Лента из шёлка в твоих волосах  (гет)

Рукава его рубашки были закатаны до локтя, открывая вид на сильные мужские руки, умело справляющиеся со своим делом. Так неожиданно видеть его вне подземелий Хогвартса. Так неожиданно приятно наблюдать за тем, как играют лучики солнца с чёрными волосами, освещая бледную кожу. Гермиона снова залюбовалась сосредоточенным лицом зельевара, ловкими движениями кистей и пальцев, орудующих ножом. Снейп сидел на траве в тени большого дерева и измельчал листья какого-то цветка прямо на поверхности старого пня. Погода стояла на удивление жаркая, даже для июля, поэтому привычная всем студентам чёрная мантия сейчас валялась на земле, не мешая замершей девушке разглядывать фигуру волшебника. Уже год как профессор трансфигурации, она осталась на лето в замке и радовалась в отсутствие детей тишиной и чудесной погодой, гуляя по берегу Чёрного озера. Здесь частенько шалил свежий ветерок, поэтому каштановые волосы приходилось перевязывать. Правда даже изумрудная лента не спасала от игривых локонов, выскальзывающих из причёски и щекочущих то нос, то щёки. Невольно наткнувшись на своего коллегу, удобно устроившегося на небольшой полянке прямо перед водой, Гермиона как-то незаметно для себя притаилась за одним из деревьев и застыла, готовая даже не дышать, лишь бы не спугнуть этот удивительно тёплый момент. Кроны деревьев мягко шелестели листвой, иногда давая солнцу чуть больше свободы. Тогда оно неосторожно попадало в глаза зельевару, отчего тот щурился, точно довольный кот. Расслабленное состояние Северуса подкупало и лишало возможности сосредоточиться, поэтому уже через пару минут девушка выдала себя, неудачно попытавшись переступить на корнях дерева. Неловко запнувшись, она тихо ойкнула и схватилась рукой за крепкий ствол, тут же наполовину скрываясь за ним. Но и этого хватило Снейпу, чтобы распознать в незваном госте гриффиндорку. Грейнджер же нервно заправила за ухо взлетающую на ветру прядь курчавых волос и несмело спросила:

— Добрый день, профессор. Вам помочь?

Сердце отважной девушки замерло. И испугалась она скорее не того, что была так неожиданно обнаружена, а того, насколько быстро выражение его лица сменилось с умиротворённого на привычно холодное. Как губы сжались в тонкую полоску, как замерли в растерянности руки, оторванные от своей привычной и несколько монотонной, тщательно выполняемой работы, как прищурились глаза — всё это, по отдельности казавшееся едва уловимым и незначительным, вместе сильно меняло картину восприятия. Но, как оказалось, она недооценила степень рассерженности мужчины и ещё больше была шокирована совершенно невежливым:

— Не нужна мне ваша помощь, мисс Грейнджер, идите навязывайтесь кому-нибудь другому, — и резкий кивок головы в сторону для придания большего значения словам.

Впрочем, и без этого жеста тон мужчины хлыстом ударил по сердцу Гермионы. Стараясь скрыть накатившую обиду, она, сквозь ком в горле, извинилась. «Вот так вот. Неужели ты рассчитывала на что-то другое? Думала, хорошая погода и отсутствие студентов изменят его поведение? Никогда ты не будешь нужна этому человеку, пережившему так много за свою жизнь, разучившемуся доверять другим и пускать их в своё сердце. И на что ты надеешься, глупенькая? На то, что сможешь растопить холодную душу бывшего Пожирателя Смерти своими детскими попытками помочь в работе, в жизни, давая бесполезные советы и навязываясь? Ведь ты же прекрасно понимаешь, что ничего не можешь сделать для него. Или не смеешь. Боишься? А как иначе объяснить то, что в больнице св. Мунго ты просиживала сутки напролёт подле его кровати, но стоило мужчине прийти в себя, тебя и след простыл. Трусишка!» Надеяться на проблеск чувств в чёрных глазах было самонадеянно глупо, пытаться привлечь внимание дорогого ей человека более решительными методами — безрассудно. И кто она вообще такая, чтобы.?

