Бастарды (гет)

Дитя Простора.

Утреннее солнце превращало окрестности Хайгардена в сказочное место, окутанное зеленью. Влажная от росы трава росла по самый пояс, окружающие замок плодовые деревья склонялись под тяжестью налитых соком фруктов. Лёгкий ветерок, словно дыхание природы, мягко касался иссиня-чёрных волос юной наездницы. Для неё в тот ранний час остальной мир не существовал. Во всём поле были только она и её резвый жеребец.

Закрыв от удовольствия глаза и подставив встречному ветерку лицо, Элинор Флауэрс полностью отдалась на волю Рейвена, который радостно скакал по простору, счастливый, что его наконец вывели на прогулку. Для девушки Элинор уверенно держалась в седле, не делала лишних движений, и конь её уважал, чувствуя власть. Отец подарил ей Рейвена, когда девочке только исполнилось восемь. Элинор сама изъявила желание научиться верховой езде, наблюдая за старшими братьями.

В памяти всплыло воспоминание о реакции бабушки, когда она впервые увидела Элинор на коне, её изумлённое и, вместе с тем, испуганное лицо заставило девушку звонко рассмеяться. Звук её смеха, подхваченный ржанием Рейвена, разнёсся по полю, встревожив ранних пташек. Они стайкой взметнулись к нежно-голубому небу, переругиваясь между собой. А из-за ворот, тем временем, показалась одинокая фигурка, поспешно направляясь к юной всаднице.

Маргери Тирелл, зябко кутаясь в шаль, остановилась поодаль от скачек Элинор, ожидая, когда сестра её заметит. Каштановый локон, подхваченный ветерком, упал ей на плечо, и Маргери поспешно заправила его за ухо, не отрывая взгляда от Элинор. Она отметила её лёгкий румянец, что так редко появлялся на бледной коже, и в который раз удивилась черноте её распущенных волос, от которых даже не отражалось солнце. Лёгкая улыбка тронула губы Маргери, когда их взгляды наконец встретились. Элинор удивлённо потянула за поводья, заставив Рейвена перейти на шаг, и спешилась. Ведя коня за собой, девушка приблизилась к сестре, поспешно обнимая её одной рукой.

— Такая рань, а ты не в постели? Должно быть, приснился дурной сон? — не без иронии поинтересовалась она, заправляя растрепавшиеся волосы назад.

У Элинор был звонкий, немного детский голос, в отличие от Маргери, которая, начав говорить, напоминала свою мать: спокойную, вдумчивую женщину, способную умиротворить одним лишь словом. Они казались очень разными, стоя в открытом поле друг напротив друга. Элинор, держа за поводья вороного жеребца, бледная и темноволосая, с миндалевидными глазами индигового цвета и высокими скулами. И Маргери — прекрасная в своём простом лёгком платье лазурного цвета, с мягкими каштановыми волосами, глазами голубки и доброй материнской улыбкой. Две юные девушки, две сестры, две противоположности.

— Бабушка просила передать, что ищет тебя, — слегка пожала плечами Маргери. В её голосе чувствовалось едва уловимое недовольство.

— Не рада, что пришлось покинуть четыре стены?

— Прошу тебя, Элинор, не пытайся вывести меня из себя, — хмыкнула Маргери, протягивая ладошку к Рейвену, чтобы погладить его. Конь фыркнул, и девушка испуганно одёрнула руку. — Характер весь в хозяйку.

Элинор подарила ей хитрую улыбку и молча направилась к воротам, ведя Рейвена за собой. Маргери не отставала. Элинор чувствовала, что её мысли были далеки от Хайгардена, Простора или даже всего Вестероса. Маргери неосознанно заламывала руки, а взгляд её был устремлён в одну точку прямо перед собой.

— Всё… в порядке? — неуверенно поинтересовалась Элинор, бросая на сестру обеспокоенный взгляд.

Маргери дёрнулась, будто кто-то схватил её за подол платья. Она изобразила неубедительную улыбку.

— Конечно.

— Но что-то произошло, — произнесла Элинор, не сомневаясь в своей правоте.

И не зря. Щёки Маргери слегка порозовели, и она усиленно избегала зрительного контакта. Девушки росли вместе и хорошо знали друг друга. У них никогда не было секретов между собой. Элинор была непоседливой единокровной старшей сестрой, и с ранних лет Маргери всюду следовала за ней, подражая её манерам, привычкам, поведению. Но потом что-то изменилось. Маргери повзрослела, стала спокойнее, свою роль сыграл мягкий характер. Элинор осталась той же бунтаркой и авантюристкой. Не раз она втягивала младшую сестру в различные приключения, которые потом неизменно выходили обеим боком. Маргери поучали, Элинор всё сходило с рук. Это было невероятной несправедливостью, не имеющей объяснения, но Маргери никогда не держала на сестру зла.

И сейчас, когда она так усиленно пыталась скрыть какую-то новость, Элинор раскусила её в считанные секунды. Маргери очень хотелось поделиться этим известием с единственной подругой, но что-то в глубине души её останавливало.

— Не сейчас, — только и сказала она.

Элинор пожала плечами, и остаток пути они проделали в спокойном молчании, наслаждаясь тихим летним утром.

Во дворе Элинор передала Рейвена конюху, пообещав жеребцу в скором времени его навестить. До замка девушки дошли вместе, бегло обсудив завтрак и шутливо поспорив о диковинке, что привезли отцу из-за Узкого моря.

— Он ужасен на вкус! — возмутилась Маргери, не скрывая улыбки. — Ты не можешь устоять перед чем-то отвратительным, не так ли?

— Учитывая, что я не могу устоять перед тобой…

Маргери слегка толкнула Элинор в плечо, и обе девушки рассмеялись.

— В любом случае, как этот напиток называется? Я всё время забываю, — протянула Маргери.

— Кофе, если не ошибаюсь, — ответила Элинор. — Если идёшь на кухню таскать лакомства, как ты обычно это делаешь по утрам, передай Абелле сварить для меня немного.

