Это не просто скрипка (джен)

Когда Джон Уотсон впервые услышал, как Шерлок играет — не мучительно терзает скрипку, а на самом деле играет на этой штуковине — то решил, что звук исходит из телевизора.

Очень громкий звук.

К тому же в полпервого ночи.

Хотя Джон не спал; он в равной степени страдал бессонницей и искренне боялся спать, однако старался изо всех сил, лежа в постели и держа пузырек с таблетками на свету — этикетка так и сверкала в темноте. Он ненавидел снотворные, но иногда нуждался в них и всегда далеко не сразу смирялся с этой мыслью.

Примерно через две минуты, когда шум затмил собой музыку, он сдался, скатился с кровати и сполз вниз по лестнице в гостиную с намерением попросить Шерлока оказать любезность и выключить телевизор. Может, вместо этого пойти что-нибудь препарировать, ведь препарирование по крайней мере проходило в тишине.

Подойдя к двери, он понял — это никоим образом не телевизор, и понял еще до того, как увидел играющего у окна Шерлока.

Он понятия не имел, что это за мелодия: просто красивая, возможно, какой-то вальс. Шерлок полностью погрузился в нее — глаза были закрыты, тонкие пальцы быстро перебирали струны, голова слегка склонилась набок, поддерживая скрипку. Боже, это было прекрасно, словно сцена из готического романа. Шерлок Холмс, который никогда ничего не делал просто так, кто находил искусство утомительным, а литературу — пустой тратой времени, играл музыку без особой очевидной причины, разве что ему просто нравилось. Джон даже не представлял, что Шерлоку действительно что-то нравится.

Он стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, и смотрел, пока музыка не затихла. И уже собирался повернуться, подняться наверх и оставить безумного гения в покое, когда Шерлок, не открывая глаз, откинул голову назад и спросил:

— Удивлен?

— Да, немного, — ответил Джон, и глаза Шерлока открылись. — Это правда здорово.

Шерлок ответил не сразу, теребя на скрипке штифт для настройки.

— По мнению родителей, ни один человек не является по-настоящему всесторонне развитым, если не владеет каким-либо инструментом. Майкрофт играет на флейте.

— Быть этого не может! — Джон рассмеялся, пытаясь представить Майкрофта Холмса с флейтой.

— Ну, теперь уже нет, — согласился Шерлок. — Он всегда завидовал.

— Что тебе досталась скрипка? В данном случае, она несколько более мужественный вариант.

— Моим способностям. Майкрофт не музыкален.

— Я думал, ты тоже.

Шерлок слегка улыбнулся, поворачиваясь к нему.

— Хочешь, я сыграю что-нибудь?

— Я совсем не разбираюсь в музыке, — признался Джон. — И не знаю, что просить.

Шерлок кивнул и снова опустил подбородок на скрипку, проверяя ее настройку, прежде чем заиграть что-то быстрое и странно знакомое...

Джон снова расхохотался.

— Леди Гага?

— Это? Леди Гага — певец или название песни?

— Певица, — ответил Джон. — Как можно играть, не зная, что это?

— Я услышал ее в магазине, — сказал Шерлок, сумев пожать плечами, не потеряв темпа в игре.

— Не слишком изысканно, но, полагаю, изысканность для масс переоценена.

Джон вошел в гостиную и устроился на диване — обычно тот был вотчиной Шерлока.

— Ты играешь по памяти? Неважно, конечно же, по памяти. Глупый вопрос, — добавил он, пока Шерлок не успел бросить на него саркастический взгляд.

— И как называется эта песня? — поинтересовался Шерлок, все еще играя.

— Кажется, «Алехандро».

— Видишь? Ты разбираешься в музыке больше, чем думаешь. Полагаю, нечто подобное было и главной темой текста песни.

