в одном из коридоров министерства. Возможно, он пролетал отдел разработок и кто-то решил так подшутить над ним. Или над целой стаей самолетиков, и тогда несколько сотрудников министерства не получили полную информацию от отправителей.

Цифра на секции горит чуть ярче других, давая понять, что шум был именно в этой зоне. Грейнджер испуганно замирает, когда видит, как в конце длинного прохода мелькает чья-то тень. Туманный силуэт, блеснув блондинистой шевелюрой и мундиром аврора, растворяется в воздухе. Малфой, идущий следом за ней, опаздывает на пару шагов, и, когда проход предстает перед его лицом, на тень или чье-то присутствие нет и намека. Гермиона выставляет руку в сторону, останавливая его.

— Что?

— Там… — Гермиона вслушивается в тишину, в которой нет ровным счетом ничего, кроме них двоих. — Показалось.

— Да, знаешь, мне вот тоже показалось, — Малфой проходит вдоль стеллажа. — Показалось, что мы всё же могли бы поговорить.

Драко останавливается и, пробежавшись кончиками пальцев по ряду книг, останавливает свой выбор на одной из них. Он цепляется за корешок и почти вытаскивает черный томик из своей ячейки. Гермиона глубоко вздыхает и, чеканя шаг, направляется к Малфою, будучи в полной уверенности, что сейчас сломает ему нос. Снова.

Усталость от этих игр больше не приводит её к слезам, вину или долгим задушевным разговорам с Джинни. Усталость от этих игр злит её. И кажется сегодня именно тот день, когда им стоит поставить точку. В этом. В них.

— «Ведьм у нас сжигают»? — Малфой читает название на корешке.

— Да, это автобиография одной колдуньи из Нового Уэльса, — Гермиона останавливается рядом с ним и складывает руки на груди. — А теперь поставь книгу на место, сделай то, зачем тебя сюда послали, и исчезни из моей жизни раз и навсегда.

Точка получается невнятной. Даже истеричной немного. Грейнджер корит себя за подобную мягкость и неточную мысль, но нарастающая головная боль и тревожность сбивают её с толку. Малфой, опираясь плечом на стеллаж, не возвращает книгу на место, не бросается на ловлю Растопырников и, по всей видимости, не собирается уходить от нее. Он просто смотрит. Смотрит прямо Гермионе в глаза. И воздух начинает кончаться катастрофически быстро. Она сжимает кулаки.

— Грейнджер, — лениво тянет Малфой.

Гермиона вскидывает подбородок, вступает в этот бой, почти заведомо зная его итоги. Малфой оставляет одну руку на корешке книги, а другой совершает какой-то поистине волшебный трюк. Грейнджер скорее видит, чем чувствует, как она вместо того, чтобы отшатнуться от него, делает шаг навстречу, а через секунду оказывается в плену. Она заперта между Малфоем и книжными полками. И пространство густеет между ними. Превращается в вязкую патоку. И она забывает, что хотела сказать, в тот самый момент, когда по взгляду Малфоя становится понятно, что вот сейчас игры отошли в сторону. Что он хочет сказать что-то очень важное.

Она знает этот взгляд. Видела его всего несколько раз, но знает, что он настоящий. И ей вдруг становится страшно. От предвкушения того, что он скажет.

— Грейнджер, — снова тянет Малфой. И она краем глаза видит, как он нервным движением сжимает книгу чуть сильнее. — Судя по толщине этой книги, умерла эта ведьма, когда ей было лет семьсот.

— Что?

Гермионе кажется, что она слышит, с каким оглушительным треском разбивается её сердце в этот момент. Неужели она снова попалась на этот крючок и всё закончится обычным, грязным…

— Я не мастер слова, — его голос вырывает её из цепких лап обиды, заставляя слушать, — а именно этого ты от меня и ждешь. Услышь меня, потому что я не буду повторять это еще хоть раз.

— Малфой…

— Грейнджер, — он предостерегающе повышает голос на пару тонов. — Да, я был в ужасе. А кто бы не был? Да, я обещал проклясть тебя, если ты хоть словом или действием дашь понять, что это произошло. Да, я много чего говорил и делал. Максимально противоречивого. Будь добра, оставь свои морали для Уизли. Или Поттера. Или кого бы то ни было еще. Или отчитай меня на пятую годовщину. Когда угодно, но не сейчас.

