Воскресный ланч (гет)

Гермиона сидит в их любимой кофейне, уставившись в одну точку. Перед ней — нетронутый латте и пышный круассан с шоколадным кремом. Набор, который она берёт больше по многолетней привычке, чем от большого желания.

Боковым зрением она видит, как кто-то отодвигает стул и садится рядом.

— Здесь занято, — не глядя.

— Неужели?

Знакомый голос заставляет вернуться в реальность. Тело напрягается, готовое дать отпор непрошеному гостю.

— Что тебе здесь надо? — В голосе меньше грубости, чем она хотела бы вложить.

— То же, что и тебе, полагаю.

Он приподнимает чашку эспрессо, демонстрируя свои намерения, откидывается назад и смотрит в окно.

Гермиона решает игнорировать. Его молчаливая компания раздражает, но даже это чувство намного лучше, чем вакуум внутри неё.

Она не знает сколько времени проходит в неуютной тишине, но привыкает к его присутствию и почти не замечает украденных взглядов, которые он бросает на неё поверх своей чашки.

Залпом выпив остывший латте, она встаёт и кладёт на стол пять фунтов.

Круассан укоризненно смотрит на неё с тарелки.

* * *

Садясь за свой любимый стол в следующее воскресенье, Гермиона уже знает, что сегодня снова увидит его.

Официант ставит перед ней заказ, не спрашивая. Латте и шоколадный круассан. Она хочет крикнуть, что ненавидит шоколад, но только сжимает челюсти покрепче и кивает.

Стул рядом с ней скрипит под его весом, и Гермиона удивлённо моргает, не ожидая его так рано.

Воздух между ними искрит от несказанных слов, но она упорно молчит и пялится в окно, считает капли на мокром стекле, сбивается и начинает заново.

год назад

Она улыбается, слушая его эмоциональный рассказ. Разламывает круассан пополам и снова видит его коричневую начинку. Тяжело вздыхает и откладывает в сторону.

Он так и не запомнил, что она любит ванильный, и уже кажется глупым говорить ему об этом. Снова.

Вчера он выпил чуть больше, чем обычно, поэтому до сих пор пребывает в легкой эйфории от невыветрившегося виски.

Гермиона знает, что после их традиционного ланча в кофейне его начнёт отпускать, и он будет груб и зол до самого вечера. А пока она наслаждается его беззаботным весельем, стараясь не вдыхать слишком глубоко, но все равно тошнотворный запах перегара достигает её мозга.

Гермиона выныривает из своих воспоминаний и делает глубокие вдохи через нос. Загоняет на место непрошеные слёзы.

С трудом сфокусированный взгляд останавливается на мужчине напротив. Он сидит, погруженный в книгу, слегка хмурит брови, водя глазами по строчкам.

Она разглядывает его лицо какое-то время, прикусывая язык, чтобы не спросить, что он читает.

Залпом допивает кофе, оставляя деньги, и уходит, так и не сказав ни слова.

* * *

Их пятая встреча похожа на запланированную. Они приходят в одно и то же время и садятся за один стол.

Заказ появляется перед ними практически моментально, но сегодня он берет тарелку с выпечкой и протягивает её обратно.

— Поменяйте.

Официант удивлённо моргает и переводит взгляд на неё.

Гермиона неопределённо пожимает плечами.

— Что вам принести?

Ком в горле мешает говорить, но прежде чем она берет себя в руки:

— С другой начинкой, — он хмурится, не понимая, как можно быть таким недогадливым.

Официант уходит, и над ними снова нависает тишина, но сегодня она уютная.

шесть месяцев назад

— Рон, просыпайся. Рон! — Она легко трясёт его за плечо, удерживая себя, чтобы не ударить больнее.

— Отвали, — он отпихивает её руку и накрывает голову одеялом.

Это не первый раз, когда он грубит с похмелья, но первый раз, когда он отказывается/не может/встать на их традиционный воскресный ланч.

Последние несколько недель он с трудом отрывался от подушки, но всё-таки шел с ней в кофейню, по пути выпивая бутылку сидра и заметно веселея, но сегодня что-то пошло не так.

— Принеси мне выпить, — хриплый голос доносится до неё из-под одеяла.

— Я не буду приносить тебе выпивку, Рональд! Ты должен это прекратить, ты больше не контролируешь себя, — голос срывается, но она удерживается от слез, готовых пролиться.

— Ну и пошла ты на хуй.

А теперь не удерживается. Соленая вода беззвучным потоком стекает по щекам, и она молча выходит из квартиры.

* * *

На шестую встречу он протягивает ей книгу. Ту, которую читал сам.

— Мне кажется, тебе понравится.

Гермиона рассматривает тёмно-синюю обложку, которая ещё хранит тепло его руки. Кивает и начинает читать.

С первых же страниц она понимает, о чем будет история, но не может ничего сказать. Тогда он поймёт, в каком глубоком болоте она увязла. Уже понял.

