Тыква и хорёк (джен)

«Не бойтесь, королева,кровь давно ушла в землю.И там, где она пролилась,уже растут виноградные гроздья»Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»

— Что еще? — Спросил я, видя, что домовики мнутся и пихают друг-друга, стоя перед директорским столом. Наконец самый старый, Бискит, (уж не знаю, выбрали ли они его из уважения или потому, что он такой дряхлый, и терять ему нечего) проквакал:

— Сэр, мы знаем, сколь вы заняты, но все же смеем напомнить, полагаю это очень ва…

— Выражайтесь яснее! — Нетерпеливо оборвал его я.

— Сэр, мы так и не получили никаких приказаний насчёт пира в честь Хэллоуина, — сказал Бискит и вжал голову в плечи. Остальные эльфы тоже съежились и подались назад.

— Потому что их не будет. В этом году мы не празднуем.

Эльфы переглянулись недоуменно, будто я приказал им зарезать старосту школы и подать к столу запеченного, с яблоком во рту. Они уставились на меня со священным трепетом, вытаращив и без того огромные глазищи.

— Вам все ясно? Никакого празднования! Отдыхайте.

Эльфы ещё сильнее выкатили глаза, но все же сумели взять себя в руки, и пропищать: «Да, сэр!», «Как прикажете, сэр!»

— Свободны, — махнул я им рукой, и домовики мигом исчезли, а я подавил желание крепко выругаться. Конечно, они не партизанят, как Долгопупс, но стабильно изводят меня «непониманием» очевидных вещей, до того, что я почти готов начать самодурствовать и посылать их биться головой о стену.

— Вот как, Северус, — раздался насмешливый голос у меня за спиной, — значит в этом году Хэллоуина в школе не будет? А мне казалось, в своем интервью для «Пророка», по вступлении в должность, вы что-то говорили о сохранении наичистейших традиций нашего чародейства.

Не оборачиваясь я закатил глаза. Дамблдор.

— Уж кому, как не вам, знать, что я терпеть не могу этот день. Я даже дерзну надеяться, что вы помните почему.

— Разумеется. Сидеть во главе стола и поднимать здравницы Тёмному Лорду в день её смерти…

— Дело не только в этом, — зло оборвал его я. Не нуждаюсь в его жалости! — Вам не кажется, Дамблдор, что нам тут не до веселья?

— Однако не будьте Гринчем, только если сами не рады этому дню. Детям нужен праздник, Северус.

— Серьёзно? — фыркнул я. — Разве вы не находите, что сейчас не лучшее время для праздников, когда Тёмный Лорд почти завладел страной и школой, и все мы зависим от его милости, находясь в смертельной опасности… Праздновать сейчас, когда факультеты едва не воюют, профессора готовы идти стенка на стенку, Минерва ядом исходит, а меня — ненавидят решительно все? Да это попросту пир во время чумы.

— Именно в такие тёмные времена Северус, людям особенно важен повод порадоваться. Увидеть лучик солнечной надежды меж октябрьских туч, приятно и в мирные времена. — Назидательно заметил Дамблдор.

— Да! Совместная трапеза укрепляет товарищеские узы и поднимает боевой дух! — пробасил, кивая, Файверли Андерклиф со своего портрета.

— Вот уж спасибо, боевого духа в исполнении гриффиндорцев мне и так с лихвой хватает, — процедил я сквозь зубы. Один Долгопупс чего стоит! Времена, когда он боялся меня до обосрачки, к сожалению, миновали, и теперь он настоящая заноза в заднице, досаждающая мне хуже Алекто и Амикуса вместе взятых. — Давать им еще один повод для безобразий я не собираюсь.

— Он прав Северус, — заметил Дамблдор, — нашим ученикам сейчас как никогда важно сплотиться и набраться сил перед грядущими испытаниями.

— Воистину, очень приятно на денек забыть о обидах, а уж если ждет хороший стол… — Хохотнул Декстер Фортескью.

— Тыква всё сгладит, — согласилась Дайлис Дервент

— Да, кстати, тыквы у нас тоже нет, — ехидно напомнил я портретам, — Хагрид-то в бегах вместе со своим братцем.

