Руины, оставленные войной (гет)

* * *

Если не умер мгновенно, то получаешь шанс заметить то, что не видел раньше. Услышать неожиданный болезненный крик и за зелеными глазами своей судьбы увидеть ещё одни, глаза девушки, которой был нужен, которая любила тебя. Это понимание, пришедшее внезапно и так поздно, — насмешка судьбы. И всё же, умирающее, истощенное сердце пытается бороться, подтверждая, что чувства взаимны. Но глаза, против воли, закрываются. Воспоминания…

— Собери их, — хриплый шепот, — со… бери.

И вновь зеленые глаза — отпечаток прошлого, нынешнего. Причина конца всего и смысл этой жизни.

Темнота. Холод. И голос, женский голос. Девочка… Нет, девушка, пришедшая так поздно, плачет об ушедшем. У неё впереди вся жизнь. А моя… моя завершена.

— Гермиона… Что… — Уизли, его голос.

Тишина.

* * *

Воспоминания профессора Снейпа тяжелы, непоследовательны. Гарри кажется, что он задыхается. «Мама, папа, Сириус — такие молодые, не знающие будущего, верящие в лучшее. Предсказание, мольба о спасении Лили. Рыжеволосая девочка с зелеными глазами, которой дарят цветок, перенеся его по воздуху. Её улыбка. Распределение: «Слизерин», «Гриффиндор». Годрикова впадина, разрушенный дом, отец на лестнице, мама в детской тоже мертва. Снейп прижимает её к себе и плачет. Первый день Гарри в школе и тот взгляд, что запомнился ему, а также множество других, которых он не видел. Северус Снейп так часто был рядом, оберегая Гарри. Лань, как и у матери. Загоревшаяся мантия. Кладовка с ингредиентами. Поднятая рука, аккуратный почерк в пергаментах и объемные домашние задания. Улыбка и смех Гермионы. Её меткие высказывания и рассуждения. Разговор Снейпа с Дамблдором. Предназначение Гарри. Маленькая Лили, обернувшаяся на голос. Влажные от слёз глаза Гермионы.

Гарри вынырнул из омута и упал на холодный пол. Его тело тряслось.

* * *

Битва окончена, но нет взрослых волшебников, у которых остались силы праздновать. Вокруг руины, дым и пыль, запах горелого мяса. Страх за потерявшихся во время битвы сдавливает грудь. Некоторые волшебники, которые могут ходить, осматривают трупы и составляют списки умерших. Другие перетаскивают раненых, помогают чем могут.

Гарри, Рон и Гермиона ищут выживших. С момента смерти Волдеморта они не сказали и слова друг другу. Свалившаяся с плеч тяжесть боя сменилась горем потерь.

* * *

Обед среди развалин. Списки умерших, возможно, еще не полные, лежат у Макгонагалл, вскоре предстоит рыть могилы для многих из них. Некоторые учащиеся погибли вместе с семьей, а у выживших не осталось сил, чтобы их оплакать.

— Не до слёз, — бодро сказала Гермиона, пряча дрожащие руки за спиной.

Они вышли ближе к вечеру. Смерть смыла границы факультетов, разницу между преподавателями и учениками. Погибших ждут похожие могилы, а о надгробных камнях пока не думали.

* * *

Кто-то лежал на полу Хогвартса, отчаянно цепляясь за жизнь. Им помогали как могли, но даже магия не даёт гарантии спасения.

* * *

— Вы не видели Гермиону? — Гарри подходил к любому, кого встречал. Она исчезла около часа назад и сейчас, в хаосе смерти и жизни, это было слишком долгое время. Он волновался. Рон искал в другой части Хогвартса. Практически не общаясь, они следовали особому правилу — не расставаться, безмолвно быть рядом. А теперь, ничего не сказав, она исчезла.

