Вкус яда на губах (гет)

Примечания:

Tommee Profitt feat. Wondra — I'm Not Afraid

На город опустился седой туман, неплотной пеленой застлавший кладбище. Мелкий дождь противно моросил с неба, а грозовые тучи сгущались так низко, что, казалось, до них можно дотянуться рукой. Утонуть в их свинце навечно, не возвращаясь в этот бренный мир.

Казалось бы — ничего странного. Абсолютно типичная погода для Лондона, которая уже давно никого не удивляет. Обычный день среди десятков таких же.

Но не для Габриэля.

Сегодня похороны Вельзевул.

И даже в этот грёбаный час он не мог находиться возле неё. Взглянуть в теперь уже умиротворённое лицо и отыскать в нём хоть что-то… Габриэля не было рядом, когда Энни умерла. Не было, когда она лежала в больнице с сильнейшей интоксикацией после вколотого Смертью яда, отчаянно борясь за жизнь. А теперь нет и в момент отправления в последний путь.

Габриэль потерял всё. Смысл жизни. Ту, ради которой так старался и с кем строил планы на будущее. Хэмсворт до сих пор не мог поверить.

Оставался один чёртов шаг до заветного счастья, одна маленькая преграда до обретения столь желанной свободы. И имя ей — Люцифер. Габриэль справился, наконец-то убил это беспринципное чудовище, которому было плевать даже на собственных детей. Но радость продлилась недолго — её омрачило известие о смерти Вельзевул.

Габриэль не успел, а Энни не выдержала. Пала на финишной прямой, оставив после себя лишь зияющие дыры в сердце, которого отныне не существовало. Ведь единственное, что поддерживало жизнь в Габриэле — это Вельзевул. Будучи преступницей, она совершенно невероятным образом сумела удержать его от окончательного падения в адское пекло. С ней он стал разумнее, сдержаннее. Научился думать о ком-то ещё, кроме себя.

Но какой в этом теперь смысл?..

— Нахер это всё, — прошипел Габриэль и, приложившись губами к бутылке, влил в себя виски. Поморщился, ощутив, как горло болезненно обожгло, и отшатнулся от одного из деревьев, за которым скрывался. Отыскал замутнённым от алкоголя взглядом Хастура, что, молча склонившись, смотрел, как гроб опускают в вырытую яму. И даже Дагон, прижавшуюся к его боку и дрожавшую от промозглого ветра, закручивавшего пожелтевшую листву на мокрой траве. Вот, кого уж Габриэль действительно не ожидал увидеть. Ту, кто вечно сидела в четырёх стенах, не высовываясь. О существовании которой даже не все догадывались.

А вот Змеёныша не видно… Интересно, почему? Хэмсворту всегда казалось, что Кроули был близок с Вельзевул больше, чем с кем-либо ещё. Если, конечно, не брать в расчёт Азирафеля, после чьего появления всё в этом городе полетело к чертям.

При воспоминании об этих двоих Габриэля затошнило, и, поморщившись от отвращения, он запил мерзкое ощущение очередным глотком виски. Градус ударил в голову, и Хэмсворт, снова пошатнувшись, ухватился за дерево. Сознание затянулось плотной дымкой, отчего Габриэль уже с трудом понимал, что происходит. Зато обострились все чувства, разрывавшие его нутро в клочья и не оставлявшие ни единого шанса на спасение.

Хэмсворту казалось, что он поступал правильно. Всё в его идеальном плане, вынашиваемом годами, было вымерено до дюйма. Пока Смерть не схватил Вельзи. Пока не вколол ей яд.

— Бесстрашная девчонка! Чем ты вообще думала?! — прохрипел Габриэль и отвернулся от могилы, не в силах больше смотреть. Припал затылком к стволу дерева и, запрокинув голову, прикрыл веки. Сжал кулаки, выронив бутылку, в попытке унять мелкую дрожь, бесцеремонно одолевшую пальцы. Действительность искрила яркими всполохами, дробилась на осколки, и Хэмсворт забывался, снова уходя в себя…

Энни прибежала сразу же, как услышала про взрыв. Смерть знал, что это сработает, как слаженный механизм. Он всё знал! И предвидел, в отличие от Габриэля, которому было достаточно услышать имя любимой, чтобы потерять голову. Сначала паршивец поймал на крючок самого Хэмсворта, предложив информацию взамен на взрыв, а затем и Вельзевул, которая тут же сорвалась с места, забеспокоившись о близких. Вместо того, чтобы ждать Габриэля в Калифорнии до тех пор, пока бы он со всем не разобрался. Тогда она смогла бы вернуться, не переживая ни о чём. Или остаться в штатах, и Хэмсворт сам бы к ней приехал. Если бы… Только если бы…

— Прости меня, Вельзи, что не уберёг тебя, — Габриэль снова украдкой метнул взгляд, полный отчаяния, через плечо. Могилу уже засыпали землёй. — Я ошибся. И эта ошибка… Никогда не прощу себя.

