Глава 1

1692 г. В. Э.

Месяц Хитуи (ноябрь)

Эрегион

Дзынннь!.. дзынннь!.. дзынннь!.. Мерно и звонко пел молот, рассыпая с наковальни огненные брызги. Раскалённый до красноты металл послушно менялся, превращался в тонкую ровную полосу будущего клинка под ударами умелых рук, словно играючи удерживающих тяжёлый молот.

Неспешно наливался алым огнём на востоке край небес — далеко за морем, в Благословенных землях, должно быть, наступала ночь, и приходило время Ауле раздувать свой горн. А в Эннорат⁽¹⁾ расцветал день.

Мастер отложил молот, поднял заготовку на уровень глаз и придирчиво осмотрел — ровно, работа удалась...

— На сегодня всё. Ступай, Сарнион⁽²⁾, — негромко обронил он стоящему у горна ученику, отложил будущий меч и не спеша стал вытирать руки, готовясь развязать фартук.

— Благодарю, тано⁽³⁾ Тинкондиль⁽⁴⁾, — темноволосый юноша выпустил рукоять мехов и почтительно поклонился спине кузнеца, украдкой стирая со лба пот.

Мастер спрятал кривую усмешку — даже не оборачиваясь, он ясно представлял выражение лица ученика. Хоть и попытался тот тщательно скрыть вздох облегчения и усталость, но ни для кого в поселении уже не было секретом, что нелегко Сарниону постигать кузнечное дело. Юноша не горел желанием корпеть над заготовками, угадывать моменты покорности металла или всматриваться в переливы жара. Свитки, вязь рун и ровный строй слов были ближе его сердцу. Но поселению необходим был ещё один умелый кузнец, и родители отправили Сарниона в ученики к Тинкондилю — пришлому эльда из синдар, взявшему в жёны Хэльваривен⁽⁵⁾, дочь хэру⁽⁶⁾ Исильйондо⁽⁷⁾.

Синда-кузнец был чужаком в крошечном поселении, где смешались несколько родов нолдор, обустроившихся в плодородных низовьях Гландуин, к северо-западу от шумного Ост-ин-Эдиля⁽⁸⁾. Поначалу на светловолосого чужеземца смотрели настороженно и недоверчиво — что забыл мастер подобной выучки вдали от кузниц Гвайт-и-Мирдайн⁽⁹⁾, где его таланту непременно нашлось бы лучшее применение? Но кузнец не слишком обращал внимания на перешептывания и любопытные взгляды соседей — быстро отстроил дом, принёс клятвы верности браннону⁽¹⁰⁾ нолдор и вскоре пользовался его полным доверием. А затем сам по себе разрешился и вопрос о том, что искал синда-кузнец вдали от родных мест — дочь лорда Исильйондо согласилась стать его женой. Вместе с новой жизнью мастер выбрал и новое имя — Тинкондиль — близкое по звучанию большинству имён жителей поселения, но поначалу непривычное для себя; и для него в прошлом осталось многое: друзья, родичи, имена, воспоминания, слова родного языка, события и лица. Сейчас он жил только настоящим — радовался рассветам, любовался сиянием звёзд в глазах Хэльваривен, растил сына. А к его манере говорить, мешая наречия, диалекты и слова, давным-давно привыкли окружающие, соседи и друзья.

Своим долгом считал Тинкондиль обучить ещё одного кузнеца, передать умения и знания — но желающих учиться у него было немного. Здешний народ, в противоположность тем, кто осел в центральных землях Эрегиона и выстроил Ост-ин-Эдиль, тянулся к книгам, а не к горнам, а библиотека дома лорда Исильйондо уступала, наверное, только библиотеке Там Мирдайн⁽¹¹⁾. Сарнион, явившийся по решению семьи и лорда в кузню, выглядел скорее подневольным мальчиком, чем прирождённым мастеровым. Не видел Тинкондиль во взгляде ученика жажды познавать тайны слияния металла и огня, не ловил Сарнион каждое слово наставника и зачастую не всегда понимал, что хочет услышать учитель в ответ на нежданный вопрос. Он попросту послушно раздувал меха, носил уголь, воду и масло, задумчиво наблюдал за работой мастера со стороны. Мечтал... А кузнец всё больше разочаровывался и мрачнел: не о таком ученике обычно грезят мастера — нерасторопный, равнодушный, рассеянный. Но сейчас он был единственный. И Тинкондиль терпеливо ждал.

Ждал момента, когда повзрослеет сын — зеленоглазый темноволосый малыш, часто исподтишка наблюдающий за работающим отцом через щель справа от дверного проёма.

Как сейчас…

Кузнец стремительно шагнул за порог, наклонился и подхватил жмущегося у стены ребёнка на руки. Застигнутый врасплох наблюдатель успел только пискнуть от неожиданности, но уже через мгновение притих, во все глаза пытаясь разглядеть поближе кузню отца — место запретное, таинственное и оттого безмерно привлекательное.

— Ай-яй-яй, ион, как же так можно? — деланно сердясь, произнёс Тинкондиль, но мнимая строгость его голоса не произвела на малыша должного впечатления. Обхватив шею отца, он вытянулся в струнку, вертясь и извиваясь, пытаясь разглядеть как можно больше из-за широкого плеча родителя. — Мама будет сердиться, Ферарод⁽¹²⁾. Сколько раз она просила тебя не ходить сюда.

Мальчик упрямо тряхнул головой, откидывая со лба непослушную прядь, и просительно заглянул отцу в лицо:

— Ата,⁽¹³⁾ не говори ничего ей. Тогда и она не станет никого ругать. — Он крепче обнял отца, словно ненароком повернувшегося боком и открывшего сыну больший обзор: таинственно мерцающие угли раскалённого горна, связка заготовок мечей на полках у дальней стены, закоптелые балки низкого потолка.

