Притворство от отчаяния (джен)

Когда Питеру было десять, он остался круглым сиротой, потеряв последнюю родственницу — тётю Мэй. Энтони Старк, близкий друг семьи, взял его к себе, оформив опеку, но со временем стал относиться к мальчику как к сыну. Питер за два года привык к тому, что может считать Тони отцом, хотя и называл его по имени. Он думал, что самый счастливый ребёнок на свете: если ему было плохо, Старк был рядом, они завтракали вместе, Пит мог много времени сидеть в лаборатории опекуна, который всегда прислушивался к его мнению и был рад видеть подопечного в любое время суток. Питер знал, что у Тони не всегда есть на него время, но никогда не думал, что может надоесть ему. До одного злополучного дня.

Когда из Ваканды для обмена опытом приехала Рири Уильямс, наполовину американка, Тони стал устраивать её вместе с другими одарёнными стажёрами, а пока проводились все формальности, Питер познакомился с девушкой. Умная и подвижная, она была прекрасным изобретателем и сразу всем понравилась, а Питер и Тони за ужином говорили только о ней и удачном обмене.

Но уже через два дня Пит не считал, что обмен — такая уж прекрасная идея: опекун с утра до вечера пропадал на этажах Башни, показывая Уильямс её устройство и оборудование, знакомя с важными для работы людьми, обедал он там же, вместо завтрака перекусывал, а как и где ужинал, Питер не знал — он засыпал, не дождавшись прихода опекуна. Но Тони всегда выглядел радостным и воодушевлённым, он получал удовольствие от общения с девушкой, и казалось, не замечал, что стал меньше времени проводить с подопечным. По крайней мере Питер не видел, чтобы он от этого расстраивался.

Мальчик никогда бы не подумал, что стал безразличен своему опекуну, но одним вечером случайно услышал разговор двух стажёров. Они говорили, что Старку нестыдно даже в преемницы взять Рири, она не уступает ему в мастерстве и знаниях и такая же шустрая, как и он. И тут Питер вспомнил, что Хэппи когда-то обмолвился, что Тони, если бы решил заводить детей, хотел бы дочь.

Пит вдруг понял, что уже стоит на этаже Старка. Он не помнил, как добрался сюда, и теперь не был уверен, что ему нужно быть именно здесь. Сознание отказывалось верить в сложившуюся картинку, но прошлое активно напоминало, что всё хорошо бывает лишь в сказках. Родители попали в автокатастрофу, когда ехали подписывать бумаги об отказе от Питера, они тоже хотели девочку, и когда она родилась, сказали, что не в состоянии позаботиться о двоих детях. Сестрёнка погибла вместе с ними.

«Никому ты не нужен», — пронеслась в голове мысль. Пит подумал, что Тони тяжело с ним, но он слишком хороший, чтобы сказать ему об этом.

— Э-э-й, — большие руки легонько встряхнули мальчика за плечи.

Питер вынырнул из своих мыслей и осмотрелся: он стоял посреди гостиной, где обычно собирались друзья Старка. Он обернулся, ища того, кто вывел его из оцепенения, и увидел Тони, который стоял с весьма обеспокоенным видом.

— Пит, что случилось? Ты сам не свой.

— Я просто… устал. Задумался и… вспомнил о… детстве, — Питер вовремя остановился и не стал упоминать о родителях, ведь Тони прекрасно знал эту историю и мог бы догадаться о его мыслях. Почему-то не хотелось, чтобы он об этом узнал, хотя Пит раньше ничего не скрывал от опекуна.

Тони потрепал его по волосам.

— Не думай о плохом. Завтра мы с Рири посетим один эксперимент, и я хочу, чтобы ты пошёл со мной.

— Но мне же всего двенадцать, — удивился Питер.

— Стажёры клялись, что проверили всё по пять раз, ничего не должно случиться, — улыбнулся Старк, но в его глазах мальчик заметил беспокойство.

Недавние мысли почти покинули голову Питера, он решил было, что всё надумал, что опекун по-прежнему его любит, но…

— Ладно, малыш, иди спать, — проведя рукой по голове ребёнка, сказал Тони и направился в сторону кухни.