Шумно втянул ледяной воздух ноздрями, впуская холод в лёгкие.

Он помнил, как Смерть позвонил ему во второй раз, теперь уже угрожая жизнью Вельзевул. Габриэль не мог поступить иначе, ведь это его Энни! Да и Люцифер наконец-то получил бы по заслугам. Пусть этого и недостаточно. Ничего не может быть достаточно, когда речь идёт о людских судьбах и жизнях! Поломанных и искалеченных! Габриэль думал, что сумеет усидеть на двух стульях одновременно. Притащил к Смерти Азирафеля в надежде, что тот сдержит слово и отпустит Вельзи. Но как же Хэмсворт сглупил! Как опрометчиво повёл себя… Ведь знал, что в этом прогнившем городе нельзя доверять никому, кроме себя. И в итоге оба стула, ожидаемо, с треском развалились под Габриэлем.

А потом он увидел беременную Вельзевул. И оторопел. Он не знал, чёрт подери! Хэмсворт до сих пор помнил, как сильно билось его сердце, еле сдерживаемое грудной клеткой. И в тот же момент чётко понял — ему без разницы, чей это ребёнок. Он бы принял его как родного. Он бы стал ему отцом.

И что теперь?..

Нет ни Вельзевул, ни ребёнка, ни семьи. Грёзы и надежды уничтожены. Не осталось ничего. Только щемящая пустота за рёбрами и непреодолимое желание отомстить. Стереть с лица Лондона каждого члена криминальной семейки, которая из-за своих разборок закатала под асфальт слишком много судеб на пути к величию. Соревновалась между собой, обагряя дорогу кровью десятков людей. Без сожаления и сострадания.

Не того Габриэль хотел, когда получил место в полицейском управлении Сохо. Ох, видит Бог, не того. Он желал вершить справедливость, сажать злодеев, бороться с преступностью, а потом понял — справедливости не существует. Это миф. Мираж. Мнимое чувство, что ослепляет, не давая посмотреть на картину в полной мере. Каждый чёртов коп в этом грязном городе оказался куплен. Все стелились под Люцифером и его верным прихвостнем — Кроули. Крысы боялись раскрыть рот, ибо был велик шанс, что на утро их трупы могли найти в одной из вонючих канав Лондона.

Габриэль не хотел подчиняться. Был готов умереть, но не собирался работать на Люцифера!

Увы, пришлось.

Юный полицейский вмиг повзрослел, разбив розовые очки о жестокую реальность. Все ангельские замашки из серии — «твори добро, искореняй зло» — тут же исчезли. Душа стала столь грязной, что поначалу Габриэля тошнило от самого себя. А потом свыкся. И стал выстраивать план мести. Люцифер ни за что бы его не отпустил. Никогда. От него, в принципе, никто не мог уйти. Разве что только ногами вперёд. И Хэмсворт медленно, год за годом, варился в преступном мире. Познавал его. Срастался с ним.

И в кого же в итоге превратился Габриэль?.. Не заметил, как сам стал тем, кого всю жизнь презирал.

Хэмсворт не помнил, как покинул кладбище и вовсю мчал по скользкой трассе, что вела загород. Мир расплывался, и Габриэль безуспешно пытался сфокусировать взгляд. Крепче сжал руль и глубже вдавил педаль газа, медленно, но уверенно набирая скорость.

Перед глазами полыхал пожар. Габриэль до сих пор чувствовал едкий запах гари и удушливое жжение в лёгких. После того, как один из охранников его оглушил, он на время потерял сознание, а когда очнулся, Кроули уже выносил Вельзевул из огня. Хэмсворт понимал, что не может ничем помочь сейчас любимой. В руках Кроули она абсолютно точно находилась в полной безопасности. Да и Энтони сто процентов не подпустил бы Габриэля к больнице после такого предательства. Поэтому, придя в себя, Хэмсворт первым делом поспешил сделать то, к чему шёл больше десяти лет.

