Светлячок (джен)

Прозрачная жидкость резво плескалась в металлической утробе фляги, издавая звуки, напоминавшие всплеск морских волн, бьющихся о скалы. Заключённая в перчатку рука лёгким движением открутила крышку сосуда.

— Нет, ты, конечно, прав, Марк! Возможно, стоило мне пригласить Риту на тот танец. Но что поделать, не хватило мне смелости. Вот такое я ссыкло, — молодой человек трясущимися губами отхлебнул содержимое фляги, затем предлагая её своему товарищу. — Но вот ты мне скажи: как я должен был поступить, а? Ну подошёл бы, предложил ей потанцевать, а она бы меня послала куда подальше. Это же сама Рита Эледра — первая красавица. А я кто? Да никто — обыкновенный парень, каких много и о котором уже на следующий день не вспомнить. Мало того, что никаких перспектив, так ещё и в походах чуть ли не круглый год. Ну какая нормальная девчонка стала бы такого терпеть? Вот и я говорю.

Парень с интересом посмотрел на фотографию в левой руке. С куска плотной бумаги на него смотрела счастливая семья: широкоплечий загорелый мужчина крепко обнимал хрупкую брюнетку с зелёными глазами, а рядом с родителями весело крутились двое мальчишек.

— Вот вы правильно сказали, господин сержант: «нет ничего дороже семьи». — юноша аккуратно вернул фотографию командиру. — Пусть я не успел пока обзавестись женой-красавицей да такими непоседами, как у вас, но дома меня ждут родные. А, нет, соврал! И меня дома непоседа ждёт — сестра два месяца назад осчастливила. Жалко конечно, что мы к тому моменту уже здесь зависли, ну ничего, вернусь домой, вдоволь с крошкой Эстер насижусь. У меня и фотография её есть — Анна на полевую почту умудрилась скинуть.

Парень залез в собственный карман, извлекая фотографию новорождённой девочки, державшей плюшевого зайца в крошечных, словно у куколки, ручках. Ребёнок смотрел на камеру, одаривая всех своей лучезарной, но пока ещё беззубой улыбкой. Молодой человек с гордостью смотрел на фотографию, осторожно проводя пальцем по детской щёчке. Гул так и не заглохшего мотора резонировал от металлических стен, успокаивая и заставляя забыть обо всех проблемах, медленно утягивая молодого человека в сладкую дрёму. Резко тряхнув головой, он тут же зашёлся раздирающим горло кашлем. Трясущиеся губы вновь припали к горлышку фляги, заливая в тело новую порцию бодрящей жидкости. Сознание стало чуть более спутанным, а взгляд помутнел. Впрочем, ничего удивительного — спирт всегда оказывал подобное влияние на человека. Отдышавшись, молодой человек посмотрел на кресло водителя.

— Да и не говори, Роджерс! Повезло мне! — с лёгкой улыбкой произнёс парень, — Ты-то, вон, не только холостяком всё ходишь, но и с родными не общаешься. Далась тебе та ссора. Вы же с отцом десять лет назад поссорились, он, поди, уже и думать об этом забыл. А ты всё ходишь нахохлившись, словно индюк! Хоть бы позвонил, помирился, — с укоризной посмотрел на друга юноша. — Когда ещё свидеться вам придётся. Да и с этой бойней вообще непонятно, придётся ли? А, да что я тебе говорю! — с досадой произнёс солдат, вновь отхлёбывая из фляги. — Тебе же всё, как об стенку горох. Никогда других не слушаешь — сам всё лучше всех знаешь. Ладно, забудь! А то снова ворчать начнёшь, что я тебе по ушам езжу!

Что-то громко щёлкнуло в задней части кабины, и двигатель начал издавать неприятное постукивание, которое вскоре дополнилось весьма чувствительной вибрацией.

— Похоже сейчас булькнет, засранец! — мрачно хмыкнул боец. — Вот же засада, а, ребята? А говорили, что будет просто, как прогулка в парке. Быстро зайдём, победим плохих парней и домой вернёмся прямо к обеду. У нас же, видите ли, передовые технологии, новейшие образцы военной техники. А вот фигу: на полгода здесь застряли, да и сколько ещё проторчим — неизвестно. — он окинул своих товарищей невесёлым взглядом. — Что-то вы больно молчаливые стали, а ведь только полчаса назад без умолку болтали. Скучно с вами! Ладно хоть ещё электричество есть, а то не хотелось бы посреди зимы околеть, как собаке. Но, по совести, выбираться отсюда надо! До города всего ничего — двадцать километров, дойдём без проблем. А там уже наши ополченцев щемят. Что скажешь, командир? — молодой человек вопросительно взглянул на повесившего голову на бок офицера. — Дойдём, куда денемся. Надо только проверить...

Кряхтя от боли, молодой человек сделал усилие над собой и подтянулся к перископу. Данный манёвр отнял немало сил, заставляя глубоко дышать и стирать со лба крошечный бисер пота. Приложившись к оптике, он увидел одинокий дом, сиротливо стоявший в поле. Точнее, это были остатки фасада — того, что некогда являлось домом. Фугасный снаряд попал прямо в центр, превращая двухэтажное строение в дотлевающую груду дерева и кирпичей.

— Всех уложил, — удовлетворённо произнёс юноша. — Видели бы в их рожи, когда они поняли, что башня поворачивается! Пытались драпать так, что только пятки сверкали, но далеко не ушли. Даже за порог выбежать не успели. И чего добились? Остановили один танк, а целый батальон уже в городе орудует. — он устало откинулся на спинку кресла, вытирая пот со лба.

