Gray area (гет)

— Что? — не выдержала я, в который раз за последние дни поймав на себе тяжёлый взгляд Логана. — Только не надо снова говорить «ничего»!

После всего случившегося я уже не могла однозначно ответить на вопрос, чего ждать от него, и это всерьёз нервировало. Совсем недавно я была уверена, что легко могу угадать, о чём он думает, но скандальные аресты сначала его отца, а потом и самого Логана это изменили. Внешне он казался таким же, каким был всегда — наглым, самоуверенным, не лезущим за словом в карман избалованным парнем, — но это было иллюзией, внутренне он изменился до неузнаваемости и буквально стал другим человеком.

Сначала я успокаивала себя мыслью, что это ответ на серьёзность ситуации, а когда та нормализуется, Логан вновь станет собой, но время шло, ситуация не становилась лучше, а он сам…

Я обвинила его в убийстве Лилли и бросила, затем, даже не извинившись, за то же самое убийство отправила в тюрьму его отца, а пару часов спустя, когда Логан появился на моём пороге избитый, как ни в чём не бывало стирала кровь с его лица, держала за руку и говорила, что всё будет хорошо.

Наши отношения простыми не назвал бы никто, но желание их сохранить было взаимно; мы не обсуждали произошедшее, не то чтобы притворяясь, будто ничего не было, но не испытывая желания бередить ещё не зажившие раны. Нам обоим было совершенно очевидно, что поговорить всё-таки придётся, и от этого разговора будут зависеть наши дальнейшие отношения, и именно потому мы и отмалчивались — не хотели рисковать и проверять на прочность чувства.

Так продолжалось почти три недели, а затем что-то изменилось. Логан был нежен и ласков, улыбался и пытался шутить, а минуту спустя я ловила на себе его взгляд — тяжёлый, мрачный, холодный. Задавала вопрос, что не так, но в ответ получала неизменное «всё в порядке». И верила, ведь поводов для беспокойства у него хватало, а горящие в глубине глаз эмоции могли быть не связаны со мной. Конечно, моя роль в обрушившихся на его семью несчастьях была значительной, но он меня ни в чём не винил. По крайней мере, говорил, что не винит…

Той же ночью, когда я нашла кассеты, доказывающие, что в убийстве Лилли виноват Аарон Экхолз, и, едва не погибнув от его рук, отправила его в тюрьму, Логан сцепился с байкерами. Шестеро против одного — такой себе расклад, однако Логан не отделался одними лишь сломанными рёбрами: стычка закончилась смертью одного из нападавших, Феликса, и в этом убийстве обвинили Логана. Арестовали его той же ночью, причём сделал это мой бывший парень, но хотя против Логана были серьёзные улики и показания байкеров, в его невиновность я верила. Да и как не поверить, если его избили до полусмерти, а очнулся он рядом с мёртвым телом с вложенным в руку орудием убийства, которое ранее в глаза не видел?

Я навещала Логана в больнице, сидела в зале суда, когда его адвокат выбивал залог, держала за руку по дороге домой. Но то, что благодаря моим стараниям его отец оказался в тюрьме, мы обходили молчанием.

— Поговори со мной, — попросила я, так и не дождавшись ответа. Оставила в покое овощи, из которых делала салат, вытерла руки и подошла к дивану, на котором расположился Логан. — Ты же знаешь, что можешь сказать мне всё?

— Нет, Вероника, этого я не знаю. — Смягчая смысл слов, он улыбнулся и потянул меня на себя, заставляя сесть верхом, а затем втянул в поцелуй, как будто верил, что таким образом заткнёт мне рот и избежит вопросов. На поцелуй я с охотой ответила, но через минуту снова вопросительно посмотрела на него, и Логан невесело усмехнулся. — Есть вещи, которые мне лучше не говорить просто потому, что ты не сможешь их принять.

Он был прав, и от этого становилось лишь более обидно. Что же это за отношения, если мы не можем быть собой и говорить откровенно? Я попыталась встать, но он не пустил.

— На что ты обижаешься?

— Не хочу жить среди секретов и лжи, — дёрнула я плечом.

— Так я тебе не лгу, — парировал он.

— Но скрываешь правду.

— Вероника, мысли, как говорит адвокат, к делу не подшить. А так — я не делаю ничего такого.

— Какого? — упрямо спросила я, не сводя с него взгляда. — Ты так на меня смотрел…

— Размышлял, — пояснил он, поражая откровенностью, — каковы шансы, что ты примешь то, что я хочу сделать. И понял, что это нереально.

— Хочешь сказать, знаешь всё обо мне? — отбросив его руки, я встала и с гневом уставилась на него. — Видел ток-шоу на знание партнёра? Давай сыграем!

— Вероника…

— Если ты мне не доверяешь, всё это лишено смысла — можно расставаться прямо сейчас! Если ты намерен скрывать от меня что-то важное, у нас ничего не получится.

— А может, я так хочу, чтобы получилось, что готов лгать и скрывать всё на свете, лишь бы не потерять тебя?

Раньше я понимала по его лицу, что он чувствует. Гнев, злость, желание — я могла без колебания сказать, какая эмоция преобладает. Но сейчас внутри Логана бурлил адский коктейль, и я терялась в догадках. Вот прямо сейчас — что это? Он зол? Расстроен?..

— Ты правда хочешь, чтобы было так? Чтобы я подозревала тебя непонятно в чём?

— Конечно нет. Но тебя же это не остановит.

