Дай мне свою руку (гет)

Холи — одна из немногих во Фракции Бесстрашие, кто может перечить Эрику. Более того, она даже не боится его грозных высказываний, которые на самом деле являются психологической защитой, о причине которой ей пока не известно. Девушке безразличны его холодные взгляды и необоснованные угрозы, наверное, только потому, что она сама такая же.

Характер Холи далёк от идеала. Она любит лезть на рожон, до посинения отстаивать своё мнение и язвить. Ох, Холи настоящий мастер в этом деле, и посоревноваться с ней может только один из Лидеров Бесстрашия. Впрочем, эта равная борьба идёт между ними уже на протяжении нескольких лет, как только оба перешли в эту Фракцию. И порой кажется, что словесная война будет продолжаться даже во время настоящей бойни. Собственно, так и вышло.

— Да пошёл ты, я медсестра вообще-то! — Разъярённая девушка гневно хлопает дверью своего кабинета и направляется прямиком за уже уходящим мужчиной.

— Ничего страшного, побудешь солдатом, — спокойно отвечает он и даже не оборачивается, а Холи во всей красе представляет эту мерзкую насмешливую ухмылку.

Она уже хочет ответить ему на свой лад, но в руки приземляется что-то неизмеримо тяжёлое и холодное. Девушка переводит изумлённый взор на сверкающую сталь и тут же чуть не роняет оружие: настолько оно неподъёмное для человека, орудующего только шприцами да бинтами. Эрик лишь закатывает глаза, наблюдая за этой картиной, и, конечно, больше не собирается здесь задерживаться. «Ишь какой деловой», — думает она.

Холи вновь переводит поражённый взор на «машину» в её ладонях, а после глядит в след удаляющейся спине. Ну нет, девушка не собирается мириться с этим решением: это уж точно не в её характере.

— А если меня убьют там? — Она пытается надавить на больное, поставив на кону самое главное — человеческую жизнь.

— Не велика потеря, в Бесстрашии каждый день кто-то погибает, — он говорит об этом так просто, что ей мгновенно хочется съёжиться.

Холи пытается сделать вид, что ей безразличны его слова, но эта беззаботная интонация, с которой он отзывается о ней, выводит девушку из себя.

— Да ты издеваешься?! — Вскрикивает она, снова начиная идти за ним. — А как же светлое будущее, семья, все дела?

— Да кто тебя такую языкастую замуж возьмёт?! — Он резко останавливается, а Холи неуклюже врезается в его спину. — Сразу обратно отдадут!

— Уж точно не ты! — Она болезненно потирает ушибленный нос. — Тебя самого быстрее выкинут! — Девушка сама не замечает, как вцепляется в его предплечье, словно за спасательный круг.

Ещё пару мгновений он смотрит на неё взглядом, полным безразличия, и сдаваться не собирается: он уже давно всё решил. Людей категорически мало, а это последний вариант, к которому можно было прибегнуть. Никто не горит желанием брать под свою ответственность человека, который не подготовлен для сражения. И у самого Эрика внутри поселяется тянущее сомнение и отчаяние: всё же они знакомы столько лет, а эти светлые глаза сейчас смотрят с такой верой и страхом, что сразу становится не по себе. Но к сожалению для обоих, у него нет выбора. Его никогда и не было.

Он безысходно поджимает губы, и тогда Холи всё понимает. Она не спеша отпускает его руку, хотя внутри ещё теплится надежда: он не оставит её. Нет, он просто не может отправить девушку в самый эпицентр боя, где каждую секунду гибнут опытные Бесстрашные. Что она там будет делать? Она, уже забывшая то чувство, когда от предвкушения стрельбы потеют ладони, а спина покрывается влагой. Когда после очередной тренировки дрожит всё тело, а ноги и вовсе при любой возможности подкашиваются. Отличие только в том, что это будет отнюдь не тренировка, а настоящее безжалостное сражение. И ей, в последнее время орудующей лишь медикаментами, придётся принять в нём непосредственное участие. Это решение было принято явно не по её собственному желанию, но на что она надеялась, вступая в эту Фракцию?.. Теперь Холи придётся оправдать надежды её наставников, которые вырастили из неё настоящего бесстрашного солдата.