— Но Помона всё еще здесь, — напомнил Дамблдор.

— И, разумеется, она любезно припомнит мне, что её специальность колдовские растения, а не вульгарное огородничество, — раздражённо отозвался я.

— Несомненно, — в голосе Дамблдора слышалась улыбка, — но тыквы всё-таки будут. Помнится мне, что двадцать четыре года назад, вам, Северус, не помешали такие мелочи, как джарви и отсутствие помощи от преподавательского состава.

— Так вы знали?.. — Я оторопел и всё-таки обернулся. Старый плут знал, всё это время знал! Но как?

Дамблдор лишь усмехнулся, наблюдая мое замешательство.

— Если вы ещё не заметили, Северус, из окон этого кабинета прекрасно видна хижина лесничего и огород, — Дамблдор улыбнулся в белоснежные усы, хитро блеснул очками, а до меня сквозь года донесся тихий отзвук девичьей песни…

«Как в огороде тыквы

Выросли пребольшие,

Красные словно угли

И как собаки злые».

* * *

— Смотри, какие у Хагрида в огороде тыквы!

— …Выросли пребольшие. Тфу! Вот прицепилась окаянная мелодия!

— Не вижу ничего плохого чтобы петь, Сев.

— Если в такой дождь открыть рот, можно нахлебаться на всю оставшуюся жизнь. А твоя Финниган поет её бесперечь уже неделю.

Пушок, старый здоровенный волкодав, хрипло облаивал нас, пока мы шли, утопая по щиколотку в грязи, беспрестанно кутаясь в плащи по тропинке, ведшей к огороду, и Лили продолжала мурлыкать тихонько песню. Мы возвращались со стороны Запретного леса. Впереди ярко, как пламя путеводного маяка среди серого тумана, пылали красными боками огроменные тыквы. Прямо-таки мегалитических размеров.

Приблизившись к этому овощному Стоунхенджу, мы остановились — Лили решила посмотреть поближе.

— Вот это тыковки, — почтительно произнесла она, оглядывая толстый оранжевый бок, притаившийся за забором — как думаешь, что из них сделают? Каждой из них на полсотни пирогов хватит.

— Ничего удивительного. Они заколдованы на увеличение. Я думаю, из них сделают украшение. Раздувающее заклятие не всегда хорошо сочетается с кулинарией.

— Хагрид! — Лили лучезарно улыбнулась, помахав рукой, и окликнув лесничего, чей силуэт смутно проглядывался на крыльце хижины сквозь морось.

— Ого, кто к нам пожаловал! Вы эт, заходите, коль есть минутка, расскажете хоть мне, как в замке дела. Я, энто, как раз клетки починяю, в компании всё одно веселее работается.

Лили всегда была Хагриду рада, а я был рад немного погреться у огня, прежде чем возвращаться в замок через промозглую завесу дождя. За порогом нас ждал Хагрид, поразительно слюнявый пес, и чай, до черноты крепкий и такой сладкий, что от одного вида всё внутри слипается. И, конечно, альтернативно съедобные кексы — в том смысле, что жуя их, ты рискуешь подавится не крошками, а собственными зубами. Лили конечно сразу разговорилась с Хагридом, рассказывая ему как прошла неделя — у неё всегда было много важных интересных дел. Наверное, в следующем году её выберут старостой. Великан тем временем ловко скручивал ивовые прутья огромными ручищами, и конечно, Лили стало интересно, как правильно такую ловушку сплести.

— Хагрид, а для кого клетки? — поинтересовался я.

— Сегодня ночью товой, в лес иду, будем с профессором Кэтлберном фей ловить, — великан добродушно улыбнулся в бороду, — для завтрашнего праздника, да. Феи, они ж как поймаешь их поперву, обижаются. Зато, ежель втолкуешь им, что они украшением будут, и все на них станут любоваться, вмиг оттаивают, крылышки расправляют и светятся маленько. А нам только этого и надобно. Видали в огороде у меня тыквы…

Лили и дальше болтала и пересмеивалась с Хагридом, рассказывая, как дела в замке, а я лишь изредка вставлял словцо-другое, пока не начало темнеть, и не стало ясно, что мы засиделись, и нам пора собираться в школу, а лесничему — ловить кокетливых лесных бесенят.