И снова он был прав, и от этого становилось больно. Я действительно была такой — хотела знать всё обо всём, не могла отступить на полпути, даже если понимала, что дальнейшее раскапывание правды причинит боль…

— Хочешь сыграть — давай, — уступил он. — Но я и так знаю ответы. Например… «Если ваш парень не будет иметь алиби, поверите ли вы в его виновность?» — Я отвернулась, а Логан хмыкнул. — Ответ «да». Или другой вопрос. «Если ваш парень кого-то убьёт, простите ли вы его?»

— Логан…

— Ответ «нет».

— Это неправильный ответ, — возмутилась я.

Он склонил голову к плечу и с грустной улыбкой хмыкнул:

— Разве?

Вот теперь я знала, что он чувствует: обиду и разочарование. И не могла оставить всё так.

— А разве не я была рядом с тобой…

В его глазах полыхнул гнев, и он перебил меня тихим, но откровенно раздражённым тоном:

— Вот тебе и подтверждение. Я не убивал Феликса, Вероника. Я повторил это бессчётное число раз, но ты так и не услышала меня. Я. Не. Убивал. Но даже когда я невиновен, ты считаешь меня убийцей. О каком доверии может идти речь?

До этого момента я считала, что верю ему. Логан действительно неоднократно говорил, что не убивал Феликса, и я вроде бы верила ему, но…

— Но я на твоей стороне, — хватаясь за соломинку, напомнила я.

— Как ты можешь быть на моей стороне, если не веришь мне? Постой, — не дал он мне ответить, подняв руку, — посмотри на это с другой стороны. Всем очевидно, что даже если бы я своей рукой убил Феликса — это самооборона. Их было шестеро, мои травмы — наглядное доказательство, что я защищал свою жизнь. Действия были оправданы на все сто процентов, и не будь присяжные настроены против меня, можно было бы хоть завтра идти в суд и не волноваться за его исход. Но это не отменяет реальности. Если бы я его убил, меня бы оправдали, всё верно. Но я не убивал. Ну скажи же, зачем мне лгать? Коган уверен, что сумеет добиться полного оправдания, ты говоришь, что готова меня простить — зачем мне настаивать на невиновности? Будь я убийцей, признание ничего бы не ухудшило — ты же и так уверена, что я убил Феликса. Вот только я не убивал. И ты вряд ли это осознаёшь, но… Это больно — когда тебе никто не верит. Когда ты, Вероника, не веришь.

— Я верю тебе. Нет, правда! То есть… Это неважно. Для меня неважно, — уточнила я, когда он вскинулся. — В этой ситуации ты в любом случае жертва, так что любые твои действия были оправданы.

— А если бы не были? — вдруг спросил он. — Если бы байкеров было не шестеро, а трое? Или если бы мне сломали только рёбра, но не руку? Или если бы на той дороге лежал мёртвым не Феликс, а тот же Слоник? Где та грань, за которой ты скажешь: «Ты мне противен» — и уйдёшь? Молчишь, — вздохнул он. — И при этом требуешь, чтобы я полностью доверял тебе.

Я не знала, что сказать. Логан действительно хорошо меня знал.

Крепко вбитые в подсознание принципы были сильнее меня. Отец-полицейский способствовал раннему пониманию разницы между «хорошо» и «плохо». Лгать — плохо, быть честным — хорошо. Убивать — плохо, помогать — хорошо. Конечно, мне давно было не пять лет, я научилась различать нюансы и видеть серые зоны, но… Отделять серое от чёрного и белого, кажется, до сих пор не умела.

— Прости.

Он хмыкнул и протянул руку, прося подойти, а когда я села рядом, обнял меня. Я нужна была Логану, и знала это. Мы хотели быть вместе, правда хотели, но не знали как. Мы были слишком разными. А между нами непреодолимыми горами громоздились тайны, секреты, недосказанности…

— Помоги мне, — попросила я после долгого молчания. — Я хочу быть на твоей стороне. И не хочу, чтобы когда-нибудь наступил такой момент, чтобы мне стало противно рядом с тобой находиться.

— Хочешь, чтобы я понемногу, отдельными деталями открывал тебе страшную тайну своего несовершенства? — хохотнул он. — Предлагаешь мне постепенно убивать твой идеализм? Как плохая жена, что подсыпает в овсянку яд, пока надоевший супруг не скончается «после долгой болезни»? Вероника, ты же понимаешь, что идеализм — часть тебя, а яд не действует точечно, он отравляет весь организм. Я не хочу ломать тебя — даже точечно.

— Радиотерапия и облучение действует только…

— Перестань, — поморщился он, и я послушно замолчала.

Да, это была дурацкая аналогия. Но лучше я не смогла придумать.

— И что мы будем делать?

— Наслаждаться, — пожал он плечами. — Пока это возможно.

* * *

«Наслаждение» продлилось недолго. Если вообще так можно было охарактеризовать наши отношения. Даже наедине Логан постоянно уходил в себя, а когда рядом оказывался Дик, его будто подменяли. В какой-то момент выносить происходящие в нём перемены стало чересчур сложно, и я поняла, что мой идеализм готов возобладать над чувствами. И возмутилась.

— Мне не нравится то, в кого ты превращаешься, — прямо сказала я, встретившись с Логаном у него дома. Он смотрел исподлобья, не возражал, не пытался оправдаться. Он будто с болезненным облегчением ждал, когда же я скажу, что он мне противен. — И мне кажется, ты делаешь это специально.

— Превращаюсь? — хмыкнул он.

— Отталкиваешь меня! — не позволила я перевести слова в шутку.

— Лучше я, чем ты, — пожал он плечами, отводя взгляд.

Но я успела заметить промелькнувшую в глубин глаз боль.

— Но я этого не хочу!

— Я ещё не противен тебе?

