Это твой год, парень (джен)

Отложив в сторону уже вычищенный лазерный пистолет, он начал пересчитывать патроны к нему, аккуратно раскладывая один рядом с другим на стареньком матраце, служившем ему ложем. Это занятие не раз успокаивало в прошлом. Не столь эффективное против приступа ярости, как тренировка или схватка, оно помогало в ином, не менее важном. Собраться с мыслями в затруднительной ситуации, сосредоточиться, найти равновесие духа и мыслей. Медленно втянув воздух через ноздри, Такеши тихо фыркнул. Чуть расслабил сведенные напряженным ожиданием плечи. Да, сейчас это как раз то, что нужно. Своеобразная медитация, если, конечно, понимать толк.

Один. Три. Пять. Кончики когтей чуть слышно лязгали по металлическим граням. В отличие от обычных тигров, Такеши не мог прятать когти полностью, и бритвенно острые кончики всегда чуть-чуть, на несчастные полдюйма, выглядывали меж пальцев. Всегда наготове, как смертоносное предупреждение, опасное и для его владельца. Когда-то это казалось жутко неудобным, бесило буквально до рыка, к тому же лишний раз напоминая об утраченном. Сейчас он притерпелся и нашел выгоду во всех полученных изменениях, научился ценить их: зачастую именно они, эти странности, приносили ему победу. Только вот воспоминания — старая, уснувшая под буграми шрамов боль, — остались. Везде: и в людской толпе городов и поселков, и в зарослях азиатских джунглей, — он был чужим. Лишним, как криво торчащий коготь. Не человек, не зверь. Урод, чудовище. Убийца.

Сквознячок скользнул по подушечкам задних лап, предупреждая его прежде слуха, уловившего скрип деревянной планки и тихий шелест мягких подошв по полу. Ближе, еще ближе… Такеши, уже много лет более известный под грозным прозвищем Тигриный Коготь, вскинул голову. Передняя лапа неслышно, чуть ощутимо коснулась кончиками когтей куная. Никто не застанет его врасплох, даже здесь, среди, казалось бы, союзников. Особенно среди них — пока неясно, чего от них ждать.

Дверь в его комнату открылась беззвучно, но к этому моменту Тигриный Коготь был уже на ногах. Точнее сказать, на четвереньках, в любой момент готовый вскочить, напасть или обороняться. Суженные зрачки смерили внимательным взглядом темный силуэт перед ним, потом, особенно пристально, — фонарь с приглушенным светом в руке. Тигр-мутант немного расслабился. Лицо пришедшего скрывала маска, делала его неотличимым от прочих, но вряд ли отблескивающие окуляры, защищавшие глаза, хоть как-то помогали зрению — иначе не потребовалась бы лампа. А значит, тут у него, полузверя, есть преимущество. Небольшое, в чужой-то крепости, — но большего ему и не нужно.

— Мастер ждет вас, господин, — глухо, монотонно-неразличимо оповестил его пришедший. Чуть заметно склонил голову в вежливом приглашении. — Прошу за мной.

Такеши сдержанно кивнул в ответ. Дождался, пока пришлый повернется спиной, — и, подхватив, одним движением спрятал в кобуры оба пистолета. Торопливо рассовал по местам патроны, досадливо поморщился. Всего пять. Мало, слишком мало в случае неудачи. Нет, оставались, конечно, верный мачете и прочее холодное оружие, да и в силе с ловкостью он явно может поспорить с любым из здешних воинов. Но их намного больше, и это их убежище. Их дом.

Еще один тихий, сквозь зубы выдох. Подхватив скатку, хранившую сменную одежду и немногие личные вещи, Такеши поспешил к выходу. На секунду замер на пороге, припоминая, не забыл ли чего. Опомнившись, с досадой мотнул головой. Оружие при нем, прочее же — дело наживное. Да и осталось ли еще что-то ценное после?.. Нет. Как бы ни сложилось дело, возвращаться не придется.

