Посмотри на меня, Айем  (гет)

Мертвые глаза Сота Сила выражали лишь сожаление. Может быть, пока Она его пытала, в них и чувствовалась боль с неумолимой злостью, но осознанием того, что подобной участи ему не избежать. Распятый на проводах, он давно забыл о своей смертности, ибо научился менять мир вокруг себя как пожелает, благодаря механизмам двемеров и своим собственным.

Предательски убитый, как и сам Индорил Неревар, он устремил мертвый взгляд в никуда, в то время как его друг и соратник, Неревар, смотрел ему прямо в глаза, думая, что сейчас его друг спасёт, или, по крайней мере, отомстит за него, исполнив его последнюю волю. Но Сота Сил отвернулся от него. Старый друг не смог смотреть на смерть Индорила, ему было проще повернуться в сторону, чтобы не наблюдать, как герой кимеров истекает собственной кровью.

Неревар прикрыл веки друга, отдав Сота Силу последние почести. Как только пальцы в холодной стали Призрачного Стража сжались на рукояти Истинного Пламени, Возрождённый Неревар уловил лёгкие шаги женщины, которую некогда любил. Жены, предавшей его.

Она что-то говорит, пряча лицо за боевой маской. Нет, Альмалексия не боится, лишь пытается вызвать страх у смертного. Но даже Великая Мать Морровинда не знает всей правды. Сота Сил насмехался над ней своим молчанием. Он не проронил ни слова, когда она убивала его. Это вызывало в ней гнев и ярость. Кроем уха Нереварин продолжал слушать.

— ….Но я думаю — ты, смертный, будешь кричать... Теперь ты, стоишь перед лицом истинного Бога! — Альмалексия продолжает свою речь, говоря о том, что поведёт своей народ к процветанию, и только ей будут поклоняться, как единственному живому Богу.

— Нереварин, здесь все закончится... Часовой Город должен был быть местом твоей смерти. Ты должен был стать моим Величайшим Мучеником! Героический Нереварин, пожертвовавший всем, чтобы защитить Морровинд от безумного Сота Сила. Но ты... жив? Ты... Жив... —

Чего же она ожидала? Что он умрёт от зубов фабриканта? Она же ведь сама дала ему возможность перековать клинок, сама того не ведая, что вручает его в руки давно погибшего мужа. Нереварин за долгую жизнь научился убеждать и лгать. Ему всего лишь нужно было предстать перед ней в роли рабом её воли и красоты. Сделать вид, что он всего лишь смертный, на плечи которого легли пророчества, о смысле которых он не догадывается и понятия не имеет, кто же он на самом деле. Но Нереварин лишь титул. Неревар Индорил был возрождён.

Лишь по его велению Истинное Пламя загорится вновь. Левою рукой он отстёгивает плащ, защищавший его от пепельных ветров и бурь. Серая, как пепел и кожа данмера, ткань падает на механический пол, обнажая искусные доспехи с вкраплёнными зелёными кристаллами-шипами. На его поясных ножнах покоятся Разделитель и Разрубатель, коими он оборвал связь Трибунала с Сердцем, лишив их божественной силы. Правая рука в латной перчатке двемеров сжимает стальную рукоять легендарного клинка. Рука помнит.

Альмалексия смотрит на него сквозь свою маску, и не может понять, чего он застыл как грязекраб на берегу? Почему смотрит на неё так знакомо? Её взгляд упал на Луну-и-Звезду, покоившуюся на пальце его левой руки. Разве это — Неревар? Кожа грязного пепла, как и у любого данмера, волосы седые, как у самого старого старика во всем Тамриэле, а кожа обветрена многочисленными бурями и песчаными ветрами. Это не Неревар, она точно уверена. Быть не может, что эти глупые пророчества сбылись и её убитый муж сейчас стоит перед ней, не испытывая к ней ничего кроме ненависти, а то и ещё хуже, совсем ничего.

Он насмешливо шагает к ней и Огонь Надежды в её руках загорается синим пламенем. Тогда воин берет копьё, что принёс сюда специально. Муатра со звоном падает на механический пол. Копьё с красной лентой катится под ноги Альмалексии. Её руки не дрогнет, но губы под маской дрожат.

«Что же» думает она «Ещё одной проблемой меньше» Вивека нет, а значит, после смерти этого червя, она взаправду станет ЕДИНСТВЕННЫМ истинынм Богом, познавшим смертность.

— Сними эту маску, Айем — данмер наконец прерывает столь долгую тишину. Буквально на секунду она задерживает дыхание, вглядываясь в глаза врага. «Это не может быть правдой» Её рука не должна дрогнуть. Она не боится. Это не может быть правдой.

Тогда Альмалексия скользит вперед. Со свистом Огонь Надежды и Истинное Пламя скрещиваются. Искры летят, освещая тёмный зал, будущую гробницу для одного из них. Нереварин отступает назад, затем в сторону, и парирует каждый удар. Их разделяет лишь шаг, но он кричит так, словно она в семи верстах от него.

— Сними её, Айем! Посмотри на меня! Посмотри мне в глаза! — Айем в ответ лишь рычит, и в прыжке замахивается, чтобы разрубить его голову. Нереварин скачет назад, и взмах золотого огня Истинного Пламени обжигает её кожу и накидку. Блистательна и смертоносна, она крутится в вихре смерти, желая как можно скорее покончить с этим самозванцем.