Захотелось его стукнуть. Причём не так, как я могла это сделать — показательно и не причинив боли, а по-настоящему.

— Роль, которую ты играешь? Или ты сам?

Логану хватило совести потупиться.

— Не поступай так со мной. С нами.

— А может, я хочу именно этого? Чтобы ты перестала воспринимать меня через иллюзию? Я не хороший мальчик, Вероника. Пойми уже это!

Он злился, и я не могла понять, на что: на себя, на меня, на обстоятельства…

— Хорошо. Ты плохой. Доволен? Что дальше? Я должна уйти? Или протянуть зажигалку, когда вы с Диком в следующий раз отправитесь поджигать общественный бассейн? Чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты приняла меня таким, какой я есть.

— А ты уверен, что я ещё знаю, какой ты есть?

— Я поджигатель. Ты готова это принять?

Я кивнула. Поступок был гадким, продиктованный желанием насолить байкерам, а в итоге навредивший обычным людям, не имеющим никакого отношения к конфликту между Логаном и бандой Слоника, но хотя бы никто не пострадал.

— Я намерен отомстить Слонику и его дружкам. И я имею в виду не ссору на парковке. Может, они и выживут. Но, обещаю, они не будут этому рады. Это ты тоже готова принять?

Я снова кивнула, но уже менее уверенно. Слоник был мне… ладно, пусть не другом, но хорошим приятелем, и я не желала ему зла. Однако важнее было то, что я отчётливо понимала, что Логану не сойдёт подобное с рук.

— Я хочу убить отца. Что на это скажешь?

Теперь я вытаращила глаза и, сглотнув, спросила:

— Зачем? И как? И что ты имеешь в виду…

— Да какая разница! — разочарованно поморщился он. — Я говорю тебе, что я плохой. Что намерен совершить убийство. Ты готова это принять?

Я смотрела на него и не знала, что ответить. Что вообще чувствовать после такого вопроса.

— Детали всегда важны, — после паузы неуверенно сказала я, и голос срывался даже несмотря на то, что в серьёзность сказанного я не верила.

— Ладно. Будут тебе детали. Против него нет серьёзных улик. Только слова с позором уволенного шерифа и его дочери, больше года копившей обиду на отвернувшееся от неё общество, — повторяя чужие слова, кривляясь сообщил Логан. — Физических улик нет. Свидетелей нет. Ничего нет, что связывало бы отца с убийством Лилли.

— Есть кассеты!

— Ты уверена в этом? — горько вздохнул Логан. — Наш семейный адвокат очень хорош, поверь мне. Он вытащит отца, как вытащил меня — хотя против меня были и свидетели, и улики.

— Мы что-нибудь придумаем! — вскричала я, искренне веря в то, что говорю.

— Я уже придумал, — покачал он головой. — Как только он выйдет — я убью его. Вот, я доверяю тебе. И как ты теперь поступишь?

Бесконечно давно, года три назад, мы с Логаном, Лилли и Дунканом решили устроить себе романтическую прогулку на яхте. Всё распланировали, стащили у отца Логана из бара спиртное и, несмотря на портящуюся погоду, фактически угнали яхту Кейнов и вышли в океан. Мы были по-детски бесстрашны, веселились, не обращая внимания на усиливающийся ветер и качку, и в какой-то момент особенно сильная волна ударила в борт, я потеряла равновесие и полетела в воду.

Не то чтобы я была пьяна, но алкоголь свою роль несомненно сыграл, как и по-февральски ледяная вода. Испуганная, дезориентированная, не понимающая, где верх, а где низ, я даже не столько запаниковала, сколько впала в ступор. В тот момент я не думала о том, что могу умереть, не вспоминала родителей, не жалела, что вообще согласилась на эту авантюру. У меня была лишь одна мысль: о часах, зря потраченных на написание эссе по истории.

Всё закончилось благополучно — пока Дункан разувался, чтобы меня спасать, Логан нырнул в бушующий океан и вытащил меня. Воды я наглоталась, конечно, но горячий душ и полбутылки текилы защитили меня даже от простуды…

Вот сейчас я ощущала себя так же, как тогда в воде. Я не боялась, ни о чём не жалела, у меня была лишь одна мысль: я зря позволила себе размечтаться о нормальной жизни.

— Я не держу тебя, — старательно скрывая эмоции, Логан притянул меня к себе и сжал мою руку. — Ты можешь уйти…

— Ты держишь меня, — хмыкнула я, пошевелив стиснутыми пальцами. Но когда он отдёрнул руку, сама взяла его ладонь и переплела наши пальцы. — И это мне нравится больше, чем твои попытки меня оттолкнуть.

— Вероника, я ведь не шутил.

— Я знаю. Это ведь совсем не смешно.

— Я говорил серьёзно.

— Это я тоже поняла, — снова кивнула я.

— И ты не можешь это принять.

Теперь я пожала плечами. Принять… Да кто вообще может просто взять и принять подобное?!

— Не могу. — Лгать не имело смысла. — Но могу попытаться отговорить тебя. Или придумать что-нибудь, чтобы Аарона не выпустили из тюрьмы, — быстро продолжила я, заметив готовность Логана возразить. — Или даже запугать тебя последствиями!

— Или помочь мне этих последствий избежать, — вкрадчиво сказал он, вглядываясь в моё лицо. — Или просто уйти и не становиться соучастницей убийства.

Эти слова отрезвили. Мы ведь действительно обсуждали ни много ни мало убийство. Сговор, соучастие — пожизненный приговор.

— Если меня поймают, ты останешься не при чём, — предвосхищая мои мысли, успокоил он.