Подопечный проводил его взглядом до поворота, чувствуя опустошение. Сегодня, когда Старк наконец-то вернулся в обычное время, они могли спокойно, как делали это раньше, обсудить прошедший день и поговорить о чём-нибудь ещё. Но опекун просто отправил его спать. Словно не желая говорить с ним дольше, чем это было необходимо.

Если бы Питер не был измотан мыслями, то не уснул бы так быстро и увидел, как Тони открыл дверь в его спальню и виновато посмотрел на него.

* * *

Питер посмотрел на датчик, вдруг услышав нехарактерный свист, и увидел, что давление слишком высокое. Он забыл, как зовут этих стажёров, и мог обратиться только к опекуну, но червь сомнения подточил всю его уверенность, поэтому, промедлив в раздумьях, он крикнул долгое: «Мистер Старк!»

Промедление стоило дорого, прибор перегрелся и выстрелил некоторыми деталями, струя горячего пара вырвалась из отверстия рядом с Питером и обожгла его плечо. Мальчик взвизгнул и попытался увернуться, но новая отлетевшая деталь угодила ему прямо между рёбер, и Пит согнулся пополам.

Он не видел, куда можно отступить, боль в боку была невыносимая, но перелома, кажется, не должно быть. Тони появился из неоткуда и подхватил подопечного на руки, вынося из лаборатории и бросая через плечо: «Потом продолжим». Питер вцепился в опекуна, выравнивая дыхание и пытаясь забыть о боли, но она была такая сильная, что он не мог забыться.

Доктор Чо быстро намазала ожог мазью и, нарисовав на боку Пита йодную сеточку, дала ему лёд к синяку. Рёбра в самом деле оказались целы, и Тони облегчённо выдохнул. Подумав минуту, Старк отнёс подопечного в его комнату и примостился рядом с ним на кровати с запасом чизбургеров, воды и чипсов, и пока ребёнок в, наверное, трёхсотый раз пересматривал «Звёздные войны», присматривал за ним, время от времени уходя за новой порцией льда.

Питер не заметил, как уснул, но проснулся внезапно, увидев перед собой экран телефона. Мальчик полулежал на опекуне, оплетя его руками и ногами и положив голову ему между шеей и грудью. Тони переписывался с человеком, записанном в мессенджере Старка как Железное Сердце. Сердце Пита ёкнуло: Тони везде был записан как Железный Человек. Сообщение, только что отправленное им, гласило: «Если он завтра поправится, мы попробуем восстановить эту машину стажёров. Для тебя это будет первый практический опыт». Да, теперь сомнений не оставалось — Старк переписывался с Рири.

Тони, назвав её «Железной», словно присвоил Уильямс статус своей преемницы, и Питер, не сдержавшись, шмыгнул носом. Похоже, он потерял ещё одного близкого человека, от него снова могут отказаться.

— Пит? Эй, эй, — опекун быстро повернулся к нему и осторожно положил его на подушки. — Очень больно?

Мальчик снова шмыгнул носом, радуясь, что Тони решил, что он заплакал из-за боли, которой вовсе не было. Внезапно, в одну секунду, в его голове созрел маленький план, и он ответил:

— Не очень.

— Лёд нужен?

Пит отрицательно помотал головой, мокнуть ему не хотелось.

— Давай тогда ещё одну йодную сеточку, и потом снова уснёшь.

Подопечный кивнул, и Старк покрыл синяк новым слоем йода. Питер поджал губы, но не от боли, а играя свою роль. Он знал, на что идёт, обманывая Тони, но хотел оттянуть момент расставания, морально подготовиться к нему. Возможно, если он сможет первым отпустить, будет проще пережить, когда тебя отпустят.

Опекун коснулся губами его лба, проверяя температуру, и оставил на нём лёгкий поцелуй. Питер закрыл глаза, чтобы не дать слезам, вдруг появившимся в уголках глаз, вылиться. Тони поправил подушки и одеяло и остался сидеть на месте, больше не включая телефон и стараясь дышать тише, чтобы ребёнок уснул.

Пит в самом деле скоро погрузился в сон, постоянно ворочаясь, но при этом не просыпаясь. Старк считал, это из-за боли синяка и ожога, однако на самом деле мальчику снилось, что опекун принял решение отказаться от него, отдать в детдом и взять вместо него каких-то других детей. Прикосновения и поглаживания Тони на этот раз не принесли покоя ребёнку, но мужчина думал, что это из-за боли, а дело было в чувствительности Питера даже во сне.

