Последний летний день (джен)

1952 год, г. Мидтаун, Церемба[1] , Северная Африка.

На лужайке, находящейся на заднем дворе семьи Парксон, не умолкали смех и визг. На ней резвились дети в окружении хлопотливых нянь, следящих, чтобы их воспитанник и не свалились в бассейн. Мальчики в отутюженных костюмчиках с веселыми криками пинали мяч по траве, за ними, стараясь не отставать, бегали и нарядные девочки. Нужно заметить, что супруги Парксоны были добропорядочными католиками, воспитывающими своих детей в строгости и обычно не позволяющими им приглашать так много друзей и очень шумно играть с ними. Но сегодня был восьмой день рождения их сына, о чем свидетельствовала разноцветная надпись ''С Днем рождения, Майки'' на просторной террасе, где за чашечкой чая расположились матери детей, хвастаясь отпрысками и сплетничая о знакомых.

— Ах, не думала, что скажу это, — произнесла Хелен Мур, — но я скучаю по Дэвисам. Меня, признаюсь, веселили колкие замечания Дороти.

— Да, — согласилась миссис Парксон, — никогда не забуду ее перепалку с Уильямом Брауном. Мы с Полом хохотали весь вечер.

— Однако со стороны Дэвисов было невежливо уехать, не предупредив об этом никого, — холодно заметила Джоан Ландри.

На что остальные женщины, не принимающие участия в беседе, согласно закивали.

— Джек говорит, что Дэвисы опасались беспорядков из-за нового президента, — сообщила Саманта Хитроу.

— Ах, какие глупости, никакие беспорядки не могут дойти до Мидтауна, самого спокойного и тихого городка на свете!

— Дэвисов испугали не бастующие рабочие, — возразила Флора Джонсон, — а взгляды президента.

— Дамы, — улыбнулась миссис Парксон, чувствуя, что разговор заходит в небезопасное русло, — давайте оставим тему политики мужчинам? Я уверена, что они уже успели выкурить не одну сигару и обсудить не один закон.

Женщины рассмеялись, найдя фразу хозяйки дома весьма остроумной и уместной.

А в курительной действительно шли политические дискуссии. Здесь, в царстве кожаных диванов и бархатных штор, за портвейном и сигарами мужчины неспешно обсуждали нового президента, высказывали опасения, касающиеся его политической линии, спорили о новых законопроектах.

— Мне должны позвонить из столицы и сообщить по поводу нашей проблемы, — сообщил Ричи Ландри, лениво облокотившись на бильярдный стол.

— Проблемы? — вскочил со своего места Джек Хитроу, ставший легко раздражительным после февраля 42-го, и вплотную подошел к Ричи. — Когда ты притащил нас сюда, ни о каких подобных проблемах речи не шло!

— Тогда была другая ситуация, у власти была гуманная к нам партия, — взвизгнул Ландри, беспомощно оглядывая остальных собравшихся. — Нам с Полом обещали полную политическую неприкосновенность.

— А мне плевать! — взревел Хитроу, хватая несчастного Ричи за грудки. — Смотри, как бы на твоем лице не прибавилось шрамов, мясоруб. Тебя же так прозвали заключенные?

— Джентльмены, прощу вас, — вмешался хозяин дома как и его супруга пару минут назад, поправляя солнцезащитные очки и чувствуя, что обычная перепалка заходит в слишком опасное место, — давайте не вспоминать дела прошлого, а думать о настоящем и грядущем?

— Послушай, Поли, если меня или мою семью тронут, то, клянусь, я лишу тебя и второго глаза, — начал было Хитроу, отпуская Ландри, но мистер Парксон поспешил перебить:

— Все будет хорошо, Джек, — заверил он его, обводя взглядом настороженные лица остальных. Хитроу из-за своего контуженного разума озвучил мысли всех собравшихся. Они были против него и Ландри. Их, несколько лет назад спавших от военного трибунала бывших однопартийцев, уже назначили виноватыми. И это пугало Пола даже больше, чем решение президента.

— Ричи уже скоро должны позвонить, — миролюбиво продолжал Парксон. — При неприятном для нас исходе, хоть он и маловероятен, мы придумаем дальнейший план действий.

— Пойми, Пол, — встрял в разговор Билл Джонсон, в голосе которого было больше опасности, чем в кулаке Хитроу, — мы пошли за тобой и Ландри, как жи…, — он на секунду замолчал, закатив глаза, — как евреи за Моисеем. Но наш поход был платным, и не удивляюсь, что именно мы помогли тебе приобрести такой красивый и большой дом. Я не осуждаю, просто хочу тебе это напомнить. В случае маловероятного, плохого исхода, как ты выразился, я потребую от вас проценты. И это я говорю при всех. Так что будьте паиньками, парни.