Маргери закатила глаза.

— Я ничего не таскаю! Просто угощаюсь.

— Да так, что на целый день хватает, — рассмеялась Элинор. — Увидимся позже, сестрёнка.

Она завернула за угол, оказавшись в узком коридоре без окон. Его слабо освещало несколько свечей, отбрасывающих своё пламя на каменные стены. Впереди из прохода, ведущего на лестницу, появилась высокая фигура. Элинор застыла, тут же узнав её. Женщина, не сбавляя шагу, молча прошла мимо, даже не взглянув на Элинор и оставив после себя лёгкий аромат лаванды и цитрусов.

Девушка выдохнула, осознав, что всё это время задерживала дыхание, и продолжила путь. Леди Алерия, мать Маргери, вот уже восемнадцать лет делала вид, что Элинор просто не существует. И Элинор вполне могла её понять, ведь она являлась незаконным ребёнком её мужа. Ребёнком от другой женщины, появившимся уже во время их брака. Да, она могла понять чувства Алерии, нежелание принимать её как дочь, полное безразличие к жизни девушки. Она могла это понять сейчас, но не когда ей было пять лет, а Алерия обнимала поранившуюся Маргери, утешала её и окружала ореолом любви, и Элинор стояла рядом с ушибленной коленкой, и слёзы текли по её щекам. Но она не издавала ни звука, не жаловалась, а просто наблюдала за проявлением материнской любви.

Леди Алерия не отругала её в тот раз, хотя в том, что они с сестрой обе пострадали, была виновата именно Элинор. Шёл дождь, и девочка убедила Маргери, что сейчас прекрасное время для того, чтобы полазить по грушевым деревьям. Им очень повезло, что они не успели высоко залезть, прежде чем соскользнуть вниз, сдирая кожу о влажные ветви.

Мать Маргери не отругала её в тот раз и в последующие разы тоже. Она никогда не повышала свой голос в те редкие мгновения, когда ей приходилось разговаривать с Элинор. Всегда была спокойной, но отчуждённой, будто одна мысль о том, чтобы взглянуть на дочь своего мужа, пугала её. До определённого возраста Элинор неосознанно пыталась добиться расположения леди Алерии, а потом сдалась, и их отношения остались на уровне вежливых знакомых на людях и незнакомцев наедине.

Но это не значило, что Элинор не знала материнской любви. Хоть она и не помнила свою мать и слышала о ней только то, что она была служанкой в Хайгардене, прежде чем умерла вскоре после рождения дочери, а жена лорда Тирелла делала вид, будто Элинор — просто очередной элемент декора, была ещё и леди Оленна.

Её называли Королевой Шипов. Элинор всегда помнила её похожей на куклу старушкой с мягкими руками и внимательным взглядом. С леди Оленной никто не смел спорить, обречённый выйти поражённым из словесной баталии. Она ко всем была строга и придирчива, кроме своих любимых внучек — её надежды на процветание дома Тиреллов.

Элинор хотела постучать, но дверь, ведущая в комнату бабушки, была нараспашку открыта, и по просторному помещению гулял сквозняк, подхватывая невесомый тюль у большого арочного окна. Леди Оленна сидела за безупречно убранным письменным столом к двери спиной, как обычно держа её прямо, и что-то внимательно читала. Она не заметила, как кто-то вошёл, и Элинор, воспользовавшись ситуацией, подкралась к бабушке и внезапно поцеловала её в щёку.

— Ох! Проклятье! — Королева Шипов от неожиданности подпрыгнула на месте. — Дитя моё, не стоит пугать леди в таком почтенном возрасте, у нас слабый мочевой пузырь.

Элинор фыркнула, усаживаясь прямо на стол, и с улыбкой посмотрела на бабушку, которая тут же отложила своё чтение.

— Ты стала ещё прекрасней? — в притворном удивлении воскликнула Оленна. — Как такое возможно?

— У меня сильная кровь.

— Это точно, — задумчиво протянула старушка. — Ты знаешь, зачем я позвала тебя?

Элинор нахмурилась, вглядываясь в лицо бабушки.

— Ты послала за мной Маргери не просто так. Есть новости, и они связаны с моей дражайшей сестрицей?

Лицо леди Оленны, похожее на высушенное яблоко, осветилось гордой улыбкой.

— Ты вероятно не завтракала?

Элинор нетерпеливо покачала головой.

— Я пошлю служанку за ромашковым чаем, нам предстоит долгий разговор, — Оленна поднялась и ненадолго скрылась за боковой дверью, раздавая поручения.

У Элинор появилось немного времени, чтобы осмотреть комнату бабушки. Она очень любила бывать здесь и каждый раз находила в интерьере что-то новое. Например, цветы в изящной вазе на резном столике из белого дерева менялись раз в день, и Элинор ещё не удавалось застать одинаковый букет. На каминной полке тянулся ряд из фарфоровых фигурок животных: олень, волк, форель в прыжке, причудливый осьминог, лев… Тюль висел не только на окне, но и столбиках кровати, на ширме в углу комнаты, колыхаясь на сквозняке, который так любила устраивать бабушка. Она всегда говорила: «Без свежего воздуха в покоях я забываю, что нужно дышать».

— И не забудь о пирожных, растяпа! — с этими словами Оленна со стуком захлопнула дверь в боковую комнату. Словно извиняясь перед внучкой за шум, она развела руками: — Это всё проклятый сквозняк.

— Который ты так любишь, — не сдержала улыбки Элинор.

Леди Оленна только отмахнулась и поманила девушку за собой на балкон, где стоял небольшой столик и два стула, а крона дерева, растущего напротив, спасала от жары своей тенью. Появилась служанка с чаем и пирожными, быстро оставила всё на столе и, избегая зрительного контакта с Королевой Шипов, удалилась.

— Дрянная девчонка, вечно что-то забывает, — покачала головой Оленна. — С такой памятью ей бы рыбам прислуживать.

