Вечная буря (джен)

«‎В моей душе вечно бушует песчаная буря. Песок летит, маленькие острые песчинки… Они забираются под одежду, залетают в глаза, в рот, в нос, не дают дышать и видеть, не дают сказать… Сказать, как сильно я их люблю.

Её волосы развеваются на ветру, сливаются с песком… Серое небо… Вокруг ходят дюны, ветер поёт вечную могильную песню… Она плачет, закрывая нос и рот рукой, пытается прикрыть меня одеждой, дать вздохнуть… Она лишь хочет, чтоб я жил… Отец заслоняет меня с другой стороны, обнимает нас своими крепкими руками…

Но буре все равно, ветер задувает сразу со всех сторон, швыряется песком… Каждая песчинка — словно осколок стекла, что режет душу. Я их никогда больше не увижу. Та буря забрала их жизни, и где-то в бескрайней пустыне над их телами лежит толща песка… По нему ходят путешественники, караваны, войска… Скачут тушканчики, змеи…

Иногда ночью подует ветерок, зашелестит песком… В лунном свете он словно серебряная пыль… Маленький вихрь жизни… Мне тогда кажется, что это она со мной говорит. А ночью иду по пустыне, под луной, и вижу свою тень — снова мерещится, что это Он идёт там, подо мной, в другом мире, стране теней… Смотрит на меня…

Однажды, ещё маленьким, я заплакал и лёг на песок, обнявшись с ним. Но почувствовал лишь холод, безразличный холод смерти, которая высасывает жизнь. Но сколько бы жизней она не забрала, останется такой же холодной и ненасытной, Бесконечной… Её невозможно наполнить. Она — Ничто. Никакой свет не может разогнать эту тьму, что поселилась в моей душе. Все свечи гаснут в ней, захлебнувшись в чёрной воде, в потоке слез, что я выплакал с того дня.

Они не вернутся. В конце есть только смерть, она заберёт всех нас, одного за другим. Зачем жить? Зачем любить? Все это обратится в прах. Я вижу её глаза, её слезы… она тянет ко мне руки… но её поглощает тьма! Мама!!! Почему я не смог спасти тебя?! Зачем ты отдала за меня свою жизнь? Отец! Отец… Ты всегда был мне опорой, ты любил нас, и все это умерло! Исчезло! Та буря, ты мог её предвидеть?!

По моим щекам текут слезы. Я тогда был совсем маленьким, не мог вас спасти. Зачем я выжил тогда? Зачем вы отдали себя? Я ненавижу песок, ненавижу солнце, НЕНАВИЖУ себя за то, что вы погибли! Сколько раз по ночам мне снилась эта буря! Я не могу забыть тот момент, то небо, тот замогильный вой, то бессилие и ужас, ужас, ужас!..

Меня все считают сумасшедшим. Я уже седею, а все ещё не женат. А зачем?! Если твоих детей ждёт смерть? А перед этим умрём и мы — она, я, и им нужно будет пережить этот кошмар! Снова и снова! Все люди в мире! Как они не поймут! В конце будет только Тьма. ТЬМА, ТЬМААА!

Я чувствую себя наполовину мёртвым. Во мне течёт живая тёплая кровь, но сердце — высохло, обуглилось, оно уже не живое, нет. Моё тело живёт само по себе, а я уже давно царстве теней. Может, там я их встречу. А пока в моей душе — вечная буря…»‎

— Нет! Не могу это читать! Неужели я когда-то так думал?!

Он зашагал по комнате, заложив руки за спину и опустив глаза. Да, тогда он так думал. Нахлынувшие воспоминания вызвали слезы. «Это записи безумца» — сказал он себе. — «Свет побеждает тьму. Ночь не вечна, она лишь служит тому, чтоб день стал ещё ярче. Без тьмы не будет света. Они жили, чтобы дать жизнь тебе. Они живут в тебе».

— Дядя Ри! — В комнату ворвался мальчик лет семи, взъерошенный и запыхавшийся. — Дядя Ри, смотри, что я нашёл!

Он доверчиво подошёл к старику, заглядывая сверху вниз ему в глаза. Раскрыл сложенные лодочкой ладони — там сидела маленькая пустынная ящерка, коричнево-песчаная в чёрных крапинках, не больше пальца в длину. Её маленькие бока вздымались в такт дыханию. Почувствовав свободу, пленница попробовала сбежать, но мальчик ловко накрыл её второй ладонью. Он засмеялся: внутри ладоней ящерка тыкалась мордочкой в складки кожи, ища выхода, и щекотала его.

— Это пустынная ящерица Мохаве. Обычно они больше, это ещё совсем малыш. Отпусти его на то же место, там его будет искать мама.

