Эволюционное преимущество (джен)

Он смотрел на склоненную голову Ирринга и представлял, как превращается в тень.

Вагон чуть заметно покачивался. Больше иллюзия, чем реальность. Трансатлантическая линия несла пассажиров мягко и незаметно, поезда на воздушной подушке скользили над черными водами, а скорость их почти не уступала самолетам. Самолеты канули в лету четыре года назад, когда их окончательно признали неэкологичными.

Он прикрыл глаза, прислонился к стенке вагона и представлял, как становится тенью.

Его нет. Физическое тело — только видимость. Он нигде и в то же время везде. Если тень скользнет по полу, ее не станут хватать и надевать наручники. Никому не придет в голову следить за тенью. Тень никому не нужна…

Ирринг уткнулся в планшет и листал документы.

Охрана неподвижно выстроилась у двери просторного купе.

Они расслабились, не ожидая ничего из ряда вон выходящего. Он и не собирался нарушать их покой. Когда рука стала прозрачной — пришлось сделать усилие, чтобы разглядеть собственные пальцы — он отделился от стены, шагнул к Иррингу и поднес к его планшету небольшое считывающее устройство.

Пара мгновений — и индикатор мигнул зеленым, сообщая, что копирование файлов завершено. Оставалось покинуть поезд.

Воздушная подушка, бесконечные мили над океаном… Стыковка с пересадочной станцией началась несколько секунд спустя. Он знал расписание и умел чувствовать момент. В любой ситуации, чего бы она ни касалась — копирования секретных файлов с планшета главы Офиса безопасности, выбора силы, к которой стоило примкнуть, идеи, которую нужно было вовремя подхватить, или просто способности оказаться на станции ровно в момент отправки поезда.

Не раньше и не позже. Идеально.

Лязгнул металл. Вагон содрогнулся. Далекий скрежет возвестил, что дверь открылась.

Он проскользнул мимо охраны и растворился в толчее станции, представляя, как становится крошечной юркой лаской с темно-бурой шерстью. Петляет, проскакивает в самые узкие щели и исчезает незамеченным.

Охрана действительно ничего не заметила. Ведь дверь купе так и осталась плотно запертой — Ирринг не собирался выходить.

* * *

Если бы его схватили, то уничтожили бы без всякого следствия.

Правосудие и гуманность Конфедерация оставляла для чужих. Для мелких воришек и серьезных убийц, для заезжих шпионов и доморощенных повстанцев. Своих — к примеру, советника главы Офиса безопасности — она покарала бы беспощадно и со средневековой жестокостью.

В Конфедерации вообще подняли голову средневековые нравы. Казалось, вместе с отказом от ряда технологий Европейская Конфедерация отказалась и от части ценностей просвещенной цивилизации. Своим девизом она выбрала «Достойные дети природы» — и все чаще дети природы не давали себе труда сдерживать темные порывы. Рос уровень насилия, и почти никто уже не вкладывался в благотворительность…

Он прокручивал все это и еще множество аргументов в голове, пробираясь по людной станции.

Корпорация «ХайЛайф» очень ценила благотворительность. Это было частью программы ее партии. Как и развитие технологий, возрождение отброшенных и создание новых. Партию «ХайЛайф» поддерживали многие, особенно те, кому надоело мыться бруском мыла, поливая себя из экологичного ковшика, чтобы сократить нерациональное потребление воды и ее загрязнение вредными веществами.

«Это же просто смешно. Не нравятся современные моющие средства — создайте новые, безвредные!»

Нет. Это будет лишним. Это можно сказать когда-нибудь потом, в одном из тысяч неформальных разговоров. А сейчас он просто искренне хочет помочь прогрессивной силе, которую всегда поддерживал.

Он знал, что не скажет и не сделает ничего лишнего.

Его уже ждали. На запасном пути стоял поезд без логотипов и надписей, совсем не похожий на тот, на котором отправлялся в официальные визиты глава «ХайЛайфа».

Гостя уже ждали. Не верили — об этом говорил весь тщательный досмотр, проверки на мыслимых и немыслимых детекторах, даже унизительное сканирование одежды, тела и мыслей. Он терпеливо ждал, пока охрана убедится в отсутствии двойного дна. Ведь он стремился помочь.

— Добрый день, господин Сун. Это действительно был сканер мыслей, мне не показалось? И как — экологичная штука?

Пожилой швед китайского происхождения поднял брови, а потом рассмеялся немудрящей шутке.

Все шло по плану.

* * *

Девять лет назад он почти точно так же пришел к Томасу Иррингу, тогда — главе одного из региональных подразделений партии «Дети природы».

Партия уверенно набирала силу. Ее поддерживали многие, но еще далеко не все. И не каждый спонсор мог позволить себе поставить на эту перспективную лошадку, когда за сердца людей и места в правительстве боролись такие чемпионы, как социал-исламисты, партия «Содружество» и корпорация «Биотех-Здоровье».

