Последний терминатор (джен)

Я Далик Сатанис, терминатор легиона Железных Рук. Я свидетель преступления Хоруса и смерти моего отца. Я видел все это. Я прочувствовал это. В этот момент мир для меня перевернулся, и я впал в ярость.

Он был искусен и смертоносен, но не непобедим. Очень ужасно было узнать это, ведь к этому мы не были готовы. Смерть Медузону принес его брат Фулгрим. Я видел это и не мог в это поверить. Время будто остановилось, мир как будто исказился, превратившись в смесь эмоций….после этого, мы пали. Меня переполнял гнев. Внутри все горело, а в голове звучал лишь один вопрос, — «Кааааааааааак?».

Я окунулся в пучину боя, сокрушая головы врагов, теряя счет смертям предателей и своих воинов. Моя жизнь больше нечего не значила и смерть в бою была бы спасением. Спасением для души. И продать её я собирался как можно дороже. Мое отделение пало. Окруженный предателями и грудой тел братьев, я не пытался прорываться к громовым птицам, несмотря на поступившую команду об отступлении. Увы, но этого я не хотел. Я полностью отключил вокс, так как смирился со своей судьбой. Я хотел умереть здесь и забрать с собой побольше ублюдков Луперкаля.

Горячий ветер нес крики боя, смешанные с песком этой мертвой земли на которую, с острия моего меча, капали капли крови предателей. Я убивал их, но с каждым моментом моё продвижение становилось все тяжелее и в конце концов я остановился.

Меня окружили. Они стояли вокруг, нацелив болтеры. Я ринулся на одного. Он попытался парировать мой удар, но десантник не ровня терминатору, поэтому его крик агонии захлебнулся в звуке оторванной головы. Они открыли огонь. Броня была крепка, но не настолько. Сенсор экрана переполняла информация. Я не обращал на неё никакого внимания, так как вел рукопашный бой с двумя астартес, которых разрубил в считанные мгновения, после чего упал на колено от попавшего мне в спину реактивного снаряда. Он выбил воздух из легких, от чего я начал жадно его глотать, пытаясь подняться на ноги.

В этот момент в круг вошел воин в броне катафракта с энергетическим копьем и мечом в руке. Он вонзил копье в землю и перехватил меч.

«Достойный соперник», — подумал я.

— Довольно, — пророкотал воин.

Болтерный огонь прекратился, а он бросился на меня с мечом. Мы закружились в боевом танце осыпая друг друга ударами. Воин хорошо сражался, но я теснил его к краю образованного десантниками круга. Он рычал при каждом выпаде, но я успешно парировал их, заставляя его отступать. Он не был мне ровней, и я знал, что убью его. Я ждал этого момента, представляя, как меч проникает в его плоть и высасывает жизнь еще одного предателя. Я сжал челюстью наивно полагая, что это предаст мне сил. Как же я заблуждался. После очередного выпада я заставил его опуститься на колено и уже занес меч для сокрушающего удара как в бок мне попал реактивный снаряд. Тело обожгло, сенсор экрана покрыла рябь. Я перевел взгляд в поиске угрозы. Этого момента ему хватило. Перехватив меч, он опустил его сверху и отрубил мне правую руку. Я закричал от боли и окончательно стал терять самообладание. В кровь хлынули стимуляторы, а во рту почувствовался привкус крови от прикушенного мной языка. Затем последовали попадания в область колена, и я начал терять равновесие. Я попытался вдохнуть и в этот момент в грудь вошло копьё. Оно легко пробило грудную пластину и вышло из спины. Я захрипел в попытке вдоха. Уцелевшая рука впилась в песок, на который капала моя кровь. Все произошло в доли секунды. Эти секунды лишили меня победы и наградили болью. От сильного электрического разряда копья, системы доспеха отключились, и я, потеряв сознание упал на землю.

Даже в бою они повели себя низко, нарушив правило дуэли. Хотя какое это имеет значение сейчас, когда я умираю. Прости меня, отец, я подвел тебя. Сенсор экрана с предупреждениями о критических повреждениях погас и мир вокруг погрузился во тьму.