Дверь за нами грузно захлопнулась, и лесничий, простившись с нами, зашагал туда, где за влажной моросью уже светился теплым огнем среди деревьев фонарь Кэтлберна.

Мы с Лили некоторое время постояли на крыльце, провожая лесничего взглядом.

Лили взяла меня за руку.

— Так теплее, — шепнула она, и мы друг другу улыбнулись.

Со стороны огорода послышались голоса. Я прислушался, и отпустив её руку, заглянул за угол. За тыквами кто-то был. Мародеры, опять ходят за мной по пятам, или просто решили в лес смотаться? Я, обернувшись, приложил палец к губам и тенью скользнул мимо грядок, успев заметить написанное на лице Лили негодование.

«Сохатый, говорю тебе — Нюниус тут!»

«А Эванс где, Бродяга?»

Я усмехнулся. Ну всё, сейчас у меня кто-то по полной огребет! Обоих прижучу, никуда не денутся! Тихо-тихо я прокрался по тропинке, прячась за тыквами, к той, что была самой огромной, туда, откуда доносились голоса. Чем бы по ним ударить? Надо, чтобы сразу обоих накрыло. Высунувшись из-за тыквы, я пальнул в них заклинанием.

«Редукто!»

Радостное восклицание замерло у меня на губах, вместо двух высоких фигур я увидел что-то мелкое, юркое, мгновенно метнувшееся ко мне, пытаясь сбить с ног. Я поскользнулся на мокром листе, и плюхнулся в тыквенную ботву расплескивая грязь, посылая заклятие в скользкую тварь.

— В рот мне ноги! — Взвизгнуло где-то рядом, и я лицом к морде встретился с джарви. — Лопух!

— Сев, что ты творишь! — По дорожке ко мне торопилась Лили.

Джарви повернул голову, ощерился на Лили.

— Пшел вон! Прочь! — Все мои попытки попасть в ловкого поганца были тщетны, только от тыквы откололся и шмякнулся рядом изрядный кусок.

Джарви бросился на Лили, и проревев: «Трахать тебя и всю твою семью!», попытался вцепиться ей в нос. Лили тоже оступилась и плюхнулась рядом, чем джарви не замедлил воспользоваться, попытавшись цапнуть её. Серия атакующих заклинаний полетела в шерстяную сволочь, часть из них вновь угодила в многострадальную тыкву. Проскакав по её останкам, наш хулитель был таков. Джарви, отброшенный в кусты, оглушенный напоследок пропищал: «Хрен вам всем на воротник!».

— Что это было? Он и правда ругался?

— Правда. Чертов джарви! — Ответил я отряхиваясь и отплевываясь, — все из-за этой мохнатой скотины! Еще и тыква эта гадская…

Лили оглянулась и ахнула. Гневно уставилась на меня.

— Ты! Ты испортил тыкву! Хагрид теперь расстроится! Он старался, и хотел нас порадовать, а ты! Ты!.. — Лили бессильно зарычала и топнула ногой.

— Ну я, я. Давай скажи, что я кругом придурок, — буркнул я, и в самом деле ощущая себя конченным идиотом.

— Губошлеп и долбопляс, баклан обыкновенный! Ихихихихи! — Изрек джарви, высунувшись из тыквенной ботвы

— У, холера блохастая! — я с размаху запустил в паскудную тварюгу ошметком невинно убиенной тыквы, — пшел отсюда!

— Прекрати сейчас же! Ты наслушался этого дурацкого хорька и устроил…

— Давай, скажи уж что наш дорогой Поттер до такого бы не опустился!

— При чем тут вообще Поттер! Как меня достало! «Поттер то! Поттер се!» Ещё немного Сев, и я решу, что ты по нему сохнешь! Ты уже одержим, тебе всюду чудятся их происки. Если бы ты не забывал обо всем на свете, завидев Джеймса, мы бы не оказались в такой идиотской ситуации.

