История, где герой вовсе не Гарри (гет)

Золотой свет солнечных лучей проникал в Выручай-комнату, что сейчас очень сильно напоминала помещение парой этажей ниже: кабинет директора Хогвартса, профессора Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора. В комнате находились двое: мужчина и женщина.

— Минерва, — Альбус закружил свою ученицу в незамысловатом танце, — Минерва… — мечтательно повторил он.

— Да, профессор, — улыбаясь, та заглядывала Альбусу в глаза влюблённым взглядом.

— Сегодня великий день. Мы наконец познакомимся с оставшимися главными героями нашей истории. Точнее, с их родителями.

Альбус остановился перед столом. Макгонагалл встала рядом, по его правую руку. На столе была разложена огромная сложная схема с множеством ответвлений, и все нити вели к «Избранному».

— Молли и Артура ты уже знаешь, — проговорил Дамблдор, понижая свой голос почти до заговорщического шепота.

— Да, профессор. Для меня до сих пор остается загадкой, как они смогли быть вместе: настолько разные. Боевая девчушка с большим количеством старших братьев, единственная девочка в семье, и немного медлительный, ничего не смыслящий в маглах, но так стремящийся на них походить мальчишка, — Минерва улыбнулась, надеясь, что смогла подобрать правильные слова.

— И Люциус наконец наберется смелости в этом году, — Альбус продолжал водить палочкой по карте, на которой рядом с именами вырисовывались маленькие карикатуры.

— Только не это! — воскликнула Минерва. — Второго такого павлина Хогвартс просто не вынесет!

— Хогвартс или ты, милая? — Дамблдор по-доброму взглянул на нее сквозь модные очки. — И, — он выдержал театральную паузу, — сегодня мы узнаем родителей двух мальчиков, которые очень важны для нашего плана.

Альбус улыбнулся той странной улыбкой, которую обычно вызывали у него мысли об особенно удачном ходе на шахматной доске.

— Но кто же станет Избранным, профессор? — поинтересовалась Минерва.

Последнюю пару лет она задавалась этим вопросом каждый раз, когда смотрела на замудренный план Альбуса, но впервые произнесла его вслух.

— А это уже решит судьба, милая.

Дамблдор любил уходить от ответов так же сильно, как поедать лимонные дольки и просчитывать ходы, строя планы.

— Но вы и есть судьба, профессор…

* * *

Паучий переулок с натяжкой можно было назвать хоть немного благополучным районом. Серые черепицы кирпичных домов, низкие пороги и окна первого этажа, достающие почти до брусчатки. Но не это привлекло мужчину, случайно забредшего сюда, а две совы, летящие мало того, что днём, но и с письмами, привязанными к лапам. Молодой человек несколько раз протер глаза — совы исчезли. Чего только не покажется с похмелья!

На самом же деле совы уже отдыхали в двух соседних домах, дети в которых получили письма из Хогвартса. Девочка с рыжими волосами наклонила голову немного набок, пытаясь разобрать каллиграфический почерк писавшего. Она ещё не успела дочитать текст на странном пергаменте до конца, когда её прервал стук в дверь.

— Лили, я же не ошибся? — словно вихрь в маленький дом семьи Эванс влетел странный соседский мальчик с ещё более странной фамилией Принц. — Ты получила письмо? Покажи!

Легким движением головы он отбросил смоляную челку, лезущую в глаза.

— Ты был прав, Северус, — улыбнулась Лили другу: он первый понял, кто она, и помогал принять себя, защищал от нападок сестры и всегда был рядом, её лучший друг Сев. — Мне уже не терпится рассказать родителям про письмо! — воскликнула она.

— Может, сбегаем на поляну, пока мистер и миссис Эванс не вернулись? — предложил Принц.

— Хорошая идея.

Лили первая выбежала из дома на улицу, Северус выскочил сразу за ней. И никто не заметил Петунью, стоявшую под лестницей и проглатывающую противные слезы, что лились от зависти, не прекращаясь.

«Чокнутая».

Цветущая поляна находилась совсем недалеко. Именно там будущие лучшие друзья впервые встретились — это место стало их местом. Дети расположились под тенью дуба, чьи низкие ветви часто скрывали их от любопытных глаз Петуньи Эванс.