— Хорошо, я поеду, но с одним условием, — всё-таки уступает она, не забывая мило улыбнуться. Правда, внешняя оболочка не совпадает с истинными чувствами: внутри пляшут демоны.

— Каким же? — видно, что она заинтересовала командира, и потому он выжидающе глядит в ответ. Впрочем, как и всегда девушка интригует его.

— Ты вытащишь меня из любой дыры, — убедительная просьба, однако. Холи знает, что Эрик не может не согласиться: он спас бы её и без этого. Это всего лишь символичность.

Он усмехается, как будто только что прочитал её мысли. Мужчина тоже понимает, что всегда поможет ей, и потому молча удаляется, но в этот раз она не собирается его останавливать. Оба осознают, что на это и нет надобности.

Не собираясь больше задерживаться, она возвращается в кабинет, на ходу скидывая с себя халат. Комкает ткань и кидает в сторону ближайшей кушетки, попутно открывая дверцы шкафа с медикаментами. Холи сгребает с полок средства, которые могут пригодиться: несколько бинтов, жгуты и шприцы. Открывает холодильник и берёт с дверцы пару ампул анальгетика. Медсестра знает, что они точно пригодятся.

Она спёрто выдыхает и осматривает родной кабинет таким унылым взглядом, будто прощается с приевшимися стенами навсегда. Однако Холи понимает, что обязательно вернётся: он обещал. «Так ему и быть», — думает девушка и уверенно покидает пределы госпиталя.

Время пролетает незаметно: она не замечает его течения, но чувствует нарастающую тревогу и липкий страх, что медленно поднимаются к горлу. Казалось, что только-только огромная бригада ехала в нескольких грузовиках, а Холи всё нервно вытирала мокрые ладони о собственные брюки. Мгновение назад девушка буквально вывалилась из машины, не сумев устоять на ногах. Вроде это было совсем недавно, но теперь она уже бегает между мёртвых тел и ежесекундно пригибается, чтобы не словить роковую пулю.

Спасительные медикаменты заканчиваются: она пытается спасти любого, что лежит на её пути, не обращая внимания на пульсирующее внутри отчаяние. Их не уберечь — Холи понимает это. Она не вытянет солдат с того света при помощи одних анальгетиков — осознание этого обречённо бьётся в груди и каждый раз слёзы вновь наворачиваются на глазах, а истошные крики ещё живых пронзают уши и трепещущее сердце.

Кругом только дым, и порой кажется, что воздух в этом месте совсем израсходовал свои запасы. С каждой минутой становится труднее дышать, а сердце стучит, как заведённое. Девушка вжимается в единственную защиту — каменную стену, и хрипло выдыхает. Холи снова осматривает себя: на ладонях засохшая кровь неизвестных солдат, на коленях покоится автомат, которым она ещё ни разу не воспользовалась, а в голове ощущается полный туман. Мысли не поддаются контролю, впрочем, как и сердце, что так жалобно скулит. Руки сковывает дрожь, и девушка растерянно наблюдает за собственным испугом. Ей безумно страшно, и потому она закрывает уши ладонями, чтобы больше не слышать звуков войны: оглушительных выстрелов и предсмертных воплей. Слух улавливает только свой отчаянный шёпот. Тихий глас молит о пощаде, просит об окончании этого ужаса и последнем шансе для их народа — именно так выглядит человек, потерявший всю веру.

— Помоги ему! Я прикрою тебя! — слышит она рядом с собой и тут же поворачивается в сторону мужского голоса.

Расплывчатый силуэт лишь ворошит её за плечо, а Бесстрашная тотчас трясёт головой. Она узнаёт в парне солдата, который ехал с ней по соседству. Он постоянно бросал жалостливые взгляды в сторону девушки, но Холи было не до этого: она слишком занята своими проблемами.