— Не ворчи, бабуль, — Элинор протянула ей пирожное, а сама начала разливать ромашковый чай по кружкам. — И не томи с рассказом, я извожусь от любопытства ещё со встречи с Маргери.

Леди Оленна устало опустилась на стул, бросив внимательный взгляд на девушку напротив.

— Маргери выдают замуж.

Элинор, не донеся кружку до губ, едва её не уронила. Уставившись на бабушку с явным недоверием, она пару раз моргнула, а затем отставила чай прочь.

— Как такое возможно? — прошептала девушка, наклоняясь над столом. — Она же только овдовела!

— Можешь говорить нормально, здесь нас никто не услышит, дитя моё.

— За кого ей предстоит выйти теперь? За Станниса?

— Не говори ерунды, — нахмурилась Оленна. — Станнис стар, женат и имеет больную дочь.

— А Ренли был мужеложцем, но вас это не остановило.

— Дитя моё, я понимаю, почему ты до сих пор злишься на меня и отца за то, что мы позволили тому браку случиться, — леди Оленна мягко накрыла руку Элинор покрытой коричневыми пятнами ладонью. — Но мы не можем знать наперёд, как боги распорядятся нашими судьбами.

— Я боюсь, что смерть ступает за Маргери по пятам, — прошептала девушка, отводя взгляд. — Это были не боги, а тёмная магия, что убила Ренли.

— Я знаю, — кивнула старушка. — И ведьма, которой принадлежит эта магия, служит Станнису. Ей не добраться до Королевской Гавани.

— Только если Станнис не победит в войне и не станет королём. Погоди, — вдруг нахмурилась Элинор, — а причём тут Королевская Гавань?

Леди Оленна, склонив голову, медленно произнесла:

— Джоффри Баратеон. Наш истинный король, — казалось, что слова, будто тысячи маленьких клинков, режут ей горло. — Король, чьей королевой станет Маргери.

Элинор несколько секунд молча смотрела на бабушку, переосмысливая сказанное ею. Она не понимала, как относиться к новости, но до неё постепенно начало доходить, почему Маргери не хотела рассказывать об этом. Кем бы её сочла Элинор, скажи она, что вновь выходит замуж, когда тело её почившего супруга ещё не успело остыть. Но помимо этого Элинор понимала, что воли Маргери здесь нет, и винить её не в чем.

— Бабушка, это значит, что сестра теперь будет жить в Королевской Гавани?

Оленна кивнула.

— Как и ты.

На долю секунды Элинор не поверила своим ушам и обрадовалась, не в силах скрыть улыбку. Она представила большой город, главный порт семи королевств, Красный Замок, множество новых лиц… лиц, которых она не знала, а они не знали её. Слухи, сплетни, перспектива стать тенью собственной сестры. Затем она представила сады Хайгардена, широкие поля Простора и Рейвена, скачущему по ним в полной свободе. Улыбка увяла на её губах.

— Я не хочу, — вдруг выпалила Элинор. — Хайгарден — мой дом! Я бы посетила Королевскую Гавань… на неделю, не больше. Просто чтобы увидеть что-то новое и понять, что кроме старого ничего и не нужно.

Оленна устало закрыла глаза и потёрла веки свободной рукой. Когда она открыла их вновь, что-то поменялось в её взгляде.

— Моё дорогое дитя, ты так ошибаешься, — тихо произнесла старушка. — Твоё место не здесь, не в этом отрешённом от мира всего замке. Ты принадлежишь Королевской Гавани и будешь там счастлива, поверь мне.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Элинор.

— Когда-нибудь ты поймёшь.

Королева Шипов, крякнув, поднялась и поманила девушку за собой. Они прошли к выходу из комнаты, за которым тянулся длинный узкий коридор. Оленна повернулась к внучке и, крепко сжав её плечи, посмотрела девушке прямо в её глаза индигового цвета.

— Послушай меня, дитя, — тихо сказала она с лёгкой улыбкой, — если бы Маргери услышала это, то закатила бы сцену, но… ты самое дорогое, что у меня есть. Никогда не забывай об этом.

— Бабушка… — только и смогла вымолвить Элинор, чувствуя, как сердце сжимается от переполняющей её нежности к этой старушке.

Не в силах подобрать слова, Элинор крепко обняла леди Оленну, чувствуя любимый с детства запах золотых роз.

— Иди собирай вещи, дитя моё, — вскоре отстранившись, произнесла Оленна. — Завтра предстоит долгий путь.

* * *

На следующее утро Элинор затягивала потуже подпругу Рейвена, а во дворе собирался народ. Слуги приносили баулы, мешки, провизию, сундуки с бесчисленными платьями Маргери и вазы со свежими розами Хайгардена. На их лепестках ещё блестела роса.

Всё это складывалось в телеги, вереницей тянущиеся к воротам, а из повозки, стоящей ближе всего к выходу за стену, вдруг выглянула аккуратно причёсанная голова Маргери. Девушка взглядом нашла Элинор и помахала ей.

— Почему ты едешь верхом, как мужчины? — недовольно крикнула она, сдвинув брови.

Элинор только покачала головой, продолжая поправлять подпругу. Но тут до неё донёсся знакомый голос, заставивший девушку тут же бросить своё занятие.

— Пусть едет как ей угодно, Маргери, — проворчала леди Оленна, выглядывая из повозки вслед за внучкой.

Элинор с облегчением выдохнула и поспешно подвела Рейвена к повозке, чтобы убедиться, что ей не почудился голос бабушки.

— Ты правда едешь с нами? — широко улыбнулась девушка. — Почему вчера не сказала?

Леди Оленна обмахивалась узорчатым веером, глядя на Элинор сверху-вниз. Её старческие губы тронула лёгкая улыбка.

— Я приняла это решение незадолго до отъезда. Не могу оставить своих любимых внучек без присмотра.

— Будто мы малые дети! — возмутилась Маргери, но она тоже улыбалась, довольная, что не останется без поддержки.