— Мы не давали вам никаких гарантий! — заявил Ричи, а Пол мысленно дал ему подзатыльник. Мы предложили, вы согласились. Я не понимаю ваших претензий.

— Так я объясню тебе! — рявкнул успокоившийся было Хитроу, угрожающе надвигаясь на Ландри.

Чувствуя воинственную атмосферу и понимая, что потасовка между великаном Джеком и тщедушным Ричи неизбежна, Пол беспомощно оглядывал лица остальных, ища поддержки. Но натыкаясь на враждебные взгляды, он снова ощутил себя ребенком, разгневавшим одноклассников. Лицемеры. Все они жалкие лицемеры, нашедшие мальчиков для битья. Удивительно, но спасение пришло совершенно с неожиданной стороны. Сын Парксонов, целясь в импровизированные ворота, направил мяч в окно отцовского кабинета. Стекло с грохотом разбилось, а осколки, ловя солнечный свет, дождем посыпались в комнату.

— Runter[2]! — крикнул Хитроу, схватив Ландри и повалив его на пол.

Остальные, скорее по инерции, последовали их примеру. Спустя пару мгновений Ричи поднялся одним из самых первых, протянув руку Джеку и помогая ему встать.

— Danke[3] , — тихо пробормотал он.

На что Хитроу лишь похлопал его по плечу. Они оба были боевыми офицерами, прекрасно помнящими запах пороха и какими опасными могут быть мелкие осколки. И как быстрая реакция может спасти чужую жизнь.

Пол, поднимаясь, аккуратно взял футбольный мяч, приземлившийся в паре сантиметров от него. — Бомба обезоружена, — достаточно громко сказал он и улыбнулся, после чего пнул ''военное орудие'' обратно в окно.

Мужчины засмеялись и принялись подшучивать друг над другом. Снова вернулась непринужденная атмосфера. Все оживленно заболтали, позабыв о возможных неприятностях.

— Твой малый, Пол, прям второй Шандор Кочиш[4], — весело произнес Теодор Мур, подходя к окну и смотря, как миссис Парксон отчитывает сына.

— Уверен, что пас ему передал будущий Ингвар Рюделль[5], пока известный как Тедди Мур, — парировал мужчина. — Джентльмены, мне кажется, или сейчас самое время показать юному поколению настоящую игру? Прошу всех в сад. Тем более, — он хитро улыбнулся и знаком указал на дверь, — скоро будет торт.

— Звучит многообещающе, — протянул Билл Джонсон, — на ворота поставим Джека. Он их полностью закроет.

Все снова рассмеялись и стали покидать курительную, а Пол, будучи радушным хозяином, вежливо придерживал дверь и пропускал гостей. Последним выходил Ричи, которому в отличие от остальных Парксон перегородил дорогу.

— Останешься здесь, — бросил он, и Ландри услышал в голосе друга знакомую сталь. — Когда позвонят, сначала расскажешь мне. Остальным я сообщу сам, а ты помалкивай, — закончив свою речь, Пол прикрыл дверь и поспешил вниз.

После футбольного матча между детьми и их отцами, который закончился победой подрастающего поколения, когда нанятый официант принес торт с воткнутыми в него тремя бенгальскими огнями и восьмью свечками между ними, раздались дружные восторженные вздохи. Под гром аплодисментов торт водрузили перед именинником в торце стола.

Наблюдая за радостным лицом сына, Пол отряхнул руки и продемонстрировал самый распространенный фокус.

— Что это у тебя, Майкимэн? — с улыбкой спросил он и вытащил монетку из уха мальчика, который тут же заливисто рассмеялся.

— Папа, — немного обижено воскликнула пятилетняя дочь, — а мне вы с мамой не дарили деньги! — Потому что ты надоедливая мелочь, — отозвался ее брат и, пользуясь праздничной безнаказанностью, наградил сестренку шутливым подзатыльником.

— Кейти, не капризничай, — строго сказала миссис Парксон. — А ты, Майки, лучше задуй свечи. Все ждут.

— Пап, давай вместе? — попросил мальчик, дергая за руку отца.

Однако внимание Пола было приковано к только что зашедшему на террасу Ричи Ландри, по мрачному лицу которого можно было догадаться, что благих вестей он не сообщит. Столкнувшись взглядом с Парксоном, Ричи лишь коротко покачал головой, и на долю секунды Полу показалось, что его сердце перестало биться. Как будто все замерло, а его собственное тело сковал лед, мешая двигаться и думать. Наконец, Пол все же смог взять себя в руки. Напустив на себя торжественный вид, он обнял детей и взял за руку жену, наклонился перед свечами и перед тем как их задуть, мысленно прошептал:

— Lieber Gott, bitte hilf meiner Familie. Sie sind nicht schuld an meinen Sünden[6] .