Гермиона нервно сглатывает, продолжая отслеживать каждую проявляющуюся на его лице эмоцию. Продолжая считывать каждый взмах ресниц, нервное движение губ и возникающую морщинку между светлых бровей.

— Грейнджер, я был груб, — Малфой наклоняется к ней чуть ниже. Сокращает расстояние между их носами до нескольких сантиметров, жадно вглядываясь в её широко распахнутые глаза. — И был неправ. И снова груб. И неправ. Но течение времени — полезная штука, и я кое-что понял, Грейнджер.

Магия момента искрится между ними. Гермиона чувствует, как ледяные сжимающие её хрупкое сердце пальцы страха ослабляют свою хватку.

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось. И я не хочу, — он сбивается на бормотание. Просто теряется в этом растущем между их телами жаре. — Я не хочу, чтобы это продолжалось так.

Она целует его первой. Понимая, что всё то, что он сказал и признал, — огромная пытка для него. Которая, скорее всего, Адским пламенем пожирает и без того изломанное сознание. Она целует его и не находит сопротивления. Наконец-то ни одной капли сомнений, которая обычно всегда чувствовалась первые минуты, когда они…

Малфой целует Гермиону жадно. Тут же вжимая её всем своим телом в книжный стеллаж. Она раскрывает рот шире, позволяя углубить поцелуй. Позволяя огненной волне пройтись по их телам, заполнить каждую клеточку, впуская пьянящее ощущение свободы в легкие. Малфой тянется рукой к ее лицу, и книга, сорвавшись с полки, падает на пол, но они не обращают на этого никакого внимания. Они продолжают поглощать друг друга, сталкиваясь зубами, сплетаясь языками. Гермиона зарывается руками в его волосы, когда по всему библиотечному залу разносится взрывной грохот и магическая волна невиданной силы сбивает их с ног.

— Есть кто дома? — усиленный магией голос проникает в каждый угол помещения. — Грязнокровка?

— Твою мать, — Малфой помогает Гермионе подняться. — Цела?

Гермиона кивает и извлекает волшебную палочку из кармана, прогоняя про себя десятки заклинаний для боя. Малфой поправляет растрепанные волосы и уже начинает путь к выходу, как Гермиона хватает его за локоть.

— Нам… — она глубоко дышит, судорожно соображая. — Плевать на книгу Мерлина.

— Я не собирался спасать книгу Мерлина, — шипит Малфой, магией закатывая рукава мундира и обнажая побледневшую Черную метку. — Я собирался спасать тебя.

— Нет, Малфой, — Гермиона слышит, как один из стеллажей в противоположной стороне разлетается в щепки. — Нам… Ценой жизни нам нельзя позволить им добраться до двери. Они за этим пришли.

— За дверью? — Малфой отслеживает волну черного дыма под потолком и без раздумий бросает в ее сторону заклинание.

Фиолетовый луч попадает точно в цель, и из дыма на пол одной из секций падает Пожиратель Смерти.

— Она примерно в двадцати секциях от нас, — Гермиона, выстроив короткий маршрут, обращается в бегство, по пути приглушая свет ламп до полумрака. — И они туда попадут только через наши трупы.

— Детка, не стоит прятаться! — мужской голос заливисто смеется. — Мы не кусаемся!

Пространство заполняется запахом гари, и под потолком срабатывают датчики дыма, которые тут же глохнут, как только вспышка красного заклинания попадает в один из них.

— А что за дверью? — Малфой скрывается за поворотом. — Труп Темного Лорда?

— Малфой! — Гермиона огрызается в привычной манере. — Сейчас совсем не время!

— А когда будет время? — Драко оборачивается на грохот за спиной и успевает выставить щит, отражая посланное в них заклинание. — Я же должен знать, ради чего рискую.

Еще один Пожиратель бросается на них прямо из-за угла, и Гермиона, взмахнув палочкой, обрушивает на него книжный стеллаж. Он успевает выпустить луч Круцио, но промахивается, и красная молния, прорезав воздух, натыкается на люстру. Металлическая конструкция, не одобрив такого отношения, падает на пол, разбиваясь и раскалывая черный мрамор. Гермиона останавливается, переводя дух.

— Мерлина ради! — она наколдовывает Патронус. — Гарри, на нас напали! Отдел Тайн, моя секция!