Воспользовавшись суматохой, он отправился в «Paradise».

Убить Люцифера.

Сладкое долгожданное возмездие за все зверства, что тот безнаказанно творил. За всё, что сделал с Вельзевул, которая в итоге была вынуждена бежать, дабы не отправиться на тот свет. Габриэль приложил максимум усилий, чтобы втереться в доверие. Чтобы доказать свою преданность и усыпить бдительность. Даже получил лакомую должность в полицейском участке, которая развязывала руки. А затем и вовсе занял место подавшейся в бега Вельзи. Казалось, всё идёт лучше некуда. И только Кроули постоянно оставался начеку, явно презирая «коллегу по цеху» и не доверяя. Видя в нём больше, чем остальные. Но Хэмсворту было плевать. Главным всё же являлся Люцифер, и именно он заправлял балом. Поэтому Габриэль продолжал осторожно продвигаться к цели, шёл по головам, сам позабыв, что такое сожаление и сострадание. Позабыв себя и того, кем когда-то был. Кем когда-то хотел быть.

И если бы Габриэль только знал, что в клубе Смерти он видел Вельзевул в последний раз…

Хэмсворт ударил рукой по рулю так яро, что засаднила ладонь, и вжал газ сильнее, пересекая черту города. Эмоции шквалом врывались в голову и сердце, закручиваясь гигантским смерчем и разрывая душу на куски.

Невыносимо терпеть. Невозможно смириться.

Когда Габриэль узнал о смерти Вельзи, сразу же ринулся в больницу, но, увидев, сколько Кроули выставил охраны, понял, что ему никак не пробраться внутрь. Его искали. Каждый преступник в городе жаждал его кончины. Он прекрасно понимал, что убийство Люцифера не сойдёт ему с рук. Но Хэмсворт не мог сбежать, не попрощавшись с Вельзевул.

Его слабостью. Его душой, вселявшей в него жизнь. Его миром. Она всегда защищала любимого и перед Кроули, и перед Люцифером. Хэмсворт был уверен, что даже в последние минуты жизни Вельзи всё равно выгораживала его, находя оправдания…

Габриэль помнил, как впервые познакомился с ней. Ему были неважны её внешние увечья, ведь для него она всё равно оставалась самой красивой. Уверенная, смелая, бесстрашная. Притащила к Люциферу, а после так страстно поцеловала, что не осталось ни единого шанса сойти с предначертанного пути. Чертовка заманила в свои путы и тем самым спасла ему жизнь. А вот Габриэль не смог… Не смог уберечь!

— Сука! Сука! Сука! — истошно орал он, уже совсем не различая дорогу. Дождь усилился, и дворники на лобовом стекле с трудом справлялись с мощным потоком воды.

Как же он ненавидел Люцифера! Ненавидел за то, что тому не приходилось скрываться с Вельзевул, и он при всех позволял себе лапать её. Габриэлю же вечно приходилось укрываться в дешёвых отелях. Нет, он не ревновал. Знал, что Энни любила только его. И никак не этого надменного и властолюбивого ублюдка. Но было невыносимо видеть, как Люцифер каждый раз сжимал её ягодицы мерзкими пальцами или, совершенно не стесняясь, исследовал её рот своим слюнявым языком. Люциферу было весело. Он наслаждался вседозволенностью, чувствовал себя властелином мира, словно Дьявол в Аду!

Хэмсворт на миг зажмурился от рези в глазах. А когда распахнул веки, увидел, как автомобиль занесло и стало водить по всей дороге. Габриэль усиленно крутил рулём в разные стороны, пытавшись выйти из заноса, но машина не слушалась. Её кидало из стороны в сторону, и, в конце концов, унесло на обочину, свезя носом в кювет.

Габриэль намертво вцепился в руль, уставившись стеклянным взглядом перед собой, и тяжело отдышался. В голове царила абсолютная пустота. Лишь в груди свербело, и ничто не в силах было унять эту боль. Ему было плевать, что он остановился в шаге от серьёзной аварии.

«Лучше бы сдох», — пронеслось в мыслях.

Заглушив двигатель, Хэмсворт, пошатнувшись, вышел из автомобиля. Облокотился на дверцу, не переживая о ливне, что промочил одежду буквально за минуту. Достал сигарету и несколько раз чиркнул зажигалкой в попытке прикурить. Но дождь моментально тушил любые отголоски едва зарождавшегося огня.