Я посмотрела на него… О да, в это я верила! Логан достаточно упрям, чтобы не выдать сообщника, даже если моё участие не ограничится этим разговором, а будет включать в себя контрольный выстрел. Вот только меня не устраивал такой расклад.

— Разве мало тебе того, чего Аарон уже тебя лишил? Ради мести ты готов отказаться от собственной жизни? От меня? От возможности пойти в колледж, когда-нибудь жениться, завести детей?

— Я не хочу ни от чего отказываться, — помотал он головой. — И от мести тоже. Помоги мне совершить идеальное убийство, и я останусь на свободе. С тобой. С возможностью пойти в колледж, когда-нибудь жениться и завести детей.

— Это нечестно. — Глаза были сухи, но отчаянно хотелось разрыдаться.

— Я знаю. Потому и отталкивал.

— Как ты вообще собираешься это сделать? У тебя есть яд? Оружие? Ты хотя бы стрелять умеешь? Или знаешь, где в машине тормозные шланги?..

— Стрелять я умею, оружие мне дал отец Дика для самообороны, но им я, разумеется, пользоваться не стану…

— Логан! Ты сам себя слышишь? — я кричала от ужаса внутри, но внешне оставалась почти спокойной. Раздражённой, может, злой, но не бьющейся в истерике. — Посмотри статистику! Ты знаешь, сколько убийств остаются нераскрытыми? Четверть! А знаешь, что в них входит? Маньяки, разборки банд, пошедшие не по плану ограбления… Идеально спланированных преступлений статистически единицы! И их планируют люди намного умнее нас с тобой. И всё равно попадаются!

— Я знаю. Мотив. У меня нет мотива.

— А месть, по-твоему, не мотив?! — Напряжение наконец выплеснулось криком. Мне хотелось схватить его за плечи и трясти до тех пор, пока идиотская самоубийственная мысль не покинет его голову. — А наследство? Кроме тебя и Кейнов ни у кого нет мотива.

— Ну вот видишь, — улыбнулся Логан. — Как там это называется? Обоснованное сомнение? У кого больше поводов желать отцу смерти? Да, он убил мою девушку и напал на тебя, но Лилли мне изменяла, а нападение… Твоё слово против его. Зато Кейны потеряли дочь и жаждут мести.

— Не говори так, — меня откровенно передёрнуло от его слов.

— Прости, — равнодушно пожал он плечами. — Но именно так все подумают. А корысть… Посмотри на меня, я же обычный избалованный мальчишка из Девятого района. Арест отца ничего особо и не изменил в моей жизни. Ну да, кто-то теперь на меня косится, но… Разве мне было когда-нибудь дело до мнения толпы? Его счета даже не заморожены, так что я ни в чём не нуждаюсь. Какой мне смысл его убивать?

— Так может… смысла и нет?

Логан выразительно склонил голову к плечу, и я вздохнула. Он был чертовски упрям!

— Значит, ты хочешь, чтобы я помогла тебе убить твоего отца.

— Нет. Убью я его сам. Не откажусь от помощи в планировании, — он шкодливо улыбнулся, — с радостью учту все замечания и буду благодарен за советы. Но хочу я совершенно иного.

— И чего же?

— Чтобы ты смотрела на меня без розовых очков и принимала настоящим. Без этого, ты права, у нас ничего не получится. Не можешь — уходи.

Я не знала, что должна делать; как ни трудно догадаться, ранее бывать в подобных ситуациях мне не доводилось. Уйти? Сообщить в полицию о готовящемся убийстве? Вычеркнуть Логана из своей жизни? Закатить истерику? Умолять его отступиться? Ни один из напрашивающихся вариантов меня не устраивал.

— А ты? — вдруг спросила я. — Ты готов снять очки, через которые весь мир предстаёт в мрачном свете, и посмотреть на меня невооружённым глазом? Ты понимаешь, перед каким выбором меня ставишь?

— Я не хотел этого. Мне правда жаль, что я не смог довести дело до конца и заставить тебя уйти.

— Вот чего тебе, оказывается, жаль, — пробурчала я и, не вынеся неподвижности, принялась мерить гостиную шагами.

— Вероника, как бы всё ни обернулось, я не отступлюсь. Я ненавижу его. Более того, я считаю, что он не должен жить после того, что сделал. Точнее даже, после того, о чём стало известно, потому что мы понятия не имеем, что ещё он мог сделать. Ты можешь спросить, кто я такой, чтобы принимать подобные решения, но…

Он замолчал, но я этого не спросила.

Джейк Кейн и Логан имели право ненавидеть Аарона. Решать, жить ему или умереть — нет, это должен был решить только суд, но желать ему смерти — да, такое право у них было. И Джейк обещал обрушить на Аарона всю силу своего гнева, подкреплённого не только отцовским горем, но и миллиардами «Кейн-софтвейер»…

Кажется, единственный шанс не позволить Логану совершить отцеубийство, это поспособствовать Кейну в свершении мести. А до того — тянуть время и не оставлять попыток отговорить Логана.

— Мне не нравится выражение твоего лица, — заметил Логан через минуту.

— Переживёшь, — отмахнулась я. — Ты хочешь получить мою помощь или нет?

— Я же сказал…

— Да или нет?

Логан нахмурился и кивнул.

— Прекрасно. Тогда ты получишь её на моих условиях. Для начала ты перестаёшь вести себя как юный преступник — это не в твою пользу будет свидетельствовать в случае возникновения подозрений в твоей причастности к смерти отца.

— Логично, — вынужденно кивнул он, настороженно глядя на меня.

— Больше никаких поджогов, драк, пьянства до беспамятства с Диком.