Гарри казалось, что он держался на грани прежнего мира, а теперь эта грань стала отдаляться. Ещё немного, и он провалится в пустоту. Рон и Гермиона — те, кто дают силу, стойкость. Всегда давали.

— Гермиона! — крик разносился по коридорам. — Гермиона! — страх поглощал Гарри.

«Влажные от слёз глаза».

Омут. Воспоминания профессора. Гарри остановился. Показалось, что он сошел с ума. Развернувшись, он побежал к хижине. «Она не может быть там, не может», — мысленно твердил всю дорогу, пока не увидел Гермиону, лежащую на полу, покрытом кровью Снейпа.

— Гермиона… — Гарри замер, не зная, что говорить.

Она медленно села, вытирая слёзы грязными руками.

— Это глупо, да? — тихо спросила она.

— А где… — тела профессора не было.

— Я не знаю. Хочу верить, что он выжил.

— Но… — Гарри сглотнул и замолчал. В глазах Гермионы была мольба на грани отчаяния.

— Это странно и глупо. Вначале была вежливость, интерес к преподавателю. Я восхищалась его умом, знаниями. На втором или третьем году учебы начало казаться, что он помогает нам. Без доказательств. Я наблюдала за ним, запоминала каждое слово, обращенное к кому-либо. Постоянно отдергивала вас, настаивая на уважении к профессору. Старалась учиться ещё лучше, уже не только для себя, но и для него — чтобы заметил. Когда ты получил ту книгу, я злилась, что не могу также хорошо. Пускай профессор Снейп уже не преподавал зелья, кажется, я всё равно держалась за идею быть лучшей на его предмете. Не заметила, когда интерес стал любовью, — она опустила глаза в пол. — Гарри, не говори, что он умер. Не сейчас.

Они молчали.

— Ладно, — натянуто улыбнувшись, Гермиона поднялась. — Наверное, Рон тоже меня ищет? Пойдем?

Гарри кивнул. Она первой направилась к двери.

— Я не скажу ему.

Гермиона замерла и прошептала:

— Спасибо.

* * *

Прошел месяц. На смену молчанию и затворничеству пришла видимость энтузиазма.

Восстановившие силы волшебники медленно отстраивали замок. Многие уехали по домам, но никто их не обвинял — часть окрестных строений тоже была разрушена, да и не у всех семья находилась в Хогвартсе. Гермиону никто не ждал, Гарри тоже. Уизли, все, кроме Джорджа и Молли, остались в Хогвартсе. Всего человек тридцать, с учетом нескольких старшекурсников, и с десяток домовых эльфов. Работа шла медленно, многое было утеряно на сотни лет, а может быть и навсегда.

Гарри рассказал Минерве Макгонагалл, что профессор Снейп всегда был на их стороне. Она установила памятник рядом с другими могилами, а под именем Северуса Снейпа и датами рождения и смерти вместе с Гарри вывела: «Директор Хогвартса, верный себе и своему дому».

* * *

Лето промчалось незаметно, и вот уже новые дети пришли в восстановленную школу. В ней не было звездного потолка, не было Дамблдора с его шутками, не было и строгого профессора зельеварения. Учившихся в 1998 году оставили на повторный курс, чтобы они могли в достаточной степени освоить программу, наверное поэтому в начальном классе получилось почти столько же детей, как и восемь лет назад. Гарри и Гермиону, в связи с нехваткой учителей, попросили совмещать учебу и преподавание. Гарри занял место учителя по Защите от темных искусств, а Гермиона преподавала Магловедение и иногда заменяла директора Макгонагалл на Трансфигурации.

Работа и учёба помогали отвлечься от мыслей, кошмаров, воспоминаний, от призраков, которых не было на самом деле, но которых видели участники войны в коридорах школы, гостиных факультетов, на уцелевших фотографиях. Каждый сражавшийся 2 мая изменился внутри: в глазах, в жестах, в голосе, во взгляде на мир появилось что-то новое.