— Я? Одержим? Да я б забыл про них, если бы они не подкарауливали меня за каждым углом! А как ты объяснишь, что они всегда знают, когда я один, когда на меня можно напасть! И они всегда знают, когда тебя не будет рядом! Они за мной следят!

— Да кому ты нужен! — Сердито выпалила Лили, вновь топнув ногой. Правда вышло у неё скорее «хлюпнув». Я на миг онемел от злости, и крикнул в ответ:

— А раз не нужен, то и вали!

— Сейчас! — Лили отвернулась, гневно тряхнув длинными волосами, — только поправлю тыкву! Хагрид не виноват, что кое-кто не умеет держать себя в руках!

— Нет уж я сам!.. — Я попытался её отпихнуть, но Лили резко повела бедром, отталкивая меня.

— Ты уже и так постарался, молодец! Я поправлю, пока ты всё не испортил окончательно!

— Я не нуждаюсь в том, чтоб за мной прибирали!

— А я делаю это не ради тебя, а ради Хагрида! Репарро!

Лили направила палочку на побитую заклятиями тыкву. Результат превзошёл все наши ожидания. Издав серию престранных утробных звуков, та скукожилась и с громким хлюпаньем сложилась внутрь себя.

— Мда. Действительно, Лилс, это было весьма впечатляюще, — вздохнул я, глядя на останки того, что прежде звалось тыквой и покосился на Лили. Та, удрученно сгорбившись, едва не плакала от досады. Да еще и хорек этот, скотина прыткая, из ботвы орет:

— Неумеха рукожопая! Идиотки кусок!

Я увидел, что Лили отвернулась и губы у неё дрогнули. Поспешил обнять её за плечи, и она не оттолкнула меня, отчего мне мигом стало стыдно за свое последнее замечание.

— Эй, ну ты чего, Лилс. Ну не переживай так, мы возьмем новую, хочешь? Будет еще лучше старой. Просто применим увеличивающее заклятие и положим на грядку. Хагрид и не заметит.

— И где ты найдешь лишнюю тыкву среди ночи? — Глухо, недоверчиво спросила она.

— Значит вырастим.

— Как это интересно ты собрался тыкву растить? — Насупилась Лили. — И когда? Она же не может вот так просто взять и вырасти! Да еще такая огроменная!

— Придумаем. Должен же быть способ ускорить рост. Найдем подходящее зелье, делов то.

— Профессор Спраут говорит, что так нельзя!

— Почему же?

— Потому что… Иначе все бы так делали!

— Это не аргумент. Если все этого не делают, это не значит, что технически это невозможно. Я видел какое-то зелье ускоряющее рост, в книге «Сердцевина садоводства», точно тебе говорю.

— А где семена возьмем? — скепсиса в тоне Лили поубавилось.

— Да здесь же и возьмем! Надо только прибрать это безобразие… — Я оглядел развороченную грядку покрытую семечками, ботвой, и кусками мякоти. Хагрид, при всем его добродушии, нам бы такого предательства не простил. Мы же… Ну ладно ладно, не мы, а я, не просто обидели лично его, а покусились на святое, на тыквы, которые выросли пребольшие, красные словно угли… Тьфу, окаянная песня, до чего прилипчивая!

* * *

— Знаешь, а ведь действительно странно, что его не применяют повсеместно.

— Меня немного настораживает его название, Сев. «Озверин».

— Будь оно опасным, рецепт бы напечатать не позволили.

— Может, лучше спросим у Спраут?

— Ты хочешь после уроков наказанной сидеть и все празднование пропустить? Давай скорее сварим и забудем.

— Послушай, вот тут есть предостережение: «Ни в коем разе не применять на животных, в противном случае могёт привесть к ниажиданным ризультатам, за коея я отказываюсь несть ответственность» К каким результатам? Может, нам все-таки стоит поискать что-нибудь другое?

— Да не переживай, все будет отлично, обещаю. Неси скорее сушеных червей.