Вдох. Больно, но у меня получилось. Очередной вдох. Больно, но терпимо. Я открыл глаза. Сенсор работает, правда иногда случаются сбои. Тяжело. Очень тяжело. Я лежу на животе упершись шлемом в песок. Сенсор показывает критические повреждения доспеха. Работоспособность доспеха составляет тридцать процентов. Правая рука не реагирует. Я потерял её в битве с одним из воинов примарха Мортариона. Надо попробовать встать. Тщетно. Энергии не хватает и её заряд снижается. Я чувствую, как бьется мое второе сердце, но что стало с первым? Ах, да. Да. Я помню. Помню, как в бок мне попал реактивный снаряд, что позволило ему отрубить мне руку. Потом последовало попадание в коленное сплетение от чего я потерял равновесие. Я наклонился немного вперед, чтобы не потерять точку опоры. Он ждал этого момента и воспользовался им. Последовала болтерная очередь после чего предатель вонзил мне в грудь копьё. Оно с легкостью прошло через броню, обожгло органы и разорвало сердце. Я упал вперед и потерял сознание. В этот момент битва для меня закончилась. Битва, но не война.

Звуков боя не слышно, только редкие звуки выстрелов. «Они добивают выживших… ублюдки», — пролетела мысль. На спине, что — то лежит. Это что — то не дает мне подняться. Я протягиваю руку перед собой и пытаюсь подтянуть ноги к животу. Попытка отзывается жгучей болью и предупреждениями на сенсоре о низком уровне заряда и критических повреждениях в области колен. У меня нет выбора. Я должен попробовать еще раз. Ноги поддаются и у меня появляется опора. Я перераспределяю энергию доспеха, в попытке подняться. Я встаю, рябь экрана сенсора уходит, и я отчетливо вижу братскую могилу и горящую технику. Сенсор показывает большое количество вражеских целей. Я обречен. Я умру. Умру за свой выбор и за императора. Зачем я встал, если я обречен? Я сделал это для того, чтобы попытаться. Попытаться отомстить, ведь император дал мне шанс, и я обязан им воспользоваться. Копьё торчит из моей груди. Я собрался с силами и вытащил его. Боль растекалась по телу, словно прометий, но чувство мести переполняло меня сильней. Я должен отомстить. Я чувствую, как костюм поддается, будто его тоже переполняет чувство мести.

Рядом стоит десантник без шлема. Его бледная кожа и запавшие глаза выдавали его. Он явно не ожидал этого. Несмотря на это он был быстр, но я быстрей.

Тела и побитая техника устилали землю черных песков Иствана V. Бой выигран. Лоялисты отступают. Знамя Хоруса развевается на ветру, который уносил в прошлое великие победы и славу воинов императора, нашептывая о легионах Хоруса несущих новой порядок для галактики. Загот был частью всего этого. Это вызывало чувство гордости. Гордости за то, что они все прозрели и увидели истину, которая гласила, что Император их обманывал. Обманывал с самого начала и все эти походы лишь фикция и когда великий крестовый поход закончится, астартес не найдется места в этом новом мире. Самым ужасным было то, что Император обманывал своих сыновей. Его генералов, несущих его слово потерянным мирам и возвращающих их в лоно империума. Как он мог и главное зачем он это сделал? Сейчас это уже не имело значение, ибо теперь у них великая цель и её конечный пункт находится на Терре.

С этими мыслями Загот стоял на холме и осматривал поле, усеянное телами погибших некогда братьев. Ему тоже поручили искать выживших и дарить им милосердную смерть. Недалеко от него находились его братья, забирающие жизни тех, кто остался жив. От осознания значимости события он улыбнулся. Его всегда прельщало убийство достойного соперника, а пески Истваана V подарили целые легионы, где он смог отточить свои навыки воина. Во рту ощущался привкус крови. Незажившая рана, которой его наградил лоялист, воспользовавшийся замешательством Загота. Но он ему отомстил. Он до сих пор проматывал в голове их поединок в котором сначала отрубил ему руки, а потом голову, после чего убитый присоединился к остальным.

Его некогда чистая броня была омыта кровью, смешанной с черным песком. Ветер трепал его плащ, от чего тот, как будто, пытался обнять своего владельца. Небо было черным как смоль, однако он видел вспышки, что говорило о боях, ведущихся в пустоте космоса.

«Там мы тоже победим, у них нет шансов», — подумал Загот.

Эта мысль вызвала у него улыбку. Он представил какие муки сейчас испытывают лоялисты от чего, слегка хихикнул.

Загот решил попробовать вкус атмосферы планеты, поэтому снял шлем и закрепил его на поясе. В нос ударил запах жженого мяса и прометея.

«Запах войны», — подумал Загот.

