Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Первое, что я увидела — это обеспокоенное красивое лицо незнакомца на фоне яркого — режущего взгляд неба. Первое, что услышала: «Шики(1)…» Но это не имело значения — мое тело одновременно терзали слабость, боль и холод. Я была настолько измучена, что для отключения стало достаточно закрыть глаза.
Второе пробуждение оказалось более приятным: ломающая боль ушла, слабость осталась и главное — холод больше не ощущался. Лицо немилосердно горело, как будто на нем был ожог, но веки открылись: если в меня и плеснули кислоту, то глаза это не затронуло. Это стало второй осознанной мыслью, а третьей — воспоминание о ярком небе и красивом лице на его фоне. В этот раз моему взгляду предстала полутемная комната с тенями, пляшущими от пламени. Света, исходящего из печи, расположенной у противоположной стены, оказалось достаточно, чтобы взгляд различил не только очертания помещения, но и широкоплечую фигуру незнакомца. Судя по позе, он устроился на стуле, а по свешенной голове и расслабленным рукам, его сморил сон. Внешний вид чужака и обустройство комнаты лучше любых слов показали, что я находилась очень далеко от дома.
И хоть глаза могли видеть, в тот момент им стало тяжело держать фокус — пространство начало расплываться. Мне хотелось прикоснуться к голове — проверить, что там, насколько я стала уродлива, но правая рука только шевельнулась, подняться не смогла. Возможно, именно последовавшая за немощностью злая настойчивость — выяснить поспособствовала открытию «знания». В дальнейшем я не смогла подобрать более емкого термина и описания происходящим процессам; «знание» включало в себя все, что человек получал через слух, осязание, обоняние и то, что ему никогда не было доступно — время и пространство. В моем мире не существовало определения для того, что открылось передо мной, как, впрочем, и в этом.
Отчасти происходившее в тот момент было похоже на интуитивное ощущение или на то, как люди считывали чужие эмоции по мимике. Видели, благодаря жестам тела, ложь, но далеко не каждый мог объяснить, каким образом он понимал то, насколько искренен собеседник. Из-за наук моего мира я знала, что все подчинено законам — у всего есть логическое объяснение и обоснование; пришедшее ко мне «знание» — это результат. Но чего именно?..
Будь я менее сухой и рациональной, то сказала бы: «Воздух напел о незнакомом мире, вода рассказала о людях, в нем живущих, пламя поведало о воцарившейся войне, а земля — о чужой боли и страданиях» — но это было не так. В миг, когда «знание» открылось, я словно стала сверхчеловеком, видящим все: происходящее сейчас — везде и всюду — и одновременно пребывающим в маленькой сторожке в сердце гор Алитэ(2).
«…очнулись!» — ворвались в разум чужие слова и тем самым вывели из транса. Судя по холоду, обжигавшему кожу — мое тело сотрясалось в конвульсиях. И именно это пробудило незнакомца и заставило приблизиться к постели.
«Как вы себя чувствуете?» — спросил он, укрывая меня одеялом из сшитых шкур.
Слух царапало непривычное сочетание звуков, но разум прекрасно постигал смысл чужих фраз.
«Пить», — ответила я и поразилась, насколько хрипло прозвучал голос.
Я боялась, что красавец не сможет понять просьбу, но это переживание оказалось напрасным. Едва заметно улыбнувшись, он осторожно напоил меня водой с непередаваемым оттенком чистоты — с непривычным диким вкусом, а если точнее, безвкусием.
А потом он упал на колени и, склонив голову, сдавленно назвал меня — шики. И когда я хотела отказаться, опровергнуть, мол, нет, я — Мара и к божеству отношения не имею от слова «совсем», меня снова поглотило «знание». И все, что я успела откинуть, все, от чего так небрежно отмахнулась, ворвалось в разум и принесло еще один фрагмент.
Гул чужих голосов — отчаянных, больных, неистовых, яростных, бессильных, злых, скорбящих — молил, просил, требовал, обращаясь к божеству. Языки, на которых говорили взывающие, оказались разными, произносимые ими имена отличались — но все они были устремлены к одной сущности. Я слышала одновременно каждого, и в то же время хор голосов сливался в непрерывную звуковую волну.
Казалось, череп через миг-другой взорвется — от обилия информации мутило, непрекращающийся шум буквально разрывал на части. Пытаясь заглушить невыносимое обилие стремлений и переживаний, я прижала ладони к голове. Кажется, даже закричала, но своего голоса так и не услышала. И снова мне помог незнакомец — подойдя ближе, он обеспокоенно спросил:
«…ки! Что с вами, шики?»