* * *

Он без труда поспевал за шедшим перед ним, настороженно косясь по сторонам. Полутемные коридоры, неразличимые и мрачные, как их обитатели, вызывали невольную дрожь, чем-то напоминая змеиные ходы логова Кренгов. И почти такая же неизвестность впереди. Неизвестность, выбранная поневоле, как и тогда…

Такеши крепче стиснул рукоять мачете. Еще раз с подозрением огляделся. Нет, по-прежнему никого, лишь какие-то вымпелы на стенах. Тигр присмотрелся. Странный символ, напоминающий след ступни на песке, ни о чем ему не говорил. Но он явно что-то значил — случайно ли точно такие же, только поменьше, были и на форме встречавшихся воинов? Да и на одежде того человека, мастера, тоже. Кажется. Сейчас Тигриный Коготь ни в чем не был уверен. Кроме одного — все решится прямо сейчас.

Последняя дверь. Такеши как-то сразу понял, что она была последней, ведущей в нужное ему место. Из-за явно настороженно настроенных воинов? Оттого, что была она много прочнее и внушительнее всех пройденных, хоть и сделана, казалось бы, из того же материала? Нет. Вернее, не только. Тигриный Коготь просто чувствовал — нюхом, всем существом — что-то мощное, угрожающее, внушительное по ту ее сторону. Спроси его — и Такеши навряд ли сумел ответить, что именно. У этого запаха, этого чувства не было названия в человеческом языке, не было понятия. Звериной же части натуры, чтобы услышать и понять, не требовалось ни слов, ни жестов.

Но он-то был человеком! Усилием воли разжав пальцы на рукояти оружия, Такеши остановился перед дверью. Вопросительно-требовательно взглянул на воинов, ее охранявших. Провожатый уже скрылся за деревянным полотном, и с той стороны не доносилось ни звука. Повисшая тишина изрядно нервировала — как и сами воины. Безликие. Безмолвные. Неразличимые, как муравьи. Не имеющие собственной воли — как Кренги…

Тигриный Коготь непроизвольно выпустил когти. Сердито зашипел, осознав свою ошибку. Этот человек выручил его в безвыходной ситуации, спас от позора плена и бесславной гибели. Он мог просто пройти мимо, не ввязываясь в чужую схватку. Мог приказать перебить их всех — ведь для него, человека, все они равно были уроды и чудовища. Конечно, он не сдался бы без боя — но, смотря правде в лицо, долго бы продержался он, измотанный сражением одного против сотни, ослабленный потерей крови и холодом, раздавленный предательством самого близкого?

И… хотел ли он? Сейчас Такеши не мог сказать наверняка. Да, он не хотел смерти, вдвойне постыдной от этих мерзких слизняков, любого из которых мог раздавить одним пальцем, и уж тем более — не хотел плена и новых пыток, которые они звали «экспериментами». Но тогда он не задумывался об этом. В душе царила тьма и яростная боль, рвущая на части, — и он дал им волю, запретив себе думать, чувствовать, сомневаться. Только бить. Резать. Крошить. Изо всех оставшихся сил, со всей душившей яростью. За всё. За всех.

Такеши мотнул головой, возвращаясь в реальность. С отвращение заметил, что передняя лапа сама, минуя сознание, стиснула оружие. Воины косились на него еще более враждебно, но нападать пока не спешили. Слава всем богам, кажется, он не успел совершить ничего непоправимого. Тигриный Коготь спрятал оружие, продемонстрировал им пустые лапы. Хотел было улыбнуться, в знак своих мирных намерений, — но вовремя остановился, вспомнив, что сейчас его улыбка больше похожа на оскал. Да и умеет ли он еще улыбаться?

* * *

Дверь отъехала в сторону, и он, не колеблясь более, шагнул внутрь. Мутация отняла у него способность бояться — ведь самое страшное уже случилось. Предательство Ташико выжгло все, что оставалось живым после этого, и если даже тогда он выжил, что еще может его сломать? Глупый вопрос. Иногда он сомневался, точно ли еще жив, казался себе самому наделенным плотью и кровью орудием для убийства. Сложным и невероятно успешным — но все же орудием, и не более.