— Я не маленький, — возразил мальчишка, упрямо тряхнув золотыми вихрами. — Я уже давно знаю, что ящерицы растут без родителей!

— Хорошо-хорошо, признаю, — шутливо поднял руки, будто сдаваясь, старик. — Но вернуть ее все равно надо.

Мальчик умоляюще заглянул ему в глаза:

— А нельзя оставить её?

Старик удивлённо поднял кустистые брови:

— Оставить? Ты что, хочешь её сделать своим животным?

— Да… — смущённо ответил мальчик. Он знал, что у каждого взрослого кавианца есть дикое животное — спутник жизни, брат по духу. Лев, антилопа, питон, ара... Или даже несколько. Знал и то, что он ещё слишком мал. Но эта ящерка может стать ему другом на всю жизнь — он так и видел себя, взрослого воина, идущего большими шагами, в сверкающих золотых доспехах, а на плече — длинная узкая полоска, ящерица, его верная спутница. Как он будет кормить её с рук, греть в холодные ночи, а все друзья будут ему завидовать и просить её подержать… И... у папы ведь тоже была ящерица...

Тихо, опустив голову, он добавил:

— Мне родители говорили, что поступки живут дольше людей, и поэтому, когда можешь кому-то помочь, надо помогать. А ей ведь трудно будет жить одной... без родителей. — Вскинув голову, мальчик воодушевленно добавил: — Я помогу ей, как ты помог мне!

"Без родителей". Фраза ударила больно, словно хлесткая пощечина. "Ящерицы растут без родителей". "Похоже, мы с тобой тоже ящерицы, малыш" — мысленно с горечью усмехнулся Ри. Но тут же, быстро отогнав ненужные мысли, задумался.

Разрешить ли? У него самого был только один ручной зверёк — этот маленький проказник, и он не был уверен, что мальчик готов завести своё. Пусть даже ящерицу — она дикая и пугливая, понадобится много терпения и мудрости, чтоб её приручить. Хотя — почему бы не попробовать? Парнишка он добрый, зверюшек любит, правда немного мечтательный — ну и что же, в его возрасте все такие.

— Ладно уж, — разрешил он. — Только смотри, поаккуратней с ней! Ящерицы — существа хрупкие, одно неверное движение…

— Да-да, конечно, дядя Ри, я буду очень осторожен! Осторожней ювелира! — чуть ли не подпрыгнул от восторга мальчик. — Ну ладно, я побегу, надо её покормить. Спасибо, дядя Ри!

— Ну-ну… — улыбаясь в бороду, проговорил «дядя Ри». Когда-то именно этот мальчик вернул его к жизни, вытащив из той бездны тьмы, в которой он находился, собрал его душу из осколков... Заставил жить — ради себя, ради сироты с такой похожей, словно зеркальной, судьбой... Своим взглядом мальчик утихомирил те ветра, что дули в его сердце, вернул туда солнце и жизнь, отмыл ту гарь и те слезы, которые он некогда выплакал. Потерянную душу он вернул к Свету. Кто мог бы оказать ему эту услугу, кроме этого мальчика? И есть ли услуга, важнее этой?

Воспоминания выцветшим образами и тихими голосами всплыли в голове. Люди, события... Черные буквы дневника, выведенные корявым почерком — "В конце будет только Тьма. ТЬМА, ТЬМААА!"

И размытые каплями слез строки на жёлтой бумаге — "Зачем жить? Зачем любить? Все это обратится в прах".

И тут же — светлый, доверчивый мальчик с ясными глазами, в золотистых волосах которого играет солнце: "Мне родители говорили, что поступки живут дольше людей".

И не по-детски серьезно сказанные слова — "Когда можешь кому-то помочь, надо помогать".

Готовность помочь, отдать часть себя другому, бескорыстно, без сомнений — "Я помогу ей, как ты помог мне!"

И — собственные слова, сказанные минуту назад: "Они жили, чтобы дать жизнь тебе. Они живут в тебе".

Внезапной молнией сверкает понимание. Яркое, ясное. Такое простое, словно он всю жизнь его знал. Смысл жизни — дарить её другим. Во так просто. Три жизни.

Свою жизнь, каждую ее минуту — другим, как он дарит мальчику.

Новую жизнь, возможность воскреснуть душой — мертвым внутри, как мальчик подарил ему.

И просто Жизнь — тем, кто ещё не родился, как родители подарили им обоим.

Вот смысл жизни. Так просто. И так многогранно одновременно.

Поглаживая бороду, он сел у окна, глядя на бескрайнее дюнное море. Бесцветное небо, однообразный песок до горизонта. Тихий шелест переносимых ветром песчинок.

Слегка улыбнулся краешком губ.

Да. Жизнь — самый лучший дар.