Джон оперся локтем на подлокотник дивана, подперев подбородок сложенной чашечкой ладонью, и слушал. Он почти не уловил, когда Шерлок перешел от Леди Гаги к чему-то другому, более медленному и созерцательному, но Шерлок просто продолжал играть, переключаясь с мелодии на мелодию. Джон махнул рукой на приличия и опустил голову на подлокотник дивана, подтянув под себя ноги и закрыв глаза.

Он правда помнил, как музыка остановилась и, закрываясь, мягко щелкнул скрипичный футляр, но и только. Потом проснулся на диване на следующее утро; свет струился через окна, а стрелки на стенных часах перевалили далеко за десять.

* * *

Когда Шерлок Холмс впервые услышал пение Джона, он по-настоящему растерялся.

Объективно, конечно, это было хорошо. Он мог игнорировать психологические шрамы Джона, но не закрывал глаза на их существование; просто не понимал, как суета вокруг них поможет. Он считал психолога Джона абсолютно бесполезным — оценочное суждение о ней, а не о ее профессии или вполне реальных травмах Джона. Он знал, что Джон был очень контролирующим себя человеком. На самом деле, именно это отчасти делало его таким хорошим компаньоном. Однако Джон так редко казался счастливым, а Шерлока уверяли, что нормальные люди, когда счастливы, обычно поют в ду́ше.

Объективно, но все же более лично: у Джона был хороший тенор; регулируемый — что неудивительно, сильный и стойкий, он отражался от плитки ванной и проникал через дверь, когда Шерлок проходил мимо по лестничной площадке.

Субъективно... «Что, черт возьми, я несу?»

Шерлок поднял дверную ручку, чтобы та не дребезжала, и распахнул дверь для лучшего звука; некоторое время он лениво слушал, но тут Джон замолчал и выключил воду.

Не сказать, что Шерлок не знал правил социального общения. При необходимости он вполне мог воспроизвести соответствующее общественное поведение. Просто не слишком часто утруждался. Отчасти у него не было на это времени, кроме того, он считал это бессмысленным, когда с первого взгляда мог пролезть человеку под шкуру и узнать, где тот был и о чем думал. Рядом с Джоном, которого не заботило, что там знает Шерлок, он в основном игнорировал условности — было крайне забавно наблюдать, как на это реагирует Джон.

Занавеска на ду́ше скользнула в сторону, и Джон высунулся вперед. Он поднял глаза, увидел Шерлока и, инстинктивно вскрикнув, метнулся назад. Однако практически сразу занавеска полностью раздвинулась, и Джон вновь показался: с раздраженным видом, скрестив руки на груди. Скромность, по-видимому, входила в список того, что жестоко выбивали в армии.

— Тебе что-то нужно? — поинтересовался Джон.

— Ты пел, — начал Шерлок.

— В ду́ше, — заметил Джон. — Соблаговоли подать полотенце?

Шерлок передал ему полотенце, и Джон вытер им волосы, лицо, затем, выходя, обернул его вокруг талии.

— Закрой дверь, холодно, — добавил он, поворачиваясь к зеркалу и приглаживая волосы на голове.

— Что за песню ты пел? — спросил Шерлок, делая, как было сказано.

— Хм? О, «Отель Калифорния». Могу отправить тебе запись, если хочешь.

Какое-то время он что-то бормотал себе под нос, продолжая возиться со своими волосами — совершенно безрезультатно, поскольку там мало что осталось.

— Отель — аллегория ада? — спросил Шерлок.

— Наверное. Никогда не задумывался об этом. «Добро пожаловать в отель «Калифорния», — пропел он, больше для себя, словно Шерлока рядом и не было. — «Какой приятный сюрприз, предъявите свое алиби...»

Шерлок засунул руки в карманы и прислонился спиной к двери.

— Большинство людей плохо реагируют, когда кто-то подслушивает их пение в ду́ше.

Джон взглянул на него в зеркало и улыбнулся.

— Ты знаешь обо мне все — стоит тебе глянуть на мои ботинки и запястья или типа того. Какие уж тут обиды, Шерлок.