Тинкондиль расхохотался:

— Ты снова ушёл из дома, ничего никому не сказав?

— Ну... нанэт⁽¹⁴⁾ была занята... — ребёнок виновато шмыгнул носом, жадно вдыхая горячий воздух с примесью гари, металла и огня, и спрятал личико у отца на груди. — Не говори ей, что я снова ходил сюда... — глухо и жалобно прозвучали его слова.

Кузнец вздохнул, млея от затаённой радости: вот тот, кто со временем переймёт и его наследие, и мастерство, и страсть. Ласково погладил сына по спине, невольно пачкая сажей светлые ткани его одежд, взъерошил волосы — тёмные и прямые, совсем как у Хэльваривен и её родни. От родичей отца маленький эльда унаследовал только глаза — ярко-зелёные, словно тени раскидистых крон в родных лесах Тинкондиля, непривычные для светлоглазых нолдор.

— Не скажу, мой мальчик. Но только в этот раз! — кузнец повысил голос, добавив строгости и во взгляд. — Идём домой, не стоит волновать мать.

Но малыш уже почувствовал истинное настроение отца и уверенно сжал ладошками его лицо, заглядывая в глаза.

— А когда ты покажешь мне то, что обещал?

Обещанным было зачарование клинка, и сын, украдкой подглядывая за работой отца, давно с нетерпением этого момента ждал. Но мастер, расстроенный неудачным наставничеством, изо дня в день откладывал работу, не спеша раскрывать Сарниону всех своих тайн. Связка заготовок в кузне росла, лорд уже не впервые намекал, что желал бы получить клинок, не уступающий изделиям легендарных и прославленных мастеров. А Тинкондиль лишь задумчиво кивал и время от времени приносил в дом лорда одну из своих работ — безусловно, прекрасную, изящную, великолепно сбалансированную… но не совсем такую, которую Исильйондо ждал.

Малыш молчал, наблюдая за раздумьями отца. Молчал и Тинкондиль, тщательно взвешивая мысли и слова. Наконец, он глубоко вздохнул и неожиданно улыбнулся, заставив и ребёнка радостно просиять:

— Когда придёт весна, Ферарод, я принесу твоему деду такой клинок, которого не найти больше нигде — от Тарбада до самого Ост-ин-Эдиля.

Маленький эльда радостно всплеснул руками и снова обнял отца.

— Ты знаешь, ата, я вчера видел ещё две стаи, — доверительно зашептал он ему на ухо, искоса поглядывая на Сарниона — тот, занятый очагом и уборкой стола лишь опустил голову, пряча от ребёнка улыбку и снисходительный взгляд. Убедившись, что ученик не намерен сейчас отбирать у него внимание отца, Ферарод снова потянулся к лицу Тинкондиля и продолжил шептать: — А позавчера я поднялся на холм и видел, что разлив уже весь совсем-совсем белый от лебедей. Значит, скоро зима, да?

— Да, — согласно кивнул кузнец, выходя наружу с сыном на руках, — скоро зима.

Холодный порыв ветра со стороны низин Нин-ин-Эйльф⁽¹⁵⁾ не замедлил подтвердить его слова. Тинкондиль невольно поёжился — разжаренной у горна спине на мгновение стало зябко и неуютно под тонкой, промокшей от пота сорочкой, — и потёрся щекой о тёплую и мягкую ладошку сына. Опустил его на землю.

— Так когда?.. — неугомонный сорванец ухватил руку отца, снизу вверх пытаясь разглядеть выражение его лица.

— Завтра… — мастер шевельнул пальцем, привлекая внимание и останавливая готового сорваться с места малыша, — завтра мы пойдём с тобой к разливу гулять. А через четыре дня, когда Итиль войдёт в полную силу, — он наклонился к замершему от предвкушения ребёнку и тоже перешёл на шёпот, — я буду ждать тебя в полночь на холме. Не забудь одеяло, огниво и свой кинжал.

Взвизгнув от восторга, Ферарод запрыгал на месте, вызвав очередную улыбку отца.

— Ну всё, йондо, всё, беги домой, пока мать не бросилась тебя искать. Мы с Сарнионом сейчас здесь всё приберём, и я приду.

— Хорошо, адар! А можно я скажу нанэт то, что ты пообещал? — прокричал малыш, собираясь стремглав бежать к дому.

— Скажи, — согласно кивнул Тинкондиль. И темноволосый вихрь скрылся за поворотом аллеи, радостно крича.

Мастер повернулся к ученику, враз посерьёзнев:

— Ты слышал, Сарнион. И я не буду дважды ничего повторять. Если ты ещё не передумал осваивать мастерство кузнеца, то встретимся на холме через четыре дня.

— Огниво, одеяло и кинжал? — попытался отшутиться юноша.

Но мастер шуток не поддержал:

— Одеяло, резец, перо, чернила и свитки — вряд ли ты с первого раза запомнишь всё от начала до конца, потому будешь смотреть и писать.

— Хорошо, тано.

Тинкондиль кивнул ему на прощание и вышел из кузни. Ветер тут же забрался под одежду, мазнул влагой по лицу, запутался в волосах. Сырой ветер поздней осени.

Взглянув в небо, синда с грустью усмехнулся — из-за облаков спускалась очередная стая белоснежных птиц, одна из тех, что прилетали в Лебединые топи зимовать.

Скоро зима…

1) Эннорат — (синд.) Средиземье

Однажды придёт весна... (джен)

Глава 1