Вырывающиеся из палочки волшебные нити рождают Выдру, и та, сверкнув серебряным боком, прытью бросается наутек, а через секунду исчезает в стене. Малфой подхватывает Грейнджер под локоть и толкает за один из шкафов, прикрывая собой как раз в тот момент, когда стеллаж рядом с ними разлетается во все стороны. Их окатывает волной из мелких щепок и остатков книг. Гермиона кашляет, хватаясь за ворот своей мантии, кажущийся ей сейчас удушающим.

— Где твоя чертова дверь?! — Малфой быстрым шагом старается преодолевать книжный лабиринт.

— Недалеко от моего рабочего места, — на выдохе сообщает Грейнджер, едва поспевая за ним.

Несколько взрывов заставляют их присесть, прикрыв головы руками. Гермиона заклинанием отбрасывает в сторону заваливающийся на них стеллаж, книги дождем сыплются на них с полок, пока Малфой не раскрывает щит.

— Грязнокровка! — голос Пожирателя эхом разносится по помещению. — Я сожгу всё дотла, но тебя найду!

— Ох, прекрасно.

Гермиона и Драко выбегают в основной пролет, ведущий к её рабочему месту, когда Пожиратель, стоящий на её столе, оборачивается к ним. Его лицо кажется Гермионе смутно знакомым, но она никак не может вспомнить, где могла его видеть. Мужчина ловит её взгляд и обнажает острые зубы в алчном оскале. Рваный шрам, проходящий через все его лицо, причудливо изгибается.

— Вот и ты!

Гермиона выпускает в его сторону несколько заклинаний, но Пожиратель легким движением руки, словно фокусник, отбивает их. Разноцветные вспышки разлетаются во все стороны. Бархатистые кресла, расположенные неподалеку для желающих почитать книгу в полной тишине, вспыхивают красным пламенем. Огонь пожирает обивку непозволительно быстро.

Пожиратель заливисто смеется и бросает в их сторону заклинания, Малфой отталкивает Гермиону от себя, и лучи, пролетая мимо, растворяются в общем хаосе за их спинами. Грейнджер падает на пол, больно приложившись плечом и ребрами. Она вскрикивает, но её голос тонет в общем шуме разрушений и пожара. Малфой отточенным движением посылает проклятие в Пожирателя — тот успевает выставить щит, но, видимо, как и в случае с Гермионой, слишком слабый. Он пошатывается и, не удержав равновесия, падает за ресепшен.

— Дебил! — шипит Малфой, поднимая Гермиону, словно куклу.

Они бегут к её столу, когда тот взрывается прямо у них перед лицом. Десятки книг и пергаментов, исписанных аккуратным почерком Гермионы, падают к их ногам. А Пожиратель, хохоча, делает замысловатый и до боли знакомый и Грейнджер, и Малфою взмах волшебной палочкой.

— Твою мать!

Малфой хватает Гермиону за шиворот, цепляется пальцами за волосы принося неимоверную боль, оттаскивает, почти отшвыривает её за себя. Перед ними во всей своей пугающей красоте раскрывает пасть огненная змея. Своим раздвоенным языком она цепляет каменные своды потолка и крепления хрустальных люстр. Светильники метеоритами падают на пол и исчезают в адском пламени. Едкий дым клубами заполняет помещение.

— Я же сказал, — теперь голос Пожирателя доносится до них словно из-под воды. — Я сожгу всё дотла, если потребуется!

Гермиона, глядя на то, как Малфой наколдовывает щит за щитом, в ужасе отползает назад. Ее ноги скользят по мраморному полу, натыкаясь на ошметки книг и стеллажей. Она упирается спиной в деревянную преграду, когда огненная змея, нацелившись на отступающего Малфоя, совершает свою первую атаку. Щит выдерживает нападение всего раз, а затем обращается в невидимую пыль. Гермиона шарит по полу в поисках выскочившей из рук волшебной палочки. Вместо знакомого древка она натыкается на свой ежедневник и обращает на него секундное внимание.

Раскрытый и целый самолетик на страницах приводит её в замешательство.