Прозвучавшая фраза вернула часть меня из «знания», хотя то продолжило владеть разумом. Сфокусировав на незнакомце взгляд, я сосредоточилась на чертах чужого лица, разглядывая, точно впервые. Он обладал внешностью близкой к восточной и высоким, мускулистым телом. Со светлой кожей, темными, чуть изогнутыми бровями, глазами нюэ(3), прямым носом и достаточно объемными губами — он имел симметричные черты лица. И чем-то неумолимо напоминал хищную птицу, что отмечает любое движение и через мгновение готова сорваться в стремительный полет и схватить добычу. Его темные глаза, с радужкой, сливающейся со зрачком, точно утягивали в бездну — и именно это помогало мне остаться в «здесь и сейчас». Не осознавая собственных действий, я подняла руку — в этот раз совсем легкую, словно слабости не было — и положила ее на чужую голову:
«Аньки(4) слышит молитвы хэдангу(5), видит стремления его сердца. Аньки говорит с хэдангу устами шики».
После этих слов рука обессиленно опала — тело снова стало немощным, а взгляд начал расплываться. Но «знание» не исчезло, чужие молитвы по-прежнему звучали внутри, эхом страдания и муки проходя по телу.
Тогда я еще не понимала, на что способна божественная мощь и что ее можно попросить укрепить плоть и наполнить ее энергией. И физическая боль и слабость не являлись проблемой — та крылась совсем в другом. В тот момент я ощущала себя человеком в достаточной мере, чтобы верить, что им являюсь.
Мое третье пробуждение в этом мире стало самым приятным — хоть лицо все также горело, но слабость почти ушла. Увидев фигуру чужака, я обрадовалась, с той искренностью и восторгом, что возникают, когда оказываешься в новом месте, и неожиданно встречаешь знакомого. «Знание» было внутри, и хотя я старалась его игнорировать — но уже постигла, что в быту(6) красавец носил имя Хэй Линьчи(7).
Заметив, что я больше не сплю, он спросил о самочувствии. И снова из моего рта быстрее мысли вырвались незнакомые звуки, что точно передали ответ на вопрос. На мгновение опустив голову, Хэй Линьчи едва заметно улыбнулся и положил рядом с кроватью сложенное луан(8).
«Этот гухэ(9) будет ждать снаружи», — произнес он, прежде чем устремиться к выходу.
Открытая Хэй Линьчи дверь позволила ледяному воздуху ворваться в помещение. Вдохнув морозную свежесть, я осознала, почему было так холодно, когда в первый раз открыла глаза в этом мире — над землями Цихэ(10) властвовала зима.
И хоть тело было непослушным и с трудом подчинялось, я успела одеться раньше, чем Хэй Линьчи вернулся. На его черных волосах, убранных в высокую прическу, осел снег, а мех на юфэй(11) успел заиндеветь. Невольно замерев на пороге, он пристально рассматривал меня, забыв закрыть дверь. Морозный воздух прошелся по ногам и поднялся выше, точно в стремлении подарить ласку.
«Этот гухэ … — хрипло прошептал Хэй Линьчи, падая на колени, — молит шики о милости…»
И «знание» раскрыло мне, что скрывалось за этой фразой, и почему Хэй Линьчи находился на одной из самых высоких гор хребта Алитэ. Почему народ Яо(12) воззвал к Аньки, а их жрец — Чжу Жунся(13) облачил молитву в стремление, и божество, оставив отпечаток ладони на моем лице, наполнило тело своей силой. Почему старший брат Хэй Линьчи, Хэй Инью(14), вел войско в битву против каганов(15), объединившихся с цэцзао(16). Из-за чего северный народ завоевывал земли Цихэ и с каждым днем продвигался все дальше, не планируя останавливаться.
Поднявшись, я подошла ближе, смотря на Хэй Линьчи расфокусированным взглядом; на сознание давила безжалостная воля жреца, вынуждая подчиниться его устремлениям. Когда между нами остался шаг, уста почти произнесли: «Шики сделает все возможное» — но я крепко их сомкнула, изо всех сил сопротивляясь неизбежности, и выдохнула совсем другое:
«Яо ждут».
Выражение лица Хэй Линьчи стало странным — трудночитаемым, там мешались и благоговение, и надежда, и безумная — бескрайняя радость, и мука. Мои глаза увлажнились — я снова хотела отвернуться от «знания» и оказаться в удобном невежестве, но… Взгляд Хэй Линьчи был наполнен одержимостью, в помыслах таилось ожидание — никакая слепота не могла защитить от этого и тем более спасти от веры народа Яо. И поэтому, несмотря на состояние тела, я уверенно вышла за порог охотничьего домика.
Холодное солнце, скрытое тонкой пеленой низких туч, освещало простирающиеся вокруг горы. Морозный воздух, вошедший в легкие, помог вынырнуть из оцепенения и отстраниться от чужой, сковывающей разум воли. «Знание» открыло мне, что воины Хэй Линьчи ожидали у подножия Цэйду(17) — горы, где мы находились.
И не успела я пройти дальше, как Хэй Линьчи окликнул, заставив остановиться. Он кивнул на снегоходы, но я отмахнулась — снег не отказал в просьбе стать плотным и твердым под ногами — и пояснила:
«В них нет необходимости».