— Сестра будет в ярости, — Лили с грустью думала о предстоящей встречи с Петуньей. — Она точно видела сову и письмо. Петунья разве не понимает, что я не виновата в том, что получила дар стать волшебницей? Что это были не моя воля и моё желание?

— Твоя сестра просто жалкая. Магл, — Северус презрительно скривился.

— Мистер Снейп тоже магл, если ты не забыл, Северус, — с легким укором уточнила Лили.

— Я не считаю его своим отцом. У меня есть только мама.

По мнению Лили, голову Принца часто посещали слишком серьезные для одиннадцати лет мысли.

— Ладно. Не будем ссориться. Лучше расскажи мне про Хогвартс. Ведь молчал как партизан! — она в шутку ударила его в плечо.

— Ладно, ладно, — улыбка осветила обычно угрюмое лицо Северуса. — Начнем с директора Хогвартса. Альбус-много-вторых-имен-Дамблдор. — Такое «имя» вызвало у Лили смешок. — Раньше он был профессором по трансфигурации, потом по ЗоТИ, — Эванс с сомнением посмотрела на Северуса. — Ох, Лили, ты такая маглорожденная, — театрально посетовал Принц. — Трансфигурация — дисциплина, изучающая магические способы превращения одних предметов в другие, неживых предметов в живые и наоборот. ЗоТИ — защита от темных искусств, здесь и по названию всё понятно.

— В общем, профессор лапочка?

— Хах, — усмехнулся Сев, — я бы не был в этом так уверен. Мама рассказывала, что именно Дамблдор вместе со своим возлюбленным, Грин-де-Вальдом начал первую магическую войну. Убил много магов и маглов, искал Дары Смерти, но, кажется, не преуспел. А потом уже стало поздно отнекиваться. Как-никак, между ними была заключена клятва на крови, самая крепкая клятва. Грин-де-Вальд был заточён в тюрьму, созданную для его же врагов. Только дурак мог так попасться. А Дамблдор же как-то смог выкрутиться, отделался лишь пожизненным преподаванием в Хогвартсе.

— Они были любовниками? — Глаза Лили стали размером с целый пенни.

— Это единственное, что тебя заинтересовало?

— Да ладно тебе, Сев. Я просто не знала, что такое возможно.

Лили задумалась. Она ведь и правда не слышала о таких парах раньше.

В магическом мире к однополым отношениям относились спокойнее. Это диковинка, конечно, так как в основном все браки заключались по расчету, с надеждой на хотя бы одного наследника. Лили ненадолго притихла.

— О, точно, ты говорил о каких-то факультетах. Что это?

— Факультеты почти как классы. Только разделяют учеников не по уму или финансам, а человеческим качествам. Всего четыре факультета. Слизерин — факультет амбициозных и хитрых; Пуффендуй — домашних деток, Когтевран для умных, а Гриффиндор, — Северус слабо скривился, — для смелых и безрассудных.

— А где самые красивые парни? — Лили улыбнулась и поиграла бровями.

— На Гриффиндоре, только если тебе нравятся придурки.

* * *

— Джеймс, сынок, вставай, — донеслось с первого этажа Поттер-мэнора.

— Уже встаю, мам, — пробурчал тот и перевернулся на другую сторону широкой кровати. — Прохладненько, — пролепетал Джеймс и уже был готов снова погрузиться в сон, если бы не… — Ой, это сова из Хогвартса?

Джеймс был уверен, что мама сказала это нарочито громче, чем нужно было, но эффект ее слова произвели невероятный. Так быстро Поттер-младший не вставал с кровати даже ради любимого тыквенного пирога.

— Мам, где письмо?

Глаза его не выглядели заспанными, но все равно щурились на яркие лучи солнца, проникающие через окна поместья. Пасмурное лето решило напоследок порадовать угрюмых англичан.

— Сначала завтрак.

— Ну, мам.

— Я сказала — завтрак, Джеймс Поттер.

Джеймс уже доедал овсяную кашу, вкусную, потому что ее приготовила мама, но противную, потому что это каша, когда зашел отец. Флимонт опять задержался в лаборатории до самого утра и нуждался в чашке кофе. А еще — в постели с любимой женой рядом.

— Привет, сын, — произнес он с улыбкой и потрепал Джеймса по голове. — Привет, любимая, — он также не забыл поцеловать свою единственную и неповторимую Юфимию.

