Капитан дирижабля (джен)

Море бывает разным. Это бушующие в диком шторме гребни волн и ураганный ветер, надувающий паруса — для тех, кто бороздит солёные океаны. Это бесконечная синяя даль, словно присыпанная снегом облаков, среди которых резвятся драконы с бронзовой чешуёй; это пустота, в которой мчатся необузданные ветра; это холодное, но дорогое сердцу полотно, ночами усыпанное звёздами и расчерченное Млечным Путём, а на севере мерцающее малахитовым сиянием, — для тех, кто живёт в небесной вышине, просыпаясь под рокот винтов и вой быстрых воздушных потоков.

Небо и море чем-то похожи. Всего два века назад отважные авантюристы срывались навстречу волнам и редко возвращались к сухопутной жизни. До сих пор находились те, кого манили моря и океаны, но теперь большинство бесстрашных искателей приключений и свободных пиратов устремлялись к облакам. Грохот корабельных пушек, выстрелы револьверов, звон абордажных сабель и пьянящий запах пороха захватывали умы молодых парней и девушек, непокорных общепринятым нормам и ценностям. Тех, кого позвали азарт и приключения и кто откликнулся, не заглушил в себе тягу к неизведанному.

Киндж Фрайерфайль принадлежала к таким храбрецам, готовым бросить всё и сорваться в неизвестность по первому зову сердца. Она уже не помнила, когда последний раз возвращалась в родной город: у неё никого не осталось, и дирижабль «Вольный гром» заменил ей дом, а команда — семью. Детство Киндж, дочь капитана, провела на борту и уже не смогла бы оставить небо и спуститься на землю, что многим дарила уверенность в завтрашнем дне, а её повергала в тоску. Киндж не любила грязные, покрытые копотью и затянутые дымом и паром города, где даже ночью не давал уснуть лязг металла: вся человеческая цивилизация держалась на громадных, сложных паровых механизмах.

В капитанской каюте царил полумрак, слабо рассеиваемый керосиновой лампой, висящей под потолком. На полках книжного шкафа покоились потрёпанные книги, сломанные фигурные часы, разные сувениры и шкатулка с золотом. На стене висели перекрещенные рапиры. У длинного окна колыхались кофейные шторы. Над расстеленной на столе картой, рядом с которой лежал отцовский компас, склонилась Киндж — молодая девушка с озорным взглядом и игривой улыбкой.

Напротив стояли двое — угрюмый старпом с недельной щетиной на загорелом лице и улыбчивый весельчак-штурман. Оба смотрели на капитана со смесью удивления и недоверия.

— …Вы со мной? — с вызовом спросила Киндж.

— Хоть на край света, — с готовностью ответил штурман. — Но скажи: это шутка, надеюсь?

— Нет, Августин. Всё серьёзно. А что скажешь ты, Берхард?

— Это… отчаянный шаг, — вдумчиво проронил старший помощник. — Отчаянный и безрассудный… Мне нравится.

— Тогда решено! — довольная Киндж резким движением свернула карту и, бросив её на полку, вышла из каюты.

По верхней палубе сновали матросы. Киндж встала за штурвал и громогласно крикнула:

— Отдать швартовы! Разжечь огонь!

Приказ быстро передали в машинное отделение. Загудели котлы. Из труб потянулся густой чёрный дым. Взревели винты. Удерживавшие дирижабль у горной пристани тросы повисли в пустоте. «Вольный гром» отошёл от причала и устремился навстречу встающему солнцу. Ветер растрепал золотые, словно колосья пшеницы, волосы Киндж.

— Почему тебе так важно найти этот остров? — спросил неслышно подошедший Августин.

— Отец... светлая ему память… — Киндж запнулась, медленно выдохнула. Воспоминания об отце причиняли немыслимую боль. — Отец мечтал найти его, остров из легенд, где живут другие разумные существа. Он всегда стремился разгадывать тайны. Он собрал очень много информации — по крупицам, потратив на это почти всю жизнь… И не успел. Мы нашли тебя через несколько дней после нападения пиратов, когда погибла половина команды... и капитан. Мой отец.

— Мне жаль, Киндж… Прости, — Августин положил руку на её плечо. — Мы сделаем это. Я с тобой до конца. Обещаю.