Чуть нахмурившись, Хэй Линьчи не поверил; вместо словесных убеждений и объяснений я легким шагом направилась вперед, так и не провалившись.
«Верьте, хэдангу», — рассеянно произнесла, смотря вдаль, но совершенно не видя простирающиеся красоты. Точно став металлическим, «знание» сжало грудь, заставив подавиться вдохом. Вместо заснеженного леса простирались многочисленные пути — вероятности будущего. И я смотрела в них — на возможности, что воплощались от каждого решения, и пыталась втянуть в легкие воздух, но он словно исчез. Везде — в каждой развилке находились смерть невиновных, муки живых и ужас умирающих. Я глохла от проклятий, сгибалась от ненависти, каменела от чужой боли.
«…с вами?» — пробился сквозь дурман голос Хэй Линьчи, в который раз принося спасение и вырывая из «знания». И с тем это также не позволило мне постигнуть больше — найти лучший путь. Именно в этот момент я приняла, что больше не являюсь человеком. И быть может, потому с отчаянным упорством ухватилась за свою личность — Мару.
Задыхаясь, я вцепилась в Хэй Линьчи и постаралась сосредоточиться на его лице. Его взгляд был обеспокоенным, напряженным, отчасти участливым и от этого я смогла наконец ощутить, как в легкие попал воздух, и в тело вернулась жизнь.
«За что?..» — одними губами проговорила я и прижалась лбом к чужой груди; ноги дрожали, а голова кружилась.
Лицо обожгло от боли, но я почти этого не заметила — «знание» давило на плечи и обнажало все скрытое, непроизнесенное вслух и даже еще не произошедшее. Меня пугали устремления народа Хэй Линьчи и я осознавала, что шики являлся для них абстрактной фигурой, чье мнение и взгляды полностью соответствовали ожиданиям Яо. А я — Мара никогда не стану этим образом. И также я понимала, что они не простят мне отличий, не смогут примириться с тем, что посланник бога имеет собственную волю, желания и принципы.
Яо верили, что шики спасет их от каганов и цэцзао, но сделает это через уничтожение последних. Они не видели разницы между «освобождением» и «геноцидом» — эти понятия были для них равны.
«…еще отдохнуть?» — пробился сквозь размышления голос Хэй Линьчи.
Резко выдохнув, я отстранилась и поймала чужой взгляд. Нахмурившись, Хэй Линьчи чуть сильнее сжал пальцы на моих плечах и уже хотел что-то произнести, но я опередила:
«Нам нужно идти», — и, скинув его руки, отступила.
Попросив божественную силу укрепить тело, я развернулась и уверенной поступью направилась вниз по склону.
«Шики, подождите!» — воскликнул Хэй Линьчи и вскоре зашагал рядом.
И когда он снова хотел заговорить, я остановила его словами:
«Мара — обращайтесь ко мне именно так».
«Этот гухэ не смеет», — замотал головой Хэй Линьчи, мимолетно скользнув растерянным взглядом.
Дальнейший путь не стал сложным: моя поступь была тверда — я точно чувствовала направление, а Хэй Линьчи, не осмеливаясь говорить, молча шагал рядом. Но я знала: вопросы так и танцевали на кончике его языка. А когда солнце уже было в зените, мы подошли к обрыву. Хмуро смотря на простирающуюся под ногами белоснежную пропасть, Хэй Линьчи не выдержал и спросил:
«Зачем мы здесь, шики? Нам нужно…» — но я не дала ему закончить, повернувшись, оборвала:
«Верьте, хэдангу», — и, раскинув руки, шагнула назад.
Стоило телу начать падать, как Хэй Линьчи метнулся вперед в стремлении поймать, но его пальцы только успели коснуться тяжелой полы взметнувшегося вверх бордового юфэй. Испуганным криком где-то над головой пролетело: «Нет!» — вспугнув стаю птиц и заставив их сорваться в полет и закружить над лесом.
Воздух не отказал в просьбе замедлить падение, и мое тело плавно опустилось на снег. Стоило ногам обрести устойчивость, как я посмотрела на Хэй Линьчи. Расстояние было слишком большое и хэдангу нельзя было полностью различить, но «знание» открывало, что спутник, сжав кулаки, с искаженным лицом напряженно смотрел вниз.
«Шики!» — прозвучал его испуганный голос, во второй раз подняв только-только устроившихся на ветках птиц.
«Прыгайте следом, хэдангу», — улыбнулась я, и воздух донес эту тихую фразу прямо к Хэй Линьчи.
Больше не интересуясь спутником, я развернулась и направилась к находящейся в отдалении чаще. Мне не нужно было видеть — «знание» открывало мир вокруг, точно у тела появились глаза на затылке. Едва слышно ругнувшись, Хэй Линьчи, разбежавшись, прыгнул; он крепко сжал зубы и поэтому крик так и не вырвался. Воздух замедлил его падение и мягко опустил на снег; помотав головой, воин поспешил меня догнать.