— Пап, мама не хочет отдавать мне письмо из Хогвартса.

Джеймс любил жаловаться одному родителю на другого. Он вел себя абсолютно по-детски, но так получал то, что хотел.

— Джеймс, сколько раз я говорил тебе, что на одних манипуляциях далеко не уедешь? — Флимонт благодарно принял из рук жены кружку со свежесваренным кофе.

— На вас всегда работает, — улыбнулся тот, забрав из рук мамы заветное письмо. — Люблю вас.

Джеймс уже думал удалиться к себе, чтобы провести таинство вскрытия письма, но его остановил непривычно серьезный голос Юфимии.

— Дорогой, — та подождала, когда сын обратит на неё всё своё внимание. — Ты должен знать, что мы примем твоё распределение на любой факультет, солнышко, — Поттер-старший положил руку на плечо жене, слегка сжимая, как бы подчеркивая, что полностью согласен со всеми ее словами. — И ещё я бы хотела поговорить о Сириусе Блэке, — Джеймс понимающе покачал головой. Ситуация в семье Блэков не была секретом среди Священных двадцати восьми. — Поддержи его. Уверена, Сириус — хороший мальчик.

— Конечно, мам.

Джеймс обнял родителей, прежде чем сбежать к себе в комнату и открыть всё-таки долгожданное письмо.

* * *

Раньше я не встречала таких, как он. Моя жизнь до знакомства с ним была такой серой, а сейчас будто обрела краски. Раньше я не жила, лишь существовала. Он ворвался в мою жизнь и перевернул её с ног на голову. Я никогда не забуду, как он посмотрел на меня в нашу первую встречу. Я жила во сне, пока не увидела его глаза. Он тот единственный, кого я ждала всю жизнь.

Так ведь главная героиня воспринимает себя и мир в глупых женских романах? Она жаждет встречи с тем самым, а когда встречает не его, не видит преград сделать его идеальным в своих глазах. Но нет, не подумайте, данный текст никогда не будет глупым романом, я расскажу о том, как я сама нашла того самого мужчину моей мечты.

Нарцисса посмотрела в окно: мелкий дождь барабанил по подоконнику, но тяжелые серые тучи не закрывали солнце, и его тонкие лучи пробивались в комнату. Цисси подумала, что она никогда не видела желтые лучи солнца в доме. Казалось, что, проходя через окна, они тускнели и уже серыми расходились по особняку. Услышав шум в соседней комнате, Нарцисса быстро закрыла дневник, запечатала заклинанием и побежала на звук.

«Снова?» — подумала Цисси, когда застала там Беллу и Сириуса, уже наставивших друг на друга палочки.

— Белла, Сириус, ну что опять случилось? Вы можете разговаривать, а не сразу махать палочками?

Взгляд Блэк упал на переворошенную кровать Сириуса и ещё больший беспорядок в волосах на голове Беллы. Ни дня ее любимые родственнички не могли прожить без подколов, ссор и драк. Щёлкнув пальцами, Цисси призвала Кикимера.

— Ты подросла в беспалочковой, сестренка, — Беллатриса звучала немного истерично.

— Кикимер, расскажи Вальбурге…

— Стой, — хором, что было редкостью для вечно несогласных друг с другом, закричали Блэки.

— Кикимер, — нарочно выдержав паузу для пущего эффекта, Цисси продолжила: — Подготовь чай в моей комнате.

— Слушаюсь, госпожа.

Преданный домовик поклонился, подметая ушами пол, и исчез с тихим хлопком.

— Белла, тебе уже двадцать! Не надоело выяснять отношения со всеми, с кем не сходится твоё правильное мнение? Сириус, а ты не можешь лишний раз пропустить слова Трикс мимо ушей?

— Цисси, послушай, — начала Белла таким поучительным тоном, что только шестнадцать лет воспитания в самой строгой магической семье помогли Нарциссе не закатить глаза. — Сириус — предатель. Он больше не Блэк. Жалкое отродье могучей семьи, — и Беллатрикс скривила пухлые губы в высокомерной ухмылке.

— Лучше быть жалким отродьем, чем чокнутой фанатичкой идеи чистой крови, где в каждом поколении кто-то да переходил на «сторону зла».

