Плотва-демон (джен)

Примечания:

Приятного прочтения, котики!

пб всегда открыта, я конечно вычитывала, но все же могла что-то пропустить, буду благодарна за помощь с этим:>

Погода была хорошая, светило солнышко, дул ветерок, щебетали птички. Мечи привычно оттягивали плечи, Плотва цокала подковами и что-то опять нудел Лютик. Кажется снова историю о девушке, что он встретил вчера в таверне.

…такая красивая! Ты бы видел ее волосы! Такие яркие и рыжие, блестели даже в свете той тусклой свечи! Если бы я умел рисовать, ее портрет обязательно был бы у меня в альбоме, Гер! Нет, правда, ты бы видел, как она улыбалась тому парнише! У меня уже отделены несколько строчек в новой балладе специально для этой прекрасной особы! Геральт, ну правда.!

Периодически хмыкая, Геральт смотрел на дорогу. Ничего не предвещало беды, но на душе скреблись кошки.

Спустя несколько часов, когда солнце начало клониться к закату, а Лютик во второй раз начал набренькивать строчки из новой баллады, — честное слово, как ему не надоедает, — на горизонте замаячила группа всадников в доспехах. Какого черта они делали в степи? Хороший вопрос, но ответа мы конечно же не получим. В любом случае выглядели они агрессивно и приближались быстро. Геральт напрягся и положил ладонь на рукоять меча. Лютик заткнулся и обхватил руками лютню.

И Геральт честно не хотел в это ввязываться, но когда они поравнялись, всадники закрыли дорогу и остановились. И начали распинаться о том, какой ведьмак плохой и все в том же духе. Геральт этих людей первый раз в жизни видел, что им надо, вашу мать?

Оказалось, что надо им своими рученьками ведьмака Геральта из Ривии, Белого Волка и мясника из Блавикена убить. Зачем, Лютик так и не понял, но угрожающе сверкнувшие мечи заставили его сглотнуть и попятиться назад, ведя за поводья Плотву.

Так резко на них нападали не в первый раз, но бард каждый раз пугался до усрачки и наблюдал за боем, высунув нос из-за гривы лошади и крепко сжимая ее шею на особо напряженных моментах.

За столько лет знакомства конечно можно было привыкнуть к постоянной опасности, и Лютик каждый раз себя убеждал, что привык. Специально таскался за ведьмаком на заказы, бледнел, желтел, периодически блевал, но все равно ходил. Иногда ловил себя на мысли, что боится не только за себя, но и за Геральта. И ходил за ним на эти задания не только, чтобы потом написать балладу о смелом ведьмаке, но и хотя бы попытаться помочь, ну или в крайнем случае унести вырубленное очередным монстром «тельце» в таверну. А то закончит еще жизнь на холодном снегу/в болоте/в яме. Будет обидно — чудовище победил, но замерз в снегу.

Однако прямо сейчас Геральт сражался одновременно с семью противниками и как-то ощутимо проигрывал. Он уложил уже трех, но оставшиеся нападали довольно резво. Лютик, зарывшись носом в гриву Плотвы с интересом наблюдал за сражением. Вот Гера рукояткой меча вырубил одного, а второго с размаху резанул по руке; это вполне можно вставить в новую балладу, осталось только придумать, как это срифмовать… Бард отвлекся, уйдя в себя и беззвучно шевеля губами в такт своим мыслям. Геральт удерживал ногой на земле всадника, перекрывая ему ногой кислород; рукой он держал за волосы еще одного мужчину.

И, ладно, не будем их винить в том, что они не удосужились пересчитать всех врагов. В суматохе сражения это вообще было довольно сложно. Все нападающие были в одинаковых доспехах, и различал их только цвет волос, но и те выглядывали из-под шлема не у всех. Всадники перемещались очень быстро и молниеносно наносили удары.

Поэтому даже Лютик не сразу осознал, что произошло, когда его жестко схватили за волосы у затылка и резко оттащили назад. Шутить про папочку не стоило, но понял это Лютик уже после того, как довольно сильно получил в живот; к шее оказался прижат небольшой, но острый нож. Лютня мягко упала на траву, и мужчина поморщился, дергаясь в захвате. За лютню и убить можно. Нож сильнее вдавился в шею, тонкая кожа порвалась — выступили капельки крови.