Разговор прервало вежливое покашливание, и Элинор резко обернулась, хватаясь за поводья коня. Перед ней стоял отец под руку со своей женой, леди Алерией. Маргери поспешила выбраться из повозки, чтобы обнять мать, а Мейс Тирелл, тем временем, подошёл к Элинор. Нежно проведя кончиками пальцев по щеке дочери, Мейс по-отечески поцеловал её в лоб.

— Будь осторожна, дорогая моя Элинор, — тихо произнёс он, заглядывая девушке в глаза. — Королевская Гавань — опасное место для юной дамы. Она полна сплетен и заговоров, и ты должна запомнить, что кроме своей семьи нельзя никому доверять.

— Да, отец, — растерянно кивнула Элинор.

Мейс обнял Маргери, шепча ей что-то на ухо. Младшая сестра Элинор захихикала и поцеловала отца в щёку. Напоследок он повернулся к Королеве Шипов.

— Мама…

— Попробуй уложиться со своими прощальными речами в срок, Мейс, иначе мы никогда не доберёмся до этой проклятой Гавани, — проворчала она, продолжая обмахиваться веером. — Боюсь, что не доживу до этого знаменательного события.

— Я только хотел сказать, чтобы ты приглядывала за моими дочерьми, — сделав ударение на слове «моими», отчеканил лорд Тирелл.

Оленна наконец посмотрела на сына, и он бросил на неё предостерегающий взгляд. Старушка кивнула.

— Пусть боги будут с тобою, Мейс, и в скором времени ты присоединишься к нам в Королевской Гавани.

— Уверен, так и будет.

Элинор оседлала коня и, помахав на прощание отцу, пришпорила Рейвена. Она отправилась вперёд, не дожидаясь повозки и телег. Ей хотелось ненадолго остаться наедине с собой, в последний раз вкусив непередаваемое чувство свободы.

Они путешествовали уже два дня. Это было именно то количество времени, когда ощущение приключений понемногу сходило на нет, а скука начинала давать о себе знать. Рейвен неторопливо шагал напротив повозки, клюя носом, как и его хозяйка. Вдруг голос сестры вывел её из дрёмы, и девушка с интересом наклонилась к окошку повозки, прислушиваясь к разговору.

— Я всё же сомневаюсь, что это…

— Послушай старших, Маргери, — прозвучал раздражённый голос бабушки.

— Хорошо, — сдалась чему-то Маргери.

Элинор стало невероятно интересно, о чём шёл разговор, и она решила дать о себе знать.

— Мне стоит подписать здесь своё имя?

— Где? — Элинор постучала по крыше повозки, и Маргери от неожиданности выронила перо, которое держала.

— Элинор! Ты напугала меня, — выдохнула младшая сестра.

— Она здесь уже давно, — заметила леди Оленна, скрывая улыбку за веером.

— Что ты собралась подписывать, сестрёнка? — Флауэрс бросила любопытный взгляд на лежащее на коленях Маргери письмо с красиво выведенными буквами.

Маргери переглянулась с леди Оленной, и та безразлично пожала плечами. Девушка откашлялась.

— Я распорядилась доставить несколько телег с провизией в Королевскую Гавань раньше нашего прибытия и раздать еду простым людям.

— От твоего имени?

— От имени королевы Маргери, — поправила Элинор бабушка.

Элинор удивлённо подняла брови.

— Не рановато ли примерять на себе титулы, сестрёнка?

— Ты ничего не смыслишь в дипломатии, Элинор, — вздохнула Маргери, глядя на неё с плохо скрываемым снисхождением. — Но я всё равно люблю тебя.

— Да? — хмыкнула Элинор. — В таком случае, выбирайся из своей душной темницы и седлай коня! Поскачем к городу наперегонки, как в детстве.

Маргери удивлённо моргнула и обернулась к бабушке, которая только вздохнула.

— Как хочешь, цветочек. Письмо я отправлю с вороном, так что оно подоспеет к прибытию провизии.

— Где сейчас повозки? — спросила Элинор.

— Уже на подходе к городу.

— Тогда нам следует поторопиться, — Элинор лукаво улыбнулась, пытаясь разбудить внутри Маргери ту девочку, которая никогда не отказывалась от новых приключений с сестрой.

Несколько долгих секунд Маргери неотрывно смотрела на Элинор. Как ветер шевелит её вороные волосы, а в глазах пляшут демоны, словно из самого пекла.

— Хорошо, — вдруг выпалила будущая королева. — Пусть седлают моего коня.

Когда Маргери взобралась в своём лазурном платье на белоснежного жеребца, Элинор пришпорила Рейвена, и тот, сразу же избавившись от сонливости, понёсся галопом вперёд.

— Эй! Так нечестно! — воскликнула Маргери, направляя своего коня вслед за Элинор.

Она смеялась, чувствуя, как ветер обдувает её лицо, и аккуратно уложенные волосы разметались, развиваясь за спиной пушистым каштановым облаком. Впереди, низко пригнувшись над Рейвеном, довольно улыбалась Элинор. Вскоре сестра её нагнала, и они вместе продолжили путь, далеко уйдя от вереницы телег и повозки, в которой ехала Королева Шипов.

Во всей этой поездке было что-то давно забытое, едва уловимое и невероятно родное. Единство двух сестёр, вспомнивших, кем они приходятся друг другу, кем они были раньше. Надежда, что ещё не всё потеряно в их отношениях, и есть шанс снова стать самыми близкими людьми. Смех Маргери, слёзы в её глазах от ветра из-за быстрой езды, умилённая улыбка Элинор и чувство, будто вокруг, кроме них, нет больше никого.

— Элинор, смотри! Впереди…

Впереди стремительно росла крепостная стена из красного, омытого дующим с моря солёным ветром, выцветшего камня, а за нею — большие дубовые ворота, приветственно распахнутые и окружённые несколькими стражами в золотых плащах.

— Город, — едва слышно выдохнула Элинор.