Сириус загорелся как спичка. В глазах появилась невиданная свирепость, а на кончиках пальцев заискрилась магия.

«Надо что-то предпринять, пока поместье не взлетело от магического выброса», — подумала Цисси, но ничего не шло в голову.

— На нашем древе их нет.

Надменность вплоть до презрения и фанатичность вплоть до сумасшествия плескались в глазах Беллы.

— Выжигать и выживать — это единственное, что вы умеете.

«Абзац», — успела подумать Цисси, когда ее чем-то отбросило к стене. В последний момент Кикимер, оказавшийся в комнате из-за нестабильности магического фона, успел накинуть на свою вторую любимую госпожу защитный купол. Младшая Блэк осела на пол. Всё ещё дезориентированная, она лежала, не в силах пошевелиться.

Mamа́ часто говорила, что её дар — переговоры, что силы рода не хватило на столько детей. И Цисси верила, поэтому из всех возможных способов остановить своих бешеных брата и сестру выбрала плач. Глаза, полные слёз, она подняла на родственников.

«Стоп. А Вальбурга здесь откуда?»

Так и не пролившиеся слезы тут же высохли.

— Здравствуйте, тетя, — Цисси быстро поднялась, невербальной магией очищая платье и приводя волосы в порядок.

— Здравствуй, Цисси. Ты чуть не пострадала из-за этих двоих, — дружелюбный взгляд Вальпурги мгновенно сменился на такой злой, что Блэки-младшие одновременно вспомнили о молниях. — Хотите драться, что-то доказывать — прошу в дуэльную комнату. Я больше не потерплю подобного на верхних этажах особняка.

— Мы поняли.

Оба низко склонили головы, что было большой редкостью с их характерами, но частым явлением при общении с Вальбургой.

— Цисси, — обратилась та к племяннице, — пойдём в мой кабинет. Тебе пришло письмо.

«От Люциуса», — сразу поняла Нарцисса.

Чёрные с зеленым коридоры большого поместья привели ее прямо к кабинету Вальбурги. Тяжелая дубовая дверь открылась, прошуршав по меху темного ковра, что покрывал все полы дома.

Кабинет Вальбурги был особенно темным: белый свет совсем немного проникал из окна, хотя Нарцисса помнила, как ярко светило солнце за окном её комнаты. Зелёный, серый, чёрный — вот они, цвета Блэков. Цисси долгое время даже думала, что они принадлежат только их семье. Во время первого курса, смотря на спальни и гостиную Слизерина, она осознала, что эти цвета принадлежат Салазару и Блэкам в одинаковой мере.

Деревянный стол в кабинете Вальбурги едва держал на себе груз множества бумаг, что аккуратными стопками были разложены по всей его площади. Все стены были заставлены шкафами, а их полки были забиты многочисленными книгами. Только перед самым местом тётушки часть стены занимал портрет, но Цисси никогда там никого не видела.

— Письмо, Нарцисса, — Вальбурга достала раскрытый конверт и протянула ей, — но сначала, — и дернула на себя, не дав племяннице даже дотронуться до него, — поговорим.

— Хорошо, тётя.

Нарси села на указанное кресло, стоявшее рядом с креслом старшей Блэк.

— Абраксас заходил утром, чтобы поговорить о делах, потому не остался на обед. Однако он передал письмо от сына для тебя. Между тобой и Люциусом в Хогвартсе что-то произошло?

* * *

Стук в дверь застал Нарциссу у туалетного столика. Настенные часы показывали половину восьмого: время для одного ежедневного ритуала. Блэк глубоко вздохнула. Зря: запах нарциссов, расставленных на всех поверхностях большой комнаты, ударил в нос.

— Эх, — Цисси открыла дверь, и какова была её радость, когда она увидела перед собой не букет цветов, в честь которых была названа, а сестру.

— Нарциссы для Нарциссы, — выкрикнула Андромеда так воодушевленно, что младшая Блэк задумалась, не следует ли прямо сейчас отправить сестру в Мунго.

— Андрэ, это не смешно. — Цисси приняла букет, неосознанно поглаживая бутоны.

— По-моему, это очень мило. Люциус бегает за тобой уже год. Тебе стоит уже решить, как с ним поступить, — посоветовала Андромеда, садясь за столик.

