По ту сторону снов (джен)

— Фальсифицируемость. Возможность опровержения. Вот самый строгий критерий разграничения науки и... Скажем мягко — литературы.

Ручка царапала бумагу и оставляла прерывистый тонкий след, но он все же заставил ее вывести длинное неуклюжее слово "фальсифицируемость" и теперь смотрел на черные буквы. В глаза словно насыпали песка.

— Не может быть научной принципиально неопровержимая теория, — спокойный глубокий голос продолжал распространяться вокруг.

Потяжелевшие веки все время пытались опуститься, и он одним только усилием воли заставлял себя по-прежнему смотреть на свой стол. Слева, странным образом перебивая голос профессора Фальсуса, раздавался мерзкий стук. Муха билась в закрытое окно, и каждый удар ее маленького черного тельца о нагретое на солнце стекло раздавался набатом в голове, пружинил внутри черепа и оседал болью где-то с внутренней стороны висков. Он поджал губы от отвращения. Тошнило.

— Рене? Вы меня слышите?

Профессор Фальсус неожиданно оказался рядом с ним. Громада его фигуры с пересекающими грудь параллельными полосами зеленых подтяжек возвышалась над столом и заставляла заискивающе смотреть наверх. Руки, сложенные на широкой груди, были покрыты густыми темными волосами, словно жирные гусеницы-переростки.

Затошнило еще сильнее. Он почти видел, как скрючивается в судороге и выпускает содержимое своего желудка прямо к ногам профессора философии. Муха билась в стекло все яростнее, добавляя его и без того измученному разуму больше страданий.

— Удивительно, как вы, с вашим-то отсутствием всяких способностей к концентрации, попали на мой семинар.

— Я вас слушал. Вы рассказывали о критерии научности Поппера, — собственные слова казались тихими и неуверенными, он говорил их понуро опустив голову. — Но он не решает проблему демаркации. Критерий фальсифицируемости не универсален, Попперу успешно оппонировали... Адорно. И другие.

Фальсус громко ухмыльнулся, и он представил, как тот пренебрежительно кривит губы под жесткими прямыми усами.

— Что ж, этого и следовало ожидать. Ваш отец ведь пастор, верно? — ехидная усмешка прозвучала где-то над его головой и откликнулась эхом столь же пренебрежительных восклицаний вокруг. — Поппер, выходит, задевает ваши религиозные чувства.

Рубашка прилипла к мокрой от пота спине, в ушах нарастал мерзкий звон, сквозь который доносились издевательские перешептывания, резкие смешки и ужасный, невыносимый звук, с которым муха раз за разом ударялась о стекло.

— Я атеист.

Кто-то за спиной открыто засмеялся. Он непроизвольно сжал кулаки и наконец посмотрел исподлобья на Фальсуса. Выражение торжествующего самодовольства завладело всеми чертами холеного лица. Внезапно захотелось ударить его прямо в челюсть, чтобы стереть глумливую улыбку. Подчинившись порыву, он резко встал, но неожиданно для самого себя вышел из-за парты и подошел к окну.

Муха, казалось, задалась целью пробить своей глазастой головой стекло. Не мешкаясь, он забрался на подоконник и под издевательские возгласы опустил шпингалет. Створка отворилась, и муха, словно ожидавшая именно этого, вылетела на улицу. Порыв свежего воздуха приятно охладил лоб.

— Что вы сделали, Рене? — спросил Фальсус под насмешливый гомон.

Он развернулся и увидел, что другие студенты тоже встали. Все смотрели на него, некоторые показывали пальцем. Перед глазами плыло и он, ослепленный головной болью, никак не мог разобрать их лиц. Один лишь профессор Фальсус проступал четко.

— Ах, Рене, Рене... Какой же вы бестолковый! Что вы сделали? — повторил насмешливый голос, и он разозлился.

— Выпустил ее на свободу, разве не ясно? — крикнул он, стараясь заглушить гомон чужих голосов. — И я не Рене. Это не мое имя! Морфеус! Меня зовут Морфеус. Мор-фе-ус!

Он стоял на подоконнике, словно на трибуне, и выкрикивал выбранное самим для себя имя, резко выталкивая звуки из глотки. Но Фальсус все не унимал презрительного смеха. Голова кружилась, он присел и сильно зажмурился. Прижав ладони к ушам, пытаясь отгородиться от насмешливого гомона, он продолжал тихо шептать: "Морфеус... Морфеус...". Слова слетали с губ скороговоркой и приносили странный необъяснимый покой.

— Морфеус, — долетел до него чужой голос. — Морфеус! Ну же, Морфеус, просыпайся.

Тогда он медленно открыл глаза и увидел над собой вытянутое женское лицо. "Капитан Диллард", — промелькнула ясная мысль, и он наконец очнулся окончательно.

Конечно. Фальсус остался там, в матрице, а он здесь. В реальности. Он свободен.

— Мы почти на месте. Можешь подняться со мной наверх и увидеть все своими глазами.