Девушки одновременно потянули за поводья, заставив лошадей перейти на шаг. С любопытством наблюдая за потоком людей, входящим и выходящим через главные ворота, две сестры въехали в город под синхронные поклоны стражей. Щеки Маргери раскраснелись, она тяжело дышала, но не могла перестать улыбаться.

— Нас ожидали, — улыбнулась она и тут же удивлённо уставилась на толпу жителей, сгрудившихся у набитой провиантом повозки.

Один из людей обернулся и с благоговением вытаращился на Маргери и Элинор. Спустя несколько мгновений он пришёл в себя, начав дёргать свою соседку, которая недовольно от него отмахивалась.

— Это Маргери! — воскликнула какая-то девочка, едва не уронив бочонок с зерном. — Королева Маргери!

Среди народа пронёсся возбуждённый шёпот, пока кони наездниц нетерпеливо рыли копытами землю и фыркали. Сёстры переглянулись, и Элинор хмыкнула, заметив растерянное выражение лица Маргери.

— Да здравствует королева Маргери, наша благодетельница! — было слышно тут и там.

— Ах Маргери, верхом на скакуне, краснощёкая и запыхавшаяся, душа народа, — вполголоса произнесла Элинор так, чтобы её услышала только сестра. — Кто-то говорил про дипломатию…

— Возможно, я ошибалась, — протянула Маргери, направляя коня по мощёной тропинке вглубь города, — и ты что-то да смыслишь.

— Восприму это как комплимент.

Девушки отправились дальше, держа путь на восток — к Красному Замку. Элинор слышала, что он находится на одном из трёх холмов, самом высоком и носящим имя Эйгона Завоевателя, и его возвели ещё Таргариены задолго до появления многих известных сегодня знатных родов. Но сам город отличался от представлений Элинор. Жителей в нём было больше, чем девушка видела людей за всю жизнь, а в воздухе витал стойкий неприятный запах, который было трудно игнорировать. Гомон с рынка было слышно, наверное, даже в порту, а некоторые здания так плотно стояли, что со стороны казалось, будто они пытаются вытеснить друг друга.

— Что с лицом, милая? — сквозь зубы поинтересовалась Маргери. — На нас смотрят, улыбайся.

Элинор расплылась в фальшивой и неубедительной улыбке.

— Знаешь, этот город напомнил мне одно выражение: «Лицо умыли, а ноги в грязи».

Мимо всадниц пробежало несколько чумазых ребятишек, тут же скрывшись в таком узком переулке, что в нём едва могли разойтись два человека. Один из мальчишек тащил за хвост мёртвую облезлую кошку. Элинор подавила возглас отвращения, но зато Маргери явно передёрнуло.

— Замёрзли, миледи? — кольнула её Элинор.

Маргери молча продолжила улыбаться, но на этот раз её улыбка уже не казалась непринуждённой. Кони вывели девушек на прямую, словно стрела, улицу, которую называли улицей Сестёр. Она соединяла три холма, и на её дорогах собралось ещё больше народа, чем у главных ворот.

— Может, нам стоит прогуляться, пока не прибыла бабушка? — предложила Элинор. — Я бы хотела посетить холм Рейнис. Слышала, там есть, на что посмотреть.

— Безусловно. На бордели и кабаки, если тебе угодно, — сморщила носик Маргери. — Но мы отправимся прямиком к Красному Замку, где нас уже ожидает мой будущий муж со своей свитой.

— И ты невероятно этому рада, — вздохнула Элинор.

Красный Замок представлял собой самое грандиозное сооружение, которое доводилось видеть Элинор. Семь круглых башен терялись где-то высоко в небе, огнём переливаясь на солнце. Рейвен ступал по мощёному двору, и звук их с конём Маргери копыт гулким эхом отскакивал от зубчатых стен. Элинор казалось, что эти стены давят на неё своим величием и древней историей, пролитой внутри этого замка кровью, призраками бывших правителей и их давно погибших детей. По мере того как они приближались к мраморным ступеням, на которых их уже ожидали, Элинор не могла избавиться от все нарастающего чувства, что она не должна здесь находиться. Она хотела домой.

Позади девушек послышался громкий топот копыт, сопровождаемый появлением повозки с гербом Тиреллов. Элинор остановила Рейвена, и Маргери последовала её примеру, удивлённо оборачиваясь. Один из кучеров поспешил открыть Королеве Шипов дверь и подать руку, но старушка вместо благодарности огрела его веером.

— Зачем было так гнать, негодник? — воскликнула она. — Я едва не растеряла все свои кости!

Элинор быстро спешилась и поторопилась к леди Оленне.

— Как же ты нас догнала, бабушка? — прошептала Элинор, беря её под руку и ведя к уже спешившейся и ожидающей их Маргери.

— Я додумалась не ехать через весь город, — хмыкнула Оленна. — К холму Эйгона ведёт не одна дорога. Серсея, дорогая! Мы не заставили вас ждать?

Леди Оленна подарила скучающей на мраморных ступенях золотоволосой женщине одну из своих вымученных вежливых улыбок. Королева-мать встрепенулась, будто её вывели из глубокой задумчивости, и наградила Оленну такой же до оскомины вежливой улыбкой.

— Мы ждали вас и ваших внучек всю жизнь, леди Тирелл, — голос Серсеи Ланнистер походил на тягучий мёд с каплей яда.

По левую руку от неё стоял высокий для своих лет светловолосый, как и его мать, юноша. Он кривил капризные пухлые губы в подобии улыбки и поспешил поцеловать Маргери руку, но не приглашая её подняться по ступеням. Таким образом он мог смотреть на свою невесту сверху вниз без зазрения совести.

Пока длился обмен любезностями, обсуждение долгой дороги, погоды, настроения Маргери, её сестры, бабушки, коня и роз в их вазах, Элинор с плохо скрываемым интересом разглядывала свиту короля Джоффри. В первую очередь её внимание сразу же приковал к себе Бес, о котором она слышала столько противоречивых историй, одна скандальней другой. По крайней мере, кое-что подтвердилось: Тирион Ланнистер несомненно был карликом. И он не мигая смотрел прямо на Элинор.