Медсестра согласно кивает и устремляет взор в сторону пострадавшего. Неизвестный юноша бездыханно лежит на сырой земле, держась за кровоточащую рану на бедре. Почему-то именно при виде крови её мозг мгновенно реагирует на ситуацию, хотя за годы работы в Лазарете она повидала её во всех проявлениях. Девушка оглядывается по сторонам и сразу встаёт, крепко зажав в руках оружие. Она понимает, что ей нужно пробежать через открытое пространство. Холи осознаёт весь риск, на который идёт: в любую секунду её могут нашпиговать свинцом, а солдат сзади в таком случае уже ничем не поможет.

Бесстрашная протяжно выдыхает перед тем, как ещё крепче сжать автомат и сделать первый шаг по направлению к раненому. Она поворачивается на парня, уже занявшего удобную позицию для стрельбы. Холи решается действовать, когда юноша всё-таки одобрительно кивает и кладёт палец на курок. Она выскакивает на открытое место, прикрывая голову, и успевает сделать несколько шагов до того, как Бесстрашный позади падает замертво. Медсестра непроизвольно останавливается на малую долю секунды, и этого непродолжительного времени хватает для того, чтобы враг на той стороне баррикады успел позлорадствовать: свинцовая пуля пронзает бок, а она падает на землю. Совсем не по регламенту первым делом пальцы касаются увечья, а алая кровь отпечатывается на них. Рана ужасно ноет и буквально горит огнём, поэтому Холи с силой зажимает ранение, совсем забыв про оружие, которое теперь валяется рядом. Слёзы самовольно скатываются по щекам, а она только до крови закусывает губу, чтобы не закричать.

Безусловно, она знает всю «природу» огнестрельных ранений, а пациентов с такой проблемой к ней привозят чуть ли не ежечасно, однако прочувствовать всю боль на себе более чем ужасно. Она понимает, что в первую очередь нужно определить тип ранения: прошла ли пуля на вылет или осталась в теле, но осмотр самой себя сейчас чреват последствиями.

Девушка всё же соображает, что до сих пор находится под огнём и её упорно пытаются добить, когда рядом пролетает ещё несколько пуль. Благо до ближайшего укрытия, которое и является местом назначения, остаётся чуть меньше метра. Сквозь слёзы и на ощупь Холи прямо-таки ползёт к убежищу, царапая ногтями холодную землю. Она обессиленно падает рядом с уже мёртвым солдатом и зажмуривает глаза до появления белых звёздочек. Ещё пару мгновений назад медсестра бы проверила признаки жизни у пострадавшего и перетянула рану, но сейчас ей самой требуется помощь. Однако она не способна её оказать: любое движение приносит неимоверную боль, а взять себя в руки довольно сложно. В голове появляются все знания, которым её учили после окончания обучения, когда она всё-таки решилась стать медсестрой. Тест определил её сразу в три места: Эрудиция, Бесстрашие и Отречение, но она всё-таки выбрала самую опасную Фракцию для её положения. Дивергенция была чем-то новым для неё и остаётся по сей день, однако на удивление Эрик оказался хорошим другом и до сих пор не сдал Холи.

Девушка изначально знала, что не потянет программу обучения и работу в Бесстрашии, но почему-то сделала свой окончательный выбор перед чашами несколько лет назад. Молодая девчонка из Эрудиции не знала, чем закончится её решение. Она не догадывалась о здешней жизни и о всей подноготной, с которой ей пришлось столкнуться. Уже поздно о чём-то жалеть, но именно сейчас, когда ей кажется, что она совсем скоро умрёт, а истерика начинает набирать обороты, перед глазами проносится вся жизнь.

Холи затруднённо дышит. Всепоглощающие мысли не отпускают затуманенный разум, а когда-то полученные знания снова всплывают в голове. Она помнит, что возможен разрыв тканей и сосудов, отравление тяжёлыми металлами. Быть может, даже задеты внутренние органы. Эти соображения выбивают её из колеи, заставляя тревогу с ещё большей амплитудой колеблется внутри. С горестью она вспоминает, что анальгетик закончился ещё на предыдущем солдате, а она даже забыла позаботиться о себе. Эти мысли лишь усугубляют ситуацию, и медсестра опускает голову на промёрзлую землю, безнадёжно закрывая глаза. Когда вокруг всё затихает, а сознание мутнеет, то вдруг кажется, что совсем скоро девушка наконец-то обретёт долгожданный покой: рядом раздаются тяжёлые раскатистые шаги, что означают лишь одно — помощь.