— Стану примерным членом общества.

— Учиться стрелять будешь не в тире, где о твоих успехах узнать может кто угодно, а в пустыне. Или в океане! В океане даже лучше!

— И как ты себе это представляешь? — неподдельно изумился Логан, кажется, не готовый к тому, что я проявлю такую прыть.

— Пластиковые бутылки в помощь, — фыркнула я. — Неподвижная мишень — это прекрасно, но бессмысленно. А вот качающаяся на волнах…

— Ты права, это умное решение. Подскажешь, где достать чистый ствол?

Вздох я подавила, но разочарование скрыть не смогла.

— Для этого рано.

— Вероника… Думаешь, если тянуть время, я передумаю?

— Ты не можешь забрать у меня эту надежду, — просто сказала я, не видя смысла скрывать свои мотивы. — Я намерена отговаривать тебя всеми силами и использовать для этого все средствами.

— Например, лишить меня секса?

— Если это поможет…

— Это не поможет, — засмеялся он, встал и заключил меня в объятия, заставляя запрокинуть голову. Мы обсуждали убийство, но в его глазах горела нежность. — Ничто не поможет, но я не стану мешать тебе пытаться. А теперь давай сменим тему. Аргументы ты исчерпала, чтобы придумать новые, нужно время… Поцелуй меня лучше. Отец в тюрьме задержится, так что нам не обязательно обсуждать это сейчас.

* * *

Привыкнуть можно ко всему — это факт.

Что бы ни случалось, какими бы ужасным ни казались события, слова, обстоятельства, со временем острота пропадала, и они… не то чтобы становились нормальными… а хотя, они именно что становились нормальными — привычными, новой нормой жизни.

После признания, что намерен совершить убийство, Логан не отпускал меня от себя дальше чем на шаг, потому у меня не было возможности ужаснуться, погрузиться в мысли и накрутить себя; в тот день он был ещё более нежным, заботливым и внимательным, чем обычно, нарочито демонстрируя лучшие свои стороны и отгоняя признак жуткой реальности. Несколько раз я пыталась вернуться к страшной теме, но он не позволял. На вопрос отвечал, да, а зачем принимался меня целовать или щекотать, и не допускал серьёзности. И уже к вечеру у меня осталось лишь беспокойство, но не панический страх.

Да и то сказать, Аарону я желала самой мучительной смерти за то, что он сделал с Лилли и едва не сделал со мной, просто… Я отчаянно не хотела, что справедливость восторжествовала от руки моего парня.

Или даже не так. Я не хотела, чтобы Логану пришлось заплатить своим будущим за торжество справедливости.

Стоило это осознать — и планирование убийства перестало казаться чем-то ужасным и неправильным.

Следующие дни я была чуть более отстранена, постоянно зависала, задумчиво смотря на Логана, но он лишь терпеливо улыбался в ответ, и когда по истечении недели я подняла вопрос с яхтой, обрадованно заверил, что сбор пластиковых бутылок прошёл успешно, и он готов в любой момент отправляться в мини-круиз. А я… Я даже не пожалела, что подняла этот вопрос. Я ведь обещала помочь, а что не стала затягивать, как намеревалась… Не только Логан знал меня, я его тоже знала: приняв решение, он не отступал, а это решение он принял не под влиянием эмоций, нет, это было обдуманное хладнокровное намерение, вынашиваемое месяцами до того, как он решился его озвучить.

— Вероника, а ты не знаешь надёжное место, где можно что-то спрятать?

— Смотря что ты хочешь прятать, — осторожно ответила я.

— Пистолет?

— Вариантов немало, но…

— Например? — перебил он, явно желая говорить не об абстрактных материях.

— Начиная от камер хранения на вокзале и заканчивая матрасом. Много условий. Ты уже приобрёл оружие?

— Нет, — Логан беззаботно улыбнулся. — Но на следующей неделе мы с Диком собрались в Мексику. Сёрфинг — неплохое прикрытие для поездки за оружием.

Я не нашлась с возражениями. Мексика с её многочисленными картелями и свободно ходящим по рукам оружием была идеальным местом, чтобы приобрести нелегальный ствол.

— На вокзале камеры, — продолжила я без дополнительных вопросов, — потому этот вариант лучше даже не рассматривать. Нужно место, с которым тебя невозможно связать. Или… — я замолчала, задумавшись. Мы подъехали к «Альбакору», Логан заглушил двигатель, но не спешил выходить из машины, терпеливо ожидая, когда я очнусь. — Идём, — решительно кивнув своим мыслям, сказала я, первой выходя из машины. — У меня есть идея, но надо проверить и убедиться, что она реализуемая.

Логан не стал ничего спрашивать. Забрал из багажника сумку, где помимо бутылок с водой лежал пистолет, вручил мне коробку с пиццей, за которой мы заехали по дороге, и двинулся в яхт-клуб.

В последний раз я бывала здесь еще когда была жива Лилли, а новую яхту Экхолзов вовсе не видела. Несколько месяцев назад, когда мы только начали встречаться, Логан приглашал меня на прогулку к острову Каталины, но… Вспоминать это не хотелось. Мы подошли к причалу, он подал мне руку, но я покачала головой.

— Положи вещи, — велела я, а когда он послушался, вручила ему пиццу. — Дай мне минутку.

Спонтанно возникшая идея оказалась жизнеспособной, и минуту спустя я уже взошла на борт небольшой, но весьма симпатичной яхты, с интересом осматриваясь. Логан смотрел с ожиданием, но не давил и, в конце концов, молча поднялся к штурвалу и завёл двигатель. И лишь когда мы покинули территорию яхт-клуба, я поднялась к нему и озвучила свои мысли.