Поняв, что её нескромное созерцание было замечено, девушка стыдливо отвела взгляд на спутницу Тириона. Это была совсем ещё юная девочка, светло-рыжая и такая бледная, что казалось, будто она в предобморочном состоянии. Быстро потеряв к ней интерес, Элинор уловила какое-то движение в тени и чуть не вскрикнула, когда заметила полного лысого мужчину, прислонившегося к колонне. Рядом, словно в противовес ему, на самом солнцепёке стоял улыбчивый худощавый мужчина с козлиной бородкой. Его взгляд ни на секунду не останавливался на одном месте, а уголки губ, напротив, будто застыли в одном положении.

Элинор заметила к тому же и мейстера, старого, как этот замок, но рядом с королём был ещё один человек, смотреть на которого девушке почему-то упорно не хотелось. Он был выбрит налысо и носил густые бакенбарды. На губах застыла такая же, как и у всех, вежливая улыбка, но взгляд оставался холодным и острым как два клинка. Его звали Тайвин Ланнистер, и он был королевским десницей.

— Бабушка, — едва слышно прошептала Элинор, снова глядя на королеву-мать и её сына-короля, избегая зрительного контакта с Тайвином Ланнистером, — мне кажется, кого-то не хватает. Где брат Серсеи?

— Джейме Ланнистер? — протянула леди Оленна. — Дитя моё, никто не знает, где он сейчас.

— Как же так? — удивилась Элинор. — Разве он не сражается со Старками?

— Сражался, пока Кейтилин Талли не надела ему на запястья кандалы, — хмыкнула старушка. — По одним слухам близнец Серсеи бежал из плена и сейчас в одиночку добирается к своей семье, по дороге убивая врагов короны. А кто-то даже видел его сражающимся с медведем, некоторые говорили, что ему не доставало ноги, а другие — что он путешествует с женоподобным мужчиной из-за Узкого моря, и не торопится вернуться домой.

— Романтическая версия мне больше по душе, — мечтательно протянула Элинор под сдавленное хихиканье бабушки.

Как раз в этот момент прибыли телеги с их вещами, и королева-мать, облегчённо вздохнув, предложила Маргери и её родственникам пройти в свои покои и немного отдохнуть в ожидании ужина. Преувеличенно вежливое приветствие подошло к концу, набежали слуги, чтобы помочь дамам найти дорогу в просторных коридорах Красного Замка и заняться их бесчисленными сундуками. Они боролись со слугами Маргери за право придержать перед ней двери, и такого смешного и одновременно жалкого зрелища Элинор ещё не видела.

Слуги провели их вдоль просторных коридоров с арками, выходящими в залитый солнцем внутренний дворик. Они остановились у двух тяжёлых дубовых дверей, бабушку повели дальше, а Маргери тут же потащила Элинор в свои покои. Как только за ними закрылась дверь, оставив слуг позади, Маргери резко повернулась к сестре, даже не удосужившись осмотреть свою комнату. Элинор сделала несколько шагов по направлению к окну, напротив которого стоял аккуратный письменный стол и ваза со свежими розами. Она вдохнула их запах, когда Маргери нетерпеливо произнесла:

— Ну как? Как тебе король?

— Не знаю, — ответила Элинор.

Она обернулась к девушке, глядящей на неё с непониманием.

— Они все так фальшиво улыбались, что мне сложно было понять, что представляет из себя каждый из них.

Маргери недовольно скрестила руки на груди.

— Кроме десницы, — добавила Элинор. — Этот человек сразу даёт понять, что его стоит бояться.

— О, сестрица, — покачала головой Маргери, — их всех стоит бояться.

Позже Элинор заглянула в свои покои, куда слуги уже принесли большую часть её вещей, и решила немного прогуляться до ужина в честь прибытия невесты короля. Она вернулась в тот самый коридор, через который их вели, и вышла во внутренний двор. Он оказался цветущим садом с аккуратными тропинками, изящно подстриженными розовыми кустами, яблоневыми деревьями вдоль забора и каменными скамьями, на которых отдыхало несколько дам с веерами.

Сорвав с ближайшего дерева яблоко, Элинор стала неспешно прогуливаться по тропинке, откусывая от сочного плода небольшие кусочки. Вскоре она оказалась в одном из отдалённых уголков сада, спрятанного от любопытных глаз высокими кустами ежевики, за которыми оказалась одинокая скамейка. На ней, не доставая ногами до земли и болтая ими, будто ребёнок, сидел Бес. Он распивал что-то из глиняного кувшина, глядя в одну точку, явно думая о чём-то своём. Но появление Элинор карлик заметил сразу. Взглянув на неё из-под светлой чёлки, он улыбнулся, салютуя ей кувшином.

— Вина, леди Флауэрс? — поинтересовался Тирион. — Присаживайтесь, я вас не обижу.

Чувствуя странное волнение, Элинор повиновалась, присаживаясь на самый край скамьи и избегая взгляда мужчины по правую руку от себя. Она слышала, как он сделал ещё несколько глотков.

— Как… как вы узнали…

— Что вы бастард? — предугадал её вопрос Тирион. — Разве это большой секрет? — не дождавшись ответа Элинор, он продолжил: — Леди Маргери — дочь Мейса Тирелла и Алерии Хайтауэр. Вы сестра Маргери, дочь лорда Тирелла, но не леди Алерии. Это все знают.

Бес протянул ей кувшин, и Элинор не нашла подходящей отговорки, чтобы отказаться и не оскорбить его. Она сделала глоток и удивилась необычайно приятному вкусу напитка. От вина, которое она пробовала до этого, ужасно несло алкоголем, но в кувшине Тириона Ланнистера было что-то волшебно сладкое, похожее на виноградный сок, только в десять раз лучше. Она сделала ещё глоток и передала кувшин карлику.

