…Любишь меня, люби и… (джен)

Когда твой единственный друг — восторженный юнец, отказывающийся взрослеть, приходится за ним присматривать. Но когда и сорок лет спустя тот продолжает глупо упрямиться, невольно начинаешь задумываться.

Для Джозефа Костана никогда не стояло выбора между комфортом и принципами. Может, в первые несколько месяцев после превращения он и думал о том, чего лишился, но за следующие четыре века лишь пару раз сомневался, что вампиризм — не лучшее, что случалось в его жизни. Помимо бессмертия, быть вампиром было выгодно, удобно и приятно. Да, были и недостатки, но они меркли перед неоспоримыми достоинствами.

И Джозеф искренне не понимал, почему Мик так отчаянно цепляется за прошлое и которое десятилетие подряд притворяется обычным человеком, отказываясь наслаждаться теми преимуществами, что дала судьба. И ещё он немного волновался за единственного друга, который всё никак не мог наиграться со смертными и регулярно рисковал раскрытием всех вампиров, а значит, в любой момент мог быть сочтён угрозой и устранён советом. Но до недавнего времени Мик хотя бы держал смертных на расстоянии, не впуская их в свою жизнь и ограничивая контакты работой, пока не появилась она.

Бет Тёрнер, обычная смертная девчонка, не была особенной — не красавица, не гений, простая симпатичная мордашка, каких тысячи вокруг, — и всё же что-то в ней крепко зацепило Мика. Он не только не отталкивал её, сам искал её общества. Джозеф этого не понимал, но не вмешивался. Мику было уже восемьдесят, пора бы уже начать думать своей головой.

И потому он пропустил момент, когда всё ещё можно было исправить без серьёзных последствий.

— В каком смысле — она знает? — недоумевающе посмотрел он на Мика, застыв с кувшином первой отрицательной в руке. — Что она знает?

— Бет знает, кто я.

Медленно поставив кувшин, Джозеф прикрыл глаза, призывая себя к терпению. Разбить о голову юнца посуду — это ничего бы не исправило. Швырнуть Мика об стену — тем более, хотя было бы приятно. Потому Джозеф не стал совершать никаких резких движений и просто обернулся.

— Ты сказал смертной, — констатировал он без выражения. — Что ещё ты ей сказал?

— У меня не было выбора, — у Мика хватило совести потупиться, но раскаяния в голосе не слышалось, — она заметила… всякое.

— Ты же понимаешь, что «всякое» она смогла заметить только потому, что ты чересчур увлёкся общением с ней? — холодно спросил Джозеф. Он пока даже не повысил голос, но почти пятьдесят лет знакомства не прошли бесследно, и Мик научился улавливать колебания его настроения. — Ты должен был убить её, а не рассказывать о вампирах. И кстати, что именно ты ей сказал?

— Только о себе.

Это было слабым, но утешением.

— И на том спасибо. Но, Мик, ты же понимаешь…

— Она не угроза. У неё была возможность разоблачить меня, но Бет этого не сделала!

Джозеф прикусил язык, чтобы не затевать ссору. Мик очевидно увлёкся молоденькой журналисткой и потерял способность ясно мыслить, и никакие увещевания не заставили бы его признать, что вампиру со смертной не по пути.

— Ладно. Допустим, что твоя Бет надёжна, как скала. Но кто поручится, что ты не раскроешься и перед другими смертными, неосторожно сказав что-то ей?

Мик принялся убеждать, но Джозеф уже не слушал. За четыреста лет ему неоднократно приходилось избавляться от нежелательных очевидцев, в конце концов, он тоже когда-то был юным вампиром и забывал об осторожности. Проще всего было бы убить смертную девчонку… но Мик не простил бы его. Вторым действенным способом обезопасить свою тайну было разделить её с угрозой, попросту говоря, сделать девчонку вампиром. Но такой вариант не устраивал самого Джозефа: среди них не было места восторженным глупцам и прекраснодушным наивным цветкам; и как бы хорошо он ни относился к Мику, его он тоже не считал достойным превращения — Каролина думала явно не головой, когда обращала мужа, а потому не учла его принципиальность и упрямство. А это означало, что торопиться не следовало, напротив, действовать нужно было тоньше, чтобы не ухудшить и без того шаткое положение Мика и не разрушить их дружбу. И начать стоило с личного знакомства.

Джозефу даже не пришлось собирать информацию — Мик и данные в свободном доступе раскрыли всё нужное о жизни журналистки по имени Бет Тёрнер.

Подстроить знакомство удалось легко, Бет с готовностью согласилась вместе выпить, и одного этого было достаточно, чтобы понять, что Мик проговорился о нём. Джозеф не знал наверняка, что Бет двигало: искреннее ли любопытство заставляло забыть об осторожности, или же ни на чём не основанная детская вера в собственную неуязвимости толкала навстречу приключениям, но девушка ничуть не боялась вампира. И это было плохо — глупышка даже не понимала, во что ввязалась. Джозефу было скучно с шаблонно мыслящими смертными, они были слишком примитивными созданиями, чтобы тратить на них хотя бы часть бесконечности.

— Ты же понимаешь, что ты для него лишь незначительный миг? — вдруг спросил Джозеф, подаваясь вперёд и пристально всматриваясь в глаза Бет. — Что ты можешь ему дать? Пять, десять, пятнадцать лет — и всё. Даже если ты не погибнешь, сунув нос в очередной секрет, станешь морщинистой и старой. Зачем это Мику? Оставь его…

Бет расстроенно потупилась, но была слишком упрямой, чтобы отступить при первых трудностях, масштаб которых даже не осознавала.

— Я тебе не нравлюсь, — констатировала она, встряхивая волосами, — но ты ничего не можешь с этим поделать.

— Дурочка, — снисходительно улыбнулся Джозеф, отпивая из своего бокала, — если бы я хотел от тебя избавиться, мне даже вставать не пришлось бы.

— Ты не можешь ничего мне сделать, — уверенно усмехнулась она, с вызовом смотря на вампира. — При всём своём могуществе ты бессилен.

Джозеф разочарованно вздохнул. Девчонка была глупа и безнадёжна. Она действительно верила, что в безопасности рядом с ним.

Он встал и, не сказав ни слова, двинулся к выходу из ресторана, оставив Бет растерянно хлопать глазами.

Джозеф предпочёл бы выпить её и избавиться разом от жажды и проблем, но не хотел обижать и расстраивать Мика. «Любишь меня, люби и моего пса», говорилось в поговорке, и за четыреста лет он отлично понял её смысл. Мик был его другом. Не идеальным, с глупыми принципами и подчас странными идеями, но Джозеф дорожил его расположением, а потому не собирался диктовать ему, что делать. Хочется Мику притворяться обычным человеком и развлекаться со смертной — на здоровье, Джозеф готов был потерпеть, всё равно эта блажь не продлится дольше пары десятилетий, а учитывая характер Бет, та с высокой вероятностью свернёт себе шею раньше. И Джозеф, как хороший друг, будет рядом, чтобы поддержать Мика.

Ну а пока стоит отстраниться и на пару лет покинуть Нью-Йорк — чтобы не было соблазна вмешаться и ускорить безвременную кончину Бет Тёрнер. Понимать не значит принимать, и любить чужих питомцев Джозеф не собирался.