Цисси каждое утро заплетала её, у младшей были просто волшебные руки. Перебирая каштановые пряди, та задумалась: она ведь и правда не могла решить, что делать с Малфоем. Он был сущим индюком, самовлюбленным до той степени, которую уже невозможно рассчитать, и Цисси иногда казалось, что для себя он всегда будет на первом месте. Но вот уже год Люциус не прекращал попыток, хоть и ужасно банальных и тщетных, как все думали, обратить на себя внимание Нарциссы. Неужели начал задумываться о продолжении рода? Каждое утро он присылал нарциссы, ведь что могло быть банальнее? А они назло всем, особенно Нарциссе, даже не думали чахнуть. Каждый завтрак Люциус отправлял ей через стол аккуратное оригами журавлика с пожеланиями: «Приятного аппетита». Носил сумки, из-за чего иногда опаздывал на пары. А самое главное — он тоже нравился Цисси. Она решила, что Малфой будет её мужем, ещё на первом курсе, когда он стоя приветствовал аплодисментами её распределение на Слизерин. Они встречались, когда были детьми, в основном на светских мероприятиях, но ни разу не говорили. В Хогвартсе же Люциус сначала стал ей старшим братом, помогал с уроками, отправлял письма Блэкам, если Цисси болела, хотя это могли сделать и ее старшие сестры. Малфой прочно поселился в сердце Нарциссы ещё тогда, но устои и правила не давали ей раскрыться.

Тогда, на третьем курсе Нарси, будто почувствовав все ее смятения, Люциус ненадолго ушёл в тень. А она начала скучать; её чувства первая раскрыла Андрэ, та и подтолкнула младшую сестру на первый за долгое время разговор с Люциусом. Они тогда встретились после квиддичного матча, Малфой шёл с широкой улыбкой, метлой на плече и победой в глазах, а Блэк стояла неподалеку от входа в главные ворота и мягко улыбалась, смотря прямо на него. Подростки тогда проговорили всю ночь, забыв о праздновании победы в гостиной, о правилах, тогда они почти поцеловались.

Цисси, отпустив косы сестры, сама того не замечая, коснулась своих губ и тут же залилась краской. Не дело думать о таком благовоспитанной леди Блэк.

Закончив с сестрой и собравшись сама, Нарси направилась в Большой зал. Но стоило ей войти, все тут же замолчали. Это показалось странным. Блэк остановилась и обвела зал взглядом: к ней направлялся Люциус.

— Нарцисса, — поприветствовал он.

— Люциус, — кивнула та.

— Я бы хотел позвать тебя на прогулку в Хогсмид, это последний выход в деревню перед каникулами. Окажешь ли ты мне такую честь?

Цисси зависла: надо было решать, прямо сейчас. Но, кажется, она давно все решила. Хватит ломать комедию.

— Я окажу тебе такую честь, — улыбка уже расцвела на губах Малфоя, — при одном условии. Ты придумаешь что-то оригинальное.

Большой зал разразился смехом, но тут Нарцисса поцеловала в щеку уже огорчившегося Люциуса и под громкие улюлюканья села за стол.

— Кажется, Люци в шоке, — прошептала Паркинсон. И правда, Малфой стоял, не двигаясь с места, только нежно потирал щеку, которая удостоилась поцелуя. — И твоя семья скоро об этом узнает.

* * *

— Да, тётя. Между мной и Люциусом кое-что произошло. Я не хотела беспокоить вас по пустякам, — Цисси уверенно посмотрела тётушке в глаза.

— Правильно ли я понимаю, что ты намерена ответить ему отказом?

Лицо Вальбурги было совершенно безэмоциональным, но Цисси было плевать на ее одобрение или неодобрение.

— Нет, тётушка. Я намерена согласиться, — младшая Блэк проворно выхватила письмо, пока Вальбурга ещё не успела ничего ответить. — Прошу меня простить, — тут Нарси и след простыл.

— Ох, тяжело нам придётся. Себе на уме, умная, да ещё и сильная, — обратилась женщина к пустующему портрету.

* * *

Заходя в Малфой-мэнор, Абраксас чуть не пропахал носом пол, спотыкаясь о домовика.

— Добби, какого черта?