* * *

Приглушенный голос бесцеремонно ворвался в сон уставшего после праздника Майка, заставляя его заворочаться в постели. Он с усилием открыл глаза и, поднявшись, сел на кровати. Мама сидела на кровати Кейт, пытаясь разбудить сестру. Мальчик нахмурился и, растерянно посмотрев в окно и убедившись, что за окном темнота, немножко обиженно спросил:

— Мама, все в порядке?

— Ох, малыш, — прошептала миссис Парксон, — как хорошо, что ты проснулся. Вставай, нам нужно собираться.

— Но, мамочка, — недоуменно возразил ее сын, — сейчас же ночь.

— Майкимэн, пожалуйста, — устало сказала женщина, пересаживаясь на кровать мальчика, — приведи себя в порядок и помоги Кейти. Сложите в чемодан, — она кивнула в сторону двери, и только сейчас мальчик его заметил, — ваши вещи и только любимые игрушки, — Миссис Парксон ласково обняла сынишку и заговорщически ему подмигнула. — Пожалуйста, солнышко, не спорь, а сделай как я прошу. Понимаешь, это такая игра, и мы в одной команде. Ты же хочешь победить? Тогда, будь хорошим и взрослым мальчиком, помоги маме. Так что, Майкл, разбудишь и поможешь сестренке?

Майк важно кивнул. Конечно, мама может на него рассчитывать. Он не подведет и проследит, чтобы они не проиграли из-за малявки.

Примерно через четверть часа недовольные, успевшие пару раз поругаться дети, толкая друг друга и таща чемодан, спустились в гостиную. В комнате витал неприятный дух безнадежности и, почувствовав его, брат с сестрой, позабыв о ссорах, инстинктивно прижались друг к другу. Отец, так и не переодевшийся после праздника, сидел прямо на полу у камина, бросая какие-то бумаги в пламя. Мама, напротив одетая в дорожную одежду, стояла за ним, положа мужчине руки на плечи. Майк осторожно кашлянул, привлекая внимание родителей. Те повернулись. Миссис Парксон широко им улыбнулась, но мальчику на долю секунды показалось, что до этого она плакала. Папа выглядел уставшим и даже измученным. Он поднялся и коротко мотнул головой, знаком прося подойти детей к себе. Ребята, поставив чемодан у остального багажа, который выносил шофер, не сговариваясь, кинулись на шею к отцу.

— Все будет хорошо, — весело сказал он, по очереди расцеловав детей. Вы с мамой съездите навестить тетю и кузенов в Англию.

— А ты? — требовательно спросила Кейт. Казалось, что даже она почувствовала фальшь в голосе мистера Парксона.

— Папа не сможет с нами поехать из-за работы, — пришла на помощь отцу мама, заметив его беспомощный взгляд.

— Я без тебя не поеду, — уперто заявил Майк, обнимая Пола.

— Малыш, — аккуратно начала была миссис Парксон, но сын перебил ее:

— Не поеду, — медленно повторил он, — мне не нужна тетя и кузены, которых я никогда не видел. Я слышал, как ты говорила, что твоя сестра тупее курицы!

— Майкл, что за выражение! — возмутилась женщина.

— Ты сама так сказала!

— Тише, Майки, — произнес папа, отстраняя сына и приседая на корточки перед ним, — родственников не выбирают. Может, они не такие ужасные, как кажутся? Мама же давно не видела сестру, она могла измениться в лучшую сторону.

— Это вряд ли, — буркнула себе под нос миссис Парксон, не сдержавшись.

— Я без тебя не хочу, — прошептал мальчик, чувствуя, что его глаза наполняются слезами.

— Майкимэн, — тяжело вздохнул Пол, успокаивающе погладив сына по голове, — я должен остаться дома. А ты не вешай нос, — он шутливо щелкнул мальчика.

— На время вашей поездки я назначаю тебя главным мужчиной в семье. Это приказ.

— Есть, сэр! — крикнул повеселевший мальчишка, отдав честь.

— Позаботишься о маме и сестренке? Я могу на тебя рассчитывать? — мистер Парксон взъерошил волосы сына, после чего приобнял всхлипывающую дочь: — а ты пообещаешь хорошо себя вести? Слушаться маму и брата?

— Да, — ответила она, протягивая отцу своего любимого медвежонка, — а ты пока можешь присмотреть за Санни.

— Глаз и протез с него не спущу, — серьезным видом пообещал мужчина, вызывая смех детей. — Пойдемте, у вас скоро самолет.