На следующе утро, едва проснувшись, Пит вспомнил про свой бесчестный план. О, ему правда было стыдно, что приходится обманывать опекуна, душой воспринимаемого как отца, заставлять его волноваться, но Питер ещё не был готов расстаться с ним. Ему хотелось в последний раз ощутить заботу и семейное тепло в полной мере.

— Эй, ну как ты?

Тони стоял в дверях и обеспокоенно глядел на него. Пит немного покраснел и соврал:

— Почти не болит.

Старк чуть нахмурился и снова взялся за йод, а затем и за мазь, чтобы убрать след ожога. Мальчик знал, что у него есть всего пара дней, потом все раны пройдут, и он больше не сможет обманывать. Тогда и наступит время прощаться.

— Что ж, похоже, придётся продолжать марафон «Звёздных войн», — улыбнулся опекун, поправляя майку ребёнка.

— Т-ты побудешь со мной? Хоть недолго? — несмело попросил тот.

Тони кивнул и сказал, что у Питера есть полчаса, чтобы привести себя в порядок и усесться на кровати, он сам же за это время закажет пиццу и уладит пару важных вопросов. «Парой важных вопросов», несомненно, были Рири Уильямс и план по починке устройства тех стажёров. Конечно, Старку нужно было скорректировать планы, и Питер уверял себя, что полчаса — это нормальный срок для этого, и старался не допускать мыслей о том, что всё это разрешалось пятью минутами и несколькими сообщениями.

Пит и сам не знал, в который уже раз смотрел любимые фильмы, но благодаря частым просмотрам он знал наизусть, в каком моменте нужно смеяться, в каком плакать, а в каком можно спокойно впитывать атмосферу в комнате, упиваться прикосновениями опекуна и запоминать эти счастливые минуты, желая, чтобы они навсегда остались в памяти.

Между фильмами они делали небольшие перерывы, разминая тела и говоря на разные темы, которые только придумывал Питер. Почему-то спросить самое главное, напрямую касающееся его жизни, он не решался, а заговаривал на другие интересные темы. С каждым фильмом он всё больше чувствовал, что не хочет расставаться с Тони. Но ведь он возится с ним только потому, что он ранен, верно? А Старк, как на зло, казался в действительности заинтересованным состоянием подопечного.

Засыпая этой ночью, мальчик чувствовал, что завтра что-то произойдёт, но надеялся, что ему удастся получить ещё чуть-чуть семейного тепла. О последствиях раскрытия своего притворства он ещё не задумывался, но полагал, что после этого его место в сердце Старка будет отдано другим.

* * *

Тони быстро шёл к комнате Питера и надеялся, что ему лучше. Он не нашёл Рири, и потому ему нужно позже попробовать написать ей, что сегодня ей опять придётся одной осваиваться, дела стояли, ребёнок получил синяки, и Старку хотелось, чтобы хоть боль Питера унялась.

Мужчина открыл дверь и замер. Пит спокойно ощупывал свой синяк и не морщился, хотя ещё час назад говорил, что прикосновения достаточно болезненны. Нехорошая мысль закралась в голову Старка, но он не хотел думать, что его подопечный на такое способен.

— Питер?

Тот дёрнулся и обернулся. В его глазах Тони прочитал вину и стыд.

— Не болит больше? — достаточно холодно спросил опекун, поняв, что происходит.

— Я… — Питер опустил голову. — Прости.

Старк сжал руки в кулаки. Выходит, его ребёнок соврал. Питер, этот светлый добрый мальчик… притворялся и лгал.

— Ты притворялся? — всё-таки спросил Тони.

Пит молчал и не поднимал голову. Ответ был понятен — да. Опекун поджал губы и сделал глубокий вдох. Он не хотел верить, что его ребёнок, которого он уже мысленно называл сыном, был способен на обман, но…

— И ты лгал, — Тони уже не спрашивал, а констатировал факт. Его практически тошнило от того, что его подопечный это делал, от самой ситуации, от непонимания, почему она произошла.