Одного взгляда лорда хватило для того, чтобы домовик принялся бить о пол лбом. Ещё пара ударов, и точно доберётся до подземелья.

— Прекрати.

— Простите, хозяин, простите, — запричитало существо.

— Заткнись. Что происходит? — Абраксас осмотрелся: насколько хватало глаз, была растянута белая лента с инициалами его сына и его бедной возлюбленной.

— Младший хозяин приказал готовиться к свадьбе, — и снова Абраксас чуть не поздоровался с полом. Его сын — сумасшедший.

— Люциус, я принял решение. Ты прямо сейчас переезжаешь в Мунго, — стоя на пороге комнаты сына, произнёс он. На непонимающий взгляд ответил: — там все уже и так в белый цвет окрашено. — Люциус усмехнулся на шутку и, подойдя к отцу, обнял того.

— Papа́, ты передал?

— Отдал Вальбурге, она у Блэков главная, ты же знаешь.

— Знаю. Как думаешь, Цисси согласится?

— Ты начал подготовку к свадьбе, будучи неуверенным в положительном ответе?

— Я подумал, что если все будет готово, Цисси точно согласится.

— Ты так влюблён в неё, сынок.

Абраксас смотрел на будущего наследника и видел свою уменьшенную копию. Люциус был прекрасным сыном: он преуспевал в учёбе, второе лето подряд проходил практику в министерстве, выбрал себе в жены достойнейшую девушку. Абраксас гордился своим сыном.

— Люциус, я хотел кое-что отдать тебе, — он выдержал небольшую паузу перед тем, как вытащить из нагрудного кармана небольшой ножик. — Помнишь, в детстве я часто рассказывал тебе сказку о Дарах Смерти? Но не все знают, что у этой истории есть продолжение. А именно — о Дарах Жизни.

Люциус с непониманием смотрел на отца.

— Всего Даров Жизни три, как и Даров Смерти, но они отличаются. Первый Дар: амулет, который помогает видеть будущее — своё и любого другого человека — при прикосновении к нему. Второй Дар — склянка с мазью для заживления любых ран, она бездонна. А третий Дар лежит прямо перед тобой. Ты, наверное, не помнишь, но в детстве я часто давал тебе его и говорил использовать только в крайних случаях.

— Я помню, отец.

— Так вот, действие этого ножа довольно сложное: при попадании на него крови владельца он активирует кольцо на ближайшем ему человеке, и кольцо действует как портключ.

— Но почему ты даешь мне его именно сейчас? — Малфой-младший принял предметы из протянутой отцовской ладони и принялся их разглядывать, он почти забыл, как выглядит артефакт. Серебряный нож был достаточно острым для того, чтобы воспользоваться им в случае необходимости, но также он был очень красив. Плети роз были выгравированы на всей рукоятке, обвивая ее. Кольца, что носили обычно старшие, только казались простыми, но Люциус чувствовал мощь чар, наложенных на них.

— Я хочу, чтобы ты доказал серьезность своих намерений Нарциссе.

— Спасибо, — Люциус ещё раз обнял отца.

— Ну а теперь я хотел бы послушать о Томе Мраксе. Не могу понять, как за всё лето мы не нашли случая его обсудить, — Абраксас присел на кресло рядом со столом сына, приглашая жестом сесть и ему. — Мальчик подавал такие надежды.

— Да, отец. Я почти поверил, что мы можем добиться изменения в законе для чистокровных. Но не думаешь ли ты, что в этом замешан Дамблдор?

— Я думаю, дорогой, что Альбус и сам был не прочь создать себе антагониста. Ну что тогда помешало Мраксу стать тем, кем он должен был стать?

— Может, любовь? — Малфои одновременно усмехнулись. — Хотя какая там любовь с чокнутой Беллатрикс? — уже тише проговорил Люциус.

* * *

Появление Блэк в Косом переулке не осталось без внимания, поэтому Том, забежавший в «Горбин и Берк», уже ждал свою девушку. Подумать только: от мечты о мировом господстве опуститься до встреч с бывшей ученицей. Почему вдруг идея стать серьезным преподавателем, имеющим собственное жильё, возможность предложить не разрушенный мир своей любимой стала выше идей правления чистокровными и геноцида населения, он не знал. Однако стоило признать, что оба плана не были лишены достоинств. Очень было бы кстати убить половину находящих здесь грязнокровок — воздух бы стал чище. Его мысли, как и всегда, прервала взбешенная Белла.