Разозлившись, Габриэль гневно забросил пачку сигарет с зажигалкой куда подальше и сполз по дверце, падая на мокрую землю. Схватился за голову, зажав пряди волос пальцами и чуть ли не выдрав их с корнями, после чего утробно завыл. Слёзы потекли сами, и Габриэль впервые позволил себе отдаться эмоциям. Хэмсворт без конца зажмуривался, и каждый раз, когда он прикрывал веки, перед глазами плясали яркие картинки, словно языки пламени, мучившие его каждую ночь.

Невысокая, хрупкая, подобно тростинке, Энни. Он помнил, как менялся её стиль, как она наконец-то стала принимать себя и выглядеть так, как хотелось ей. Габриэлю она нравилась любой. Он любил её короткую стрижку, любил объёмные костюмы и ботинки. Просто потому, что так Вельзевул чувствовала себя уютно. Тогда и Хэмсворту становилось спокойнее. Он знал, что далеко не внешность поистине красит человека. А вот Люцифер никогда не понимал Энни, желая видеть её в тряпье для шлюх и с шевелюрой под стать.

Габриэль помнил каждый шрам на бледной коже и прямо сейчас мысленно проводил по ним пальцами, будто наяву. Чувствовал жар её тела, нежность неровной кожи. Слышал едва различимый шёпот и «я люблю тебя»… Её пылкие прикосновения, под которыми оставались невидимые ожоги, сладость губ, блеск в глазах, стоило им остаться наедине…

Вельзевул была его наркотиком, в котором он так отчаянно нуждался. И без которого его жизнь стала никчёмной и абсолютно бестолковой. Какой смысл? Габриэль не умел жить без Вельзевул. Да и не хотел учиться.

Он выполнил свою миссию. А всё, что должно было случиться после, развеялось прахом по ветру.

Если быть честным, жизнь пошла под откос уже давно — ровно тогда, когда Хэмсворт впервые прогнулся под Люцифера. Но откажись он примкнуть к дьяволу, давно бы уже гнил в земле. А Габриэль так просто сдаваться не планировал. И Энни… Он не мог от неё отказаться. Какой манящей она была. Поэтому именно в тот день Хэмсворт решил, что однажды свергнет короля с трона. Заберёт всё, что ему дорого. Уничтожит. А в итоге… Уничтожил сам себя.

Запутался ли он?

Возможно.

Сломился ли?

Без сомнений.

Заслуживает ли смерти?

Вопрос неоднозначный.

Он натворил слишком много дерьма, как и любой другой в этом мерзком городе. Да и что с того? Каждый крутился, как умел, делал всё, чтобы выжить. И никто не смеет его за это порицать. Растерзанный и потерявший последний оплот надежды, Габриэль оказался полностью беспомощным. Возможно, он хотел бы отомстить и убить Кармин. Окончательно выжечь змеиное логово дотла. Хотел бы слететь с катушек и крушить всех и вся. Вот только не осталось ни моральных, ни физических сил.

Ради чего?.. Ради кого?!

Ради той, которая уже никогда не оживёт? Которой уже ничем не помочь? А почему? Потому что не успел. Потому что сам виноват, что так долго шёл к цели. Что поверил тем, кому ни за что нельзя было верить.

Не защитил. Не укрыл. Не спас.

А ведь она так нуждалась… Впервые Вельзи понадобилась помощь, а он оплошал. Оказался слабаком, обуреваемым собственными принципами, за которыми не заметил опасности. Ведь прекрасно знал, что Смерть ничем не лучше своего братца. Но тогда в Хэмсворте говорило неистребимое желание растоптать Люцифера, ставшего его тюремщиком. И это так застлало глаза, что Габриэль не увидел больше ничего.

Хэмсворт запрокинул голову, продолжив безмолвно сидеть с прикрытыми веками. В небе ярко сверкали молнии, в то время как Габриэль терзал себя, медленно убивая и отравляя чувством вины так же, как была отравлена ядом Энни. Жалея о несбывшихся мечтах и потерянных надеждах, которыми он жил все эти годы.

И больше всего на свете сейчас Хэмсворт хотел умереть.

Пожалуй, это было бы достойным окончанием гонки, в которой он уже заведомо проиграл.