Питер комкал в руках футболку, понимая, что глупо прокололся, что план изначально был дурацким, что опекун сердится — если не в бешенстве, — и что момент их расставания настал. Старк ненавидел, когда ему врали, когда люди притворялись, чтобы получить от него что-нибудь. И Питер знал, что Тони сейчас думал именно о том, что и его подопечный притворялся, желая получить от него что-то. И он в самом деле хотел получить, но не вещь, а чувство.

— Не ожидал от тебя, — тихо сказал Тони, надеясь, что ребёнок хоть что-то возразит, начнёт оправдываться. Но тот молчал, всем своим видом показывая, что действительно виноват. Отчасти это смягчало сердце Тони: Питер не лгал ещё больше, чтобы спастись.

Телефон завибрировал: звонила Рири. Старк ответил на звонок и на вопрос о том, встретятся ли они сегодня, ответил, что подойдёт через двадцать минут. Убрав телефон, он глянул на подопечного. Питер всё ещё стоял, опустив голову, только руки его, кажется, дрожали. Тони хотелось одновременно обнять и отругать его, и потому он принял решение о нейтральном поступке: уйти. Так они оба смогут успокоиться и потом вернуться к этой ситуации.

— Мы поговорим об этом позже, — сказал Тони и вышел. Он знал, что это неправильно, что поговорить нужно сейчас, но хотел разделаться с меньшей проблемой: окончанием вводной «экскурсии» для Уильямс, с этим было разобраться проще. Миллиардер потёр виски, думая, насколько плохой из него получился отец и может ли он теперь вообще считать себя отцом.

Едва дверь за опекуном закрылась, Питер рухнул на колени и заплакал. Он ещё не был готов потерять Тони, оторваться от него, но момент настал. Может, лучше было бы всё же поговорить об этом, чем обманывать единственного человека, который любил его? Но любил ли он теперь?

Вытерев слёзы, мальчик схватил первую попавшуюся одежду, быстро привёл себя в порядок и побежал к лифту. Скорее, пока никто не успел заметить, не спросил, не остановил. В голове Питера стучала лишь одна мысль: «Только бы не попасться Тони». Войдя в лифт, он нажал кнопку нижнего этажа и вытер слёзы, если кто-то из друзей опекуна встретит его в таком виде, его могут вернуть обратно или, что ещё хуже, вызвать Старка.

Лифт ехал быстро, но поскольку опускался с самого верхнего этажа, у Питера было несколько минут на раздумья. Он быстро осознал, что просто так сбегать не стоило, что у него нет с собой ничего из необходимых вещей, и нет даже денег, так что еды он не мог купить, что он просто ребёнок, которого полиция отвезёт в участок или отдаст службам опеки, и у Тони из-за этого будут проблемы, что сам Тони, наверное, расстроится, когда не увидит его, и что стоило объясниться хотя бы в записке. И только Пит подумал, что, возможно, стоит вернуться и написать, почему притворялся, как лифт остановился, и его двери раскрылись.

Первый этаж; до выхода нужно пробежать несколько метров. Питер быстро шагнул в холл, пока двери лифта не закрылись вместе с ним. Натянув капюшон толстовки посильнее на голову, подопечный Старка почти бегом направился к выходу. Людям вокруг не было до него никакого дела, и Питер через несколько минут очутился на улице.

Холодный ветер резким порывом раскрыл толстовку, капли дождя добрались до тонкой футболки и сразу промочили её, холодя кожу. Мальчик поёжился и застегнулся, направляясь в Центральный парк. Идти было недолго, но из-за большого количества машин нужно было быть предельно внимательным, и Питер решил забыть на некоторое время о своей проблеме.

Дождь шёл сильный, и похоже, что давно: луж на асфальте было много, и проезжающие машины разбрызгивали грязь и дождевую воду; одна из машин проехала так близко к Питеру, что его с головы до ног окатило грязной водой. «Вот теперь я точно похож на бродягу», — подумал подопечный Старка.

В Центральном парке он не встретил людей, чему обрадовался. Грязный, промокший и замёрзший, Пит искал место, где можно было бы спрятаться от пронизывающего ветра и обдумать своё положение. Он шёл по периметру парка, слушая шум города, и вспоминал, как гулял здесь в разные периоды своей жизни. С родителями он был здесь всего трижды, тётю убили на их двенадцатой прогулке прямо в парке, с опекуном он был здесь только пять раз, ведь первый год после убийства Мэй Питер боялся даже приближаться к Центральному парку.