Молодой солдат отрешённо смотрел на затвор массивного орудия, перебирая в памяти всё, что с ним случилось за последние полгода. Он вспоминал бои, в которых участвовал, как вместе со своими товарищами при каждом возможном случае чинил какие-то мелкие детали их машины, не вспоминая об отдыхе. Вспоминал, как они сидели у костра, выпивая из общей фляги — той самой, которую он сейчас держал в руке. Шутки водителя — Марка, совершенно дурацкие, но всё-таки такие какие-то родные, нередко выводили его из себя, и командиру приходилось разнимать двух драчунов, которые потом мирились, чтобы вскоре вновь потрепать друг друга. Механик — Роджерс, всегда с завидным спокойствием наблюдал за этими перебранками, получая хоть какое-то развлечение. Мысли постепенно перетекли в родную Иридину, где в небольшом поселке стоял кирпичный дом его родителей. Из трубы постоянно шёл дымок, а в самом доме пахло елью и апельсинами. Мама, как всегда, крутилась на кухне, стряпая очередной кулинарный шедевр для всей семьи, а отца можно было запросто найти в мастерской, откуда он мог не выходить часами, мастеря что-нибудь новенькое. Приближалось Рождество, Анна с мужем и малышкой наверняка приехали к родителям погостить. Все они, несомненно, ждали хоть самой маленькой весточки от него — любимого сына и брата, Алнера, где он бы написал, что у него всё хорошо, что он здоров и его товарищи по оружию его не обижают. И он напишет, обязательно напишет. Нужно только вырваться из этой жестянки.

— Знаете, господин сержант, а ведь я на доктора учился. Мечтал, что людей буду спасать, приносить счастье другим. До сих пор задаюсь вопросом: как я тут-то оказался? Хотя, знаю! — тяжело вздохнул Алнер. — Когда Рита о помолвке объявила, понял, что с ума сойду, если в одном городе с ней останусь. А тут увидел рекламу о наборе новых бойцов. Условия были хорошие и оклад достойный. Вот и подписал контракт. С тех пор с вами в одном танке воздухом дышу, — Алнер вновь закашлял. — Сколько крови зазря пролили. Что одни, что другие — прикрываемся оправданием о привнесении мира, а на самом деле только ещё больше хаоса посеяли. Учился на врача, а стал палачом. Истину говорят: человек — самый страшный зверь на этой земле, — парень вновь отхлебнул из фляги. — Ну да ладно, что уж теперь говорить. А вот вы о чём мечтали, ребята? Ведь думали же о том, что будете делать, когда контракт кончится, и вы домой вернётесь?

Ответом ему был громкий треск двигателя. В эту же минуту гул механизма начал утихать. Свет замигал, а затем потух вовсе, погружая кабину в полумрак. Единственным источником света оставались окошки в люке танка, через которые виднелось вечернее, но ещё не совсем тёмное небо. А единственным источником звука была капающая на пол с перчатки командира кровь. Алнер прикрыл глаза, громко сглатывая, а затем обвёл своих товарищей тяжёлым взглядом. Из груди и пояса командира танка торчали крупные куски шрапнели, водитель сидел в своём кресле с неестественно запрокинутой назад головой, а механик сполз на пол, и под ним уже расползлась обширная алая лужа. Их путь закончился здесь, в чистом, укрытом пушистым снежным ковром, поле. Единственным утешением для юного Алнера Эливейса было то, что ни один из них не мучился, в отличие от него.

— Всё! Пора выбираться! — решительно произнёс Алнер, пытаясь подняться с кресла, чтобы открыть люк.

Попытка оказалась неудачной, как и двадцать предыдущих. Резкая, пронизывающая насквозь боль в боку заставила молодого человека рухнуть обратно на сиденье. Алнер с ненавистью посмотрел на торчащий из левого бока кусок шрапнели. Выбраться из превратившегося в ловушку танка казалось чем-то нереальным.

— Кажется, приехали! — хмуро ухмыльнулся он, оглядываясь вокруг.

Темнота всё сильнее окружала Алнера, начиная давить на грудь, словно невидимые тиски. Обогрев кабины пропал вместе с электричеством, и теперь пронизывающий холод постепенно проникал в кабину, медленно подбираясь к последнему выжившему. Тишина была настолько напряжённой, что казалось, на ней можно играть, словно на скрипке.

— Неужели всё? — единственным ответом на этот вопрос ему стали звуки завывающего на улице ветра.

Его тело пробила дрожь, а кашель подступил к горлу с новой силой. Захлёбываясь собственной кровью, парень поднёс к губам флягу, стараясь пригубить хоть немного кристально чистой жидкости. Спирт отказывался проходить внутрь, выливаясь на бронежилет и пол кабины. Одинокая бронированная махина стояла в поле, словно памятник всем, кто погиб в этом конфликте. И сквозь толщу с виду несокрушимой брони, не были слышны натужные хрипы молодого солдата, оставившего дома семью и девушку, которой так и не решился признаться в собственных чувствах.

* * *

Экипаж Иридинского танка под позывным «Светлячок» из танкового взвода старшего лейтенанта Лиата был обнаружен поисковой группой «Сектор» спустя неделю. Согласно мнению экспертов, машина была подбита из противотанкового комплекса прямым попаданием в левый борт. Предположительно, выстрел был произведён из расположенного в четырёхстах метрах от танка дома. Экипаж «Светлячка» не дожил до окончания боевых действий в республике Арамера десять часов.