Лили неуверенно улыбнулась. Мы закончили возиться, когда уже окончательно стемнело, и отправились на место нашего преступления, где мы пару часов назад изуверски избавились от трупа невинно убиенной тыквы. В голове некстати всплыл ещё один куплет:

«Мозг убиенной тыквы

Вкусно я приготовлю,

Всех позову святых я

К тыквенному застолью».

На наше счастье, Хагрид еще не вернулся и потери не обнаружил. Когда мы перелезли через плетень, Лили посмотрела на просвет бутылку с мутной зеленоватой жижей.

— Сев, а это ничего, что она так светится?

— Да, думаю все в порядке, — отозвался я бодро и лишь самую малость фальшиво.

— Я ведь тебе говорила, что надо поменьше селитры!

— А я уверен, что в самый раз. Лучше пусть немного побольше вырастет, всё равно никто не заметит после раздувающего заклятья!

— Тут сказано, что надо сначала полить грядку, а потом бросить семена и произнести: «Вита инсипере!» и вот так взмахнуть палочкой.

— Ну что, доставай семена.

— Трех хватит, как думаешь?

— Хватит и одного.

— А вдруг не взойдет?

— Вот если не взойдет тогда и подумаем.

— Ну смотри… — Лили положила одинокое маленькое семечко на грядку, щедро политую пресловутым «Озверином», и произнесла разрумянившись от волнения:

— Вита инсипере!

Мы ждали. Пять секунд, десять… тридцать.

— Я же говорила — надо было положить три…

Она не договорила, нам пришлось спешно шагнуть в сторону от прыгнувшей на нас ботвы, и продолжить пятится. Тыква с бешенной скоростью росла и наливалась краснотой.

— А я говорил все будет в порядке. Смотри, все хорошо, сейчас вырастет и мы её немного увеличим…

Лили облегченно улыбнулась мне. Всё и было хорошо… Пока тыква помещалась на грядке.

В считанные секунды тыква раздулась, тесня своих соседок, отнюдь не мелких, и мы едва успели отскочить когда та качнулась, и тяжело осела на землю в том месте, где только-что стояли мы. Послышался скрип и тихий хруст, с другой стороны тыква напирала на плетень, прогнувшийся и стонавший под её натиском.

— Фините! — крикнула Лили, направляя палочку на оранжевую громадину. Сейчас рванет! Уф, нет… Со скрипящим звуком оранжевая махина нехотя повиновалась, нависая над нами оранжевым боком. Я отполз еще на пару шагов и поднялся на ноги.

Мы огляделись, пытаясь отдышаться — вроде никто не заметил. Ну и жуть. Я встал, подал руку Лили, и мы осторожно, крадучись приблизились к новоявленной красе и гордости огорода.

— Она куда больше чем прежняя, — сказала Лили, явно преуменьшая.

— Ну. Ничего. Зато… Раздувающее заклятие не понадобилось.

— А я тебе говорила — много селитры!

— Ха! Вот если бы она была меньше, то было бы о чем переживать.

Тыква зловеще заворочалась, и мы поспешно отступили на шаг. Просто так, на всякий случай.

— С ней э… точно всё хорошо?

— Не волнуйся. Полный порядок. Отличная тыква, — я осторожно похлопал по гулкому оранжевому боку и отскочил, когда одоробла угрожающе покачнулась. — А теперь, может пойдем наконец отсюда? Ну раз уж мы восполнили утрату, да еще и с процентами…

Я огляделся, не видит ли нас кто. Мне очень хотелось убраться с огорода поскорее, пока мы не вляпались во что-нибудь посерьёзнее грязных луж.

Лили взяла меня под руку, поспешно подхватила опустевшую склянку из-под зелья, и мы, то и дело оглядываясь на угрожающе огромную тыкву поспешили в замок. Дождь прошел, вокруг было тихо и свежо. Облака исчезли и в небе ярко сияли звёзды.

— Ты больше не злишься? Я прощен?

— Да, — улыбнулась Лили — но в следующий раз селитры клади поменьше!

— Хорошо, — усмехнулся я. Она быстро обняла меня и исчезла в темноте холла. Я вздохнул глядя ей вслед. Как бы мне сейчас хотелось пойти с ней. Если бы только Лили знала…

— Лох-пидор! — гнусаво отозвалась тьма и захихикала.