Пит опустился на скамейку под деревом и закрыл лицо руками. Ему уже целых двенадцать лет, вместо того, чтобы притворяться, как маленький, нужно было просто поговорить с опекуном и принять, когда он сказал бы, что они уже не будут одной семьёй. А теперь Тони злился на него, и они уже не смогут нормально поговорить. Опекун ещё ни разу за всё время не злился на него, но от других Питер слышал, что Старк неудержим в гневе, и думал, что он поступит как его, Пита, родители: запрёт на пару дней где-нибудь или отправит из дома несколько часов ходить по улице и думать над своим поведением. Впрочем, по улице он уже ходил и уже думал над тем, что сделал.

Громко гавкнув, мимо пробежала собака. Питер сначала испугался, а потом увидел, что она подбежала к парню, который направился в противоположную от него сторону, а собака радостно прыгала вокруг хозяина.

Пит подумал, что будет, если Тони его найдёт. Что он вообще сделает, когда поймёт, что подопечный попросту сбежал? Будет ли просить полицейских его найти или с облегчением вздохнёт, обрадованный тем, что теперь больше времени может посвятить Рири? В последнее очень не хотелось верить, Питер хотел, чтобы их разговор о его проступке состоялся, хотел всё ещё что-то значить для Старка, даже если совсем немного.

Пит не знал, сколько просидел в парке, он словно прирос к скамейке, как её часть, и так же, как и она, безмолвно мок под дождём, практически не двигаясь. Он словно оцепенел, углубившись в свои мысли и воспоминания и не реагируя ни на что. Он не знал, сколько прошло времени, он просто сидел, он существовал, но было ли кому до этого дело — он не знал.

— Не страшно одному?

Питер подпрыгнул от неожиданности и в страхе посмотрел на мужчину. Через несколько секунд, проморгавшись и сфокусировавшись наконец на фигуре перед собой, мальчик понял, почему голос показался ему знакомым: перед ним стоял Энтони Старк. Губы Питера непроизвольно задрожали, и он опустил голову.

— Пошли, — Тони вздохнул и сделал шаг в сторону, но подопечный остался недвижим. — Питер.

Ребёнок вздрогнул и медленно сполз со скамейки. Пока он нерешительно подходил к опекуну, тот успел разглядеть испачкавшуюся одежду. Тони перепугался до полусмерти и мягко положил руку на его плечо, он сразу вздрогнул и остановился.

— Где-нибудь болит?

Пит отрицательно помотал головой, всё ещё не смотря на опекуна.

— Тебя не трогали? Не били, не просили что-нибудь?

Мальчик снова покачал головой.

— Что ты делал всё это время? — подопечный не ответил, и Тони добавил требования в голос: — Питер.

— П-прос-сто сид-дел на скам-мейке. Один.

Старк снова вздохнул и мягко подтолкнул его в нужном направлении. На этот раз Питер послушался и зашагал туда, куда направляла его рука опекуна, продолжавшая лежать на его плече. Тони второй рукой напечатал в телефоне заметку, что к жучкам на всю одежду ребёнка нужно добавить микро-устройства, считывающие жизненные показатели. Да, пришлось бы снова перерыть всю одежду Питера, от носков и перчаток до зимних курток, но зато насколько спокойнее Тони будет, если он сразу будет знать, что с ребёнком.

Питер послушно сел в машину и обхватил себя руками, дрожа от холода. Только сейчас он понял, как закоченел. Старк незаметно включил обогрев салона и задних сидений, уже строя предположения, чем для подопечного закончится долгое сидение под дождём и на холодном ветру. Они ехали в полном молчании, каждый думая о своём варианте развития событий и не зная, как себя поведёт другой.

Молчали и тогда, когда поднимались в лифте на свой этаж. Тони видел, что ребёнок уже не дрожит, но знал, что ему необходимо тепло. Он удивлялся, что Питер ещё не разрыдался, и предполагал, что дело здесь сложнее, чем он думал несколько часов назад.

Они разулись, проходя в жилое крыло этажа, но Питер вдруг остановился. Опекун понял, что он не знает, что ему дозволено делать — таким же замкнутым Пит был в первый день появления здесь. Старк мягко подтолкнул его к душевой зоне, велел снять грязную одежду, быстро смыть грязь и ждать его.