— Подойди ближе, — приказал ему глухой низкий голос, очевидно, принадлежавший пресловутому мастеру. Громко; должно быть, говоривший стоял совсем близко. И все же решился подпустить его, монстра, вплотную. В полумраке, дающем ему преимущество…

Шагнув навстречу, Такеши втянул воздух — как делал всегда при встрече с новым человеком и другим живым существом. Глаза, слова, тело могут лгать, но запах всегда выдает потаенное. Ему Тигриный Коготь верил, как никому иному.

Человек пах железом и дымом; тигра немного удивило последнее, но потом он вспомнил о светильниках. Должно быть, все здесь пропиталось их запахом. Ни грана страха и неуверенности, которую он должен был чувствовать рядом с непривычным, пугающим существом. Скорее напротив — остро-резкий запах опасности. Тигриный Коготь непроизвольно оскалился.

Человек остался неподвижным. Теперь, присмотревшись, Такеши видел, что тот, должно быть, слеп на один глаз. А может, и не только, потому как смотрел чуть в сторону, куда-то над его плечом. Может, потому и не боялся, что даже не представлял, с кем имеет дело? Почему-то это показалось обидным.

— Как пр-рикажете, — при сильном старании он мог говорить без отзвука рычания; но сейчас, напротив, постарался добавить его в голос. Выпустил когти, намеренно скребнув ими о пол. Мачете у пояса глухо звякнуло о кобуру — тоже не совсем случайно.

— Нет нужды казаться больше, чем ты есть, — неожиданно спокойно заметил человек. Только сейчас Такеши почувствовал, что шерсть на загривке поднялась дыбом. Это он, он боялся человека, а не человек его! Боялся — хотя тот не был вооружен, а охрана осталась слишком далеко, чтобы успеть в случае чего.

— Мне рассказывали о тебе как о величайшем убийце Азии, — невозмутимо продолжал тот, скрестив на груди руки. — Как же вышло, что ты оказался… в таком позорном положении?

На последнем слове Такеши скрипнул зубами. Однако не мог не признавать, что человек был прав. В этом сражении он проиграл, и проиграл позорно, по собственной оплошности. Поддавшись гневу, он расправился с предыдущим отрядом Кренгов и не запасся позаимствованными у них патронами, как обычно, и в схватке с отрядом следующим они кончились неожиданно и невовремя, а холодным оружием он мог поразить лишь одного Кренга за раз. А тех было слишком, слишком много, чтобы справиться с ними всего двумя руками. Да еще после лихорадки и кровопотери от сражения с Ташико накануне. Как же жалко, должно быть, он выглядел! Величайший убийца Азии! Да обычный кот ловчее и хитрее его!

— Ты не кажешься слабым или глупым, — человек чуть наклонился, и в предположительно зрячем глазу его что-то блеснуло. — И мои шпионы не могли солгать. Тогда почему?

Такеши угрюмо смотрел в сторону и молчал. Да и что было сказать? «Вы обознались, господин?» Наверняка шпионы предоставили его спасителю полное его описание. Да и точно ли тот слеп? Попытаться сбежать? Глупо и самонадеянно — из сердца вражеской крепости, со множеством солдат по ту сторону двери: Такеши слышал, как они, затаив дыхание, прислушиваются к их разговору. Да и… как-то постыдно трусливо — после того, как этот человек спас его жизнь и честь. Ради чего бы он это ни сделал.

— Так сложились обстоятельства, господин, — наконец хмуро бросил он. — Я сожалею…

— Обстоятельства — оправдания для слабаков, — резко прервал его человек. Сжал руку в кулак. — И слишком расплывчато, чтобы быть правдой.

Не сдержавшись, Тигриный Коготь негромко рыкнул. Плывущим шагом скользнул в сторону и вобрал голову в плечи, готовый ответить на удар, который мог… нет, должен был последовать. К его удивлению, человек улыбнулся — жестко, удовлетворенно. Как будто намеренно выводил его из себя.

