Валар не почитай

Ленты, кружево, ботинки —

Что угодно для души?

Из детского фольклора

Я сидела в кабинете госпожи Лаурэт, моего научного руководителя, постелив под собой зеленую шаль, и листала обувной каталог. Выпускная работа — выпускной работой, но новые туфли тоже лишними не будут.

— Тиниэль, отложите пока свои туфли.

— А? — я обернулась. — Госпожа Лаурэт!

— Извините, я задержалась немного.

— Да ничего.

— Ну что ж, значит, у вас выпускная работа на носу.

— Еще почти год.

— Время пролетит быстро, поверьте. Да и тему у вас попросят утвердить уже сейчас. Так что давайте определяться. Вы сами ничего не придумали пока?

— Честно говоря, надеялась, что вы мне подскажете.

— Да? Ну хорошо. Я предлагаю вам пойти в ногу со временем, но при этом не отрываться о того, что вы уже писали. Мы ведь с вами публиковали статьи про сельскохозяйственные культы? Или это не с вами?

— Это со мной.

— Хорошо. Тогда начинайте потихоньку собирать данные. Например, про культ Варды. Вам это интересно?

— Ну конечно!

— Хорошо. Тогда через неделю расскажете мне, что вы нашли, и мы будет определяться с темой. На вас ведь уже на кафедре давят, я знаю.

Потом, по воле Аурамазды, я этот притон дэвов

разгромил и провозгласил: «Дэвов не почитай».

Там, где прежде дэвы почитались, там совершил

поклонение Аурамазде и Арте небесной.

Антидэвовская надпись Ксеркса.

Переворот в понимании истории случился одиннадцать лет назад. Совершили его, как всегда, археологи. Во время раскопок в старом фундаменте дворца Минас-Тирита была обнаружена очень интересная надпись, выбитая на стене. Надпись, как выяснилось, была оставлена по приказанию короля Маэтора Первого Элессара, сына Эльдариона и, соответственно, внука Арагорна Второго.

Примечательно, что ранее было известно только о двух обстоятельствах жизни короля Маэтора: о его скандальной женитьбе на некой бывшей воровке и о его отстранении от власти родным братом, Турионом, следующем королем Гондора. О причинах низложения Маэтора народная память хранила совсем невероятные вещи: жена короля, та самая бывшая воровка, якобы сожгла в камине важные документы.

Короче говоря, король Маэтор был личностью легендарной. А тут, стало быть, историческое свидетельство о нем. Да еще какое! В надписи говорится, что он, король Гондора, запрещает почитание Валар на своей земле и признает законным и достойным уважения лишь поклонение Эру Илуватару.

Ученые сопоставили надпись с уже известным фактом о том, что ранее правления короля Туриона о знаменитой хронике «Сильмариллион» ничего не говорится, и построили новую, достаточно стройную парадигму истории.

Согласно современным научным представлениям, «Сильмариллион» — это не историческое свидетельство о событиях Первой Эпохи, а попытка короля Туриона объединить страну чуть лучше, чем его старший брат Маэтор. Выходит, что до Четвертой Эпохи никакой единой веры не существовало не только среди свободных народов Средиземья, но даже в самом Гондоре. В каждой местности почитали местных божеств: где — Варду, где — Тулкаса, где — Мелиан.

Поэтому короля Маэтора понять несложно: он добивался централизации власти, поэтому ввел в Гондоре веру исключительно в единого бога. Может быть, некоторые культы казались ему опасными. И действительно, где-нибудь могли поклоняться, например, балрогу Готмогу, и считать, что это не зазорно, ведь он — племянник Манвэ.

Но методы Маэтора понимания не находят, о чем свидетельствует и народная память, и короля отстраняют от власти.

Взошедший на престол Турион понимает, что единая религия нужна, но от местных культов отказаться разом невозможно. И ему все-таки удается прийти к тому, что нужно. Он увязывает всех местных божеств в одно сообщество, продумывает, кто какое место займет в иерархической системе, и какую роль сыграет в истории, при этом сильно ориентируясь на фольклор. Вряд ли провернуть такое было под силу одному человеку, а, значит, честь и хвала советникам короля Туриона.

Когда общая концепция была сформирована, возник колоссальный интерес к тем самым древним местным культам. Стали подробно разбирать каждое божество. На этой воле решили плыть и мы с научным руководителем.

Сравните это с женщинами-идолами — Аллат и Аль-Уззой.

И с Манат — третьей. Неужели вы имеете сыновей,

а Он имеет их как дочерей? Какое позорное распределение!