Тони корил себя за то, что не поговорил сразу, что оставил своего подопечного на несколько часов, малодушно полагая, что это позволит им обоим успокоиться и не наделать глупостей. Если уж Питер стал настолько замкнутым, значит, он решил что-то плохое, а это его, Тони, прямая вина.

Переодевшись в домашнюю одежду, Старк забежал в комнату Пита за парой вещей и вернулся к душевой зоне. Он прошёл между шестью кабинками и постучался в ту, которая была заперта. Щёлкнул замок, и завёрнутый в полотенце Питер открыл дверь. Тони заметил, что его глаза красные, и молча протянул ему сухие футболку и бельё. Мальчик на несколько минут скрылся за дверцей кабинки, а потом вышел, смотря в пол.

Питер показался Старку таким маленьким, что его захотелось крепко обнять и просто сесть смотреть с ним мультфильмы. Тони поднял ребёнка на руки и понёс его в его спальню. Он не знал, с чего стоит начать разговор, и пока держался версии строгого отца. У него были сложные отношения со своим отцом, и будь сейчас он на месте Питера, Говард давно бы сильно выпорол его и поставил в угол.

Когда они наконец оказались в спальне ребёнка, Старк запер дверь и сел на кровать, посадив Пита себе на колени. Тот выглядел виноватым, но не решался начать говорить, то ли от страха, то ли ещё почему-то.

— Мне очень неприятно, Питер, что ты притворялся и лгал, — начал наконец Тони. Тот сжался, но молчал. Опекун продолжил: — И мне придётся тебя отшлёпать в качестве наказания за это.

Питер закусил губу и кивнул. Старку совсем не нравилось, с каким смирением тот принимает наказание, он надеялся разговорить ребёнка, но всё-таки положил его на свои колени, проверив, что подопечный не упадёт, чуть задрал футболку и немного приспустил его бельё. Питер лишь вцепился в его штанину. Тони нанёс первый шлепок, совсем слабо. Это ужас — как он может шлёпать своего ребёнка? Но ему пришлось продолжить.

— Мне нужно было показать всё Рири, в Ваканде другие технологии, всё устроено иначе, взрыв, пожар или чёрная дыра здесь мне не нужны, эта долгая «экскурсия» была необходима в целях безопасности. Из-за того, что ты притворялся, мы выбились из графика, и мне пришлось задержаться, а это отняло наше с тобой совместное время, ты понимаешь?

Питер кивнул и вздрогнул, получив более сильный шлепок.

— А побег? Питер, я не понимаю, ты так сильно боялся этого разговора, что решил сбежать? Но сейчас ты, кажется, понимаешь, что нам необходимо поговорить. Если тебе нужно было побыть одному и всё обдумать, ты мог остаться здесь.

Мальчик всхлипнул и пробурчал что-то непонятное. Тони остановился и положил ладонь ему на поясницу.

— Повтори громче, пожалуйста.

— Я дос-доставил ст-только пробле-ем. Л-луч-ше меня бы убило н-на этом… — сильный шлепок прервал его и заставил вскрикнуть.

— Ну-ка не смей так говорить! Даже думать о таком не смей! — грозно повысил голос Тони и действительно сильно отшлёпал подопечного. Его пугала до дрожи мысль о том, что Питер в самом деле думает то, что сказал.

— Ты дорог мне, Пит, не думай, что… Никогда не думай о таком… Я не переживу, если ты… Лучше объясни, почему ты решил притворяться.

— Я… я… — Питер заикался от слёз и шлепков, которые всё ещё получал. — Я прос-сто х-хот-тел пров-вести с тоб-тобой поб-больше врем-мени, п-перед тем к-как мы рас-станем-ся.

Ладонь опекуна замерла над самой кожей.

— Объясни, — тихо попросил Старк, подавляя дрожь и мягко опуская ладонь на поясницу подопечного.

— Теперь для те-тебя важнее Рири, — утирая слёзы, сказал Питер, — ты п-постоянно с ней, на мен-ня времени нет. Я просто х-хотел снова почувствовать, что м-мы семья, хотел почувствовать, ч-что всё ещё нужен, прежде, чем м-мы расстанемся, и ты займёшься др-другими. Я… побег — это ведь лог-гичный конец, тебе ведь теп-перь всё равно, что будет с-с-со мной.