— Вот теперь я вижу, что ты тот, о ком мне рассказывали, — проронил он невозмутимо. — Случается всякое, но воин всегда остается воином и не позволяет себя топтать.

Такеши стиснул зубы, но признал его правоту. Он позволил Ташико слишком глубоко ранить его… и речь совсем не о хвосте. Она до сих пор как заноза в его сердце и ослабляет его, даже не зная об этом. Если еще жива.

В груди слегка кольнуло. Тигр потер ее нервным жестом, устало выдохнул и распрямил плечи. Как бы то ни было, она ушла из его жизни. Она изменилась… он сам хотел этого, сам стремился вылепить из нее совершенного убийцу, вопреки ее яростному протесту. И у него получилось… есть ли о чем жалеть? Теперь пришел черед измениться ему. Оставить прошлое прошлому и идти дальше. Прежних Ташико и Такеши больше нет, но разве это повод, чтобы позволить себе сломаться?

— Прошу прощения, господин, — он виновато склонил голову, стараясь не замечать пристального цепкого взгляда. Почему-то Такеши упрямо казалось, что человек может читать его мысли и осудить его за это. За слабость, которая наверняка ему самому не свойственна. — Я так и не успел поблагодарить вас за помощь, хотя любые слова слишком пусты и жалки для этого…

— Ты прав, — сухо согласился человек, выжидающе поглядывая на него. — Слова ничего не стоят. Лишь поступки имеют значение.

— Вы правы, господин, — Такеши снова поклонился. — Знаю, я повел себя недостойно в тот момент и наверняка разочаровал вас. Но позвольте мне искупить вину и вновь обрести лицо в ваших глазах. Это единственное, чего я смиренно прошу у вас, господин…

— Зови меня мастер Шредер, — негромко велел ему человек и слегка пристукнул кулаком по ладони. Только сейчас Такеши рассмотрел поблескивающие острые грани какого-то метательного оружия за отворотами манжет. Должно быть, мастер не так уж и безоружен… а может, не беспомощен и без них. Почему-то это порадовало его, наполнило гордостью. — Я проделал долгий путь, чтобы найти того, о ком слагают легенды — и сейчас наконец вижу его перед собой.

— Спасибо, мастер, — Такеши опустился на одно колено, стыдливо поджав обрубок хвоста. Почему-то ему казалось, что именно в таком положении особенно заметно, как потрепана его одежда, как слиплась от грязи и крови шерсть, а обрубок… тут и говорить нечего! Форменный сгусток позора! Если бы он мог, Тигриный Коготь спрятал бы его под одеждой… если бы подозревал, что та не выдержит последнего испытания и не развалится прямо на нем. Прямо на глазах мастера!

— Мидзуно проводит тебя и покажет, что и где находится, — продолжал мастер все тем же безэмоциональным тоном. — У тебя несколько дней, чтобы оправиться и вернуть форму. После этого мы вылетаем в Штаты. На настоящее дело… — тут его голос наконец-то оживился злорадным предвкушением.

Чем бы ни было это дело, оно важно для мастера Шредера. Такеши поклялся себе, что сделает все возможное и невозможное, чтобы оправдать оказанное ему доверие. Искупить долг жизни хотя бы немного. А кроме того…

— Прошу прощения, мастер… — слова сорвались с губ прежде, чем Такеши успел испугаться собственной смелости.

— Что-нибудь еще? — мастер Шредер смерил его нечитаемым взглядом. Должно быть, мыслями он уже вернулся к своим делам, и Такеши грубо нарушил его размышления. Ему было очень неловко, но не спросить он просто не мог.

— Извините, что помешал, но… среди ваших людей есть женщины?