Закончить поток невесёлых мыслей не позволило ощущение уходящей из-под ног земли. Не понимая, отчего и куда она падает, Гермиона лишь успела поднять растерянный взгляд на Северуса и взмахнуть руками в попытке ухватиться за что-нибудь. Но спасительной твёрдой поверхности поблизости не оказалось и девушка отправилась в недолгий, но запоминающийся полёт. Ощущения накатили одновременно: прохлада воды, неприятно прилипшая ко всему телу одежда. Но всё это было вполне ожидаемо, а вот схватившая её рука удивила едва ли не больше, чем само падение. Не прошло и секунды, как её резко потянули вверх и вытащили на поверхность озера. Нетрудно догадаться, что она увидела первым, когда протёрла глаза. Злое лицо. Очень злое лицо зельевара. Настолько, что Гермиона тут же захотела погрузиться обратно под воду. И, может быть, даже никогда не всплывать. Возможно, зельевар прочёл мысли Гермионы, во всяком случае, для неё это было единственным объяснением того, почему мужчина нахмурился ещё сильнее и, схватив за локоть, потянул в сторону берега. Так плыть было не очень удобно, но вырывать руку девушка не стала. Не то чтобы волшебница не умела плавать, или до места, откуда можно выбраться на сушу, было далеко, но так было спокойнее. К тому же, так приятно ощущать заботу этого человека, даже в таком её проявлении. Но Снейп был бы не Снейп, если бы на мелководье он с раздражением не отцепился от руки гриффиндорки, а выбравшись из воды первым, по привычке не выплюнул:

— Грейнджер, что вы размахали тут крыльями, как пьяный дракон?

Обернувшись назад, он, правда, подметил про себя, что насквозь промокшая девушка больше была похожа на искупавшегося кота — недовольство на лице росло пропорционально количеству воды, ручьями стекающей с примятой причёски и мокрой одежды. Волшебница выбиралась из озера несколько дольше, шумно забирая ногами и придерживая одной рукой тонкую летнюю юбку. Стоило ей ступить на берег, как она, попрыгав на одной ноге, чтобы вытрясти воду из уха, снова начала заваливаться.

— На вас что, сглаз наложили, или вы по жизни такая неуклюжая? — проворчал Снейп, однако же опять поймал девушку. А чтобы та снова не утащила его в озеро, тут же притянул к себе и крепко обнял.

Убедившись, что профессор трансфигурации твёрдо стоит на ногах, он отстранился и ещё до того, как успел с высоты своего роста и социального статуса начать отчитывать бывшую студентку, та, совершенно смутившись, пискнула извинения и кинулась в ближайшие спасительные кусты.

* * *

Через несколько дней после того инцидента, в течение которых Гермиона со всей своей старательностью избегала встреч с зельеваром, они всё же пересеклись во время ужина в Большом зале. Увлечённо разговаривая с нынешним директором Хогвартса, профессором МакГонагалл, гриффиндорка даже не сразу заметила Снейпа, тихо присоеденившегося к небольшой компании оставшихся преподавателей. Она лишь слегка запнулась на середине предложения, краем глаза уловив рядом с собой движение. К счастью, мужчина не то, что не припоминал ей недавних событий, но и в целом, на удивление, вёл себя крайне спокойно, полностью погрузившись в себя. Поэтому к концу ужина Грейнджер смогла окончательно расслабиться. Как оказалось, это было большой ошибкой.

Из всех профессоров в замке осталось меньше десятка человек, поэтому домовые эльфы каждый день радовали волшебников таким разнообразием и количеством блюд, что разбегались глаза. Уж кто-кто, а эти маленькие повара знали своё дело. Нередко вечерний приём пищи затягивался и, в конце концов, превращался в чаепитие просто потому, что всем хотелось насладиться десертом, а после сытного основного блюда переходить к нему сразу было слишком тяжёлым подвигом. Поэтому уже стало традицией обсуждение последних новостей мира магии, затрагивающих все темы — от спорта и политики, до алхимии и медицины. Хорошую компанию хорошим разговором не испортить, а уж если ко всему этому добавить хороший десерт…

Переложив с большого подноса последнее оставшееся на нём пирожное на маленькую тарелочку, Гермиона позволила домовикам забрать совершенно ненужную и загромождающую стол посуду и продолжила разговор с Минервой, намереваясь съесть третье по счёту пирожное чуть позже. Мягкая улыбка МакГонагалл успокаивала, фруктовый чай в большой кружке нежно согревал изнутри, позволяя полностью расслабится, а любимый эклер с заварным кремом радовал сознание одним своим присутствием. Неизвестно, намеренно ли, или случайно, но загребущие руки мастера зелий потянулись именно к этой тарелочке, желая сцапать именно эту сладость.

Уж кому-кому, а ему наглости было не занимать, но так подло лишить девушку её любимого лакомства!.. Такого она не могла стерпеть.

— Это моя пироженка! — возмущённо воскликнула Гермиона, намереваясь всеми правдами и неправдами отвоевать её обратно, — У вас там свой поднос есть!