«Этот гухэ заслуживает кару. Он не должен был сомневаться в шики», — сдавленно произнес он, ступая на шаг позади.
Но я не обратила его слова внимания, механически переставляя ноги. После этого короткого полета сорвало некую преграду, и гул чужих голосов, звучавший где-то вдалеке, вдруг стал до невозможного отчетливым — словно все, взывающие к богу, говорили прямо мне в лицо. Зажав уши, я старалась не вслушиваться, отстраниться, но это получалось откровенно паршиво. Никакие мои действия не могли спасти от гудящего рокота — он звучал в сознании.
«…ки?» — в который уже раз помог Хэй Линьчи, возвращая из потока молитв в настоящее.
Мои колени соприкасались со снегом, видимо, я успела упасть, а спутник заботливо обнимал за плечи и с напряженным выражением смотрел в лицо. В его расширенных глазах — именно вблизи можно было уловить тонкую — почти незаметную границу, где радужка переходила в зрачок, я увидела свое отражение. Жуткое — изуродованное лицо, с выжженным отпечатком ладони, покрасневшими от напряжения глазами и неестественно бледными — почти синими, как у покойника, губами. Именно то, что я посмотрела на себя со стороны, вдруг резко открыло факт, который тут же захотелось забыть.
«Говорите, хэдангу», — севшим голосом попросила, вцепляясь в плечи Хэй Линьчи мертвой хваткой. Мне одновременно хотелось вернуться в поток чужих голосов и навсегда исчезнуть — раствориться в нем, утратить личность. И в то же время на ослином упорстве, свойственном мне с детства, я продолжала цепляться за себя — Мару и искать возможность ей оставаться. Даже вопреки, даже с осознанием, которое лучше не постигать.
«Что?..» — растерялся Хэй Линьчи.
Закрыв на мгновение глаза, я расцепила пальцы и поднялась — спутник остался в коленопреклоненной позе, снова с благоговением смотря снизу вверх. Мои губы дрогнули — но не смогли растянуться в улыбке, замерли в незаконченном напряженном положении. Не слыша своего голоса, я задала вопрос о шраме на груди Хэй Линьчи — молитвы, точно под управлением невидимой руки, крутящей регулятор динамика, становились все громче.
На лице Хэй Линьчи быстро мелькнуло удивление, сменившись испугом, а потом выражение застыло в растерянности.
«Откуда шики знает?..» — пораженно спросил он.
Продолжая разглядывать свое отражение в расширенных глазах спутника, я медленно отступила на шаг назад. Взгляд опять начал терять фокус, а происходящее здесь и сейчас стало отходить на второй план, постепенно охватывая все больший ракурс — уходя дальше в горы — распространяясь по земле Цихэ.
И снова не слыша себя, поторопила Хэй Линьчи начать рассказ. И стоило его голосу зазвучать, как всеобъемлющее ощущение начало сужаться, возвращаясь в чуть большее, чем мог охватить человек. Ровно такое, что я могла воспринимать, оставаясь Марой; а голоса утратили громкость, становясь звучащим вдали рокотом.
«Говорите дальше, хэдангу, — произнесла я, когда Хэй Линьчи замолчал. — Шики нужен ваш голос».
Чуть помедлив, он начал рассказывать историю своего народа и под моим пристальным взглядом поднялся с колен. И хоть мне не нужны были слова, «знание» открывало куда больше, чем речь спутника — как показала практика, самым лучшим способом являлось звучание голоса Хэй Линьчи. Он, словно якорь, удерживал мое сознание в реальности и не позволял заблудиться в «знании».
Так, под непрекращающуюся речь Хэй Линьчи, к закату солнца мы достигли его отряда. Стоило только вступить в лагерь, как семеро воинов упали на колени и, склонив головы, недружно произнесли приветствие. Замерев, я смотрела на них и постигала «знание»: их прошлое и будущее простиралось перед глазами и болезненным комком застревало в горле.
Молчание затянулось, но воины не позволили ни жестом, ни взглядом выразить недоумение и или недовольство. Как, впрочем, и Хэй Линьчи — он остановился позади, ожидая моей реакции.
«Вам следует отдохнуть, — чуть повернув голову, произнесла я и, словно не замечая коленопреклоненных фигур, прошла мимо. — Не тревожьте мой покой до утра», — добавила, устраиваясь в медитативной позе у заледеневшего ствола мертвого фэнъянь(18), и закрыла глаза.