Он вскрикнул, получив особенно сильный шлепок, и заплакал в голос, утыкаясь лицом в подушку. Вот и всё. Сейчас Тони скажет, что хорошо, что он всё понял, и теперь может спокойно уходить. Только вот почему он тогда говорил, что не переживёт, если Питер умрёт? К своему удивлению, Питер вдруг почувствовал нежные поглаживания по спине и голове.

— Чщ-щ-щ, тише, — едва разобрал он. Пит попытался убрать голос, чтобы слышать, что скажет опекун.

— Всё закончилось, малыш, тише, — нежно сказал тот.

Да, в самом деле. Всё закончилось — теперь он может уходить. Питер замотал головой, снова начиная плакать в голос. Он не хотел этого, в его душе была надежда, что опекун разрешит ему остаться. Похоже, не стоило так думать.

Тони осторожно натянул на подопечного бельё, поправил его футболку и встал, приподняв Питера, оставляя его лежать на кровати. Он отошёл к шкафу и, открывая дверцу, услышал, что ребёнок заплакал громче. «Какой же я козёл. Нельзя было его шлёпать, это ведь притворство от отчаяния», — подумал Старк и быстро вытащил плед.

Накрыв Питера пледом, он сел рядом с его головой, ласково поглаживая её.

— Малыш, я по-прежнему люблю тебя и всё так же дорожу тобой. У меня нет никого дороже тебя, ни Рири, ни кто-то другой не стал для меняя важнее. Я проводил с ней столько времени потому, что хотел поскорее выполнить план и вернуться к нашему обычному порядку.

Пит только тихо всхлипнул.

— Это я виноват в том, что тебе пришлось притворяться и лгать, я должен был поговорить с тобой. Прости меня, малыш.

Мальчик поднял голову, робко глядя на него. Тони ласково улыбнулся ему уголками губ и осторожно вытер слёзы с его щёк. Бедный ребёнок, он и так страдал, а опекун не додумался просто поговорить с ним. Внезапно Питер снова заплакал, закрывая лицо руками. Старк не мог понять, что случилось, и сполз на пол, встав на колени, чтобы быть вровень с его головой.

— Эй, ну что ты? Ну? Что такое?

Тони гладил Питера по голове и целовал в лоб, макушку, пытаясь понять, что сделал не так.

— П-прости-и-и-и, — выстонал Пит, продолжая плакать.

— Чщ-щ-щ, всё хорошо, я уже давно не сержусь. Тише, малыш, всё в порядке, — Тони поцеловал подопечного в лоб, убрав с него пару завитушек.

Питер несмело посмотрел на опекуна и потянулся к нему, получая ласку и новый поцелуй в лоб. Голова ребёнка легла на плечо Старка, его шею обдували тихие выдохи и всхлипы, футболку мочили слёзы, но его руки гладили подопечного по голове и спине, его губы мягко целовали голову Питера и шептали, что всё наладилось, что его любят.

Всхлипнув, Питер обнял Старка. Тот вытер слёзы на его глазах и чмокнул в носик, от чего мальчик улыбнулся и ещё теснее прижался к нему. Они посидели так несколько минут, обдумывая произошедшее в тишине. Тони винил себя за то, что не поговорил раньше, что не объяснил всё ещё в самом начале приезда Рири, что допустил у своего ребёнка мысль, будто к нему охладели. Питер шмыгнул носом, и опекун мгновенно повернулся так, чтобы видеть его глаза, и увидел в их глубине вопрос: «Что дальше?»

— Как насчёт «Корпорации монстров»? — поинтересовался опекун, поглаживая завитушки ребёнка.

Пит кивнул, чуть сжимая пальцы на его футболке. Тони осторожно коснулся его чуть ниже поясницы, безмолвно спрашивая, и Питер отрицательно помотал головой. Тогда Старк поднял его на руки и положил к изголовью кровати, плотнее укутывая пледом.

— Подожди пару минут, я сейчас вернусь, — он оставил лёгкий поцелуй на кончике носа сына, успокаивая и давая понять, что всё хорошо.