Мастер резко развернулся, и Тигриный Коготь инстинктивно съежился под пронзительным взглядом. Он ждал чего угодно: и унизительной отповеди об уродливой натуре мутантов, для которых даже право просто жить — великое благо; и грубого напоминания, что он здесь для дела, а не для развлечений (а, собственно, как иначе еще можно истолковать его вопрос?); и любопытно-бесстыдных расспросов, а может, и наблюдения исподтишка. Через все это он уже проходил с прошлыми нанимателями и научился сохранять невозмутимый вид, хотя коробило такое отношение все равно. А может… может, мастер вовсе передумает иметь с ним дело, решив, что у него на уме лишь утехи? Лишит его права искупить вину и вернуть долг? Такеши мигом покрылся испариной. Нет, бессмертные боги, что угодно, только не это!

— Не думаю, что этот вопрос уместен, — наконец сухо отозвался мастер. — Чем он вызван?

Что-то подсказывало Такеши, что умолчания и явной лжи он не потерпит. Как и — что обмануть его вряд ли выйдет.

— Женщины… сражаются иначе, господин, — неохотно пояснил он. Потом, поводив по полу задней лапой, добавил: — Это может… однажды оказаться важным.

Помимо воли голос дрогнул. Алопекс… мерзкое прозвище, данное Кренгами. Но Ташико больше нет. Подло напавшая на него со спины в благодарность за все сделанное для нее не стоит зваться иначе. Жива ли она еще? Ради ее же блага — лучше бы было нет.

— Что ж… это достойная цель, — одобрил мастер. Прищурился в ухмылке. — И это как-то связано с твоим ранением, не так ли?

Чем он себя выдал?! Такеши в панике забыл как дышать. Порывисто вскинулся, уставился глаза в глаза, забыв о субординации, оказанной чести и прочей ерунде. Смотрел, ожидая увидеть насмешку, издевку… и не находя их.

— Месть более чем достойна для воина, — подтвердил наконец его догадку мастер. — У нас их немного, но — да, есть. И с лучшей из них ты встретишься скорее, чем ты думаешь, — он ухмыльнулся. — Думаю, она тоже оценит вашу встречу.

Далее Такеши слушал его уже вполуха. Одна или десять — не суть важно. Он узнает, изучит воинский стиль каждой из них, и хотя бы у одной, хоть отчасти он окажется схожим с Та… нет, Алопекс. И к следующей встрече — если того пожелают боги — он будет готов.

* * *

Мидзуно оказался очень словоохотливым и — поди ж ты! — тоже ни капли не боялся Тигриного Когтя, хотя как минимум вполовину уступал ему и в росте, и в сложении. И довольно скоро Такеши узнал почему. Узнал — и немного посочувствовал неизвестным ему Брэдфорду и Ксеверу. Особенно Брэдфорду, бывшему, по словам Мидзуно, истинным воином. Величайший комплимент в адрес гайдзина от жителя Страны восходящего солнца, уж Такеши-то знал. Ему даже стало немного неловко: он-то считал, что это ему не повезло с мутацией и жизнью в целом. Про себя Такеши решил поближе узнать этого Брэдфорда по прибытии — как дольше всех знавший мастера, он наверняка сможет подсказать, чем он лучше всего сумеет послужить их общему господину. Если пожелает, конечно. Хотя, по словам Мидзуно, он парень неглупый, должен понять, что им нечего делить.

— …и это ты еще с его дочерью не знаком, — хохотнул Мидзуно. Тут же осекся, когда Такеши сумрачно глянул на него. — Ой, простите, господин. Но госпожа Караи явно стоит, чтобы упомянуть о ней. Если господин Брэдфорд — лучший среди ниндзя-мужчин, можно сказать, правая рука мастера, то госпожа — лучшая среди куноити. Хотя их не так уж и много…

Он явно погрустнел, думая о чем-то своем. Но Такеши не было до этого дела. Он сообразил, что именно о ней говорил мастер, обещая ему интересную встречу. Что ж, возможно, это и впрямь будет познавательно для него. Пусть Ташико и не куноити.