Геральт отвлекся на хриплый кашель Лютика, и его окружили сразу четыре человека, приставив мечи к горлу и груди. Ведьмак застыл, а после хмыкнул и схватил руками сразу все мечи, — Гер, я тебя умоляю! Ну перестань ты хвататься голыми руками за острые предметы! И за горячие, и за любые другие, наносящие повреждения, предметы! Я каждый раз тебе их потом обрабатываю и перевязываю, Гера! Ну пожалей ты ладошки! И меня пожалей, бога ради, Гер! — выворачивая из вместе с руками воинов и сталкивая тех лбами.

Мужчина позади Лютика напрягся — он ожидал другого, когда брал барда в заложники. По его плану, кровожадный ведьмак должен был прекратить сопротивление. О слишком лояльном и даже нежном отношении великого ведьмака к своему барду слышали и знали все.

Откровенное попустительство всевозможных выходок музыканта было особенно заметно при сравнении — такого отношения от других людей ведьмак не терпел. Не позволял лишних прикосновений и нарушения личного пространства, долгих разговоров не по теме. Лютик долго опирался на локоть ведьмака, придерживал его за плечо и безумолку болтал обо всем на свете. Грубого и жестокого мясника из Блавикена не интересовали переживания и травмы других людей. Все тирады Лютика принимались к сведению, любые травмы были перебинтованы уже через несколько часов.

Конечно же люди замечали странное взаимодействие сумасшедшей и пугающей парочки. Слухи ходили разные, порой бредовые, — например, о том, что Лютик на самом деле женщина или сын ведьмака, или может он воскресший предок Геральта, — но все в конечном итоге сводились к одному: бестолковый бард ведьмаку важен. Ведьмак за барда голову оторвёт любому, не засомневается ни на секунду.

Но прямо сейчас чертов Белый Волк продолжал невозмутимо избивать воинов. Мужчина позеленел от негодования — выходит, сплетни оказались неправдой, и прямо сейчас он выставил себя дураком, пытаясь надавить на ведьмака таким способом. Но сильнее вжать лезвие в хрупкое горло и перерезать его с концами, забирая жизнь, ему не не удалось. Шелест и обрубок руки, с зажатым в ней оружием, оказался на примятой траве. На пару секунд установилась мертвая тишина, а потом воздух пронзил истошный крик полный боли. Всадник схватился за плечо, из глаз полились слезы, тело дрожало. Упав на землю он наконец попытался оглядеться, не переставая вопить от боли. Крики резко сменились на булькающие хрипы, а после и вовсе прекратились.

Стоявшая чуть в стороне от теперь уже трупа девушка, обернулась на Геральта. Она сжимала кулак левой руки до побелевших костяшек, но было видно, что это не приносило ей неудобств. Тонкая, но жилистая она опиралась на правую ногу, короткие волосы чуть шевелились на ветру. На скулах и руках, под коленями и вокруг пупка ярко светились золотом непонятные татуировки.

Геральт рубанул мечом в последний раз, роняя на багровую траву последнего врага. Ведьмак прямо смотрел в черные, последний раз вспыхивающие золотом глаза девушки и крепко сжимал рукоятку оружия. Они поиграли в гляделки пару минут, почти не моргая и не двигаясь. Где-то сбоку громко выдохнул Лютик, и тишину наконец прервал хриплый мелодичный голос:

— Какого дьявола так происходит, Геральт, что мне приходится превращаться уже третий раз за прошедшую неделю? Кто из нас должен защищать это недоразумение от всей этой гнили пытающейся вас убить? — брюнетка уже разжала кулак и поправляла льняной топ на небольшой груди, что чуть сместился после превращения. Она говорила чуть устало и притворно обвиняющие. Настоящей злобы в голосе не было, но расслабляться никто не спешил.

— Ох, Ло! Я так рад, что ты появилась снова! Этот придурок уронил мою лютню и чуть было не заставил Гера сдаться на милость божию! Но ты же и сама все видела, Ло. Ах-ах, какой был ужасный человек!.. — Лютик притворно смахнул слезу, разбавляя атмосферу, и все выдохнули.

Геральт протер меч о штанину — мать твою, Гера, перестань вытерать всякую мерзость об одежду! Ты хоть представляешь, как потом это нужно будет отстирывать! — и пошел поднимать упавшие со спины лошади сумки. Дураков среди них не имелось, поэтому схватив по баулу компания направилась подальше от кровавого места.