Резко выдохнув, Хэй Линьчи позволил себе короткий взгляд в мою сторону — я увидела это благодаря «знанию» — и начал отдавать воинам приказы, а также выслушивать их доклады. И пока вокруг кипела жизнь — разносились приглушенные разговоры, я пыталась остаться собой в море «знания». Воля умершего жреца, призвавшего меня в это мир, заковывала в цепи долга. А объем — невозможно широкий и многогранный объем — информации растворял в себе, уничтожал личность — ее основу и превращал в безвольное оружие. На протяжении всей ночи я неустанно повторяла: «Я есть Мара». Стараясь, чтобы именно это стало якорем, а не Хэй Линьчи — вскоре наши дороги должны были разойтись.
Стоило горизонту начать светлеть, как я стряхнула упавший на одежду и волосы снег и поднялась на ноги. Тело не чувствовало дискомфорта, и я знала, что оно могло мчаться вдаль без устали годами, до тех пор, пока божественная энергия его полностью не покинет.
Никто из спящих воинов не услышал моих движений: воздух не отказал в просьбе скрыть звуки. На раскрытую ладонь опустилась маленькая шэнпи(19) и, наклонив голову, принялась меня рассматривать.
«Но если это ошибка?..» — спросила я, а птица вспорхнула с руки и вознеслась над головой, а после затерялась в кроне деверев.
Гул голосов так и не удалось подавить, я все еще слышала непрерывную речь, и стоило уделить потоку внимание, как становились различимы отдельные молитвы. За прошедшую ночь я смогла обрести целостность и установить границы «знания», точно плотину на бурном потоке реки. Это как урезало мои возможности, так и позволило остаться собой — не превратиться в оружие Яо.
Мой взгляд остановился на спящем Хэй Линьчи. Второй сын Хэй Жоуци(20) династии Исинь(21) обладал благородством своего народа и лучшими чертами характера, что они превозносили. Он был идеален, насколько может быть безупречна личность с сильным духом и непреклонной волей, торжествующая над слабостями.
Подойдя ближе, я присела рядом; даже во сне лицо Хэй Линьчи оставалось напряженным: на переносице залегла морщинка гнева, а губы были плотно сжаты. Ни покоя, ни просвета — тяжесть долга и ответственности давила на плечи второго сына Хэй Жоуци и не отпускала ни на миг. Протянув руку, я почти прикоснулась к чужому лицу, но так не закончила движение. Ладонь замерла на таком малом расстоянии от кожи, что ощутила исходящее от нее тепло.
И, словно невзначай, из гула голосов выделился один — женский. В далеком городе Юхо(22) главная жена(23) Хэй Линьчи, преклонив колени, страстно и настойчиво молилась о благополучии мужа. Вань Нодин(24) взволнованно просила, чтобы беды и опасности обошли его стороной, и он справился с возложенной миссией.
Выдохнув, я закрыла глаза и убрала руку, но видение не исчезло. Перед взглядом по-прежнему простирались комнаты палат Дянь(25), в одной из которых сладко спала Хэй Жоси(26) — пятилетняя дочь Хэй Линьчи. Она еще не знала, что через полгода станет старшей сестрой. Младшая жена, Оу Жунся(27), носила под сердцем сына — желанного наследника.
«Проснитесь, хэдангу».
Резко вскочив, Хэй Линьчи за миг выхватил меч и едва успел остановить движение руки, чуть не пробив мне грудь. В это же мгновение проснулись воины и обнажили оружие, готовясь отражать нападение.
«Этот гухэ заслуживает смерти», — мгновенно побледнев, прошептал Хэй Линьчи и медленно опустил руку.
Смотря в его глаза, я на миг потеряла связь с миром. Мне потребовалось принудительно отвернуть голову в сторону, чтобы разорвать контакт взглядов.
«Так ли это? — мягким тоном не согласилась я, поднимаясь. — Время истекает, хэдангу».
И пока Хэй Линьчи отдавал приказы, я отошла к фэнъянь, служившему мне подпорой под спину ночью. Дерево было мертво и раньше ничто в этом мире не могло бы вернуть ему жизнь. Но божество наделило меня своей силой и даровало возможность принимать решения, руководствуясь собственными суждениями и совестью.
Фэнъянь начало преобразовываться на глазах: до этого торчал сухой ствол с ломкими ветвями, потерявшими большую часть игл — а после дерево обрело пышную крону, кора точно напиталась влагой и стала насыщенного цвета.
Изменения фэнъянь потревожили его соседей и заставили их уронить с крон снег — этот звук привлек внимание Яо и те, забыв про дела, замерли без движения. Ожившее дерево остро выделялось среди других; я прикоснулась к коре, и та оказалась теплой, словно вокруг властвовала совсем не зима.
«Мертвое стало живым», — точно в забытьи прошептал О Погу(28).
Обернувшись, я скользнула мимолетным взглядом по застывшим в странном выражении лицам и остановила его на Хэй Линьчи. В чужих глазах снова сплетались в клубок противоречия, камнем падая на сердце.
Зацепившиеся за фразу мысли погрузили в «знание», и то открыло события тысячелетней давности. Мой взгляд сфокусировался на картинах прошлого, наблюдая, как дитя с божественной кровью и силой, вынужденной течь по жилам смертного тела, еще даже не сделав первый шаг, уже ступило на дорогу из череды страданий.