Показав отведенную ему комнату, Мидзуно заспешил по своим делам. Лишь напоследок, скомканно распрощавшись, сунул в руки деревянный ящичек, неожиданно увесистый для своего небольшого размера. Озадаченный Такеши отставил его пока в сторону — дар мастера стоил отдельного внимания и рассмотрения. И для начала изучил помещение.

Небольшое, аскетично обставленное и темноватое, оно, тем не менее, почти не отличалось от жилья других воинов — судя по тем немногим открытым комнатам, что попались Такеши по пути. За исключением нескольких мелочей типа густой щетки — наверняка для распутывания свалявшейся шерсти; нескольких бревнышек, при виде которых ощутимо зачесались когти; и горшочка с бледноватой вытянувшейся зеленью. Навряд ли это неизвестное ему растение сколь-нибудь ощутимо пахло — в таких неподходящих условиях для жизни. Но даже слабый травянистый запах был сладким, пьянящим.

Такеши втянул его, зажмурившись. На глаза навернулись непрошенные слезы, а в груди было тепло, несмотря на сквозивший по ногам стылый ветерок. Как давно никто о нем не заботился! Кого за это благодарить? Мастера? Мидзуно? Неизвестного ему воина, отвечавшего за снабжение остальных? Тигриный Коготь решил узнать это в первую очередь, прежде чем они покинут страну. Но прежде… оставалось еще одно важное дело.

Аккуратно отставив в сторону горшочек, Такеши взял в руки ящичек. Сел на новый матрас и, утвердив донце на коленях, открыл крышку.

Глаза ослепила металлическая вспышка. То есть, конечно, она была не столь яркой при тусклом свете спрятанного в углу светильника. Но Такеши казалось: она светит ярче солнца. В ящичке были патроны — те самые, о нехватке которых он так сокрушался. Обоих видов — он проверил это, придирчиво осматривая и ощупывая, обнюхивая и чуть ли не пробуя на зуб каждый. Все оказались без изъяна, и два разных вида были разделены тонкой перегородкой. Но как? Откуда? Он же никому не успел обмолвиться о них, не показывал свое оружие…

«Мастер видит больше, чем позволяют обычные глаза», — сказал ему Мидзуно по пути сюда. Наверно, он имел в виду не совсем это… Сейчас это не имело значения.

Такеши прижал к груди ящичек. Звяканье патронов звучало музыкой, победным гимном его силе и предназначению. Мельком тигр рассмотрел в углу на стуле развешанную одежду — не совсем такую, к какой привык, но по крайней мере чистую и не рваную. Но это прошло краем сознания. Без одежды прожить трудно, но можно — шерсть частично заменяет ее. Но лишь оружие делает его мужчиной и воином. Хотя нет, он ошибся. Не только.

— Благодарю вас, мастер, — почтительно опустившись на колени, он склонил голову перед стулом. Точнее сказать, разложенным на нем шейным платком. Платок как платок… если бы не набитое на нем маленькое изображение все того же символа, что он видел у всех встреченных воинов. С внутренней, не видимой посторонним стороны — но это не так значимо. Однажды он заслужит и более очевидный, явный знак благоволения мастера, пока же будет носить этот, тайно, но с гордостью — как знак принадлежности новой семье, знак верности и возвращенной чести.

«Это твой год, парень», — сказал ему Мидзуно перед самым уходом. Тогда Такеши отмахнулся: пусть для середины марта было еще холодно, начало года осталось далеко позади. И уж точно не года Тигра, закончившегося два года назад. Года, когда они с Ташико ступили на новый путь, приведший их в бездну…

Такеши передернул плечами. Месяцы, годы, имена… как это суетно и мелко в сравнении с происходящим, тогда и сейчас. Мастер чертовски прав: значение имеют не слова, а лишь события и дела. Что же мешает этому году, начавшемуся поздно и не слишком удачно, стать его годом — по-настоящему его, несущим удачу и славу? Никто и ничто, пока он сам в это верит. И есть кому верить в него. Теперь — есть.