— Всё, что принадлежит тебе, всё, к чему ты имеешь доступ — будет обыскиваться при малейшем подозрении. В том числе яхта. Но не причал. Тем более не соседний причал. Я посмотрела и почти уверена, что даже в воду лезть не надо — по цепи якоря можно спуститься к воде и прикрепить пистолет в герметичном пакете к одной из опор с внутренней стороны или к настилу снизу. Как ты понимаешь, тайник не подходит для частого доступа, но тебе ведь не нужно часто. Тебе нужно спрятать и оставить. А после использования я настоятельно рекомендую не пренебрегать здравым смыслом и сплавать куда-нибудь подальше. И без GPS.

— А это не будет подозрительно?

Я пожала плечами.

— Будет. Но лучше вызвать подозрение «своевременной поломкой» оборудования, чем предоставить свой маршрут и вывести на орудие преступления. Да, и кстати. Можно даже не отключать ничего — на полном ходу размахнулся и зашвырнул оружие подальше. Прочесать несколько миль дна абсолютно нереально.

За разговором мы отошли от берега достаточно далеко, чтобы звуки выстрелов никто не услышал, и Логан выключил двигатель.

— Я взял верёвку, — сообщил он по дороге в каюту, а когда появился через минуту, неся огромный мусорный пакет, закончил фразу: — Незачем загрязнять океан пластиком.

Я рассмеялась: о чём бы ещё побеспокоиться при планировании убийства, как не о чистоте океана. Однако помимо экологии была и вторая сторона у поднятого вопроса.

— И правильно. Мало ли на какие мысли наведут изрешечённые бутылки, лучше не оставлять следов.

Связать бутылки между собой, накинув на горлышко каждой петлю, заняло время, но рутина окончательно прогнала тени тяжёлых мыслей о причине, заставляющей это делать. Логан не говорил, как именно намерен убить отца, даже насчёт пистолета — это был «один из вариантов», и потому легко можно было притвориться, что прицельная стрельба — просто новый способ развлечения. В конце концов, для того, чтобы кого-то казнить выстрелом в голову, не нужно быть снайпером.

Мы бросали бутылочную гирлянду, позволяли течению относить её достаточно далеко, а затем Логан начинал стрелять, и если первые выстрелы убивали только воду, то уже через полчаса ситуация изменилась, и пули всё чаще разрывали пластик.

Под грохот, мне казалось, расслабиться невозможно, но вскоре я перестала не то что вздрагивать, но вообще замечать происходящее. Лежала на палубе и незатейливо загорала, из-под приставленной козырьком ладони поглядывая на успехи своего парня в стрельбе.

— Не хочешь присоединиться? — позвал меня Логан некоторое время спустя.

Я привстала, смотря на него, и почувствовала, как улыбка растягивает губы. Высокий красивый парень без рубашки, зато с пушкой в руках… весьма возбуждающее зрелище.

— Почему бы и нет? — неожиданно даже для себя согласилась я. — Вещи нужно будет отдать в химчистку — следы пороха обычной стиркой не до конца удаляются. Ну или несколько раз постирать. Да и яхту нужно будет отмыть.

— Время на это есть, — отмахнулся Логан и поманил меня пальцем, а когда я встала у борта, вложил в мою руку пистолет, обнял меня за талию и, склонившись к самому уху, интимно прошептал: — Убей их, Вероника.

* * *

Дело Аарона широко освещалось в прессе, да и адвокат держал Логана в курсе, так что мы первыми узнавали о каждом повороте в ходе следствия. Как Логан и предсказывал, кассеты с записью секса оказались «непригодны в качестве улик». Их даже не выкрали из хранилища, всего лишь размагнитили, и никакие специалисты не смогли восстановить данные. Коган тут же воспользовался этим, чтобы устроить мини-пресс-конференцию и со ступеней полицейского участка сделать заявление, что недоброжелатели побоялись подделывать улики, а на самом деле никакого секс-видео вовсе не существовало.

— Кто бы сомневался, — раздражённо щёлкнув пультом от телевизора, буркнул Логан. — Вероника, а ты не хочешь куда-нибудь съездить?

Я непонимающе посмотрела на него.

— Куда? — Логан промолчал, но его взгляд мне не понравился, и я проявила настойчивость. — Зачем мне куда-то ехать? Ты знаешь то, чего не знаю я?

— Нет, — он улыбнулся и покачал головой, — пока ничего не знаю, но адвокат уверен в успехе дела, а следующее слушание назначено на конец месяца. Ни у кого не вызовет подозрения, если ты захочешь после него уехать — отвлечься. Хотя я бы предпочёл, чтобы ты просто отказалась от показаний и не проходила через жернова Когана снова. Это уже ничего не изменит.

Как он и предупреждал, перекрёстный допрос стал для меня сущей пыткой. Коган был безжалостен, и я даже не могла на него обижаться за это — он делал свою работу и действительно всеми силами старался помочь своему клиенту, — но мне пришлось весьма туго, когда каждое моё слово выворачивалось наизнанку, а саму меня смешивали с дерьмом. К счастью, — и это была единственная хорошая новость, — журналистов в зал суда не пустили, и мой позор хотя бы не стал достоянием общественности. А Логан…

Логан прислушался к моим словам и теперь играл роль хорошего мальчика. Никакой антиобщественной деятельности, никаких вечеринок, драк, он даже скоростной режим больше не нарушал, но самым удивительным стало то, что он, не сказав мне ни слова, нанял моего папу для расследования убийства Феликса, и байкеры получили ответ на терзающий их вопрос. После ареста Громилы, который убил друга по приказу своих боссов-наркоторговцев, у байкеров к Логану больше не было никаких претензий, как и у полиции, с гримасами принёсшей извинения за «ошибку», и притворяться хорошим мальчиком ему ничто не мешало.