У автомобиля мистер Парксон обнял и поцеловал на прощание детей, посадив их в машину, после чего прижал к себе жену.

— Будь вежлива с Хельгой, — попросил он. — Мне будет спокойней, если она и Генри будут рядом с вами.

— Не уверена, что они согласятся даже принять нас, — горько усмехнулась его жена.

— А ты играй по их правилам, — улыбнулся Пол, — оброни пару раз, что я тиран и деспот. И вы забудете старые обиды. Она же твоя сестра.

— Тебе легко говорить, ты один в семье, — парировала миссис Парксон.

— Пожалуйста, постарайся, — устало сказал мужчина, — вам нужна поддержка.

— Хорошо, — вздохнула она, положив голову на грудь мужа, — я знаю, что должна быть сильной ради детей, но боюсь, что не справлюсь без тебя.

— Не говори глупостей, — он поцеловал женщину в макушку, — ты сильная! Я понял это, когда впервые увидел ту маленькую девчонку в доме твоих родителей. Ты играла тогда на фортепьяно, кажется, Шуберта.

— Я была уже не маленькая, и это был Бах.

— Но я был старше, чем ты сейчас, — рассмеялся Пол. — Я написал письмо для детей, — он достал из кармана конверт и передал его жене, — отдашь, когда они будут готовы.

Женщина лишь кивнула, пряча письмо в сумку.

— И не строй из себя вдовствующую королеву, — мужчина шуточно пригрозил ей пальцем. — Я буду не против, если ты…

— Ich brauche nur dich [7] , — перебила миссис Парксон, — Ich liebe nur dich[8].

— Und ich liebe dich [9] , — поцеловал жену Пол.

* * *

1994 год. г. Нью-Йорк, США.

— А дальше тебе и так известно, — развел руками Майкл, глядя на сестру.

Они сидели на миниатюрной кухне в его холостяцкой съемной квартире. Медленно в чашках стыл мятный чай, дымились в пепельнице окурки, из соседней квартиры доносилась популярная песня ''Without You'', и в такт музыке постукивал за окном дождь. Казалось, что атмосфера была наполнена откровенностью — прекрасно подходящая для разговоров по душам и семейным историям. Кейт потянулась за пачкой и вытряхнула оттуда очередную сигарету. Поймав неодобрительный взгляд брата, она лишь закатила глаза.

— Это последняя, — недовольно сказала Кейт, оправдываясь.

— Как и три сигареты до нее? — поддел ее Майкл.

— Я курю только у тебя, — фыркнула она. — Письмо сохранилось?

— Нет, — ответил мужчина, стараясь придать своему голосу правдивость и уверенность, — должно быть, потерялось при переездах. Обычная история.

— Жаль, — протянула Кейт. — А ты его не успел прочитать?

Майкл лишь отрицательно помотал головой, напоминая себе сжечь письмо. Пусть лучше сестра сейчас почувствует разочарование, чем навсегда потеряет добрый призрак отца.

— Как думаешь, папа был действительно плохим? Как Амон Гет из «Списка Шиндлера»? — тихо спросила Кейт, заглядывая в глаза брата.

— Нет, что ты, — успокаивающе сказал Майкл, обнимая сестру и повторяя про себя, что это ложь во благо, — наш отец был всего лишь солдатом, который любил свою страну. Просто ему не повезло родиться в ту эпоху.

— Знаешь, — чуть улыбнулась Кейт, — в юности меня раздражала твоя гиперопека. А сейчас я благодарна, что ты всегда рядом.

— Ну, — замялся Майкл, — я же обещал папе.

Примечания:

Церемба[1] — вымышленная страна в Северной Африке;

Runter[2]!- Ложись!(перевод с немецкого);

Danke[3] — Спасибо (перевод с немецкого);

Шандор Кочиш[4] — венгерский футболист, нападающий. Выступал за сборную Венгрии, занимает второе место в списке лучших бомбардиров в истории этой команды, забив за неё 75 мячей в 68 играх.

Ингвар Рюделль[5] — шведский футболист, нападающий, бронзовый призёр чемпионата мира 1950 года и Олимпийских игр 1952 года в составе сборной Швеции.

Lieber Gott, bitte hilf meiner Familie. Sie sind nicht schuld an meinen Sünden[6] — Дорогой Бог, пожалуйста, помоги моей семье. Они не виноваты в моих грехах (перевод с немецкого);

Ich brauche nur dich [7] — мне нужен только ты (перевод с немецкого);

Ich liebe nur dich[8]- я люблю тебя (перевод с немецкого);

Und ich liebe dich [9]- и я тебя люблю (перевод с немецкого);