Горе побежденных (гет)

— Он выиграл, — не могла поверить Фаина.

Колдунья стояла на выступе скалы над ущельем и сверху наблюдала исход битвы так же, как смотрела ее начало и перелом. Но где теперь там борьба? Молодцы прекратили кровопролитие в ее имя, они расходились или умирали, лёжа поломанными на камнях. Светло-багряное солнце умиротворенно уходило за горизонт, остывал разгоряченный воздух.

Проиграно.

Годы ее жизни отданы безустанной злобе и на что? Фаина отдала всё, чтобы ослабить позиции императора, найти промах в его защите, слабое звено среди бравых воинов и признательных слуг. Ранить его насквозь.

Император был неуязвим. Пока его поддерживали столь многие из колдовского племени, защищавшие свое спокойное житие под болезненным императором. И прежде всего дьявол изменников, что поднимался на гору даже сейчас, чтобы встать за ее плечом. Явился!

«Повернись к недругу. Повернись, трусиха!».

— Он победил, — повторила она обескураженно. — Без тебя. Он был без тебя, и он победил.

Колдун Алексий, семидесяти лет от роду, стоял позади, в полном контроле над своими телом и духом, и смотрел в том же направлении, что и она. Но где ее взор был обращен на грязь и смерть внизу, он наблюдал небо и горы. Всегда поверх единоличного человеческого страдания.

— Император прекрасный лидер и талантливый военачальник, — сказал Алексий, как само собой разумеющееся. — Чего ты ожидала, Фаина?

Он сложил руки за спиной, всем видом показывая, как ее сила ему безразлична. Его густые с проседью волосы касались плеч, а черный балахон был запахнут на левую сторону.

Фаина отпрянула от края, ринулась было к скале, но повернулась обратно, к нему, в лицо тыча пальцем.

— Но как? — воскликнула она, потеряв гордость от неожиданности исхода. — Феодор… Заманить вас сюда все равно что убить! Мне клялись они все, каждый из них.

Она ненавидела, каким дитем звучала рядом с ним, ее ровней по силе, но не по контролю. Свой она погубила пару лет назад, съела саму себя кусок за куском, а он, пес и господин Императора, сохранил и при дворе.

Двор. Ее внутренности сжались от воспоминаний.

Она сотворила врага из всякого, кто знал ее тогда. Каждый из лордов боялся подойти к ней иль примкнуть, а она изнемогала в их неприятии.

Когда-то она глодала бы кости ради их одобрения. А потом ее отверг, кто был мил. Бледный, ребра торчат, от малейшего холода в лихорадку, но с улыбкой острой, глазами сияющими. Император. Георгий.

Всю юность он провел в постели, под присмотром неприступных лекарей. Она знала это, — хотя сведения и были сокрыты от нации, — потому что во все эти годы была его единственным другом. Вся его зараза отскакивала от нее, как мяч, и она могла увлечь его в прогулки и игры, что так нужны были для благополучия и так противны душе наследника. Ее присутствие оттого и одобрялось в императорском доме. Мысли пресекались на корню, что в основе ее здоровья могла лежать скрытая колдовская сила. Ради благополучия Георгия любыми правилами можно было пренебречь.

Фаина влюбилась, как кошка, на смерть готовая ради маленького надменного наследника с блондинистыми волосами. Все душу выложила, а ему… Не нужна. Он ее прощал. За предложенное сердце прощал.

Она пробудилась другим человеком.

Голова полна желчи, не мыслей. Постарела в миг, будто уже другая. Трудно представить, как она ещё молода, как была молода раньше, при дворе своего императора.

Не своего! Черт возьми, не своего!

Она боролась за Георгия и после, убийцей наготове ходила меж его послов, пока не поняла: нет ей резона бороться за него.

Он враг ее людям, хотя ее секрет и хранил. Георгий молчал клятвенно, упрека она не слышала с тех пор, как малышкой в слезах рассказала ему, что колдует. Как будто ничего не было. Но что толку от молчания, если, заговорив, он мог сделать из нее человека, равного любому нормальному.

Молить она не стала. Просто объявила вопрос: "будут они свободными?" и получила недвусмысленный ответ. Из его «нет» выросли мучительные года.

В конце коих она отдала своего лучшего воина, чтобы убить злодея. Идеального чернобрового воителя, воспитанного в строгости и в бегах. Феодора, что уверял ее: здесь победа им обеспечена.

Своего сына отдала.

— Император защищал отчий дом. Они и его люди имели причину бороться и отдали всех себя для победы. Феодор не ожидал подобного. — Алексий посмотрел на нее с щенячьей жалостью. — Мои соболезнования, Фаина.

— Он был один, — сказала она не о сыне.

— Да, я опоздал. Из-за тебя, Фаина, можешь порадоваться. Я оставил императора в час его величайшей нужды и сделал это по твоей вине, но, благо, Георгий правит заслуженно. И способен сам воевать свои битвы.

— Я владею магией! — взбесилась Фаина, чуть не растворяясь в черной ярости. — Я жрица, он смертный. Как он смог?! Он всегда побеждал из-за тебя. Только из-за твоего преступного колдовства.

— Правда? — поинтересовался Алексий. Внизу сам Император Георгий шептал молитвы над ее падшим мальчиком. Заколот! Ее собственный сын — и заколот!

— Это несправедливо, — выцедила она.

— Что есть, — ответил Алексий. — Смирись, Фаина. Я изгоняю тебя. На этот раз серьезно. Ноги твоей не ступит на территорию империи. Тебе тут не место.

— Изгоняешь? — Она обернулась к нему, не понимая, сморщив лоб, а потом вдруг расхохоталась. — Кто ты такой, чтобы изгонять? Прислужник убийцы, который предает тебя каждым новым законом.

— Он может предать меня сколько угодно раз, — шагнул вперёд уже Алексий. И Фаина отскочила. — Моя верность остаётся неизменной. А ты — шла вон.

Фаина юркнула к горе, зарычала, как лисица, забившаяся в собственный мех, но вдруг ее подкосило. Она остановилась спиной к колдуну, не зная, как не упала.

— Пожалуйста, не возвращайся, Фаина, — спокойно напутствовал ее Алексий. Его голос был мягок, осторожен. — Я буду вынужден принять меры.

Фаина, придерживаясь рукой за гору, слабо кивнула и медленно, на не стоящих ровно ногах побрела прочь. Ее плечи были опущены, будто только сейчас на них опустилась вся окончательность ее положения.

Теперь все решено. Он был один и в одиночку одолел ее.

Он выиграл свое право на трон. То, в чем она так долго обвиняла его, что он не мог.

Она проиграла по своим собственным правилам.