— Значит, вам неприятно слышать правду? — вдруг хмыкнул он.

— Что вы имеете в виду?

— Правду о том, что вы бастард, — невозмутимо пояснил Тирион.

— После моего рождения отец сразу же признал меня как свою дочь, — нахмурилась Элинор. — Я не считаю себя бастардом.

— Ваша фамилия говорит об обратном.

Элинор пожала плечами. Она не понимала, к чему этот разговор, и почему она вообще сидит в саду с Бесом, распивая с ним вино из одного кувшина.

— Знаете, леди Флауэрс, — криво ухмыльнулся маленький мужчина, — вы удивительно не похожи со своей сестрой. Даже если учесть, что у вас разные матери.

— Такое случается, — Элинор приняла кувшин, который Тирион снова ей протягивал, и сделала ещё несколько глотков.

Приятное тепло разлилось внутри её грудной клетки, и она почувствовала, как хмелеет. Тирион неопределённо кивнул, поджав губы и всматриваясь в её глаза.

— Красивый разрез, — он указал пальцем на лицо девушки, сделав им странное движение, будто рисуя в воздухе глаз. — Кем была ваша мать?

— Это имеет значение? — воинственно вздёрнула подбородок Элинор.

— Пожалуй, если я спрашиваю.

Плечи девушки печально опустились, и тут она вспомнила о яблоке, которое всё ещё сжимала в руке. Откусив от него, чтобы уйти от ответа, Элинор пожала плечами.

— Готов поспорить, у неё были дорнийские корни, — Тирион сделал последний глоток и потряс пустым кувшином в воздухе. — Что ж, вина здесь больше нет, значит, придётся искать его на пиру. Вы идёте, леди Флауэрс?

Элинор молча поднялась, наблюдая, как Тирион предпринимает несколько отчаянных попыток достать короткими ножками до земли. Почувствовав необычайное смущение, будто она не имеет права смотреть на это, Элинор подала ему руку, отворачиваясь. У него была маленькая шершавая ладонь и крепкая хватка. Элинор вдруг явно ощутила, что это мужская рука, и Тирион — взрослый мужчина, превосходящий её умом, опытом и возрастом.

Вместе они направились на пир, увлечённо обсуждая последние события на войне, бушующей далеко за пределами стен города. Идя бок о бок с Бесом и слушая его мнение о ситуации на Севере королевства, Элинор была переполнена двояким чувством. Она была наслышана о Тирионе Ланнистере, и большинство слухов говорили не в его пользу. Но сейчас Элинор с уверенностью могла опровергнуть большинство из них.

Кто-то говорил, что Бес — жуткий развратник и не пропускает ни одной юбки. Что ж, она была в юбке, а Тирион не предпринял ни одной попытки её соблазнить. Напротив, он разговаривал с ней о серьёзных вещах, с интересом слушая её позицию и принимая её точку зрения как равную своей. Кто-то говорил, что он страшен как само пекло, и особо чувствительные особы тут же падают в обморок при виде него. Чепуха. Элинор считала, что шрамы только украшают мужчину, и пусть этот шрам обезображивал лицо Тириона, в обморок падать она точно не собиралась. Зато какие у него были глаза! Элинор никогда ещё не была так увлечена разглядыванием чьих-то глаз. Она даже попросила у карлика прощения за такую дерзость, но ей было невероятно интересно заглянуть в эти два необычайно умных разноцветных глаза, на что Тирион без капли смущения расхохотался.

— Вы считаете меня красавцем, леди Флауэрс? — хитро взглянул он на неё снизу-вверх.

Это был вопрос с подвохом, и Элинор совершенно не знала, что на него ответить. Немного подумав, она решила сказать правду, и это Тириону очень понравилось.

— Нет, — покачала головой девушка. — Но у вас очень красивые глаза.

Он улыбнулся и больше не задавал ей каверзных вопросов, вернувшись к обсуждению предстоящего пира. О Тирионе Ланнистере говорили всякое, но никто никогда не упоминал, что разговаривая с ним, чувствуешь себя маленьким несмышлёным ребёнком, в два раза ниже карлика.

Оказавшись в Великом Чертоге, Элинор пожалела, что даже не переоделась с дороги. Она вспомнила очередной слух о Ланнистерах и о том, как много у них денег. Судя по шикарному пиру, устроенному ими, это были не слухи. Тирион покинул её, осторожно поцеловав ей руку, и направился к одному из дальних столов, где сидела его рыжеволосая бледная дама. Она глядела в свою пустую тарелку отсутствующим взглядом, игнорируя какого-то рыцаря, сидящего рядом и явно обожающего поговорить за трапезой.

Элинор предприняла жалкую попытку расправить подол платья и бодро зашагала к столу, где сидела её бабушка. Он был ближе всего к королевским местам, где Элинор заметила весело щебечущую с королём Маргери. Леди Оленна помахала ей, и как только Элинор села на своё место, наклонилась к её уху.

— Ты опоздала и пропустила представление.

— Выступал кто-то из знаменитых трубадуров? — округлила глаза девушка.

— Если ты считаешь трубадуром короля, — хмыкнула Оленна.

Заметив шокированное выражение лица внучки, Оленна поспешила рассказать о случившемся. Оказывается, королю не понравилось, как один из слуг подал вино его невесте. Вроде он зашёл не с той стороны, и Маргери нечаянно задела его локтем.

— И что? — нахмурилась Элинор.

— Джоффри заставил беднягу вылить себе на голову всё содержимое кувшина, стоя посреди чертога, и чтобы «зрители» бросали в него еду.

Пытаясь сохранять спокойное выражение лица, Элинор покосилась на королевский стол. Теперь весёлость Маргери показалась ей напускной, а улыбка — напряжённой.

— Думаешь, это единичный случай? — прошептала Элинор. — Может, у него был плохой день…

— А может, он испорченный ребёнок, или жестокий человек по своей натуре? Зачем гадать? Нужно узнать всё до того, как Маргери станет его женой.

— Что ты предлагаешь?