Неревар прожил сотни жизней. Любил сотни женщин, погибал раз за разом, возрождался, проживал жизнь за жизнью, но каждый раз её облик вставал перед глазами, когда он умирал, когда его душа вновь должно была обрести тело, что исполнить семь пророчеств. Надо будет, Колесо Арибуса возродит его вновь, чтобы они встретились опять, чтобы она всё-таки взглянула в его глаза.

Удар за ударом, а ярость Альмалексии только нарастает. Она уже чувствует победу и совсем забывает о дистанции. Она делает долгий замах и этого хватает, чтобы перебросить Истинное Пламя в левую руку, а правой ударить из ножен Разрубателем. Не убить, лишь сбросить эту растреклятую маску!

Она шагает назад и свободною рукою отстёгивает расколовшуюся маску. Легким взмахом убирает прядь огненно-рыжих волос за плечи и вновь смотрит в его огненные глаза, с ужасом понимая, что он видит, как дрожат её губы.

— Посмотри на меня, Айем. Посмотри мне в глаза. Что ты видишь? —

Айем молчит, её ладони до белизны сжимают рукоять Огня Надежды.

— Я шёл к тебе через сотни жизней. Надо будет, пройду столько же. Посмотри на меня! — Неревар вопит, бьёт себя в грудь, как тогда, у Красной Горы, когда он пытался доказать им, что артефакты нужно уничтожить. Он поднимает Разрубатель над своей головой.

— Ради этого вы предали меня!? Ради силы, что извратила вас троих!? Ради могущества? Ради бессмертия?! — тогда он возвращает кинжал на пояс и поднимает молот.

— Ради чего?! Посмотри мне в глаза и скажи, Айем! — Альмалексия продолжает молчать, но танец смерти возобновляется. Они пляшут быстрее ветра, синее пламя и золотой огонь искрят, танцуя между собой, как и их хозяева. Неревару хватает терпения, чтобы подгадать момент, когда его предательница-жена предпримет попытку пируэта. Тогда левой рукой он блокирует удар и когда казалось, Огонь Надежды достанет до его шеи, он бьёт молотом Кагренака.

Альмалексия направляет свои божественные силы, чтобы не задохнутся. Прерывистое дыхание сменяется рыком и кровавым кашлем, но её золотые глаза горят яростью и страхом.

— Даже в глазах Вивека я видел больше сожаления. Когда он пронзил моё сердце своим копьём, он сожалел больше чем ты! Кода я убивал его в его же дворце, он сожалел больше, чем ты сейчас! Я вонзил Разрубатель в его сердце, а череп раскроил Разделителем, сразу после того, как уничтожил Дагота Ура и Сердце! Даже Ворин сожалел, что мы с ним вновь сошлись на поле брани. — Посмотри на меня, Айем, и скажи, что тебе жаль! -

Но в этом и вся Айем. Она молчит и вновь рвется в бой, даже когда силы её на исходе. Огонь надежды в последний раз остриём в её руках скользит вперед, а Истинное Пламя скользит навстречу, чтобы через секунду пронзить её насквозь.

Наверное, в этот момент, она вспомнила, каково это — быть смертной. Чувствовать железный привкус на губах, как холодная темнота окутывает сознание. Но она всегда была воином. Он продолжала бороться за последние минуты своего существования, умирая на руках возрождённого мужа.

Наконец-то она смотрит в его алые глаза. Видит шрамы от корпуса на коже, а сама чувствует струйку крови, стекающую по щеке.

Неревар придерживает её голову и в последний раз смотрит на ней. Тогда она стояла перед ним на коленях, и во взгляде её читалась лишь жажда власти и божественной силы. В тот день, когда Азура прокляла всех кимеров, Альмалексия поднялась с колен, чтобы взять мужа за подбородок, пока Вивек вонзал Муатру в его сердце. В тот день, когда они нарекли себя богами, когда Сота Сила отвернулся от него, его любимая Айем смотрела на то, как он истекает кровью, рядом со статуей Азуры. Смотрела без капли сожаления.

С тех пор он прожил десятки, если не сотни жизней, и каждый раз перед глазами стоял её облик. Кем бы он ни был, как бы ни звался, он знал, кто он такой. Неревар Индорил, Возрождённый себя нарёк он только сейчас, когда прошёл седьмое испытание.

Её любимая Айем продолжала бороться. Она продолжала говорить, чувствуя, как кровь заполняет лужей механический пол.

— Прости, любовь моя. Прости меня, Неревар. Но я бы сделала это вновь. — уже без капли лжи хрипит она

— Седьмое испытание гласит: Его милосердие освободит проклятых фальшивых богов,

соберёт разбитых, спасёт безумных. — слеза скатывается с её щеки, и Неревар утирает её шершавым пальцем, как делал он это всегда. В те времена, когда клятвы, что дали они друг другу не были нарушены. Когда он был Королём Кимеров, а она его Королевой.

— Он произнесёт закон для народа Велота. Он говорит про их землю и нарекает их великими. — шепчет она, захлёбываясь собственной, божественной кровью.

— Прости меня, Айем, прости любовь моя. — отвечает Неревар Возрождённый, прикасаясь своим лбом к холодному лбу его любимой Айем.

Сколько бы жизней он не пережил, а перед глазами всегда стоял её облик.