— Нетрадиционный подход.

— Да, ну, так и моя жизнь необычная, — ответил Джон, протягивая руку к дверной ручке. Шерлок оттолкнулся от двери и отодвинулся в сторону, чтобы пропустить Джона. — Имей в виду, если завтра я выйду из душа и снова найду тебя в ванной, получишь по голове.

— Сплошные обещания, — пробормотал Шерлок влажной комнате, как только тот ушел.

* * *

Когда Джон с Шерлоком в первый — и последний — раз подрались, в некотором смысле, Шерлок сам нарвался, но первым ударил Джон.

Джон знал, что Шерлока расстроило дело. Всех расстроило, даже Лестрейда. О, у них был подозреваемый, и людям Лестрейда стоило только найти его, но над этим убийством витал след Джима Мориарти, вот только вообще ничего не связывало его с преступлением. Джон знал, что для Шерлока дело не закрыто, но все, что они могли сделать, это добавить его к растущему списку злонамеренных проказ лондонского вдохновителя.

Тем не менее, побоища он не ожидал.

Джон взбежал по ступенькам в гостиную на звук бьющегося стекла и громких ударов; поначалу он решил, будто кто-то проник в дом и нападает на Шерлока. Военная муштра взяла верх над инстинктами — всплыли знания о растяжках в дверных проемах и минах в земле, и на долю секунды он замер на пороге, чтобы просканировать расположение зоны боевых действий, прежде чем оказать помощь.

И почти сразу снова двинулся вперед, — но не остановить какого-то призрачного нападающего, а прекратить яростное разрушение Шерлоком их квартиры. Тот, явно разъяренный, расшвыривал книги и вещи и вымещал свою злость на ближайших неодушевленных предметах. Один из столов был опрокинут. На полу у камина валялась разбитая посуда. Джон воспринял все это как несущественную побочную информацию и бросился на Шерлока, предупреждая его атаку на кофейный столик.

Шерлок почти без усилий стряхнул его, но Джон снова толкнул, пытаясь схватить его за запястья. Получилось, но тут он обнаружил, что его качнуло, ударяя ногами об стол, и он сделал первое, что пришло на ум: ударил Шерлока в грудь.

Тот резко выдохнул и согнулся пополам, но превратил это в выпад; Джон воспользовался преимуществом и схватил его за плечо, оттолкнув назад. Он жестко заблокировал замах рукой и ударил Шерлока плечом в грудь, сбив с ног, а затем последовал за ним вниз. Они оказались на полу, Джон изо всех сил пытался удержать запястья Шерлока прижатыми к ковру, сдавливая коленями его бедра, чтобы тот не мог подняться на ноги. Шерлок продолжал бороться; Джон ударил его головой.

— Ох, бля, — с чувством произнес он, когда голова Шерлока ударилась о ковер. Он сел, прижав ладонь ко лбу, выпуская запястья. Другой рукой потянулась к пистолету, пока не сообразил, что нет, он больше не таскает на себе оружие, потому что находится не в Афганистане.

— Лежать! — все-таки скомандовал он тоном «или я вышибу тебе мозги».

Шерлок тяжело дышал, но не двигался; Джон сел на пятки, прижимая руку ко лбу, пока не схлынула жгучая боль, затем наклонился, чтобы проверить глаза Шерлока и убедиться в отсутствии сотрясения мозга. Шерлок бесстрастно смотрел на него.

— Ты в порядке, — наконец сказал Джон, откидываясь назад. — Если я с тебя слезу, снова попробуешь буянить?

— Нет, — тихо ответил Шерлок. — Момент прошел.

Джон посмотрел на потолок и рассмеялся.

— Ну, тогда все в отлично, да? — произнес он, ощутив мучительную боль в руке, за которую дернул его Шерлок. Джон снова посмотрел вниз. — Кто-то должен научить тебя хорошим манерам, Шерлок. Это наша, а не только твоя квартира. Давай, попробуй снова разнести здесь все, потому что я могу развлекаться так целый день.