Я секунду подумал о том стоит ли… и, выхватив палочку, бросился в кусты. Интересно, из меха джарви теплые воротники?

* * *

Всё-таки, мне стоит постараться расположить к себе домовиков. Хоть празднование в этом году куда как скромнее, чем любая из пирушек при Дамблдоре, меня впечатлила та скорость, с которой они приготовили всё необходимое. Что-ж, если мне захочется однажды натравить их на Тёмного Лорда, те уморят его весьма эффективно и нетривиально. И вежливо. Почему волшебники никогда не поручают им действительно важных дел, при их то усердии?

Дамблдор все-таки сумел сыграть на моей сентиментальности — ну вот как ему это удается, всякий раз одно и то же? По правую руку от меня Алекто, уже наполнившая чашу вином до краев, по левую — Амикус Кэрроу, хищно уставившийся в свою ещё пустую тарелку, готовый, давясь и чавкая, приступить к уничтожению первого блюда. Надеюсь, он не слишком сильно забрызгает меня, когда лопнет от обжорства.

Минерва не удостаивает меня взглядом. Впрочем как обычно.

— Что, все-таки нашел повод выпить за Тёмного Лорда? — Пропито хрипит Алекто.

Я не отвечаю, мрачно глядя на гриффиндорцев, прямо-таки из кожи вон лезущих, чтобы показать, как им весело, похвалиться своей напускной бравадой. Может, старый козел и смог убедить меня устроить мелким поганцам праздник, но улыбаться он меня не заставит, вот уж нет.

— Тыквенный сок, серьёзно?

— Не понимаю, на что ты жалуешься, Алекто, тебе же больше достанется, — хмыкаю я. Мало- помалу все так или иначе смотрят на меня. Надо что-то сказать.

В парадных, начищенных домовиками, кубках у кого вино, у кого — тыквенный сок.

Встречаюсь взглядами с Долгопупсом. Тот, сжав губы, побледнев от злости, и глядя мне прямо в глаза поднимает стакан и переворачивает. Просто прелесть, Невилл, ну надо же как обидно, сейчас расплачусь!

До слуха доносится голос младшей Уизли:

«Как в огороде тыквы

Выросли пребольшие,

Красные словно угли

И как собаки злые».

Иногда в Хогвартсе чувство дежавю настигает неожиданно. Будто не было всех этих лет, всех этих смертей — прошлое здесь всегда рядом, оно никуда не ушло, оно за каждым поворотом, за каждым гобеленом. Те же фамилии, те же лица. Другая девушка, другой год, но песня та же, звонкая и прилипчивая.

Наверное, если бы я не остался здесь, я бы смог забыть, но кто сказал, что мне этого хочется?

Через эту реальность проглядывает та, другая. Семьдесят четвертый год. Лучший наш Хэллоуин в школе. В конце концов, тогда именно мы с Лили вырастили тыкву, которая вопреки всем законам пищевых цепочек, жрала слизней и гусениц, и до самых январских вьюг охраняла хагридов двор и курятник куда лучше одряхлевшего волкодава. В тот год рычащая тыква Хагрида чертовски всех впечатлила, а Блэк и Поттер весь вечер сидели с опухшими физиями — некто, не будем показывать пальцем, через окно левитировал в их спальню кусачего хорька-охальника, знатно охаявшего их с утра пораньше.

Поднимаюсь с места, обвожу взглядом зал… Тысяча лиц, обращенных ко мне, смотрящих с ненавистью, пылающей и ледяной.

— Сегодняшний день — это праздник перемен. Это время испытания для нашей верности. Но знающим не приходится сомневаться, на чьей стороне истина. И верные будут вознаграждены.

Слизеринцы шумят одобрительно. Думают это про них. Каждый истолкует по своему, и едва-ли кто-то правильно.

— За магию, за ту силу, что позволила нам собраться здесь всем вместе.

Я пью. Но главных слов я не произношу вслух.

За тебя, моя милая Лили. За память о тебе, что хранит меня от дурных мыслей и скверных поступков.