Он бы и хорошего сына роль сыграл, но этому препятствовали отношения со мной. И потому Логан натянул на лицо скорбную гримасу и «признался» сующим ему в нос микрофоны репортёрам, что «не может быть объективен», а потому полагается на систему и верит, что суд во всём разберётся. Те, разумеется, спросили обо мне, но Логан и тут выкрутился, заявив, что мы дружим с двенадцати лет, а потому с его стороны совершенно естественно беспокоиться за меня, а «судить — дело суда».

Отношения мы не афишировали, кроме моего отца и Дика никто не знал, что мы снова вместе, что в свете непонятной ситуации с Аароном было только на руку. Но вот уверенность Когана, что ему удастся вытащить клиента из тюрьмы, не радовала. И даже не потому, что убийца моей лучшей подруги, пытавшийся сжечь меня заживо, выйдет сухим из воды.

А потому, что до того момента, когда Логан станет убийцей, оставалось всё меньше времени.

Когда Логан сказал, что намерен это сделать, я была в ужасе. Но вот прошло несколько месяцев… и я лишь досадливо морщусь от того, что так и не смогла его отговорить. Будущее убийство мы обсуждали множество раз, стараясь учесть каждую деталь, избежать не то что указывающих на Логана улик, но даже подозрений в его адрес, и сейчас, в принципе, всё было готово. Оружие он достал в Мексике и спрятал в «Альбакоре», в машине лежала сумка с вещами, на которых не будет следов пороха и крови, за заднем дворе стояла жаровня, где можно будет оперативно сжечь испачканную одежду, если что-то помешает выйти в океан… Открытым оставался вопрос с алиби, но его невозможно было обеспечить заранее, не зная точного времени, на которое оно потребуется.

— Я никуда не поеду, — решительно произнесла я. Мысль об убийстве уже почти не пугала, в отличие от судьбы Логана. — Риск попасться слишком велик, а потому алиби тебе пригодится.

— Дик его обеспечит не хуже, — покачал головой Логан. — Улучить момент и перевести часы я смогу без труда, так что он даже лгать не будет, говоря, что во время убийства я находился в его доме. И за него я не буду переживать так же, как за тебя: мистер Касабланкас наймёт для сына лучшего адвоката, так что к Дику никто не сунется с лишними вопросами.

Спор был лишён смысла, мы оба не желали отступать и уступать, а потому уже привычно закрыли тему.

Но на следующий день я поймала себя на мысли, что испробовала не все средства для того, чтобы уберечь Логана от фатальной ошибки, было ещё кое-что, что я могла — и собиралась! — сделать, и потому ранним утром выскользнула из дома, двинувшись по привычному маршруту к Девятому району. Но не к Логану. Остановившись перед поворотом на нужную улицу, я заглушила двигатель и уселась на капот, щурясь утреннему солнцу и настраиваясь на терпеливое ожидания. То, что я намеревалась сделать, квалифицировалось вполне однозначно, но было ничуть не хуже планирования убийства вместе с Логаном.

Мимо проехала машина, потом другая… а затем показался тот автомобиль, которого я и ждала, и я вышла на дорогу, привлекая к себе внимание и заставляя остановиться.

— Вероника? — с неподдельным удивлением произнёс водитель, выходя мне навстречу. — Что ты здесь делаешь?

— Жду вас. Хотела предупредить, что улики против Аарона уничтожены.

— Что?! Откуда ты знаешь?!

— Логан сказал. А ему сказал адвокат. Который, как я понимаю, это и обеспечил.

Повисло напряжённое молчание.

— Если ничего не предпринять, в конце месяца мистер Экхолз выйдет из зала суда полностью оправданным человеком, — сообщила очевидное я, вздохнула, развернулась и двинулась к машине.

— Вероника…

Я обернулась через плечо и с искренним возмущением сказала:

— Я не знаю, что с этим можно сделать, но считаю, что все средства хороши, чтобы заставить его заплатить за убийство Лилли.

А потом я села в машину и, так и не простившись, поехала домой.

Я сделала, что могла. Больше ничего нельзя предпринять. А значит…

Что ж, если Аарон выйдет на свободу, я помогу Логану совершить убийство и замести следы. Ну а до тех пор буду тешить себя надеждой, что до этого не дойдёт.

* * *

До самого дня суда Логан уговаривал меня уехать и тем самым обеспечить себе алиби, но я твёрдо стояла на своём. Правда, на суд всё-таки решила не ходить — поняла, что не смогу сохранить достоинство и не броситься на Аарона, если его всё-таки оправдают. За день до суда мы с Логаном посетили «Альбакор», часа два поплавали вдоль берега, а на обратном пути он забрал спрятанный под настилом пистолет.

Напряжение нарастало постепенно и вечером перед судом достигло апогея. Я поняла, что парень, которого я любила, за которого искренне переживала и жизни без которого просто не представляла… станет убийцей. И я потеряю его. Даже если всё пройдёт гладко и он сможет не попасться и избежать обвинений, это будет уже не мой Логан. Всё это время я думала, что смирилась с ситуацией, приняла то, что он намеревался сделать, но я снова лгала себе. Мой идеализм никуда не делся несмотря на то, что последние месяцы мы с Логаном на пару травили его подготовкой к убийству.