Питер уткнулся в плед, терпеливо ожидая отца. Глупо было убегать, глупо было думать, что до него никому нет дела, что Тони бросит его. Подопечный Старка пообещал себе, что никогда не будет притворяться и врать, тем более Тони.

Опекун вошёл с двумя кружками горячего шоколада и велел ПЯТНИЦЕ включать «Корпорацию монстров». Искусственный интеллект выключил свет, оставляя слабый ночник и экран освещать комнату. Тони откинулся спиной на подушки и притянул Пита к себе, накрывая их обоих пледом. Мультфильм едва начался, а мальчик уже выпил весь свой шоколад. Старк протянул ему свой бокал, но Питер замотал головой, отказываясь и спокойно прижимаясь к опекуну. Тони гладил его по голове, зная, что никого из них не интересует происходящее на экране, мультфильм нужен им для атмосферы, они просто наслаждаются семейной любовью друг друга. Пит иногда шмыгал носом, после чего неизменно получал поцелуй в макушку или лоб. Это ещё больше расслабляло, сближало их обоих.

Через два часа Тони принёс роллы на ужин, а ПЯТНИЦА включила «Университет монстров». Питер сидел на скрещенных по-турецки ногах отца и прижимался к нему спиной, периодически получая поцелуй в затылок и макушку. Он не мог сосредоточиться на мультфильме, часто проваливаясь в тёплые ощущения семейного счастья. Было очень стыдно за притворство и побег, и Пит вдруг подумал, в самом ли деле простил его Старк. Сомнения растворились с внезапными объятиями. Тони шестым чувством определил, что его ребёнку в этот момент стало грустно, и крепко обнял его, сильнее прижимая к себе и ставя подбородок на его голову. Питер почувствовал себя в тёплом коконе, защищающем его ото всего. Растворившись в этих ощущениях, он задремал.

Тони вслушивался в мерное сопение Питера, но не решался выключить мультфильм и сразу отправить мальчика спать. На ум пришёл факт, что тот сегодня несколько часов провёл под дождём и на холодном ветру, так что уже ночью у него могла подняться температура.

Титры мультфильма вывели его из задумчивости, и Старк осторожно начал гладить ребёнка, постепенно увеличивая темп. Пит шмыгнул носом и проснулся, снова словно становясь совсем маленьким. Тони от такой милой и, вместе с этим, щемящей сердце картины снова чмокнул его в носик, получая счастливую улыбку в ответ.

— Малыш, тебе нужно помыться перед сном.

Сын сонно кивнул, но выбираться из тёплых объятий не спешил. Старк подумал минуту и встал, устраивая ребёнка на руках поудобнее. Питер наконец проснулся и уловил момент, когда отец поставил его в его, Питера, личную душевую кабинку, находящуюся в спальне.

— Ты справишься сам? — поглаживая ребёнка по волосам, спросил Тони. Тот кивнул. — Если что-то будет нужно, если станет плохо или грустно, скажи ПЯТНИЦЕ, чтобы позвала меня.

Пит обнял его, на несколько секунд утыкаясь носом в шею, и вошёл в кабинку. Отец, поколебавшись пару мгновений, пошёл убраться после ужина и застелить кровать.

Питер долго стоял под горячими струями воды, наполовину засыпая. Он слышал шаги Старка за дверью, знал, что тот придёт, едва только он пикнет, и тепло внутри грело сильнее воды. Быстро вытеревшись полотенцем, мальчик натянул пижаму и прыгнул на кровать.

— Папа.

Тони заполз к ребёнку под одеяло и поцеловал его в лоб.

— Что случилось, малыш?

— Ничего, — прижимаясь щекой к его груди, сказал Питер. — Просто я люблю тебя. Спасибо, что… что ты есть у меня.

Старк снова поцеловал его в лоб.

— Я тоже люблю тебя, сынок. И не отпущу, — тише добавил он, ложась поудобнее и обнимая Пита.

Тот вскоре тихо засопел, предпочтя подушке плечо отца.

— Хороший мой, — едва слышно прошептал Тони.

И путь ребёнок пошёл на притворство, он просто слишком много вынес и не смог справиться с неприятностью, вызвавшей воспоминания и страх повторения истории. Тони Старк обещал себе больше никогда не допускать таких ситуаций. Иногда необходимо расчистить тучи, преграждающие путь даже самому светлому лучу.