Свеча в окне (гет)

Это был тихий и ужасно холодный вечер даже по стандартам директора Снейпа. С самого утра шел снег, и территория Хогвартса вся была покрыта толстым пушистым покрывалом из снежинок. Снейп стоял в учительской, смотрел в приоткрытое окно и размышлял о погоде. Ему нравилась эта бушующая вьюга, эта метель, это почти благоговейное преклонение перед силами природы.

Он был бы вполне счастлив в своих Подземельях, варил бы нечто премерзкое и не думал ни о чем, кроме бурлящего в котле варева. Даже о Сочельнике. Снейп огляделся, сосредоточенно хмурясь; он был рад, что учительская опустела и все уже уехали на каникулы. Никто не должен видеть его странную рефлексию. Так много нежелательных мыслей беспокоило его со вчерашнего утра… Снейпу ничего не оставалось, как продолжать их думать.

Гермиона Грейнджер. Конечно, а кто еще это мог быть? Она прошла большой путь от Невыносимой всезнайки и Вечно машущей рукой гриффиндорской заучки. Теперь она стала довольно зрелой молодой женщиной с почти незаметным намеком на печаль в когда-то сияющем взгляде и слишком понимающей теплой улыбкой. Снейп был безмерно раздражен.

Гермиона явилась в Хогвартс после того, как провела семь лет своей жизни, сражаясь в заранее обреченных на провал битвах с иностранными Министерствами магии, пытаясь доказать им, что она знает лучше. И вообще, она для них больше, чем какая-то героиня войны с непомерным эго и огромным объемом знаний. Ее позиция « знать все обо всем» доказывала, что она ошибалась. Никого больше не волновали униженные и оскорбленные. С тем же успехом можно было проклясть эльфов и магические расы. Гермиона упаковала сумку, запихнула Крукса в переноску для кошек и появилась на пороге Хогвартса, заявив о своем намерении изучать целительство под опекой мадам Помфри и преподавать маггловедение, возможно, если директор Снейп будет так добр, чтобы выслушать ее взволнованный лепет…

Снейп все еще размышлял о том ее собеседовании, ехидно искривив губы, можно было бы даже счесть его выражение лица ухмылкой, если прищуриться достаточно сильно. Конечно, Замку требовались ее энтузиазм и усилия. Однажды она спасла ему жизнь. И ей нужно было вернуться домой так же, как и ему когда-то. Снейп отругал себя за то, что в последние годы стал слишком мягким, и принял ее на работу.

Без его ведома и к вящему удовольствию всех остальных, Гермиона быстро стала неофициальным «источником света» в Хогвартсе. Светлячком. Миротворцем. Справедливым эмпатом и чрезмерно увлеченным преподавателем Маггловедения. Она никогда никому не навязывала свою помощь, но всегда была рядом с теми, кто в ней нуждался. И горящие свечи, которые она ставила на подоконник каждую ночь, начиная с возвращения в Хогвартс, были маяком надежды для детей и учителей. И даже для Снейпа, когда он возвращался с «зимнего сбора урожая» в Запретном лесу.

Снейп не знал, что такого сотворила Гермиона и ее свечи, но этот пылающий огонь, казалось, прогонял длиннохвостые тени. Даже такие темные, как те, что докучали ему многие годы. Он любил застыть на месте, слегка прищуриться и полюбоваться ее подсвечником с тремя свечами, освещающими иссиня-черную зимнюю ночь. Снег шел, ветер что-то шептал Черному озеру, звезды ярко сияли, и Снейпу отчаянно хотелось верить… Научиться верить в принципе. Он давно уже забыл как это делается. И для чего. Откуда она черпала надежду? Как она могла, после всего, что она потеряла, по-прежнему иметь силу делиться любовью и светом с теми, кто в них нуждался? Даже с такими угрюмыми душами, как его собственная.

Снейп перестал сомневаться в Великой цели судьбы, он просто восхищался ее свечами. Ни меньше, ни больше. Иногда они разделяли традиционную чашку чая у камина. Однажды ночью она особенно настойчиво пригласила его на кухню, чтобы угостить своим фирменным глинтвейном. Снейп, в свою очередь, подарил ей травяной сбор своего творения. Он полюбил их непринужденные беседы, дружеские подшучивания и приятное молчание. Казалось, что им обоим нужно было именно это; тишина и понимание без лишнего пафоса.

Он был счастлив, ведя свою жизнь именно так и время от времени выпивая с ней чашку чая, но вчерашний вечер все изменил. Приближался Сочельник, все спешили покинуть Школу и воссоединиться со своими близкими. Гермиона заявила о своем желании остаться в Замке на каникулы. Снейп знал из сплетен Хогвартса, что она рассталась с мальчишкой Уизли уже в пятый раз, он втайне надеялся, что этот раз действительно был последним. Гермиона пыталась заново воссоединиться со своими родителями и очень расстроилась, когда полчаса назад получила сову.

Северус не знал, что на него нашло, когда увидел ее варежки и шарф, позабытые на столе. Он схватил их и бросился за ней. Позже он придет к выводу, что ему не хотелось видеть, как она страдает, но в те минуты, мчась через Запретный лес в поисках Гермионы, он хотел только обезопасить ее и еще раз увидеть как она улыбается.

Гермиона стояла посреди поляны, размазывая слезы и тушь по щекам и сминая письмо онемевшими пальцами. Снейп не помнил, как она бросилась в его объятия и спрятала заплаканное лицо в его мантии. Он неловко обнял ее и попытался утешить. Мрачный циник, которым он всегда был, он тем не менее изо всех сил старался успокоить женщину, которой так восхищался в последние месяцы…

Шмыгнув носом, Гермиона поведала ему, что ее родители больше не хотят с ней общаться. Они по-прежнему считают ее своей дочерью и всё такое, но они просто не готовы снова встретиться с миром магии, и если Гермиона решит оставить свою фантастическую реальность ради них, то они, возможно, могли бы попытаться…

— Я не собираюсь отказываться от своей жизни, — решительно заявила Гермиона. — Я здесь гораздо нужнее, чем где-либо еще.

— Никто не заслуживает твоей милости, Гермиона. Ты слишком хороша для этого неблагодарного мира, — прошептал в ответ Северус.

Он нежно прикоснулся к ее губам своими. Он отчаянно хотел, чтобы их нежный поцелуй длился вечно, чтобы снег падал, и свечи горели на ее подоконнике.

На следующее утро она уехала праздновать Рождество с кланом Уизли, и Снейп остался предоставлен самому себе. Вот вам и размышления о свежевыпавшем снеге.

Вечер был скучным, в комнате было холодно, и он впервые в жизни чувствовал себя одиноким. Он нашел цель, отыскал новый смысл жизни, и его смысл уехал отмечать праздник с друзьями.

Мягко, осторожно обняв его, она прижалась лицом к его спине. Тихий голос прошептал на ухо:

— Никто не должен праздновать Рождество в одиночестве, Северус. Это правило нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.

Он повернулся и распахнул свои объятия, чтобы с радостью принять ее обратно.

— И поэтому ты вернулась?

— С Рождеством, дорогой, — улыбнулась ему Гермиона. Своей драгоценной улыбкой с легким намеком на печаль.

— С Рождеством, Гермиона, — ответил Северус чуть слышно.

Мановением руки она разожгла свечи.

Он смотрел на нее с нежностью, он был уверен, что вместе они смогут преодолеть любую тьму, которая может обрушиться на них, воссоединить ее с родителями и прогнать печаль.

Снег продолжал мягко стлаться по земле.

Свеча в окне директора и Гермионы ярко горела.

И на Землю пришло Рождество.