Леди Оленна кивнула в ту сторону, где сидел Тирион Ланнистер со своей спутницей.

— Я слышала, эта девушка должна была стать королевой.

— Что? — Элинор поперхнулась картофелиной, от которой едва успела откусить.

— Поговори с ней. Но не наседай, будь тактична и не будь такой прямолинейной, как обычно.

Наставления сыпались как горох из порванного мешка. Элинор нервно сглотнула и ухватилась за кубок с вином, чтобы унять дрожь в руках. Стараясь не выдать своего волнения, она плавно прошла через весь чертог и опустилась на свободное место рядом с Тирионом.

— Уже соскучились, леди Флауэрс? — хмыкнул карлик, отпивая из своего кубка.

Он уже изрядно захмелел и смотрел на неё немного расфокусированным взглядом. Элинор подарила ему одну из своих очаровательных улыбок и склонила голову на бок, чтобы рассмотреть лицо девушки рядом с ним.

— Я бы хотела познакомиться с вашей спутницей, лорд Тирион.

Он удивлённо поднял брови.

— Вы имели в виду с моей женой?

Элинор ошеломлённо моргнула, и тогда жена Тириона Ланнистера впервые на неё посмотрела. У неё был пустой взгляд человека, потерявшего в этой жизни всё.

— Леди Санса, — представил её Тирион с грустной улыбкой.

— Санса… Старк? — недоверчиво переспросила Элинор.

— Раньше была Старк, — кивнула Санса. — Приятно познакомиться, леди Элинор. Я наслышана о вас от своего мужа.

Элинор скосила на ухмыляющегося Тириона взгляд, а затем мягко улыбнулась Сансе. Она выглядела очень уставшей, но скорее морально, чем физически. Элинор удивляло, что представитель семьи, враждующей с короной, сидел в одном чертоге с королём. Её выдали замуж за дядю Джоффри и, скорей всего, не по её воле. Санса определённо была пленницей в этом замке. Её не держали в темнице, но Элинор была уверена, что девушка предпочла бы сидеть в тёмной камере подземелья, чем за одним столом с убийцами её родных.

— Санса, простите мне моё любопытство, но я слышала, что вы были помолвлены с королём?

Лицо Сансы Старк помрачнело, и она сдержано кивнула.

— Надеюсь, вы не держите зла на мою дражайшую сестру? — Элинор легкомысленно захлопала ресницами.

Тирион фыркнул в свой кубок. Санса выдавила вежливую улыбку.

— Я искренне рада за леди Маргери. К тому же, сейчас я счастлива в браке.

— Каким мужем будет король Джоффри? Поймите, я интересуюсь лишь в интересах своей сестры, — Элинор закусила губу, надеясь, что была не слишком прямолинейна.

— Король — лучший мужчина, о котором смеет мечтать молодая девушка, — коротко ответила Санса и взялась за вилку, делая вид, что хочет вернуться к трапезе.

— О, я не сомневаюсь, — протянула Элинор. — И уверена, что он будет заботиться о Маргери и никогда её не обидит.

Санса так сильно сжала вилку, что костяшки её пальцев побелели.

— Так и есть, — выдавила девушка.

— А я уверен, — вдруг вставил её муж, — что мой племянник не позволит огорчать свою королеву, допустим, демонстрируя ей голову её отца на пике.

Элинор не смогла удержаться от судорожного вздоха. Она быстро посмотрела на рыжеволосую девушку, в пустых глазах которой мелькнуло что-то яростное, тут же оживившее весь её вид. Но это было лишь мгновение, которое быстро прошло.

— Он будет носить королеву на руках и осыпать её розами, — кротко промолвила она.

— Розами с самыми большими шипами, — хмыкнул Тирион, салютуя Элинор кубком.

Элинор растерянно подняла свой кубок в ответ и сделала глоток. В её голове вихрем закружились вопросы. Вероятно, Санса Старк не могла позволить себе дурного слова о короле. Она и так уже многое потеряла, и всё что у неё осталось — её собственная жизнь. Один неверный шаг, и девушка навсегда распрощается с этим миром. Тирион же был слишком умён, чтобы напрямую говорить правду о своём племяннике, но он был пьян и не смог смолчать, что было на руку Элинор. Она извинилась и вернулась к леди Оленне, которая рассеянно тыкала кусок пирога вилкой, будто врага — кинжалом.

— Гости уже изрядно набрались, — пробормотала бабушка, когда Элинор присоединилась к ней за столом. — Чешут языками почём зря.

— Тебе удалось что-то узнать? — с надеждой спросила Элинор.

— Напрямую они, конечно, не смеют говорить дурное о своём короле, но, — Оленна победно наколола кусочек мяса из пирога, — рассказывать истории так, будто их это не касается, здесь все мастера.

И леди Оленна вкратце рассказала то, что ей удалось узнать о короле Джоффри. Несколько премерзких деталей о его поведении с прислугой и бывшей невестой.

— Я знала, что война с Севером началась из-за казни Эддарда Старка, — прошептала бабушка, — но не знала, что его хотели помиловать. Наш король пожелал видеть его голову отдельно от туловища.

Элинор в ужасе прижала ладонь к губам.

— Он глуп, упрям и недальновиден, — заключила Оленна.

— Он издевался над Сансой Старк, когда она была его невестой, — выпалила Элинор.

— Девушка сама тебе это сказала? — удивлённо подняла брови Королева Шипов.

Внучка покачала головой.

— Тирион Ланнистер.

Леди Оленна довольно хмыкнула.

— Бес не может удержаться от едких комментариев. Он так же любит свою семью, как я — глупых людей.

— Что же нам делать, бабушка? А если Джоффри будет так же относиться к Маргери? — испуганно прошептала Элинор.

— Не будет, — отрезала Оленна. — Я этого не допущу. Джоффри Баратеон не станет мужем моей внучки. И ты мне в этом поможешь.

Элинор кивнула.

— Я сделаю всё, что в моих силах.