Это всего лишь имена, которые вы выдумали — вы и ваши предки.

Коран.

Уже года три стоит у меня на окне растение. Я знаю, что оно должно давать цветы редкой красоты. Но увы, чем бы я его ни поливала, в какое место бы я его ни переставляла, каким бы советам знакомых ни следовала — ничего не помогало. Не появилось ни цветочка, ни даже бутона. Климат, что ли, не подходит?

Я сидела за столом и пыталась найти хоть что-нибудь неожиданное по поводу культа Варды. Но нет, везде только общие сведения о космогонии. Есть Варда, верховное божество, владычица неба, и есть ее четверо детей, две дочери и два сына: Ариэн, Ильмарэ, Тилион и Эарендил. Ариэн соответствует солнцу, Тилион — Луне, Эарендил — Гиль-Эстель, а Ильмарэ — Валакирке. Почему-то именно Валакирке.

От поиска информации меня отвлек звонок госпожи Лаурэт.

— Алло, Тиниэль? Тут ситуация для нас не очень складывается. Культ Варды решил взять на себя профессор Торон. Он всем своим пяти дипломникам раздал по божеству. Ну, кому — Ариэн, кому — Эарендила, кому — саму Варду. Так что нам ловить здесь уже особенно нечего. Тему придется менять.

Разговор закончился. Поиск данных уже не имел никакого значения: культ Варды уплыл от нас. Скорее всего, навсегда.

Дня через два мы с госпожой Лаурэт после недолгого обсуждения пришли к тому, что из Валар надо взять кого-нибудь менее популярного, но при этом более тесно связанного с сельскохозяйственными культами. Мы сошлись на Ване. Ну что ж, Вана так Вана. К статьям действительно поближе.

На Вану, к счастью, уже никакой великий профессор не позарился.

Ибо святого Вита, которого мы признаем

мучеником и слугой христовым, они за бога

почитают, творение ставя выше творца.

Славянская хроника.

Месяцы пролетали очень быстро, а выпускная работа писалась медленно. Будто бы сама Вана просила не пороть горячку и обдумать получше, что я пишу о ней. В результате все более-менее важные даты слегка омрачались необходимость писать, а также неизбежным страхом перед будущей защитой работы.

Параллельно госпожа Лаурэт просила меня заполнить документы для участия в каком-то конкурсе. Честно говоря, не очень-то мне понравилось отвлекаться от выпускной работы ради бумажек, но ничего не попишешь, разочаровывать своего научного руководителя ни в коем случае не стоит.

Наконец, финишная прямая: бессонные ночи, форматирование работы, чтобы текст соответствовал стандартам, сама защита. Последняя неделя вообще прошла крайне напряженно, и мне стало легче только тогда, когда я поняла, что могу достаточно легко и быстро ответить на все вопросы комиссии.

А после защиты — цветы для госпожи Лаурэт, гордые взгляды родителей, посиделки с друзьями и долгожданный здоровый сон...

— Тиниэль, я почему звоню...

— Да-да, госпожа Лаурэт?

— Вы в курсе, что ваша выпускная работа выиграла конкурс студенческих проектов?

— Ой, нет.

— Посмотрите, я вам ссылку вышлю.

— Хорошо. Значит, не зря документы собирали. Ну надо же, сразу две хорошие новости за один день!

— А что у вас еще хорошего случилось?

— Я вам рассказывала однажды про свой цветочек. Даже совета у вас спрашивала, чем его поливать, чтобы расцвел.

— Помню, помню. Ну и?

— Представляете, цветочек распустился.

— Это когда же, если не секрет?

— Сегодня ночью.

— Ха, значит, время такое — все расцветает.

— А что, у вас тоже?

— Да. Только не цветочек. У меня под окном яблоня растет. Уже лет пять ни цветов, ни плодов не давала. Мы уж думали рубить, а тут в одну ночь цветы распустились. Да еще крупные такие! Много яблок будет.

— Ничего себе! Ну, поздравляю.

Кто же там, у костра?

Это ж моя сестра,

Нет уж, — моя жена,

Нет, это просто весна.

Ю. Визбор.

— Значит, решила наградить своих подопечных? — спросила Варда.

— Не то, чтобы наградить, — Вана слегка смутилась. — Так, сделать приятное. Ну и намекнуть, что они на верном пути.

— А намек они поняли?

— Поняли.

— Ну понятно, люди с высшим образованием... Надо бы и мне своих тоже поддержать. Правда, мне труднее. Их у меня пятеро.

— Разве не шестеро?