— Сегодня ты пропустил магазин чипсов? — ни с того ни с сего спросил Шерлок.

Джон нахмурился.

— Ты вернулся на двадцать минут раньше. Ничто, кроме магазина чипсов, не занимает у тебя двадцать минут. Вернись ты в свое обычное время, застал бы квартиру в первозданном виде.

— Да, и нас до наших последних двух чашек чая, — парировал Джон. — Плюс... — он взял правую руку Шерлока и поднес ее к лицу. В ладони, рядом с линией жизни, застрял осколок стекла.

Глаза Шерлока расширились. Джон вытащил осколок и прижал большой палец к порезу, останавливая кровь.

С порога кто-то откашлялся. Миссис Хадсон.

Джон поднял голову, понимая, как они выглядят: Шерлок распластался на ковре, а Джон оседлал его бедра и держал за руку.

— Я хотела предложить вам чаю, ребятки, но, полагаю, вы заняты, — сказала она несколько... деликатным тоном. — Я просто закрою за собой дверь, хорошо?

— Да, благодарю, миссис Хадсон, — сказал Шерлок.

Джон вздохнул. Дверь тактично закрылась.

Еще через пять минут Шерлок сидел за кухонным столом и держал правую руку ладонью вверх. Джон, с пакетом льда на плече, светил на рану, чтобы убедиться, что в ней не осталось стекла.

— Научи меня этому удару головой, — сказал Шерлок.

Джон отложил фонарик в сторону и посмотрел на Шерлока, прежде чем нанести дезинфицирующее средство на порез. Ранка была не слишком глубокой, можно было обойтись без швов, тем более, что от швов на руках обычно было больше проблем, чем пользы.

— Не самое мое любимое занятие, — сказал он, потянувшись за медицинским клеем, который нашел в ящике стола.

— Бить головой вообще или меня в частности? — уточнил Шерлок.

Джон закрыл края раны и смазал клеем, удерживая руку на месте, пока тот не схватился.

— И то, и другое. Хотя двинуть головой тебя было даже довольно приятно.

— Я повел себя по-детски. Прошу прощения.

— Извинения приняты, — ответил Джон. — Теперь постарайся какое-то время не напрягать руку. Никакой скрипки по крайней мере неделю. Никаких пистолетов две недели. Иначе нанесешь себе непоправимый ущерб, — добавил он, и этого хватило, чтобы унять мятежный взгляд Шерлока.

Руки — источник его существования, хотя и иначе, чем у большинства. Джон не сомневался — теперь тот тщательно позаботится о себе. Он проверил клей и приклеил сверху пластырь — дополнительная защита не помешает. Шерлок отдернул руку и изучил ее, сгибая пальцы один за другим.

* * *

Когда Джон впервые был ранен — по-настоящему, серьезно ранен, — Шерлок Холмс совершил убийство.

Не было смысла ехать с Джоном в больницу или нервно бдеть у его постели; Лестрейд предложил подвезти, но в мире не существовало символических жестов, которые дали бы понять, жив Джон или умер. Однако Шерлок, когда Джона катили на каталке, поймал его руку и нежно поцеловал ладонь. Позже Джон отругает его за это, но неважно: целуя, Шерлок вдохнул и узнал то, что нужно. Джон схватил за волосы человека, который ударил его ножом, и - для начала — остатка запаха хватило. Запах и краткий осмотр места преступления, а также маршрут побега привели в ближайший отель. Разговор с дежурным — плюс мелькание значка Лестрейда, извлеченного из кармана — дали ему номер комнаты.

Эти люди специально пришли за Джоном, их послали за ним. Пускай Джон и Шерлок играли в эту игру и, несомненно, играли бы до конца, нехорошо нападать на друга человека, чтобы привлечь его внимание. Такие вещи стоило пресекать в зародыше.