— Вашему очаровательному носику на сегодня хватит вляпываться в сладкое, — всё так же погрузившись в себя проговорил Снейп, а затем стер пальцем с лица девушки сладкий крем.

И лишь через пару секунд осознал, что сделал. Попытался как-то загладить свои действия, но в повисшей тишине пожелание приятного аппетита хоть и прозвучало из его уст довольно неожиданно, все-равно не смогло переплюнуть откровенно странный поступок. Поэтому зельевар мудро решил ретироваться, пока не натворил ещё какой-нибудь чепухи, рушащей его репутацию. Залившаяся румянцем гриффиндорка лишь проводила Снейпа удивлённым взглядом и бездумно дотронулась до своего носа. Там действительно был слегка липкий след от крема, который она не заметила.

* * *

» Мисс Грейнджер! Пожалуйста, спуститесь в мой кабинет, сейчас же!

С. С.»

Гермиона нехотя разлепила второй глаз и удивлённо перечитала короткую записку, написанную очень решительным почерком. Великолепная смесь вежливости и бесцеремонности. Только Снейп может попросить такое в час ночи, передав письмо через домовика. Домовик, кстати, был сильно зашуганный и явно чем-то шокированный, но девушка не обратила на это внимания, вскакивая с постели и стараясь как можно быстрее собраться. В прошлый раз, когда тот же домовик, вереща и размахивая руками, перенёс её с лестницы прямо в лабораторию, ей пришлось быстро избавляться от обуви и помогать убирать со всех поверхностей непонятную субстанцию, нескончаемо прибывавшую из некоего источника (в последствие оказавшегося котлом) и явно намеревающуюся затопить по крайней мере половину Хогвартса. Что там варил мастер зелий, Гермионе как-то перехотелось узнавать, но ещё остались свежи воспоминания о том, как она сначала (справедливости ради, стоит отметить, что вместе с половиной преподователей) весь вечер отмывала экспериментальное варево от пола и стен подземелий, а потом и сама пол ночи отмывалась от вонючей гадости. Поэтому сейчас она надевала обычные джинсы и первую попавшуюся кофту, которые было не жалко, причём быстрее, чем заправский военный. Возвращаться в подземелья домовик отказался и забился под кровать, заткнув большие уши руками. Махнув на это рукой, волшебница поспешила в кабинет Снейпа.

Там его, однако, не оказалось и она, задыхаясь неприятным предчувствием неожиданности, которая сегодня непременно должна была свершиться, направилась в комнаты профессора. Подбегая ко входу, она всё же опасливо притормозила перед тяжёлой дверью и даже шумное дыхание не смогло помешать услышать нервное бормотание и, кажется, легкий звон стекла, смешанный с глухим шорохом.

Решая больше не медлить, Гермиона смело толкнула тяжёлую створку и сразу же наткнулась взглядом на практически пустую бутылку чего-то явно алкогольного. Видимо именно эта бутылка, одиноко валяющаяся на ковре, была источником звуков. Из горлышка нерешительно падали капли спиртного, а на самой бутылке играли причудливые блики от пламени зажжённого камина. Почему-то это привлекло внимание немного сонной девушки и она задержалась взглядом на нехитрой красоте стекла несколько дольше, чем, наверно, следовало, не сразу встретившись глазами со Снейпом.

— Вот же, нашли всё-таки! — от его обиженного тона гриффиндорку затопило возмущением. Будто бы это она просила приходить посреди ночи! Впрочем, после изрядной дозы огневиски Снейп соображал не так быстро, как обычно, а потому не акцентировал внимание на её реакции и без лишних приветствий задал совершенно нелепый вопрос. — И скажите мне, Грейнджер, чем зелёный лучше красного?

— Что, простите? — заходя в плохо освещённое помещение, переспросила она. Вообще, поведение Снейпа в последние две недели вызывало много вопросов — начиная с того инцидента за ужином, смутившего, пожалуй, не только девушку, но и самого виновника происшествия, мужчина был либо полностью погружён в себя, либо ходил мрачнее тучи. Безрадостное настроение, конечно, для него было делом обычным, но в этот раз всё осложнялось тем, что Снейп постоянно бросал непонятные взгляды на девушку. На Гермиону это действовало угнетающе, а особенно било по нервам непонимание значения всего этого. В конце концов, решив, что профессор зельеварения всё ещё зол на неё из-за внепланового погружения в озеро, она постаралась не замечать всего этого и переждать, пока буря внутри Снейпа стихнет.

— Я хочу знать, в чём, по-вашему, преимущество красного.

— Вы же только что спросили о превосходстве зелёного?

— Да плевать, не переспрашивайте, раз запомнили вопрос с первого раза!