«Мисс Грейнджер, в ходе восстановительных работ было выявлено, что из отдела контроля магических существ сбежало несколько Растопырников. Мы можем предполагать, что они спрятались в одной из секций Отдела Тайн. В ближайшее время направим к вам сотрудника, который поможет с их поимкой и устранением. Будьте внимательны и при обнаружении не допустите их проникновения в самую главную обитель. Также хотели бы выразить свою благодарность за помощь по восстановлению Центрального и Левого крыла больницы Святого Мунго. Искренне ваш, Кингсли.»

Малфой приземляется в остатки деревянного стеллажа рядом с ней. Он шипит от боли, громко ругается и, всунув Гермионе в руку её же палочку, подталкивает их к проходу с еще сохранившимися стеллажами.

— Грейнджер, я надеюсь, все эти жалкие минуты твой очаровательный мозг генерировал какой-то план!

Змея, издавая треск пожираемого огнем дерева, медленно следует за ними, будто бы получая удовольствие от охоты. Гермиона хватается за грудь, чувствуя, как от бесконечного бега в легких кончается воздух.

— Дай мне минуту! — она взмахивает палочкой, ненадолго преграждая путь пожирающим языкам пламени.

Змея, столкнувшись с водной завесой, отступает лишь на секунду.

— Да нет у нас этой минуты!

Они выбегают в небольшую зону открытого пространства, и Малфой вдруг видит неприметную дверь в стене. Возле нее, вооружившись волшебной палочкой, колдует тот самый Пожиратель. Гермиона посылает в него луч проклятья как раз тогда, когда Драко выставляет слишком слабый щит против Адского пламени, которое пробило защиту Гермионы. Столкновение пламени с магией отбрасывает Малфоя прямо на Грейнджер, и они снова оказываются на полу. Грейнджер поднимает голову как раз в тот момент, когда Пожиратель, устав возиться с миллионом охранных заклинаний, решает пойти по проверенному пути насилия и магии.

Одно мгновение растягивается для Малфоя непозволительно долго. Для Гермионы змея, пожар и он сам перестают иметь какое-либо значение. Она, поскальзываясь на полу и пытаясь оттолкнуться от Малфоя, ища в нем опору, надрывно кричит:

— Нет-нет-нет!

— Бомбарда Максима! — басит Пожиратель.

Грейнджер снова падает на пол — прямо в объятия Малфоя. И она кричит, так громко, что у Драко закладывает уши. Луч растворяется в деревянной поверхности, а следующую секунду дверь разлетается на несколько крупных кусков. Пожиратель видит черноту за ней. Непроглядную. Пустую. И он принимает её за еще один барьер.

— Я сказал, — Пожиратель ухмыляется. — Бомбарда Максима!

Заклинание тонет во тьме, а затем первая взрывная волна сбивает его с ног. Она же тушит пожар, уничтожает змею из Адского Пламени и заставляет Малфоя задохнуться от порыва горячего ветра, сковывая всё тело. Грейнджер, схватив его за грудки, умоляет подняться.

— Нам нужно уходить! Пожалуйста, Малфой, нам нужно…

Вторая волна разносит каменные стены комнаты, в которую так настойчиво пытались попасть. Тонны золотистого песка смешиваются с бетонной пылью, образуя песчаную бурю. Малфой выставляет окровавленную руку с зажатой в кулаке палочкой вперед. Совершенно не обращая внимания на то, что кровь на его коже очень медленно начинает возвращаться к своим истокам.

— Закрой глаза! — Он пытается оттянуть стремящуюся подняться Грейнджер. — Закрой глаза!

— Нет-нет-нет!

Гермиона широко открытыми глазами наблюдает, как золотистое марево заполняет каждый уголок обители. Потоки раскаленного воздуха бьют ей в лицо, она жмурится, и в её висках зарождается такая знакомая на вкус ноющая боль.

И мир замирает. Останавливается лишь для того, чтобы сделать глубокий вдох, а затем медленно выпускает воздух, натужно скрипя легкими, возвращая всему былой ход.

И когда последняя книга, гвоздик и изумруд из песочных часов возвращается в отчий дом, широкие и массивные двери библиотечного зала закрываются, погружая пространство в тишину. Он снова готов делиться своими знаниями и хранить чужие тайны.

Он снова ожил.

Для них.

«Пожиратели смерти снова атаковали Министерство Магии».

«Трое волшебников погибло. Двое признаны пропавшими…»

Смена букв на главной странице Ежедневного Пророка выводит Гермиону из некого ступора — она удивленно моргает и отводит взгляд от газетных страниц.