Гермиона поднимает голову и впервые встречается с ним прямым взглядом. Его глаза говорят ей больше, чем он сам когда-либо за всю историю их знакомства.

Слёзы вырываются из-под контроля. Больше нет сил бороться. Он протягивает руку и сжимает пальцами её ладонь. Волоски на руках встают дыбом. Это невозможно скрыть.

четыре месяца назад

— Хватит, Рон! Ты слышишь меня? Хватит! — Она пытается вырвать бутылку у него из рук.

Теперь ему не хватает одной.

Он отталкивает её, и Гермиона летит назад, впечатываясь поясницей в столешницу.

Стеклянные голубые глаза смотрят сквозь неё. Она понимает, что он даже не видит, кто перед ним находится.

Злость и отчаяние придают ей сил, и она рывком выдёргивает гладкое стекло из его пальцев.

Его шатает, но удар по щеке точный и хлесткий. Гермиона чувствует кровь на языке. Бутылка выскальзывает из рук и разлетается на осколки.

— Мразь, — мычит он, и она бросается к выходу, выскакивает на лестничную клетку в ночной рубашке.

Идти некуда, и она ждёт в подъезде пока он уснёт.

* * *

В их седьмую встречу Гермиона приходит пораньше. Она воодушевлена, за спиной словно выросли крылья. Губы сами собой растягиваются в улыбку.

Но время идёт, а его всё нет. Улыбка гаснет, крылья затягиваются обратно, оставляя уродливые шрамы. Не впервой.

Наконец, на двери звенит колокольчик. Он опускается на стул медленно, словно нехотя.

— Я не хотел приходить.

Она вопросительно смотрит на него, проглотив слова, что вертелись на языке все это время, пока она ждала.

— Я не смогу помочь, если ты сама не захочешь спастись. Но ты, как обычно, предпочитаешь спасать того, кто этого не достоин.

Всё его тело говорит о том, что он зол, но голос тихий и пустой.

Они сидят в тишине долгое время. Драко встаёт, бросает на стол десять фунтов.

— Я ушла от Рона.

Он удивлённо смотрит на неё. На губах мелькает улыбка, и он садится обратно.

— Я сняла квартиру здесь, — она вскидывает голову вверх, — над кофейней.

Драко кивает, зачарованный ее улыбкой, которую видит впервые.

— Она очень маленькая, но уютная.

Он сглатывает.

— Я бы взглянул.

* * *

Она открывает дверь, жестом приглашая его войти.

В квартиру или в её жизнь. Она ещё не знает, но чувствует себя щемяще свободной.

Крохотная кухня-гостиная начинается прямо за входной дверью. Почти все свободные поверхности заняты коробками с книгами.

Они топчутся у входа, неловко снимая верхнюю одежду, чтобы случайно не задеть друг друга.

Места так катастрофически мало, что воздух моментально накаляется от их дыхания.

— Хочешь кофе?

Гермиона морщится от своей глупости. У неё нет кофе. У неё вообще практически ничего нет, кроме энтузиазма.

— Нет, — голос хриплый и более низкий, чем обычно.

В животе что-то дёргает, когда они оказываются лицом друг к другу. Расстояние стремительно сокращается, и вот она уже не может сказать, кто первый подался вперёд, впиваясь губами в губы.

Языки сталкиваются в яростной схватке, руки беспорядочно шарят по телам, пытаясь огладить, как можно больше.

Он грубо стискивает её ягодицы, вдавливая в себя. Она чувствует физическое выражение его желания своим животом. Это вызывает очередной спазм, и Гермиона стонет ему в рот, чувствуя, как промокает нижнее белье.

Она отстраняется и отклоняется назад, тяжело дыша.

Драко понимает это по-своему.

— Мы можем не торопить события, — голос и глаза говорят об обратном, но он готов ждать.

Гермиона качает головой и ведёт его в спальню, взяв за руку.

Его неприкрытое желание дарит ей уверенность, о которой она уже давно забыла.

Уверенность в том, что она привлекательная молодая женщина.

В том, что она достойна любви и ласки.

В том, что она тоже может стать счастливой.

* * *

Драко впервые приводит её к себе домой три недели спустя.

Большой особняк пуст и холоден. Драко говорит, что не любит бывать здесь. Наверное, поэтому он практически поселился в её крохотной квартире.

Гермиона садится на большой вычурный диван, осматриваясь.

Драко подходит к бару и предлагает ей выпить.

Внутренности сковывает арктический холод, она съеживается и стискивает зубы, пытаясь прогнать наваждение.

Она смотрит, как он наливает виски в бокал и поворачивается к ней, вопросительно подняв бровь.

Гермиона не может ничего сказать. Руки охватывает тремор, и она прячет их под бёдра, пытаясь унять дрожь.

Драко смотрит ей в глаза несколько бесконечно долгих секунд. Поворачивается и выплёскивает жидкость в камин.

Быть для кого-то дороже стакана виски значит гораздо больше, чем можно было подумать.