«Спасения нет», — подняв голову, беззвучно произнесла я, смотря на заполненное низкими тучами небо.
Мой взгляд зацепился за знакомую шэнпи, что недавно порхала рядом, а сейчас сидела на ветви ожившего фэнъянь. За спиной раздался звучный окрик Хэй Линьчи, испуганная птица взлетела, а воины, выйдя из оцепенения, начали сворачивать лагерь.
В моих руках находилось невероятное могущество, не было существа, стоящего на этой земле, сильнее, чем шики. И с тем я ощущала себя слабой — понимание того, к чему могут привести мои слова и действия, являлось самыми прочными оковами, лучшими, чем металлические кандалы. У меня не было надежды — только выбор и ответственность за принятые решения.
«Шики».
Поймав чужой взгляд, я чуть наклонила голову в немом вопросе, Хэй Линьчи пояснил:
«Отряд этого гухэ готов выдвигаться».
Посмотрев за его спину, я увидела, что воины уже оседлали цзао(29) и только двое остались без наездников. И хоть все внутри сопротивлялось, вся моя сущность не желала того, но я сделала шаг к Хэй Линьчи.
1) Шики (др.-яо. ши «использовать; применять, употреблять; посылать, командировать; велеть, повелевать; посланец, посланник», кии «бог, божество; необъяснимый, чудесный, волшебный; жизнь; живость, энергия») — посланник божества.
2) Хребет Алитэ (др.-яо. бесконечные горы: альи «не иметь пределов; беспредельный, безграничный; неисчерпаемый; бесконечный», тэи «гора, холм») почти диагонально разделяет западную и восточную часть континента.
3) Глаза нюэ — удлиненной миндалевидной формы с небольшими лучистыми морщинками на конце.
У народа Яо считается, что обладатель подобных глазами утонченный, интеллектуальный, наделенный множеством талантов человек.
Нюэ (др.-яо. нюэ «король всех птиц; императрица; влиятельная дама; супруга, жена; невеста; дамский, женский, изящный, грациозный, прекрасный») в противовес Юн (др.-яо. юн «король всех морских существ; государь, император; императорский; высочайший; выдающаяся личность, знаменитость, гений; даровитый, талантливый; гармония, согласие, мир») воплощает женское начало, является символом севера.
4) Аньки (др.-яо. божество света: ань «свет; блеск; сияние; хорошая репутация, почёт, слава; прозрачный; открытый», кии «бог, божество; необъяснимый, чудесный, волшебный; жизнь; живость, энергия») или Аньэци (др.-яо свет над миром: ань «свет; блеск; сияние; хорошая репутация, почёт, слава; прозрачный; открытый», цэ «верхний, верх, сверху; первый; над», ци «низкий, нижний; внизу, ниже; нижестоящий, подчинённый; следующий; будущий; второй; земля, поверхность») главное божество верхнего мира яоского пантеона. Олицетворяет свет и жизнь.
5) Хэдангу (др.-яо. хэ «высочайший; священный; царствующий (о династии); эпитет всего относящегося к императору, напр.: родни, утвари, жилища», дан «следующий; второй (по порядку); быть хуже, уступать, отставать; второсортный, низкого сорта, плохой; порядок; очерёдность, последовательность», гу «потомок, дитя; сын; дочь; детёныш; плод; семя; яйцо; икра») — второй сын императора.
6) У Яо несколько личных имен: первое получают при рождении (чуай др.-яо. «имя, название; слава, известность, репутация; человек»); второе (цэнь др.-яо. «верх, лицевая сторона; наружный; поверхностный; верхний; пример для подражания; образец») — при достижении совершеннолетия; третье (ачуай др.-яо. «посмертное почётное имя, посмертный титул»: а «под землей; после смерти», чуай «имя, название; слава, известность, репутация; человек») — посмертно, оно подводит итог жизненного пути человека и содержит оценку его родственниками или современниками.
Данное при рождении имя (чуай) используется только самим человеком, его родственниками и близкими людьми — в быту; второе (цэнь) — взрослыми и сверстниками для обращения друг к другу при общении или на письме — в миру; третье (ачуай) пишут на деревянных табличках предков, выставляемых на домашних алтарях или в храмах.
7) Полное имя Яо состоит из двух частей: первой идет родовое имя, второй — личное имя.
Хэй (имя рода) Линьчи (имя человека).
В быту — Хэй Линьчи, в миру — Хэй Банчи.
Хэй (др.-яо. хозяин; владелец; главный; основной; ведать, управлять) — главный.
Линьчи (др.-яо. линь «стремление, желание, воля; надежда, ожидание; личные стремления; честолюбивые помыслы; чувства», чи «твёрдый, крепкий, жёсткий; решительный, непреклонный; суровый; упорный; упорно, непреклонно; упрямый, строптивый; наперекор, нарочно; нечётный (о днях, числах)») — непреклонная воля.
