Танцуют все! (джен)

Брутус Малфой негодовал. Он чувствовал, как злость и слепящее бешенство буквально заставляют все волосы на теле искриться и потрескивать от ярости.

— Опять! — простонал он, пытаясь заткнуть уши руками.

Но таким образом невозможно было избавиться от грохота, сотрясающего посреди ночи Малфой-мэнор от подвала до чердака.

— ОТЕЦ! — буквально взревел Брутус, неловко выбираясь из постели.

Дрожащей от избытка эмоций рукой он попытался нащупать свою волшебную палочку, но та куда-то задевалась. Безуспешно шаря руками в потёмках по полу вокруг кровати, достопочтенный Малфой ругался, как последний маггл из самой грязной подворотни. Ощутимо ударившись лбом о прикроватную тумбочку, он взвыл от боли и решил придушить папашу голыми руками.

Проклиная всех и вся, а особенно драгоценного родителя и магглов, Брутус натянул панталоны, поправил ночной колпак и вылетел из комнаты.

Ни в чём не повинных магглов он ругал по привычке, будучи свято уверенным в том, что именно от них идёт всё зло в этом мире. А своего отца Варнаву костерил потому, что выходки этого позора рода Малфоев переполнили чашу терпения Брутуса — одного из самых влиятельных магов в Англии. Стоит только вспомнить, как над ним смеются в Совете волшебников и каким прозвищем наградили папашу!

Спотыкаясь в темноте, Брутус наконец добрался до подвала менора, который и являлся источником раздражения. Там грохот стоял просто оглушительный. И лишь магия не давала замку развалиться на части подобно домику из песка. Рванув на себя тяжёлую подвальную дверь, Малфой, задыхаясь от ярости и бега, ввалился внутрь.

Открывшаяся его взору картина, хоть и была ожидаема, но в очередной раз заставила содрогнуться от ужаса, стыда, бешенства и, самое неприятное, от плотного отвратительного запаха. Посреди более чем просторного подземелья был устроен гигантский танцевальный зал с неразбиваемыми магическими зеркалами и балетным станком, установленным на уровне выше человеческого роста. В середине помещения на возвышении стоял Варнава Малфой, облачённый в белую короткую сорочку и обтягивающее трико, не скрывающее особенностей анатомии. А вокруг помоста кишели тролли! Настоящие горные тролли! С выражением крайнего напряжения на тупых грубых мордах твари, в составе десяти голов, грузно топтались у балетного станка, создавая ужасный грохот: про заглушающее заклинание Варнава, конечно же, забыл. Да и какое заглушающее это выдержит!

— Отец! — сорвавшись на визг, заорал Брутус.

Варнава, как ни странно, услышал и обернулся с радостной улыбкой:

— Я как раз хотел тебя позвать, сын! — используя «Сонорус», прокричал он. — У моих подопечных уже хорошо получается! Ты должен написать об их успехах в своём журнале!

— В моём журнале?! — задыхаясь от злости, возмутился Брутус. — В «Воинственном колдуне», призванном открыть магам глаза на их величие, я должен писать о поганых троллях и сумасшедшем старике?!

— Лишу наследства, — невинным голосом, нисколько не смутившись, ответил Варнава, применив, наконец, заклинание заглушения шума, чтобы перекрыть топот ног троллей, которые, как заведённые, приседали у балетного станка, то и дело заваливаясь на пол. — И отправишься ты, сынок, искать себе новый мэнор.

— При чём тут наследство! — фальшиво возмутился Брутус: покидать родовой замок ему явно не хотелось. — Ты же всё состояние промотал на то, чтобы сначала самому обучиться балету, а потом — на отлавливание троллей и строительство для них загона и балетного класса в подвале нашего бедного замка!

— Что поделать, если волшебники не захотели осваивать это высокое искусство, а магглов ты обещал перебить сразу же, как их увидишь, — пожал плечами старший Малфой.

— Да зачем тебе этот мордредов балет понадобился! — брызжа слюной, взорвался отчаявшийся потомок.

— Красиво, — с мечтательной улыбкой произнёс Варнава, устремив свой взор куда-то в потолок.

— ЭТО красиво?! — Брутус указал на ворчащих и рычащих троллей, плющивших огромные ноги у балетного станка.

— Если у меня получится облагородить балетом полуразумных тварей, все поймут, что этот вид искусства творит чудеса! И в мой класс повалят толпы волшебников! И весь мир станет прекрасным, не будь я Малфой! — упрямо возразил Варнава, уже более твёрдо взглянув на сына.

— Да тебя уже и не считают Малфоем! Хочешь, хочешь узнать, как тебя назвала Фредерика Блэк на заседании Совета Волшебников?! Варнава Вздрюченный! Позор!