Он не особо продумал план, иначе, вероятно, догадался бы захватить пистолет с глушителем. Как бы то ни было, когда он постучал в дверь, человек, ударивший Джона ножом, открыл ее, и Шерлок одним плавным движением сломал ему шею.

Он перешагнул через тело и обнаружил у телевизора сообщника убитого. Его он просто прижал к стене, крепко сжимая тому правую руку.

— Единственная причина, по которой я оставляю тебя в живых, — сказал Шерлок и хрустнул одним из пальцев мужчины — хм, этот крепкий, едва застонал, — я знаю, что ты передашь людям, которые должны знать, — еще один палец хрустнул, и на этот раз человек взвизгнул, — что Джон Уотсон неприкосновенен.

Он сломал еще два пальца. Глаза мужчины закатились, и Шерлок сломал большой, чтобы снова привлечь к себе внимание.

— Если вы придете за Джоном Уотсоном, — продолжал он, прижимая сухожилие к кости на запястье, — я приду за вами. Передай всем. А скажешь полиции, что случилось с твоим другом, знай — я попаду в тюрьму, а вот ты - прямо в землю.

Он отпустил его и наблюдал, как мужчина прижал руку к груди и выбежал из комнаты. Шерлок огляделся, снял перчатки, достал мобильный и позвонил Лестрейду.

— Я нашел его, — сказал он, когда Лестрейд ответил. — Нож здесь, — добавил Шерлок, заметив его под парой носков на гостиничном буфете. — Но, боюсь, мы опоздали.

— Шерлок, что ты наделал? — выдохнул Лестрейд.

— Вскрыл замок. Нападавший на Джона мертв. Похоже, ему сломали шею.

И продиктовал адрес и номер комнаты.

На другом конце линии повисло долгое молчание. И его нельзя было списать на то, что Лестрейд приглушил телефон, чтобы отдать приказы.

— Мои люди в пути, — наконец ответил Лестрейд. — Шерлок...

— Как Джон? — спросил Шерлок, обрывая любой вопрос, который Лестрейд собирался задать.

Лестрейд вздохнул.

— Он в операционной, это все, что я слышал. Но Джон — крепкий парень, уверен, с ним все будет в порядке.

— Спасибо, — бросил Шерлок и пошел ловить такси. Садясь в машину, он услышал вдалеке сирены. — Королевский лондонский госпиталь, Уайтчепел, — сказал он таксисту и откинулся на сидение, наблюдая за проносящимися мимо огнями Лондона.

Когда он прибыл, Джона уже прооперировали, но тот все еще не пришел в себя. Шерлок купил себе чашку кофе и какой-то еды, съел, не ощущая вкуса, и стал ждать появления Лестрейда. Неизбежного.

— Привет, горе луковое, — объявил Лестрейд, устраиваясь в кресле рядом с ним. — Как наш парень?

— Ненавижу прозвища, и он не «наш парень»; его прооперировали, и, судя по всему, Джон в порядке, — ответил Шерлок.

— Видишь? Я же говорил, — сказал Лестрейд с улыбкой, но в его голосе звучало беспокойство. —Ты звонил Гарри?

Шерлок непонимающе посмотрел на него.

— Зачем?

— Потому что ее брат в больнице, — вздохнул Лестрейд и достал телефон. Шерлок услышал, как после четвертого звонка включилась голосовая почта. — Гарри, это инспектор Лестрейд, друг вашего брата из... неважно, просто перезвоните, хорошо? Джон в порядке, но у него возникли небольшие проблемы. Не криминал! Гм, спасибо.

— Очень связно, — заметил Шерлок.

— Ты серьезно собираешься умничать сейчас со мной? — напряженно спросил Лестрейд. Он наклонился вперед, положив локти на колени. — Салли всегда говорила...

— Салли идиотка, — перебил Шерлок.

Лестрейд сложил руки.

— Что мои люди найдут в том гостиничном номере, Шерлок?