Внезапно, его внимание привлек звук, примерно в ста метрах от него. Некогда неподвижная груда тел поднялась и сполза со спины воина. Терминаторская броня, смешанная с кровью и песком, делала его обладателя похожим на песочного человека. Воин медленно поднялся. Правая рука была отсечена у основания, а в области колен болтались электрокабели. Его слегка покачивало из стороны в сторону, что говорило о проблемах в работе систем бронекостюма. Пробитый в нескольких местах доспех, осыпал искрами все вокруг. Из груди терминатора торчало длинное копье. Перчатка терминатора сомкнулась на древке, и оно легким движением вышло из тела, от чего воин издал стон через решетку шлема. Линзы шлема моргали, после чего загорелись ярко — зеленым цветом. Загот, ошеломленный этим, потянулся к болтеру, который был примагничен к поясу и поднял его на уровень груди, целясь в воина. Пророкотал болтер, после чего Загот опустился на колено. Копье пробило доспех в области груди от чего у Загота выбило воздух из легких. Конец копья уперлся в землю, от чего Загот как будто бы повис на нем, помогая себе рукой, упершейся в мертвую землю Истваана V. Все произошло настолько быстро, что он даже не успел среагировать. В кровь хлынули обезболивающие, а он сплюнул кровь на землю. Медленно подняв голову, он увидел, как терминатор медленно идет к нему через груду тел. Он хотел было закричать, но попытка отразилась сильнейшей болью в груди. Попытка вдоха сопровождалась хрипом и мучительной болью. От этого он сжал кисть, от чего пальцы погрузились в рыхлый, прохладный песок.

Вновь подняв голову, Загот увидел терминатора, который навис над ним. Его зеленые линзы сверлили взглядом, пока Загот оскалив зубы улыбался в окровавленной улыбке. Сервоприводы терминаторской брони с натяжным жужжанием издавали трескучий звук, осыпая его искрами.

Собравшись с силами, Загот сказал:

— Твой примарх мертв, и ты скоро присоединишься к нему, — после чего ехидно улыбнулся, глядя ему в глаза.

Уцелевшей рукой, терминатор взял древко и поднял его вместе с десантником. Загот застонал, ведь почувствовал сильную жгучую боль в груди, от чего сжал челюсти, после чего поднял голову и вновь посмотрел в линзы терминатора. Они все также горели ярко зеленым цветом, периодически моргая. Время как будто замедлилось для Загота. Он увидел большое количество пробитий в броне и просто не мог поверить, что этот мертвец стоит перед ним и сейчас убьет его.

— Вы все уже мертвы, — с треском прозвучало из решетки шлема.

В этот момент правая сторона шлема терминатора разлетелась от попадания снаряда. Хватка ослабла и Загот с копьем в груди упал на землю и завалился на бок. Терминатора по инерции наклонило право, от чего тяжелый терминаторский доспех упал на груду тел астартес.

Загот лежал и смотрел на оставшуюся половину лица терминатора. В этот момент подбежали другие астартес из его легиона и стали расстреливать тело упавшего терминатора. Он слышал град болтерных выстрелов, которые унесли жизнь еще одного легионера.

«Жизнь за жизнь», — пролетела мысль в голове Загота.

Десантник вновь попытался втянуть воздух в легкие, но не смог. Падение особенно сильно отразилось на нем. Он лежал на песке и видел кровь, вытекающую из его груди. Она как лава, медленно текла, смешиваясь с темным песком. Он в тщетных попытках, жадно, пытался схватить хотя бы каплю воздуха, но каждое его старание сопровождалось сильнейшей болью и хрипом.

Ветер больше не трепал его плащ. Сейчас ветер обжигал его голову песчинками черного вулканического песка.

Лежа на земле, Загот щеками ощущал прохладу песка Истваана V. Он вспомнил свой родной мир. Он был такой же холодный как Фенрис и такой же ядовитый как Барбарус. Загот видел бегущих к нему десантников, но картинка начинала плыть перед глазами.

Веки тяжелели, и он все меньше чувствовал то, что мешало ему дышать. То, что говорило ему о том, что он до сих пор жив. То, что он дарил своим жертвам на полях сражений. То, что в этой галактике называют болью.

В последние мгновения жизни Далик Сатанис улыбался. Он уже не чувствовал боли, а холодные объятия смерти он принял с большой радостью. Его тело стало частью этой общей могилы. Он окончательно разделил судьбу своих братьев и наконец присоединился к ним. Он не победил в войне и не выиграл битву, но выполнил свою задачу. Месть свершилась.