Я знала, что Логан серьёзен в своём желании убить отца, как знала и то, что его рука не дрогнет, он не испугается в последний момент и не передумает. И всё же продолжала надеяться. И это было нечестно по отношению к нам обоим. А ещё, наверное, говорило о том, что я для него значу меньше, чем он говорит и даже думает, потому что между мной и убийством — он выбирал не меня. Как и я — не его.

— Вероника?

Он подошёл бесшумно, но я даже не вздрогнула. Смотрела в темноту ночи и с сухими глазами оплакивала всё то хорошее, что у нас могло бы быть, если бы…

— Пойдём.

— Куда? — без интереса спросила я, не двигаясь с места.

— Хочу показать тебе кое-что. Пойдём.

Он потянул меня за руку, заставляя встать, а затем двинулся к выходу из дома, так и не отпустив моей ладони. Открыл пассажирскую дверь для меня, улыбнулся и сел за руль.

Я молчала. Мне было почти физически плохо от мыслей и совсем не хотелось разговаривать, даже ради того, чтобы узнать, куда мы едем. Однако когда впереди показались огни яхт-клуба, интерес проснулся.

— Зачем мы здесь? Вчера же…

— Потерпи, — мягко улыбнулся он.

Время было поздним, ни одного человека не было ни на парковке, ни на пристани; мы взошли на борт в абсолютной тишине, и заработавший двигатель раскатом грома разорвал ночное безмолвие.

Логан уверенно вывел яхту в океан, но далеко не уплыл, и уже через десять минут заглушил мотор и спустился на нижнюю палубу, на минуту заглянул в каюту, а затем подошел ко мне, держа в руках бутылку шампанского и два бокала.

— Посмотри на меня.

Я непонимающе смотрела на него.

Он вручил мне бокал, с хлопком открыл шампанское и разлил по бокалам…

— Что происходит?

— Ещё секунда, — мимолётно улыбнулся он, поставил бутылку и коснулся своим бокалом моего, второй рукой достав из-за пояса пистолет. — Вероника Марс, — торжественно начал он, — я знаю, как в тебе сильна жажда справедливости. И знаю, что ты идеалистка. И потому я не могу выразить словами, как много значила для меня твоя поддержка. То, что ты не отвернулась от меня во время планирования убийства… — Я растерянно моргала, ничего не понимая, и он свернул выступление. — Вероника, — он вложил пистолет мне в руку и широким жестом обвёл океан, — это нам больше не понадобится.

Пальца рефлекторно сжались вокруг рукоятки, но последние слова заставили вздрогнуть, и я едва не уронила пистолет.

— В каком смысле?..

— Коган звонил. Мой отец мёртв. Какой-то милый человек истыкал его заточкой.

Не представляю, как я выглядела со стороны, когда завизжала и, размахнувшись, швырнула пистолет во тьму. Но это была лучшая новость из всех, что сегодня я могла услышать.

— Боже мой!..

— Я не стал убийцей, — широко улыбнулся Логан. — За это ты согласна выпить? Потому что за сиротство как-то неправильно пить, да?..

Не глядя поставив бокал, я шагнула к нему и крепко обняла, наконец-то расплакавшись. От облегчения. От восторжествовавшей справедливости. От того, что мне всё-таки удалось спасти его от рокового шага… и вынудить совершить этот шаг другого человека — того, кто имел все права желать Аарону смерти, но чья совесть и чьё будущее меня не интересовали.

— Ну чего ты? — гладя меня по волосам и прижимая к себе, ласково спросил Логан. — Всё ведь хорошо, не плачь…

— Пообещай, что больше мы не будем никого убивать! — отстранившись, потребовала я.

— Ты же взяла с меня слово, что я не буду тебе лгать? — с усмешкой напомнил Логан, и я стукнула его в грудь. Он рассмеялся и покачал головой. — Вероника, я понимаю, что серая мораль тебе претит, но мир не чёрный и белый. В нём встречаются люди…

— Логан!

— Я обещаю, что не стану планировать ни чьё убийство без веского повода.

Я закатила глаза, но кивнула, принимая формулировку.

— И без меня!

Он рассмеялся, выглядя при этом по-настоящему счастливым, и кивнул.

— А ты от меня больше никуда не денешься, — серьёзно сказал он, обхватив моё лицо ладонями и прижавшись лбом к моему лбу. — Ты не бросила меня, даже когда я собирался совершить то, что ты ни за что и ни при каких обстоятельствах не смогла бы принять. А теперь уже я тебя ни за что не отпущу.

Логан не был и не хотел быть хорошим мальчиком, но такие мне и не нравились. Но преступником он всё-таки не стал, а в будущем я приложу все усилия, чтобы предотвратить подобное.

— Я тоже тебя люблю, — усмехнулась я и поцеловала его.

Чёрное, белое, серое… Есть вещи, принять которые я не смогу, даже если захочу, и Логан это знает. Пошёл бы он до конца, не появись нанятый Кейном тип с заточкой так своевременно? Не знаю и, пожалуй, не хочу знать. Всё позади, монохромные проблемы остались в прошлом, а впереди у нас яркое и насыщенное всеми цветами радуги будущее.

— Зря выбросили пистолет. Я бы сейчас с удовольствием постреляла.

— Я плохо на тебя влияю! — рассмеялся Логан, и мне не оставалось ничего иного, как кивнуть.

— Надеюсь, теперь, когда у тебя нет навязчивой идеи, ты позволишь мне хорошо на тебя влиять. А теперь налей нам ещё шампанского! Кажется, я всерьёз хочу напиться.

— Надеюсь, не с горя?

— Нет, точно нет! У меня праздник. Ты не стал убийцей, а справедливость восторжествовала, что ещё нужно для счастья?