* * *

Год пролетел скомканно, трудно. Одиннадцатилетние чувствовали напряжение старших и не могли вести себя свободно. Это был подавляюще тихий год. Все благополучно перевелись в следующие классы, а выпускники покинули школу. Джини сказала, что никогда бы не подумала, что закончит школу вместе с звёздами Гриффиндора — шутка, на которую не смогли ответить смехом. Макгонагалл предлагала Гарри и Гермионе остаться преподавать. Гарри отказался, а Гермиона попросила время на размышления. Она уехала вместе со всеми. Была на свадьбе Гарри и Джини, навещала Джорджа в магазине Вредилок, посетила свой дом — совершенно пустой, а потом отправилась в Годрикову впадину. Не зная зачем, она ходила возле дома родителей Гарри — места, где всё началось множество лет назад. А потом отправилась на кладбище. Там было тихо, сыро, темно. Гермиона сидела на корточках возле могил Лили и Джеймса Поттеров. Её не тревожили ни мысли, ни чувства — внутри была пустота.

Неизвестно, сколько времени прошло так, но из странного оцепенения вывел тихий, немного хриплый голос:

— Идеальное место для встречи.

Гермиона повернула голову и резко поднялась. От долгого сидения на корточках ноги девушки потеряли чувствительность, и она бы обязательно упала, если бы не поймал мужчина, стоявший рядом.

— С радостью снял бы очки с факультета. Не поверите, как мне надоело вас спасать, — он пытался шутить.

Гермиона обхватила его руками и заплакала, со слезами уходила часть внутренней боли, страхов и одиночества. В тот момент она не думала о том, что он её бывший преподаватель, не думала о разнице в возрасте или о том, что она никогда не называла его иначе чем «профессор Снейп», даже мысленно. В тот вечер, в тот момент, не существовало ни одного из этих барьеров. Она была рада, что он жив.

А Северус Снейп обнимал дрожавшую в его руках молодую женщину и не знал, что ему говорить, или делать. За жизнь ему не раз приходилось разнимать дерущихся мальчишек, делать выговоры или давать наставления слизеринцам. Но женщин он не успокаивал. Тем более дорогих сердцу женщин.

Так они и стояли, обнявшись на кладбище, приветствуя ночь тихими женскими всхлипами, мужским шепотом: «Всё хорошо. Тише, мисс Грейнджер. Тише, Гермиона» и теплом двух тел, стоявших так близко друг к другу.

* * *

В конце августа Гермиона связалась с Макгонагалл и вернулась в школу вместе с Северусом Снейпом. Он отказался от кресла директора и занял желаемую когда-то должность профессора по Защите от темных искусств. Гермиона же, воспользовавшись ворчанием Слизнорта, поговорила с Макгонагалл и вскоре с комфортом устроилась в его кабинете.

Незадолго до начала учебных дней Северус с Гермионой пошли на кладбище Хогвартса. Они уничтожили памятник с инициалами Снейпа. Обновили цветы на могилах Тонкс, Люпина, Фрэда и некоторых других. Стоя там, среди множества имён и воспоминаний, отголосков смеха умерших и их несбывшихся надежд, Гермиона сказала:

— Не смогу забыть.

Северус обнял её и спокойно ответил:

— Никто не просит забывать.

Она прижалась к нему, положив голову на грудь. Слушая биение сердца Северуса, Гермиона чувствовала спокойствие. И хоть грусть не ушла и не скоро ослабнет, но теперь Гермиона знала, что не останется одна. Они — Гермиона и Северус — нашли друг друга и теперь никогда не расстанутся. Вместе преодолеют любые трудности. А если силы у кого-то будут подходить к концу, то другой поделится своими.

— Я люблю тебя, — сказала Гермиона, приподняв голову так, чтобы видеть глаза Северуса.

Он улыбнулся и поцеловал её, коснувшись губ и замерев в ощущении единства.