Морская жемчужина (джен)

Массивный хвост в очередной раз ударил по воде, поднимая миллион солнечных брызг. Свет играл в догонялки, радугой разливался по чешуе — хвост Драко сильный, упругий, с голубым отливом. Возле правого плавника с нарочитой небрежностью закреплена крупная раковина для сбора жемчужин или причудливых камешков со дна. Хвостовой плавник намного темнее остальной чешуи — глубокий кобальтовый на свету становится еще насыщенней, на свету горит цветом индиго. Лишь с правого края веер плавника словно обуглен — перепонки разорваны, а костные шипы запеклись толстым розовым рубцом. Отец всегда говорил, что океан — зло. Маленький Драко его не слушал, предпочитая сбегать в глубокие воды к матери, когда едва не попался рыбакам. Поэтому следующие шесть лет Малфой-младший был вынужден заходить в воду при крайней необходимости, когда легкие начинали отказывать, а открывшиеся жабры гореть огнем — никакое длительное принятие ванны не помогало так, как спасительные соленые воды его родной стихии. И только на семнадцатом году Драко стал регулярно сбегать к океану, открывая для себя удивительный подводный мир, наслаждаясь приятной тяжестью хвоста и играя с быстрыми течениями в подводных туннелях.

Так во время исследования нелюдимых островов раскинувшегося рядом архипелага, он встретил стаю настоящих сирен. И, должен признать, перья Панси были восхитительны — жесткие, сильные и красные, словно раскаленная лава. Она цеплялась острыми как бритва птичьими когтями за камень и могла долго трепаться о своей стае, кружить над океаном или соревноваться на скорость, пытаясь доказать, что царствовать в воздухе намного круче, чем в воде. А потом лежать на песке, вгрызаясь острыми зубами в только что пойманную рыбу, и сетовать, что вожак стаи запрещает заманивать пением одиноких рыбаков к рифам и топить их забавы ради. Мельчает народ, ворчала Панси, каждый раз тоскуя, что только Драко мог по достоинству оценить ее пение — на русалок голоса сирен не производили никакого гипнотического эффекта.

Хвост еще раз раздраженно шлепнул по воде, и Малфой ниже опустил голову. За всю последнюю неделю у него так и не выдалось возможности поплавать, и теперь, когда они договорились с Панси встретиться через полчаса у северных берегов штормовой бухты, кое-что случилось. Точнее, кое-кто.

Драко сильнее впился пальцами в края щербатого камня и выглянул из-за валуна: на пляже, переодевшись в костюмы аквалангистов, с радостными воплями носились Поттер и Уизли, пока Грейнджер, удобно расположившись на пледе, снимала их на камеру.

— Дьявол, — прошипел сквозь зубы Драко и обреченно прижался лбом к нагретому солнцем камню. Кто ж знал, что эти придурки захотят прийти на дикий пляж именно сегодня? Когда Малфой решит немного понежиться в пене разбивающихся о гальку жадных волн, лениво рассматривая солнечный круг сквозь перепонки меж длинных пальцев. Панси всегда опаздывала на встречи, поэтому у него было еще около часа, чтобы расслабиться и позволить волнам унести себя подальше от берега. Пока со стороны пляжа не раздались знакомые голоса, заставляя русалку вскинуться на локтях и, перевернувшись на живот, подтянуться на руках к ближайшему громоздкому валуну, чтобы остаться незамеченным.

Уизли стеганул Поттера по заднице своей футболкой, и Драко недовольно нахмурился. Вот же рыжая дрянь. Как этому нищеброду удалось заполучить шрамоголового в друзья, все еще оставалось загадкой. Три года назад Поттеры из дождливой Британии перебрались на солнечный берег Австралии, и если Драко не втрескался в этого улыбчивого придурка с первого взгляда, то Уизли натуральный блондин, чтоб его пауки сожрали. Но Поттер предпочел его великолепную компанию нищеброду и заучке, тем самым развязав войну.

Драко скалился, обзывался, пакостил, задирал и дрался. А еще глазел, и пусть кто-то только попробует запретить! На Поттера пускало слюни не меньше чем полшколы, а тот вдовесок оказался превосходным пловцом — во время его тренировок в бассейне на трибунах яблоку некуда было упасть. Часть девчонок еще пыталась делать вид, что они просто делают уроки, но большинство даже не скрывало заинтересованности в крепких бедрах пловца.

Сам Драко бассейна старательно избегал, прикрываясь тем, что плавать не умеет, не будет, и в жизни оно не пригодится. Вода слишком манила, заставляя сердце биться быстрее, а жабры прорезаться на молочной коже шеи. Если Драко и наблюдал за Поттером, то лишь исключительно с пляжа, подальше от воды и только через зеркальные очки, скрывающие взгляд. Британец, быстро обзаведшийся бронзовым загаром (в то время как сам Драко из-за русалочьих генов оставался бледной молью), лихо брал даже самые высокие волны на доске, собирая восхищенные взгляды.

— Ципреи, морской желудь и парочку звезд. Заказ принят, — Уизел загнул три пальца и уверенно кивнул. Грейнджер что-то ему сказала — ветер донес до Драко только обрывки фразы, но, кажется, там было что-то про браслеты. Впрочем, украшения у нее и правда удавались.

— А поцеловать?

Уизли довольно оскалился, на что Драко закатил глаза, и Поттер вдалеке последовал его примеру.

Нужно сваливать. С каждой упущенной минутой вероятность наткнуться на эту парочку слишком высока. И хотя в воде русалки могли развивать феноменальную скорость, не хватало еще, чтобы Поттер с Уизли заметили хоть кусочек его плавника.

Тяжело вздохнув, Драко бросил еще один тоскливый взгляд на Поттера и с силой оттолкнулся от камня. Вплетенные в длинные белые волосы ракушки сладко зазвенели. Драко прикусил губу и снова оттолкнулся руками, надеясь, что ветер унесет этот звук в другую сторону, оставив его пребывание на пляже незамеченным.

Он уже почти целиком оказался в воде, когда на валун, за которым он прятался, уселась жирная наглая чайка и заорала дурниной, сдавая его с потрохами. Вот же крылатое отродье!

Драко прижался ко дну и зарылся пальцами в песок, поднимая его, мутя воду, надеясь, что если Поттер и его свита и обратят внимание на прибрежные воды, то грязная вода скроет силуэт от любопытных глаз. Крик чайки проникал даже сквозь толщу воды, и Драко с силой ударил хвостом, рывком двигаясь вперед и уходя на глубину, отплывая все дальше и дальше от берега.

Оставалось надеяться, что хвост, мелькнувший над водяной гладью, и удивленное «Смотри!» никак не связаны.