Баньчи (др.-яо. бань «ветер; обычай, нравы; традиция; характер; слух, молва, известие; сумасшествие, помешательство; дух, вдохновение, одухотворённость», чи «твёрдый, крепкий, жёсткий; решительный, непреклонный; суровый; упорный; упорно, непреклонно; упрямый, строптивый; наперекор, нарочно; нечётный (о днях, числах)») — смерч.
8) Луан (др.-яо. платье, одежда; форма; наряд, убор) — традиционный костюм Яо.
Состоит из трех слоев: нижнее белье (рубаха и штаны), внутренняя одежда (длинная рубаха с широкими рукавами и длинная юбка, расширяющаяся к низу) и пальто.
9) Гухэ (др.-яо. имперский потомок: гу «потомок, дитя; сын; дочь; детёныш; плод; семя; яйцо; икра», хэ «высочайший; священный; царствующий (о династии); эпитет всего относящегося к императору, напр.: родни, утвари, жилища, свиты») — принц.
10) Цихэ (др.-яо. земля императора: ци «низкий, нижний; внизу, ниже; нижестоящий, подчинённый; следующий; будущий; второй; земля», хэ «высочайший; священный; царствующий (о династии); эпитет всего относящегося к императору, напр.: родни, утвари, жилища») — государство Яо, расположенное в юго-западной части континента.
11) Юфэй (др.-яо. большое знамя: ю «большой, великий; просторный», фэй «знамя, хоругвь; командовать, управлять (войсками)») — военный плащ; его носят поверх одежды и доспехов, для него характерно отсутствие рукавов, свободный крой и завязки. Служит для защиты от непогоды и используется как походное одеяло.
12) Яо (др.-яо. единый; первый; одинаковый, один и тот; единственный, неповторимый; каждый; некий) — один из народов континента Ци (др.-яо. низкий, нижний; внизу, ниже; нижестоящий, подчинённый; следующий; будущий; второй; земля), говорящий на яоском языке. Проживает в юго-восточной части континента на территории одного из древних государств — Цихэ. Также власть Яо распространяется на полукочевые племена — цэцзао (др.-яо. на коне: цэ «верхний, верх, сверху; первый; над», цзао «лошадь, конь»), проживающих в юго-западной части континента.
Яо не воспринимает себя, как отдельного представителя, Яо — это одновременно один человек и весь народ.
13) В быту — Чжу Жунся, в миру — Чжу Вэй.
Чжу (др.-яо. внук; правнук, прямой потомок (по мужской линии); молодые побеги, ростки; молодой, маленький, мелкий) — потомок.
Жунся (др.-яо. жун «маленький; небольшой; молодой; младший; на короткое время; недолго; ребёнок; крошка, малышка; второстепенный, неважный», ся «сокровище, драгоценность») — маленькое сокровище.
Вэй (др.-яо. приятный запах; ароматные травы; благовония; хорошая репутация; доброе имя; слава; талантливый человек, мудрец) — мудрец.
14) В быту — Хэй Инью, в миру — Хэй Шунь.
Хэй (др.-яо. хозяин; владелец; главный; основной; ведать, управлять) — главный.
Инью (др.-яо. инь «храбрость, отвага, мужество; герой; солдат, воин; доброволец», ю «большой, великий; просторный») — великий герой.
Шунь (др.-яо. красивый; прелестный; захватывающий; искусный; тайный; молодой, юный; хитрость, тонкость; мастерство, искусство; талант; виртуоз; шедевр) — талант.
15) Каганы (др.-каг. каган «великий муж»: кага «величие; могущество; большой», ан «тк. в соч. мужчина; супруг, муж») — один из народов континента Ци (др.-яо. «низкий, нижний; внизу, ниже; нижестоящий, подчинённый; следующий; будущий; второй; земля»), говорящий на каганском языке. Проживает в северо-западной части континента на территории государства Циин (др.-каг. ци «тк. в соч. в результате; в конечном счёте; в конце концов; наконец; в итоге», ин «государство; страна»).
16) Цэцзао (др.-яо. на коне: цэ «верхний, верх, сверху; первый; над», цзао «лошадь, конь») — собирательное название полукочевых племен, проживающих в юго-западной части континента Ци. Каганы называют их пханчон (др.-каг. быстрые мужи с конями: пха «лошадь, конь», ан «тк. в соч. мужчина; супруг, муж», чон «быстрый; скорый; поспешный»).
17) Цэйду (др.-яо. достигающая неба: цэй «достигать, доходить; повсюду, везде; мудрый, эрудированный; убедительный, исчерпывающий», ду «небо, небеса; рок, удел, судьба») — одна из самых высоких гор хребта Алитэ, расположенная в северной части. Согласно легенде шесть священных пиков возникли от тела первого Яо, из-за своего положения Цэйду считается телом, в некоторых источниках — сердцем.