Капитан Диллард покинула каюту, оставив дверь приоткрытой, но Морфеус еще несколько долгих минут лежал на своей койке и прислушивался к монотонному треску корабля. Когда он все же поднялся в рубку, неповоротливая махина Левиафана уже протиснулась в шлюзы и медленно продвигалась вперед.

За лобовым стеклом мелькали яркие огни, холодной синевой блестел металл. Порт Зиона выглядел огромным, и это ощущение только усилилось, когда Морфеус наконец заметил на длинных пересекающихся переходах — причалах, как теперь было ясно — маленькие движущиеся точки. Люди ходили по лестницам, запускали какие-то механизмы, высыпали мелкими горошинами из кораблей. Металлический цилиндр шлюзового отсека был обитаем, но человек казался здесь чем-то чужим. Неестественным.

Корабль снижался, капитан монотонно отдавала команды помощнику Ши. Тот привычно двигал штурвал и тихо приговаривал себе что-то под нос. Причал приближался, в рубке противно пищал датчик парковки. Наконец с тихим свистящим звуком корабль опустился, и Диллард протяжно выдохнула.

— Разгрузимся и отгоняй его в доки, — она кивнула Ши, звякнула пряжкой ремня и поднялась со своего места. — Неизвестно, сколько мы сможем пробыть в городе. Тебя я сама провожу к распорядителю, — обратилась она уже к Морфеусу. — Собери вещи и жди возле корабля.

— Тебе понравится в Зионе, — подмигнул ему Ши. — Лучшее место на Земле! — он развернул кресло спинкой к панели управления, откинулся назад и устало заулыбался, обнажая ровный ряд верхних зубов. — До-о-м.

Протяжная долгая "о" прозвучала ласково, Ши прикрыл глаза и растянул губы еще сильнее. Морфеус, предвкушавший первое знакомство с городом, тоже позволил себе робкую мечтательную улыбку. Теперь и он будет называть Зион домом. Верно, это прекрасное место.

Собрался он быстро. За четыре месяца на Левиафане вещами он не обзавелся, паковать было нечего.

— На вопросы распорядителя отвечай кратко, — Диллард шла впереди и давала короткие инструкции. — "Да", "нет" или "не знаю". В рассуждения не вступай. И не спорь.

— Хорошо, — растерянно ответил Морфеус, но потом все же решил уточнить. — Почему?

— Я же сказала, никаких рассуждений.

Морфеус нахмурил брови и замолчал. Они прошли по узкой полоске причала и вышли через тяжелые металлические двери в людный холл.

— Нам сюда, — капитан Диллард качнула головой и повернула направо.

Пройдя мимо нескольких проемов, выпускавших в холл людей с других причалов, они достигли глухой двери и остановились. К распорядителю выстроилась очередь. Диллард кивнула грузному мужчине с дредами, устроившемуся прямо на полу у стены, сбросила с плеча свою сумку и тоже села.

В холле было шумно. За спиной с резким противным звуком то и дело открывались и закрывались металлические створки дверей, ведущих к причалам. Мимо проносились люди с гружеными тележками. В толпе кто-то переговаривался, раздавался громкий заливистый смех. К мужчине с дредами подошла лысая тощая девочка лет двенадцати и села рядом. Она притянула к груди колени и обхватила их руками. Внезапно прямо над ухом включился динамик, и Морфеус вздрогнул. Где-то впереди громко заплакал ребенок. Голос в громкоговорителе в это время приказал пятой ремонтной бригаде явиться к начальнику дока, а затем сказал что-то неразборчивое и замолк. Ребенок впереди стал кричать только сильнее, и Морфеус увидел, как женщина с яркими зелеными волосами подхватила его на руки и стала гладить по голове.

— Капитан Диллард, — тихо окликнул Морфеус и опустился на корточки, — почему тут так много детей?

— Обычно мы не освобождаем взрослых.

Морфеусу стало неуютно. Присмотревшись к людям впереди, он не нашел ни одного капитана со взрослым подопечным. Совсем маленький мальчик, который напугался громкоговорителя и никак не мог успокоиться, две девочки-близняшки лет семи, долговязый парень-подросток, забившийся в угол... И он.

— Это проблема?

— Нет, — не сразу откликнулась Диллард. — Взрослым просто тяжелее... Но ты справляешься.

Морфеус кивнул и продолжил рассматривать людей.

— Куда распределяют детей?

— Зависит от возраста. Маленьких отправляют в воспитательные дома, для старших есть школы. Подростков могут сразу отправить на работу, — на этих словах Морфеус бросил взгляд на парня в углу. — Для кого-то находятся приемные семьи.

Хлопнула дверь и Диллард прервалась. Из кабинета вышел усатый мужчина в компании темнокожей девочки.

— Что будет со мной? — спросил Морфеус, когда дверь снова хлопнула.

— Найдут тебе работу. Предложат два-три варианта, выберешь, что больше по душе.

