Капитан дирижабля (джен)

Море бывает разным. Это бушующие в диком шторме гребни волн и ураганный ветер, надувающий паруса — для тех, кто бороздит солёные океаны. Это бесконечная синяя даль, словно присыпанная снегом облаков, среди которых резвятся драконы с бронзовой чешуёй; это пустота, в которой мчатся необузданные ветра; это холодное, но дорогое сердцу полотно, ночами усыпанное звёздами и расчерченное Млечным Путём, а на севере мерцающее малахитовым сиянием, — для тех, кто живёт в небесной вышине, просыпаясь под рокот винтов и вой быстрых воздушных потоков.

Небо и море чем-то похожи. Всего два века назад отважные авантюристы срывались навстречу волнам и редко возвращались к сухопутной жизни. До сих пор находились те, кого манили моря и океаны, но теперь большинство бесстрашных искателей приключений и свободных пиратов устремлялись к облакам. Грохот корабельных пушек, выстрелы револьверов, звон абордажных сабель и пьянящий запах пороха захватывали умы молодых парней и девушек, тех, кого позвали азарт и приключения и кто откликнулся, обнаружив в себе тягу к неизведанному.

Киндж принадлежала к таким храбрецам, готовым бросить всё и сорваться в неизвестность по первому зову сердца. Она уже не помнила, когда последний раз возвращалась в родной город: у неё никого не осталось, и дирижабль «Вольный гром» заменил ей дом, а команда — семью. Детство Киндж, дочь капитана, провела на борту и уже не смогла бы оставить небо и спуститься на землю, что многим дарила уверенность в завтрашнем дне, а её повергала в тоску. Киндж не любила грязные, покрытые копотью и затянутые дымом и паром города, где даже ночью не давал уснуть лязг металла: вся человеческая цивилизация держалась на громадных, сложных паровых механизмах.

…В капитанской каюте царил полумрак, слабо рассеиваемый керосиновой лампой, висящей под потолком. На полках книжного шкафа покоились потрёпанные книги, сломанные фигурные часы, разные сувениры и шкатулка с золотом. На стене висели перекрещенные рапиры. У длинного окна колыхались кофейные шторы. Над расстеленной на столе картой, рядом с которой лежал отцовский компас, склонилась Киндж — молодая девушка с озорным взглядом и игривой улыбкой.

Напротив стояли двое — угрюмый старпом с недельной щетиной на загорелом лице и улыбчивый весельчак-штурман. Оба смотрели на капитана со смесью удивления и недоверия.

— …Вы со мной? — с вызовом спросила Киндж.

— Хоть на край света, — с готовностью ответил штурман. — Если ты не шутишь, кэп.

— Нет, А́вгустин. Всё серьёзно. А что скажешь ты, Берхард?

— Это… отчаянный шаг, — вдумчиво проронил старший помощник. — Отчаянный и безрассудный… Мне нравится.

— Тогда решено! — довольная Киндж резким движением свернула карту и, бросив её на полку, вышла из каюты.

По верхней палубе сновали матросы. Киндж встала за штурвал и громогласно крикнула:

— Отдать швартовы! Разжечь огонь!

Приказ быстро передали в машинное отделение. Загудели котлы. Из труб потянулся густой чёрный дым. Взревели винты. Удерживавшие дирижабль у пристани тросы повисли в пустоте. «Вольный гром» отошёл от причала и устремился навстречу встающему солнцу. Ветер растрепал золотые, словно колосья пшеницы, волосы Киндж.

— Почему тебе так важно найти этот остров? — спросил неслышно подошедший Августин.

— Отец... светлая ему память… — Киндж запнулась, медленно выдохнула. Воспоминания об отце причиняли немыслимую боль. — Отец мечтал найти его, остров из легенд. Он всегда стремился разгадывать тайны. Он собрал очень много информации — по крупицам, потратив на это почти всю жизнь… И не успел. Мы нашли тебя через несколько дней после нападения пиратов, когда погибла половина команды... и капитан. Мой отец.

— Мне жаль, Киндж… Прости, — Августин положил руку на её плечо. — Мы сделаем это. Я с тобой до конца. Обещаю.