— Вы на часы смотрели?! Вы позвали меня, чтобы спросить о моих цветовых предпочтениях? Вам этот вопрос в голову именно сейчас ударил? Не раньше и не позже, а именно посреди ночи? — разгневанная таким наплевательским отношением к своему режиму сна, возмутилась гриффиндорка.

— И всё же, вы не ответили.

— Смотря в каком случае… И вообще, к чему вы спрашиваете? — всё ещё пытаясь найти оправдание этому… нехорошему человеку, поднявшему её с постели в такой час, спросила она.

— Да просто… интересно стало, — невозмутимо ответил он.

— Интересно?! Вы что, издеваетесь? — замахала руками в праведном гневе Гермиона. — А мне вот сейчас может интересно стало, выдержит ли ваша дурная голова это! — она подняла ту самую бутылку и перехватила поудобнее, намереваясь попасть прямо в пьяный лоб.

— Не занимайтесь членовредительством! — оценив всю серьёзность ситуации и прячась за креслом воззвал к совести девушки Северус.

— А члено-… членоотрезвительностью можно? — совесть у неё была, но какая-то кривобокая, поэтому Гермиона отложила бутылку и без всяких сомнений направила в зельевара поток леденой воды. И кресло его не спасло. Однако он даже не дёрнулся, выдержав вполне заслуженный душ.

— Можно, — тяжело вздохнул мужчина, — И временами очень даже нужно.

А потом поднялся на ноги, хмуро взглянул на бывшую студентку и, накладывая заклинание на мокрую насквозь одежду, подошёл к камину. На нём, матово поблёскивая, лежала зелёная лента. Та самая, которую Гермиона вплела в волосы, когда гуляла по берегу Чёрного озера. Северус подхватил её за один край, позволяя шёлку распрямиться и заиграть в тёплом свете огня, и, неслышно ступая, приблизился к девушке. Перехватил её слегка удивлённый и настороженный взгляд, обошёл и начал делать косу, вплетая в неё ленту. Шёлк невесомо прикасался к нежной коже шеи и заставлял дышать через раз. Руки Снейпа ласково перебирали волосы и вызывали такие приятные ощущения, мурашками разбегающиеся по голове, что девушка расплывалась от сладкой неги, разливающейся по всему телу. Казалось, ещё совсем чуть-чуть, и Гермиона начнёт мурчать, как кошка, и ластиться к своему человеку.

— Столько времени прошло… Почему вы не отдали ленту сразу?

— Не хотел.

Два слова, заставляющие снова сбиться с ритма и так уже разошедшееся сердце.

— Понравилась? — прошептала девушка. — Я подарю её вам, если хотите.

— Без вас она теряет всю свою ценность, мисс Грейнджер, — замер на несколько секунд Снейп, а затем, отстранившись и вернув голосу свои обычные интонации, холодно продолжил, — Тем более, сомневаюсь, что кто-нибудь оценит это.

— Почему же?

— Слишком абсурдно, как вы себе это представляете? Я и лента для волос? Не будьте так глупы, я слишком стар и мрачен для всего этого, — неопределённо махнул куда-то в сторону Снейп.

— Не правда! — быстро развернулась Гермиона. И было в глазах столько детской обиды на весь свет, что мужчина невольно улыбнулся.

— Правда, мисс Грейнджер. К тому же, ученики сойдут с ума, если что-то во мне ещё сильнее будет напоминать, что я декан Слизерина.

Девушка открыла было рот, чтобы возразить что-нибудь ещё, но в голове не осталось ничего, кроме осознания того факта, что мужчина вообще-то прав, поэтому она так ничего и не сказала. Зато воображение быстренько подкинуло образ, в котором сонный зельевар заплетает утром косичку и на чём свет стоит ругается на каких-нибудь пятикурсников, не дающих ему нормально выспаться своими дурацкими эссе с кучей ошибок. Гермиона тихо хихикнула себе под нос, а потом и вовсе рассмеялась и всё никак не могла остановиться — видимо дали о себе знать напряжённые нервы. А Северус наблюдал за тем, как на бледную, несмотря на летнее солнце, кожу ложатся загадочные тени. Как каминный огонь своими бликами превращает небрежные кудряшки в настоящее огненное пламя. Как тонкие руки, несмело замерев на середине жеста, тянутся к лицу, желая наверно хоть как-то унять смех хозяйки, сгладив с лица счастливые морщинки. Наблюдает и кажется тонет в нежном обожании, в восхищении. В любви.