Шерлок повернулся и посмотрел на него. Лестрейду не хотелось верить в очевидное, все же тот считал его неспособным на убийство — или предпочитал так думать. Легко было убедить его. Лестрейд всегда изо всех сил старался поймать убийцу, и хотя Шерлока не слишком впечатляли его навыки, он уважал его честные усилия, пока не приходилось слишком часто мириться с ними. Подсознательно он хотел убедиться, что Шерлок невиновен.

— Доказательства проживания двоих, — сказал Шерлок. — Одно тело. Вероятно, какие-нибудь волосы и волокна для экспертизы. Я был в комнате. Второго жильца нет. Очевидно, сбежал.

— Ты вскрыл замок, — напомнил Лестрейд.

— Оштрафуй меня, если хочешь, мне все равно. Я рад, что он мертв, — сказал Шерлок. — Я в восторге от его смерти.

Лестрейд искоса посмотрел на него.

— Но не стал ее причиной.

— Нет, — солгал Шерлок. Легко, быстро, искренне, но солгал.

Лестрейд выдохнул и откинулся назад, уставившись в потолок.

— Я почти... — сказал он, запнулся и начал сначала: — Знаю, ты ненавидишь утомительные вопросы, но нам нужно чем-то себя занять, пока ждем.

— По крайней мере, ты признаешь их занудство, — вставил Шерлок.

Лестрейд коротко рассмеялся.

— Конечно. Итак, вот мой вопрос: что такого особенного в Джоне Уотсоне? Ну, то есть он славный парень, и я понимаю, что немногие люди стремятся проводить с тобой больше времени сверх необходимого, но «славный парень», готовый мириться с тобой, обычно не заслуживает такой преданности с твоей стороны. Будь на его месте кто-нибудь другой, ты бы давно отправился домой и, может, позвонил утром узнать, не умер ли он.

Шерлок молчал.

— Единственно, что приходит на ум — наверное, он потрясающе трахается, — добавил Лестрейд.

— Мы не спим вместе.

— Тогда почему, Шерлок?

Шерлок откинулся на спинку стула, обдумывая услышанное.

— Мой брат, — медленно произнес он, — считает Лондон полем битвы. Где постоянно происходят короткие стычки, намечаются стратегии, хватаются за оружие. Думаю, Джон тоже. Для меня же он больше напоминает больницу, полную болезней, нуждающихся в диагнозе, и ран, которые нужно вскрыть. Джон — лучший врач из всех, кого я знаю.

* * *

Когда Джон Уотсон впервые после ранения открыл глаза, он услышал музыку.

Сначала мелькнула мысль, что, видимо, он наконец-то впал в настоящее, махровое безумие, но затем повернул голову и увидел у окна палаты Шерлока, который играл на скрипке «Порочный роман».

— В тебе есть что-то очень странное, — прохрипел он, когда песня закончилась.

Шерлок обернулся: весь такой готический персонаж в своем пальто и со скрипкой.

— Я посмотрел ее на ютубе, — сказал он. — Певица крайне неравнодушна к латексу.

— Что произошло?

— Тебя пырнули ножом, — ответил Шерлок тоном «это же надо». За пределами палаты Джон услышал голоса — похоже, его сестра и Лестрейд устроили кошачью свару, и он бы в жизни не поверил, не будь она такой, как есть сейчас. — Мне сказали, ты будешь жить.

— Того, кто это сделал, поймали? — Джон осторожно поднялся и взял чашку воды со стоявшего рядом подноса.

— Все улажено, — спокойно сказал Шерлок.

Гарри крикнула что-то неразборчивое; пальцы Шерлока дернулись на грифе скрипки. Джон понял — музыка должна была прикрыть эпический скандал снаружи.

— Ты умеешь играть «Бесстрастное лицо»?

— Не с лету, — ответил Шерлок, однако опустил скрипку на плечо. — Я выучил «Текилу Санрайз».

— Ладно. Кстати, надеюсь, ты в курсе, что все это окажется в моем блоге.

Шерлок улыбнулся и начал играть.