Смеркалось — солнце уже скрылось за верхушками деревьев, последнее золото заката тускнело все быстрее. Геральт шел впереди, выискивая безопасную поляну на ночь, чуть позади топал Лютик, подхватив под локоток Плотву. На девушке была накинута теплая хлопковая куртка барда, но он все равно каждые пару минут интересовался, не замёрзла ли она. Каждый пятый такой раз Плотва тяжко вздыхала и повторяла, что она демон. И даже то, что она бегает по холодной дороге босиком, а на бедрах лишь короткие шортики, никак не повлияет на ее состояние. Но расспросы не прекращались, и это было так привычно, что даже Геральт перестал вздыхать на десятой минуте.

Наконец ведьмак остановился — хорошее место было найдено. Они сгрузили сумки в одну кучку, и Геральт отправился за хворостом, оставив Лютика устраивать спальное место. Вернулся с охапкой веток и тушкой кролика, и начал устраивать костер. Засуетился Лютик, доставая из сумок котелок, немного приправ и три кружки. Спустя полчаса они доедали жареное мясо, а на костре в котелке кипел отвар из собранных Плотвой травок и цветков.

Бард постелил теплые одеяла прямо под большим раскидистым дубом, и сейчас опирался на широкий ствол. Плотва опиралась о его плечо и допивала из деревянной кружки ароматный напиток. Её жесткие волосы топорщились и лезли Лютику в нос, и тот смешно морщился, но плечо не убирал. Геральт немного прибрался у костра, обернулся на тихий теплый смех от дерева и улыбнулся — Лютик что-то напевал под нос, а Плотва пародировала его и тихонько посмеивалась. Мужчина притворно возмущался таким пренебрежением к своему творчеству, но улыбка все же пробивалась на серьезной моське, сдавая его с потрохами. Плотва тыкнула Лютика в ребра своим острым локтем, тот громко взвизгнул от неожиданности, и ведьмак фыркнул. Он подошел к уютному клубку конечностей и улегся на свободное плечо своего барда.

— Так сколько, говоришь, тебе понадобится времени, чтобы превратиться обратно в лошадку? — Геральт знал ответ на этот вопрос — Плотва превращалась стабильно три-четыре раза в месяц. Время было рассчитано года три назад, когда превращение было не таким обыденным, и многое было не учтено. Подобные вопросы были простой привычкой, дежурным ритуалом.

Еще около часа под высоким деревом звучали тихий смех и напевы новых баллад Лютика, глубокий голос Геральта перебивал споры и начинал новые. Плотва светилась золотом, а Лютик снова включал заботливую мать, спрашивая не холодно ли ей. Он рассказывал по второму кругу про красивых девушек и парней из таверн, мимо которых они проходили, и перебирал пепельные волосы ведьмака. Ло смеялась снова и снова, закинув тонкие ноги Геральту на живот и тоже рассказывала-рассказывала-рассказывала. О том, скольких грубых мужланов, попытавшихся украсть лошадь великого ведьмака, она запинала копытами. О том, как мило смотрятся вместе ее любимые мужчины, и о том, как много людей за глаза говорят о них гадости. О том, как она постоянно забывает, что может колдовать и даже перемещаться в пространстве. Они все вместе снова рассматривали ее блестящие, словно нарисованные хной, татуировки и находили новые закорючки и кружочки. Они уснули, крепко переплетясь конечностями, обнимаясь и тихонько сопя в волосы или шею.

Завтра они проснутся рано утром и побредут дальше, не понятно куда и не понятно откуда. Вокруг будут щебетать птицы и кузнечики, солнце будет подниматься и освещать золотые поля пшеницы. Яркие лучи будут путаться в темных волосах Ло и отскакивать от кулона Геральта. Лютик опять будет говорить обо всем и ни о чем одновременно, а ведьмак тяжело вздыхать, подавляя улыбку, ведь ему теперь нужно следить не за одним, а сразу за двумя взрослыми детьми. Спустя несколько километров Геральту придется тащить на спине Лютика, потому что ну, Гер, ну я устал, ну, пожалуйста, Гера-а, мы идем уже несколько часов, а я маленький хрупкий организм, и они будут пугать редких прохожих своими счастливыми лицами и громким смехом, так не сочетающимся с грозным оружием.

И у них все будет хорошо, и они будут чувствовать себя настоящей семьёй.

Примечания:

если вы думаете, что я не поставила какие-то метки, то скорее всего вы правы. я в этих ваших метках не разбираюсь вообще. так что говорите, если чего-то не хватает или наоборот:3