18) Фэнъянь (др.-яо. фэн «взлохмаченный; спутанный; в беспорядке; слабый, распушенный, расслабленный; рыхлый; неплотный; непрочный; сосна», янь «дерево; растение; экран, ширма») — сосна. У народа Яо почитается, как король деревьев, является символом долголетия.
19) Шэнпи (др.-яо. горная птица: шэн «гора; дикий; могильный холм; крепко; твердо; громогласно», пи «воробей; птица») — синица.
20) В быту — Хэй Пяйбу, в миру — Хэй Датяо, будучи императором — Исинь Хэй Жоуци.
Использование личного имени (чуай и цэнь) императора считается недопустимым, при коронации он выбирает новое имя — хэчуай (др.-яо. имя императора: хэ «высочайший; священный; царствующий (о династии); эпитет всего относящегося к императору, напр.: родни, утвари, жилища», чуай «имя, название; слава, известность, репутация; человек»)
Хэй (др.-яо. хозяин; владелец; главный; основной; ведать, управлять) — главный.
Пяйбу (др.-яо. пяй «защищать, охранять; предохранять», бу «благодеяние; милость, доброта; дарить; жаловать, преподносить; удостоить») — защитник добра.
Датяо (др.-яо. да «быть, являться; выступать в качестве; считать (чем-л., кем-л., каким-л), принимать за; заниматься (чем-л.), делать (что-л.), трудиться над», тяо «первый, изначальный; исходный; главный, основной, великий; основа, исток, корень, начало») — величие.
Жоуци (др.-яо. жоу «светлый, яркий, ясный; становиться очевидным; прославиться, стать знаменитым; освещать, озарять», ци «низкий, нижний; внизу, ниже; нижестоящий, подчинённый; следующий; будущий; второй; земля, поверхность») — озаряющий мир.
21) Исинь (др.-яо. и «жизнь; век, эпоха; мир; вселенная», синь «цветущий, обильный; благоденствующий; откровенный; правдивый, искренний; развиваться; свирепствовать») — эпоха благоденствия.
22) Юхо (др.-яо. большой город: ю «большой, великий; просторный», хо «город, рынок») — столица государства Цихэ.
23) У народа Яо принято многоженство, супруги делятся на ранги:
— главная жена (др.-яо. ан «жена»)
Ее основная задача — забота о процветании и репутации семьи; имеет самые широкие полномочия в доме, также занимается воспитанием детей, в том числе от младших жен и наложниц.
— младшая жена (др.-яо. ань «младшая (второстепенная) жена»)
Имеет статус жены и соответствующие привилегии, находится в подчинении у главной жены, не имеет права на воспитание детей.
— наложница (др.-яо. аньу «ниже младшей жены»: у «уничижительный суффикс существительных; префикс со значениями: производный, вторичный, подчинённый, под-; меньший, младший, молодой»)
Не имеет статуса и прав.
24) В быту — Вань Нодин, в миру — Вань Альлань.
Вань (др.-яо. вода; жидкость; сок; водоем, река; прибыль) — река.
Нодин (др.-яо. но «цветок; трава; талант; отборное, лучшее; тонкий, чуткий», дин «прелести, изящество; красота, блеск») — прекрасная.
Альлань (др.-яо. аль «долго, всегда; бесконечный, бескрайний, глубокий; густой, многочисленный», лань «весна; страсть; любовь; жизнеспособность, жизнь; похоть») — вечная молодость.
25) Дянь (др.-яо. слива) — слива.
26) В быту — Хэй Жоси.
Хэй (др.-яо. хозяин; владелец; главный; основной; ведать, управлять) — главный.
Жоси (др.-яо. жо «ясный; открытый, очевидный; зрение; зоркость; мудрый, си «рассвет, утренняя заря; утро; понимать, уяснять; сообщать, уведомлять») — рассвет.
27) В быту — Оу Жунся, в миру — Оу Юй.
Оу (др.-яо. белый; седой; чистый; бесплатно; напрасно, зря; траур) — белый.
Жунся (др.-яо. жун «маленький; небольшой; молодой; младший; на короткое время; недолго; ребёнок; крошка, малышка; второстепенный, неважный», ся «сокровище, драгоценность») — маленькое сокровище.
Юй (др.-яо. нефрит; драгоценность; красота; превосходный) — нефрит.
28) В быту — О Погу, в миру — О Занвань.
О (др.-яо. спокойный, тихий, мирный; покой; безопасный; здоровый) — мирный.
Погу (др.-яо. по «три», гу «потомок, дитя; сын; дочь; детёныш; плод; семя; яйцо; икра») — третий сын.
Занвань (др.-яо. зан «тонуть; оседать; тяжёлый; глубокий; сильный», вань «вода; жидкость; сок; водоем, река; прибыль») — глубокие воды.
29) Цзао (др.-яо. лошадь, конь) — конь.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу