Вечно влюблённый (джен)

Профессор заклинаний Хогвартса Филиус Флитвик в который раз рассматривал будущих первокурсников, толпящихся на другом конце зала рядом с Минервой Макгонагал. Ничего нового. Очередное распределение.

Из года в год одно и то же. Удивлённые глаза, полные восторга и надежды, страха и гордости. Маленькие худенькие ручки, судорожно мнущие подолы мантий. Торчащие лопатки и острые коленки.

Им всего по одиннадцать, но уже сейчас каждый из этих малышей выше него ростом.

Да, с ростом Флитвику не повезло, чего уж говорить. Родители, оба волшебники с гоблинскими корнями, были ростом с невысокого человека. Филиус же не дотягивал даже до самого маленького взрослого гоблина.

В детстве он надеялся, мечтал, как вырастет и станет великим волшебником. И родители будут им гордиться.

Волшебником он стал. Не великим, конечно, и сейчас речь не о росте, но очень и очень сильным в заклинаниях и защите от темных искусств. А вот вырасти не получилось. И это по-прежнему оставалось для Филиуса трагедией. А всё потому, что маленький профессор заклинаний с самого детства был крайне влюбчив.

Сначала предметом его тайной страсти становились соседские девочки, дразнившие коротышку полугоблина и смеявшиеся над ним. Но если бы только это! Хуже было, когда какая-нибудь сердобольная девочка принималась его опекать и сюсюкать, как с младенцем. А ведь он уже тогда мог рассказать о тайнах вселенной и заклинаниях, которые в Хогвартсе учат только на третьем курсе.

В школе стало только хуже. Вокруг было полно прекрасных юных волшебниц, в упор не замечавших тайных страстных взглядов влюбчивого маленького студента. Зато эти взгляды отлично рассмотрели его однокурсники. Как же они глумились!

Филиусу пришлось, стиснув зубы, учиться драться. И он доказал, что маленький рост вовсе не является препятствием для достижения высокого мастерства в дуэлинге. Долгие годы Филиус Флитвик оставался лучшим в дуэльных состязаниях, побеждая всех подряд, в том числе чистокровных волшебников из знатных родов.

Он добился уважения в магическом сообществе, умудрившись в процессе сохранить в душе веру в любовь и добро, помогая всем, кто просил о помощи, не держа зла на своих обидчиков.

Однако на любовном фронте Филиусу ничего не светило. Таких коротышек, как он, не было даже в диаспоре волшебников с гоблинскими корнями. Да и девушки там, откровенно говоря, красотой не блистали.

А Филиус уродился эстетом. Ему красавицу подавай. И чтоб умница была, в чарах и заклинаниях разбиралась. В общем, чем талантливее, тем лучше.

Став профессором в Хогвартсе, Филиус потерялся в чувствах. Каждый новый год начинался у него с новой и, разумеется, безответной любви. Ощущение влюблённости заставляло чаще биться сердечко, окрыляло и вдохновляло. Филиус старался следить за своей внешностью. А ещё тщательно скрывать свои чувства от предмета страсти. Ещё не хватало брезгливо-жалостливого отношения к себе! Пусть уж лучше никто не знает. Филиусу вполне хватало игристого ощущения в животе и сладких снов по ночам.

Первокурсники заволновались в своём уголке. Минерва начала распределение, пофамильно вызывая малышей и усаживая их на высокий стул под перекрёстные взгляды преподавателей и студентов.

Ах, Минерва! Как давно это было!

Она, юная Минерва Макгонагал, стала первой его любовью по прибытии в Хогвартс. Высокая тоненькая девочка с аккуратным пучком тёмных волос, полная азарта и предвкушения. Они сидели рядом в одной лодке, смотрели на замок и ждали чуда. Филиус даже замечтался тогда о том, что они попадут на один факультет и будут дружить. Не срослось — после долгих раздумий Шляпа отправила его на Когтевран, а Минерва попала на Гриффиндор. Не срослось-то не срослось, однако от любви к ней он избавлялся целый год — красивая, умная, отчаянно смелая, но при этом достаточно разумная, чтобы не попадаться на горячем, она была его идеалом ещё долгие годы, даже когда он был влюблён в других.

— Поттер Гарри.

Худенький большеглазый мальчишка с вздыбленными волосами облегчённо выдохнул и решительно направился к распределяющей шляпе.

Филиус улыбнулся, слушая эхо перешёптываний и глядя на Поттера. Он помнил, как точно так же решительно его мама, тогда просто Лили Эванс, шагала к стулу с той же самой шляпой.

Травянисто-зелёные глаза, рыжие волосы, светлая фарфоровая кожа и ладная фигурка под балахоном школьной мантии — такой была Лили Эванс.

Её любили, кажется, все. И Филиус не избежал всеобщего помешательства. Огонёк. Яркий, обжигающий огонёк, на который тянулись мотыльки, сжигая крылья и сгорая сами. Филиус любил её целых два года, изменив своей привычке каждый год влюбляться в новую девушку, находить новую музу. Те два года были особенно продуктивными в плане исследований и изобретения новых чар. Филиус даже расшифровал забытый язык домовых эльфов, но записи его разочаровали, и никто так и не узнал об этом открытии.

Когда Шляпа, ожидаемо для большинства учителей, закричала «Гриффиндор», Филиус переглянулся с гордо чуть выше обычного поднявшей голову Минервой, улыбнулся и посмотрел на гриффиндорский стол, куда направился Гарри. И наткнулся взглядом на немного зажатую, но старающуюся этого не показать девочку с пушистой гривой каштановых волос и умными карими глазами. Гермиона Грейнджер. Странно, что она попала к красно-золотым. Филиус готов был побиться об заклад, что она — его студентка. А она занятная и в будущем обещает стать пусть и не первой красавицей, но весьма интересной особой. Разумеется, если сумеет сохранить внутренний огонь и тягу к знаниям.

Главное, чтобы внутренний огонь не превратился в пожирающий всё на своём пути пожар, как это произошло с Беллатрикс Блэк. Её любить было больно, и Филиус не продержался больше трёх месяцев, чуть не заработав нервный срыв и сделав небольшое, но важное открытие в ментальных чарах, позволяющее делать мага более внушаемым. Открытие, которое долго обсуждали колдомедики, решая дилемму этики и пользы. Больше он не позволял себе такого безрассудства и не влюблялся в сумасшедших особ.

— Филиус, мальчик мой, как ты думаешь, на какой факультет попадет младший Уизли? — оборвал его воспоминания директор.

У Альбуса Дамблдора все были мальчиками, и это временами забавляло. Филиус посмотрел на ожидающего распределения рыжего мальчишку, перевёл взгляд на гриффиндорский стол, где было рыжо от представителей фамилии Уизли, и с улыбкой кивнул Альбусу.

— Вы хотите поспорить?

— Было бы интересно узнать твою ставку.

— Гриффиндор. Традиционно. Если Шляпа его распределит на другой факультет, то я обещаю проигрывать вам в покер на протяжении месяца.

— Интересная ставка. Надо будет расссказать Минерве, Помоне и Северусу.

Ох уж эти Уизли! О чём тут спорить? Все, как один, рыжие, словно горошины из одного стручка. И так похожие на свою мать.

Молли Прюэтт Филиус запомнил уютной. Конечно, решительной, смелой, отчаянной, но в первую очередь всё-таки уютной. Пухленькая невысокая смешливая девушка с ямочкой на левой щеке и улыбкой в тёмных глазах. Немного избалованная отцом, опекаемая двумя старшими братьями, она тем не менее постоянно находила приключения и совершенно не боялась трудностей. В ней чувствовался стальной стержень и ожидание любви. Влюбившись в неё, Филиус неожиданно для себя изобрел несколько бытовых заклинаний, облегчающих жизнь хозяйкам, и написал книгу о важности бытовых чар в жизни магов.

— Гриффиндор! — завопила Шляпа, едва коснувшись рыжей макушки, и Филиус удовлетворенно кивнул — пари он выиграл. Интересно, кто же станет его музой в этом году?