— Тебя разве можно оставить одну?! — Она узнаёт этот голос в любых проявлениях, независимо от его тона или настроения обладателя.

Глаза самовольно закрываются: безумно хочется спать. Она уже догадывается, что потеряла много крови, поэтому её клонит в сон, а не поддаться этому заманчивому желанию Холи не в состоянии.

— Не спи! — Шлепки по щекам поначалу совсем не ощущаются, однако через пару мгновений заставляют поднять тяжёлые веки.

— Затяни чем-нибудь... — хрипит Бесстрашная, уже не в силах говорить, но вскоре внутри поднимается комок из страха.

— Ты думаешь, я не знаю, что нужно делать?! — Эрик волнуется — это видно невооружённым глазом, но Холи не замечает абсолютно ничего, кроме собственного беспокойства.

Холи не хочет умирать. Нет, ещё не время, она ведь так молода. Смерть не может коснуться её, совсем никак. Она обязана пройти мимо, протянуть к ней грязные руки и мерзко улыбнуться, а после уйти. Этот Мир не посмеет так с ней поступить.

Теперь девушка отчётливо ощущает всё, что происходит вокруг: страх мгновенно пробудил её. Она буквально чувствует, как содрогается сырая земля под залпами взрывов, как вытекает собственная кровь и как сильно стягивает ранение непонятная ткань.

Затянувшие небо мрачные облака только успокаивают. Холи уже не обращает внимания на тягучую боль: она будто приелась. В глазах застывают слёзы, когда она смотрит на размытый силуэт. Они знакомы очень давно — она отчётливо помнит это. Держит в памяти смутное воспоминание их знакомства и его нелюдимость. Какие-то общие моменты, которые за трудные года покрылись толстым слоем пыли и буквально истратили краски. Всё это было давным-давно, с тех времён прошло много событий и терять их она не готова. Холи в жизни не отпустит их.

Мгновение — и медсестра спиной ощущает твёрдую стену, которая всё это время спасала их от напастей врагов. Мнимая безопасность только ухудшает ситуацию: тревога поднимается с ещё большей силой, а рана начинает ныть. Тело сводит от ужаса: внутренности будто сжимаются, а в кровь выделяется адреналин.

— Мне страшно... — шепчет она, хотя готова кричать во всё горло.

— А мне как будто нет, — он лишь придвигает содрогающееся тело ближе к себе.

В иной раз это мимолётное признание послужило бы причиной для того, чтобы посмотреть на него под другим углом. Медсестра привыкла открывать в нём новые стороны каждый день, но сейчас она даже не замечает этих слов, только чувствует, как неровно бьётся его сердце. Тотчас прислушивается к себе и ощущает, как собственное колотится, как у загнанного зверька.

— Мне холодно... — её бьёт крупная дрожь. Холи тяжело дышит, а беспокойные глаза бегают по всему пространству. Она вновь замечает замертво падающих солдат и едкий дым вокруг.

Со всей силы Бесстрашная сжимает руками рану, не выдерживая жгучей боли. Истерика берёт своё начало, и девушка отчаянно верит в свою скорую смерть.

— Тихо, — Эрик сжимает её плечи и прижимает ближе, когда над преградой проносятся снаряды.

— Я умру, — по покрасневшим щекам с новой силой текут горькие слёзы. — Я не хочу умирать!

Мужчина молча сдерживает давнюю знакомую, не зная, зачем взял её с собой. Для чего пошёл на этот отчаянный риск? Готов ли он взять ответственность за возможную смерть? И как он будет смотреть в глаза её родителям?

Эрик вновь обращается к лицу Холи, когда её веки устало прикрываются. Она пытается справиться с тягостным сном, который всё норовит забрать девушку в свои сети, однако попытки оказываются тщетными.

— Не закрывай глаза! — он знает, что ей нельзя засыпать: нужно постоянно контролировать состояние. — Смотри на меня! Расскажи что-нибудь, — так их учили на практике, и так Эрик учит своих подопечных: пострадавший должен находиться в сознании.