— А если я откажусь?

Диллард тяжело вздохнула и поджала губы.

— Не откажешься. Каждый житель Зиона должен работать. И пожалуйста, не спорь с распорядителем. А то еще отправит тебя на мусорный этаж.

Морфеус коротко кивнул и отвел взгляд. Очередь начала двигаться быстрее, и вот уже за дверью скрылась лысая тощая девочка.

— Могу я поступить на корабль? — снова заговорил Морфеус, не трудясь скрыть свою заинтересованность.

— У меня нет места, парень, — Диллард словно бы ждала этого вопроса и быстро выдохнула заготовленный отказ. — Если найдется неукомплектованный корабль, если его капитан согласится... Я тебя отрекомендую. Но не питай напрасных надежд.

Она посмотрела ему в глаза и похлопала по плечу. Кажется, она искренне сожалела, а может Морфеусу просто хотелось, чтобы было так.

Наконец, из-за двери показался зашуганный долговязый парень, и настала их очередь.

— Садитесь.

Морфеус и Диллард заняли два свободных табурета подле стола, за которым сидел морщинистый плешивый мужчина.

— Корабль.

— Левиафан, — ответила капитан Диллард.

— Дата пробуждения.

— Девятнадцатое февраля.

— Шлюз выгрузки.

Распорядитель задавал вопросы размеренным скучающим тоном и ни разу не оторвал взгляда от монитора, так что Морфеус позволил себе осмотреться. Небольшое узкое помещение было темным и грязным. Позади стола в глубине виднелись погруженные в густой мрак ряды одинаковых стеллажей. Противоположная стена терялась во мгле, и ровные линии полок казались бесконечным повторяющимся узором. Одна только убогая лампа над столом рассеивала тьму, подсвечивая желтым лысину распорядителя, его сморщенное угрюмое лицо с крючковатым носом, длинные грубые пальцы, постукивающие по клавиатуре.

Морфеус наблюдал за ним и слушал монотонные ответы капитана Диллард, из которых по крупицам складывалась история его освобождения. Зудящая головная боль, навязчивые, неотличимые от реальности сны, и муха в классе философии, всегда одна и та же муха, бьющаяся в стекло. И только потом была Диллард, которую он с трудом отыскал в туалете вонючего ночного клуба, оказавшегося входом в настоящее зазеркалье.

— Имя, — прозвучал требовательный голос, и Морфеус запоздало осознал, что обращаются к нему.

— Эм... Морфеус.

— Возраст.

— Девятнадцать.

— Обучен ли грамоте.

— Что?

— Читать и писать умеешь? — распорядитель выразительно посмотрел на него поверх очков.

— Да. Конечно.

— Род занятий в матрице.

— Студент... Класс философии.

Раздался кряхтящий смешок.

— Выходит, только читать и умеешь. Какие-то полезные навыки есть?

На этом вопросе распорядитель оторвался от монитора и откинулся на спинку кресла. Под неприятным изучающим взглядом Морфеус пытался судорожно сообразить, чему хоть немного полезному научился за девятнадцать лет своей симулированной жизни.

— Ну... Я вожу мотоцикл.

— Еще что-нибудь? Нет. Ясно, — распорядитель вернулся к монитору и снова застучал по клавишам. — В младшую группу нужен помощник учителя, будешь обучать детей читать и писать.

Морфеус опешил.

— Может быть есть что-то еще?

— Есть много чего, да только ты ничего не умеешь.

— Я провел четыре месяца на Левиафане, я могу быть полезен на борту. Капитан Диллард, — Морфеус вопрошающе посмотрел на нее, — капитан Диллард не даст соврать, я изучил все системы корабля. Может быть кому-то из капитанов не хватает людей?

— Все корабли укомплектованы. Но даже если место и освободится, у меня в очереди трое. И все они закончили курсы пилотирования, а не просто жрали баланду на корабле.

Морфеус поджал губы, пытаясь выдумать что-то еще.

— Акен, — нарушила установившеюся тишину Диллард, — он действительно толковый парень. И он не просто жрал баланду все это время.

— На кораблях нет мест, Диллард, разве что ты выгонишь ради него кого-то из своих.

— Может быть что-то в порту, — продолжила Диллард.

— А что за курсы пилотирования? — одновременно заговорил Морфеус.

— Для них ты слишком взрослый, — безапелляционно заявил распорядитель и снова стал набирать что-то на клавиатуре.

— Слишком взрослый, чтобы учиться?

— Достаточно взрослый, чтобы работать, — отрезал распорядитель и сжал губы в тонкую недовольную линию. — Есть место в доках. Тяжелая работа, не для нежных рук. Смены суточные, ты вряд ли...

— Я согласен, — быстро проговорил Морфеус, не дав распорядителю договорить. — Док то, что надо. Когда приступать?

— Ну раз уверен... Первая смена послезавтра. Жить будешь в пятом блоке.

На стол опустился одинокий ключ с выцарапанным номером 5/309.