В голове что-то щёлкает и мужчина притягивает к себе Гермиону и целует. Горячо, страстно, но при этом так нежно, словно боится сломать её. Сердце прыгает куда-то в горло. Все мысли, оставшиеся после бутылки спиртного, окончательно улетучиваются из головы, а тело пронзает острая волна беконечного, безграничного счастья. И зельевар не помнит, когда в последний раз ему было так хорошо. Наверное никогда. Наверное, это первый в его жизни по-настоящему яркий, светлый и радостный миг.

А потом пришло резкое осознание того, что он натворил. Мужчина рывком отступил, отпуская плечи Гермионы и замер, не смея поднять взгляда на её напуганное, загнанное лицо. Прошло всего две секунды, всего два «тика» прорезали гнетущую тишину, а обоим показалось, что прошла целая бесконечность лет. Первой отмерла девушка — она рвано выдохнула и метнулась к двери.

И вот ещё один удар секундной стрелки — и Снейп снова один в своей комнате, как несколькими минутами до этого. Однако теперь он уже не расхаживает, беспокойно бормоча что-то под нос. Он стоит каменной статуей, опустив голову и зажмурив глаза. А сердце где-то внутри обрывается, порождая уже бесконечную по своей силе боль.

* * *

Захлопнув за собой дверь, Гермиона сползла по ближайшей стене на холодный пол и попыталась унять бешеный вихрь эмоций. Сердце стучало набатом в висках, заглушая все мысли, которые и так ничем не отличались от бушующего урагана. Руки ходили ходуном, ноги отказывались держать, всё тело не слушалось. Она просто не верила в то, что сейчас произошло. Да, она мечтала об этом моменте, да, она грезила наяву и во сне об этом. Но сейчас почему-то до чёртиков сильно испугалась. Так, что просто физически не могла вынести присутствие того, с кем хотела быть рядом уже не первый год. Она зажмурилась и сжалась в комок прямо на пороге покоев волшебника, нисколько не заботясь о том, какой вид ему представится, если он решит выйти. Сейчас было настолько плохо, что отойти хоть на метр не было никаких сил. Кажется она даже тихо заплакала от непонятной боли. Внезапная истерика подступала всё ближе, готовая потопить в своей пучине с головой. Девушка вспоминала пытки Беллатрисы Лестрейндж, издевательства других Пожирателей и просто не находила сил вынырнуть из ужас воспоминаний о войне. Обняв себя руками за плечи, Грейнджер вдруг почувствовала прохладное прикосновение шёлка к пальцам. Зелёная лента спокойной поблёскивала в неярком свете факелов. И перед глазами вместо слёз вдруг появился тот день, когда Гермиона покупала её в одном из магазинчиков Косой Аллеи. Тогда она просто хотела иметь хоть что-то, что напоминало бы ей о Северусе Снейпе, который пришёл в сознание в больнице святого Мунго и накануне покинул её стены. Тогда она пыталась сохранить хотя бы видимость того, что двух людей до сих пор что-то связывает. Хотя на тот момент всё было как раз наоборот — профессор и не догадывался, что на протяжении всех месяцев, что он провёл на грани жизни, рядом с ним был кто-то кроме бродящей неподалёку смерти.

«Удивительно, — подумала волшебница, — вроде бы взрослые люди, а всё так по-детски глупо получается». И она поднялась, выплетая из косы ленту.

Северус стоял в той же позе, что и несколько минут назад. Он глубоко ушёл в себя, пытаясь справиться с нахлынувшим чувством отчаяния, а потому не сразу заметил, что больше не один. А когда заметил, не сразу поверил. Сжав тонкие губы в полоску, он с напряжением всматривался в медленные, но уверенные движения девушки. Гермиона подошла к застывшему профессору и мягко коснулась его руки. Невозможно было не заметить, что от этого простого жеста из глаз зельевара потихоньку начала уходить тоска, от которой сжималось сердце. Несмело улыбнувшись этому, она уже смелее потянула на себя руку и вложила в шершавые тёплые пальцы полосу зелёного атласа.

— Это без тебя эта лента теряет всю свою ценность. Преимущество изумрудного цвета в том, что он напоминает тебя, — отвечая на так давно заданный вопрос, прошептала Гермиона.

А затем окончательно сократила между ними расстояние и, поднявшись на носочки, робко прикоснулась к сухим губам мужчины. И их сердца наконец забились в такт, бешено вторя друг другу.

Так забавно порой складывается жизнь. Так сильно могут незначительные на первый взгляд вещи поменять расклад дел. Казалось бы, что может сделать простая лента? Получается, очень много, ведь именно она, выпавшая из рук двух целующихся людей на мягкий ковер, помогла сплести воедино две судьбы. Соединить наконец два любящих сердца.