— Ненавижу тебя... — сипло выдаёт Холи, еле открывая глаза.

— Я тебя тоже... — горько усмехается мужчина.

Конечно, что же ещё она может сказать? Это же Холи Фрэмптон, с самого начала их отношения сложились весьма странно: в постоянных перепалках они сцеплялись, словно кошка с собакой. Причина этому одна: они очень похожи. И так прошла их совместная пора обучения, после оба разошлись по разным сторонам, однако такая своеобразная манера общения не прекратилась, даже когда Эрик вступил в ряды Командиров. Она не раз спасала его, когда тот истекал кровью. Теперь пришёл его черёд.

Затихшая рация неожиданно оживает: из аппарата раздаётся тихое шипение, которое вскоре сменяется на голос одного из командиров.

— Как у вас?

— Много раненых, — отзывается Эрик и слегка трясёт девушку: Холи вновь засыпает, а ткань от его формы уже пропиталась кровью.

— Мы не можем их вывести, — в интонации Брэндона слышна безысходность.

— Я уже понял, — мужчина осматривается. — Запроси поддержку с воздуха: они больше не протянут.

— Принял.

Рация тотчас затихает и он убирает средство связи обратно в карман. Ладонь касается горячего лба Холи, и на коже отпечатываются следы её же крови. Грудная клетка девушки тяжело вздымается, а он только сильнее укутывает медсестру в свою куртку. Она дрожит, но он ничего не может сделать: никаких медикаментов при себе нет. Лишь только сильнее затягивает повязку и протяжно выдыхает.

Девушка рядом совсем не шевелится, а Эрик начинает беспокоиться. Ранение получено уже давно, крови потеряно много — это сразу видно по бледному лицу, а запрошенной помощи не видать. Мужчина проверяет её карманы, но ничего не находит, кроме пары бинтов. Впрочем, это тоже нужная вещь, поэтому он меняет насквозь промокшую повязку, а затем проверяет пульс. Под пальцами ощущается слабое колебание, и даже оно не позволяет успокоиться.

— Не чувствую ничего, — на мгновение она поднимает свинцовые веки и сразу закашливается.

— Что ты должна чувствовать? — её фраза напрягает.

— Хоть что-то, — девушка обессиленно выдыхает, устремляя взор в тёмное небо. — Всё тело будто парализовало.

Кругом поднимается пыль. Сухие ветви голых деревьев сильно раскачиваются, словно совсем скоро упадут. Из макушек сначала появляются железные лопасти военного вертолёта, а после и весь корпус. Он шумно приземляется посреди поля за пару метров до ближайшего укрытия и несколько вооружённых солдат покидают пределы спасительного места.

Этот момент Холи проживает как будто со стороны: он кажется нереальным, и прийти в себя медсестра смогла только уже внутри, лёжа на медицинской кушетке. Она поднимает голову, услышав знакомый голос где-то за пределами грузовой кабины.

— Довезите в целости и сохранности, — её спаситель даёт последнее наставление, уже собираясь вернуться на поле боя: он и так провозился с ней довольно долго.

— Эрик, не уходи, — её жалобный голос заставляет его вздрогнуть, хоть этой несвойственной ему реакции никто и не замечает.

Он смотрит в ответ буквально пару мгновений, которые для Бесстрашной подобны вечности, однако командир всё-таки садится рядом.

— Что будет потом? — Холи заглядывает прямо в душу затуманенным взором.

— Всё будет хорошо, — он коротко улыбается, сжимая холодную ладонь в своей.

Людям суждено ошибаться так же, как и не ценить друг друга. Жизнь дарована нам один раз, она очень хрупка, и «разбить» её легче простого. Люди любят «раскидываться» временем, а после сожалеть, однако никто не знает дня своей кончины. Мы не дорожим каждым дарованным мгновением, так и как в этом Мире можно говорить о любви к своим близким? Мы начинаем беречь только после утраты — такова человеческая сущность. Трудно найти «своего» человека, но сложнее его не потерять.

Они научились ценить, независимо от обстоятельств. Научились слышать друг друга и искренне переживать. Только при этих составляющих начинается настоящая любовь. Теперь точно всё будет хорошо.