— Этот мелкий засранец опять за свое! Он позорит наш род своими выходками. Если он окажется на Гриффиндоре, я задушу его собственными руками.

Растрёпанные чёрные волосы лезли Блэк в лицо, но она не обращала на них внимания. Казалось, воздух вокруг неё был наэлектризован до невероятный плотности.

— Милая, не злись так на своего брата. Он не стоит ни одной твоей нервной клетки. Иди ко мне, — бывший Тёмный Лорд распахнул объятия для того, чтобы принять в них самое дорогое, что у него было. Белла влетела в его руки, по пути чуть не уронив на них одну из полок со страшными склянками.

В объятьях Тома она чувствовала себя совершенно по-новому: ей не нужно было быть сильной, резкой, сумасшедшей, грубой, отстаивать свои интересы почти постоянно — она как будто была дома, но не на улице Гриммо. Блэк чувствовала спокойствие, защищенность, силу, что не давила, а оберегала.

Их отношения начались так странно. Молодость и идея чистокровности так шли Тому Мраксу, он планировал продвигать своё видение нового мира среди учеников. Любимый Слизерин и так был у него в руках, оставалось совсем чуть-чуть. Совсем чуть-чуть, чтобы начать восстание, а потом и войну. Том уже представлял, как по улицам польется кровь грязнокровок и магглов, и на всех убитых он будет восседать, как на троне. Рядом, скинув черные маски, сидел бы его чистокровный совет. Но его мечты пошли прахом, когда на своём шестом году обучения в жизнь ворвалась повзрослевшая Беллатрикс.

Тогдашний директор даже не пытался воевать с клубом по интересам профессора Мракса, члены которого часто пренебрегали правилами. Том, Белла, Люциус, Маркус Нотт, Амикус и Алекто Кэрроу, Гарет Булстроуд и ещё несколько студентов — почти все как на подбор из священных двадцати восьми. Одни Блэки чего стоили. Они были одними из самых крупных попечителей школы, к тому же самыми уважаемыми из них. Отвернулись бы от школы они — отвернулись бы все, а рисковать финансированием школы директор не хотел.

Но произошло то, что не ожидал никто, особенно Альбус Дамблдор: будущий Тёмный Лорд влюбился. В бешеную, яркую, амбициозную, сильную Беллу. И вместо ещё большей деятельности по захвату власти под крылом влиятельной семьи, Том остепенился. Сначала собрания Чайного клуба стали проводится реже, затем и вовсе были прекращены. Зато свидания Мракса и Беллы происходили все чаще и чаще, и чаще. И вот уже три года Блэк думала о замужестве, в перерывах между мыслями об убийствах, конечно.

— Куда думаешь пойти работать? — спросил Том после долгих приветственных поцелуев.

— Не знаю, — Трикс капризно надула губки. — Этот старый мудак не хочет брать меня преподавателем. Вот я бы ему показала, если бы он лет на пятьдесят был помладше. А то старших бить как-то неприлично.

— Когда тебя останавливали рамки приличия?

— Хм, сегодня, например. Хотела наброситься на тебя в самом «Горбин и Берк», к черту их опасные, — Белла особенно выделила последнее слово, — артефакты. У нас дома подобные как безделушки на каждом комоде валяются. Но, с другой стороны, и правда, зачем мне этот чертов Хогвартс? Может, пойти преподавать в Дурмстранг? — Белла коварно улыбнулась, ожидая реакции Мракса.

— Почему не хочешь открыть свою лабораторию? — Том не отреагировал на такой пустой намёк: ревновал он жутко, но знал Беллу — она принадлежала только ему. Когда-то сама так сказала.

— Не хочу лабораторию. Скукотища. Сначала скатаюсь в Париж к двоюродной тете внучатой племянницы, развеюсь.

— Пиши мне. Не забывай своего старого знакомого, — Том нежно погладил щеку Беллы.

Им пора было прощаться. Мракса ждал Хогвартс, который следовало приготовить к заселению учеников.

— Я никогда о тебе не забуду, mon cher, — Белла подмигнула на прощание и скрылась в темном тумане аппарации.