— Подожди-подожди, это та самая Фредерика, которая изобрела специальные стойла для фестралов, чтобы сливаться с этими животными в извращённом экстазе? И кто после этого вздрюченный?

— Папа, это слухи! А то, что делаешь ты, видели все!

— Конечно, видели! Я и хочу, чтобы о моём балете узнали!

— Папа, ты пьёшь костероста больше, чем его производят в нашей стране за год!

— Зато Принц стал мне практически родственником. Потому что для зельевара постоянный клиент и оптовый заказчик — это лучший друг и почти член семьи!

— Ещё бы! Он на твоих заказах расширил своё имение вдвое! За последнюю партию зелья для сообразительности ты отдал Принцу на ингредиенты всех гиппогрифов! Они были моими! А тролли от этого зелья только загадили весь подвал!

— Зато когда я и мои ученики выступим перед сообществом Британских магов, то волшебники поймут, что балет — путь к гармонии! Как только я посетил маггловский театр во Франции, я понял…

— Гиппогрифы, книззлы, даже павлины — это гармония, а тролли — это мерзость, разрушение и… ВОНЬ! — заорал, покраснев от злости, Брутус.

— Помолчи! — приказал Варнава, наложив на сына «Силенцио» и «Ступефай». — И внимай, сын, как волшебное искусство балета облагородило даже таких примитивных существ, как тролли! Правда, мне пришлось заказать у Принца особый вид клея, чтобы прикрепить лапы троллей к балетному станку, но зато каков результат!

Он сделал пасс, и зазвучала музыка, а тролли, наученные горьким опытом, заворчали и запыхтели, пытаясь поднимать ноги в такт мелодии.

— Старайтесь! — прикрикнул на учеников Варнава. — А кто начнёт халтурить, будет облит духами!

Тролли дружно зафыркали и замотали уродливыми лысыми головами, явно напуганные такой перспективой. Ужас перед отвратительным резким запахом, который будет их преследовать в случае неповиновения этому нелепому существу, которое их пленило, твёрдо укоренился в сознании недалёких монстров.

— А сейчас танцуем парами! — Варнава взмахнул волшебной палочкой, освобождая лапы троллей от действия чудо-клея.

Несчастные твари, продолжая порыкивать, послушно протопали в центр подвала и попытались изобразить балетные па в паре друг с другом. Самки в балетных пачках огромных размеров, натянутых на отвисшие дряблые животы, выглядели особенно мерзко, по мнению Брутуса. Но ему теперь оставалось лишь стоять у двери безмолвным и обездвиженным зрителем.

— Психея, не сморкайся в пачку Немезиды! — прикрикнул Варнава, когда одна из троллих смачно прочистила нос, вытерев пальцы об юбку соседки по танцполу.

— А раньше она это ела! Видишь, как положительно действует балет! — обратился он к сыну, позеленевшему от отвращения.

— Кавалеры, нежнее с дамами! Перед у них там, где брошка приколота! Я же для вас специально пометил, ну! А у кавалеров перед там, где бабочка на шее! Зря я вас учил одеваться, что ли? Вернее, терпеть одежду, — командовал и одновременно бурчал Варнава. — Три шага налево, два шага направо, шаг назад и наоборот!

— Немезида, не крути так задом, ты же не мельница! — продолжал он воспитание троллей. — Это очень вульгарно! А ты должна порхать, как бабочка!

«Бабочка», недовольно рыкнув, резко повернулась, смахнув внушительной филейной частью Брутуса, точно соломинку. Тот с беззвучным криком повалился на пол под ноги другому троллю, пытающемуся подпрыгнуть именно так, чтобы это противное мелкое существо со своей палкой от него отстало.

Приземлившись в сантиметре от лица Брутуса, тролль пихнул его ножищей, точно мешающий мусор.

Варнава, наконец-то увидевший, что его сын в опасности, поспешил на помощь, призвав своего личного домового эльфа:

— Доббинович, эльф мой! Я должен отойти, замени меня!

Рядом с ним тут же возник лопоухий глазастый домовик в балетных трико и белом гольфе, натянутом на макушку.

— Доббинович здесь, господин Малфой! Доббинович хороший эльф, он предан искусству! Доббинович будет смотреть за троллями сколько нужно!

Варнава кивнул ему и, наконец, поспешил к лежащему на полу Брутусу.

— Ох, сынок! — сокрушённо покачал головой он, подняв того на ноги. — Доббинович, помоги молодому хозяину. Он тут сделал лужу прямо на танцполе. А я должен продолжить урок!

Пока ненормальный отцовский эльф левитировал Брутуса в спальню, тот, скованный немотой и обездвиженностью, клялся Мордредом и Морганой, а также своей магией, что никто и никогда в волшебном мире больше не будет связывать славное имя Малфоев с этим отмороженным старым плясуном-дрессировщиком! Дайте только время и остатки наследства!