Однако перемены были неизбежны. Мир тонул в токсичных отходах и ядовитых выбросах. Во всяком случае, с этим соглашались все, кто жил у моря, и все, кто соседствовал с заводами. Путь к офису «Детей природы» лежал через трущобы. Никаких токсичных отходов на этом пути не попалось, только экологичные помои. Но данные ученых не могли лгать. А правящие партии сменялись одна за другой и продолжали их игнорировать.

— Они вспомнят, что их предупреждали, только если случится катастрофа. Но будет поздно, — сказал он тогда, едва вступив в партию и подавая резюме на вакансию секретаря.

Жаль, это была вакансия обычного секретаря, а не фактического главы правительства, как когда-то в давно умершей стране. Но все было еще впереди. И он пока не решил, нужна ли ему такая ответственность — стать первым лицом страны. Знал, что сможет, приспособится, найдет тропинку наверх, безошибочно разглядит ее в клубке дорог, ведущих в никуда. Но не хотел быть всегда на виду.

Вначале ему показалось, что Ирринг такой же. Но нет. Того заботила в первую очередь партия и ее процветание. Партия отвечала взаимностью. Ирринг делал карьеру.

Вскоре он возглавил центральный офис «Детей природы». Секретарь к тому времени превратился в незаменимого помощника.

Новый офис располагался в столице. Пришлось привыкать к ее бурному ритму, к тому, что тротуар здесь мог сам оттолкнуть тебя от дороги, если ты по рассеянности приближался к ней в неположенном месте, к постоянному мельтешению новых дел и новых лиц. Одно такое лицо он запомнил. Рыжая девушка, кажется, главный программист офиса. Хлебное занятие. И девушка красивая. Он столкнулся с ней, когда кто-то пытался похитить данные из системы, и в офисе ввели новые протоколы безопасности. Заинтересовался — но быстро выбросил из головы вместе с именем. Рыжая оказалась слишком идейной, даже ее модный костюм был сделан из переработанных материалов.

Впрочем, помощник главы центрального офиса не мог не быть идейным.

Никто, кроме помощника, так и не узнал, где был шеф в ночь, когда произошел взрыв на фабрике пестицидов. Взрыв, который переполнил чашу терпения людей. Убил тысячи, отравил миллионы.

Снес остатки рейтинга «Содружества» и социал-исламистов, а «Биотех-Здоровье» обеспечил работой до скончания веков. Впрочем, биотеховцы стали удобными союзниками для «Детей природы».

Помощник знал, что его шеф был в ту ночь у себя в офисе. Работал допоздна. Сделал много звонков.

Помощник умел имитировать любой нужный голос. И голос начальника тоже.

Но Ирринг ценил его не за это, а за надежность, исполнительность, разумную и своевременную инициативность, за способность посмотреть на вещи под новым углом, заметить то, чего не замечали другие, сопоставить факты, дать верный совет, когда спросят, промолчать, когда советы не нужны, за умение работать с людьми и с бумагами, выполнять обязанности заместителя лучше самого заместителя, но ни в коем случае не лучше Ирринга, и за сотни других ценных умений.

…Ирринг ценил его, но все когда-нибудь заканчивается. Советник умел улавливать ветер перемен еще до того, как о переменах начинали говорить аналитики.

Он сам мог бы податься в аналитики и порой думал, что когда-нибудь так и сделает. Когда-нибудь, когда захочется спокойной жизни. Но он еще не взял у политики все, что она могла дать. И это был единственный тревожащий момент — его интуиция давала сбой, он пока не знал, что именно должен получить, прежде чем превратится в тень и уйдет из этой гонки.

Итак, «ХайЛайф». Снова столичный офис. Средоточие самых современных, на грани магии, технологий. Толпы людей. Подразделение внешних связей. Так благообразно назывался отдел, в котором занимались слежкой за противниками и раскапывали их самые грязные тайны.

Сейчас отдел вплотную занялся давним взрывом на фабрике пестицидов. Они получили данные о том, что к нему мог быть причастен Томас Ирринг.

Еще отдел пополнился новым консультантом.

— Знаете, Волхов, кем бы ни был тот человек, который копает под Ирринга, я рад, что он выбрал вас, — сказал его новый шеф. — И еще я рад, что у вас хватило смелости…

— Удачное совпадение, — улыбнулся Ян Волхов. Теперь его звали так.

Он не боялся, что его узнают. Теперь его не узнал бы даже ИИ-идентификатор. Ян Волхов никогда не работал в офисе «Детей природы». Он был дизайнером средней руки и поддерживал программу «ХайЛайфа».

Когда-то его предки не умели уничтожать свое прошлое. Это приносило массу проблем. Их оскорбляли, называли предателями и перебежчиками, обвиняли в беспринципности, приспособленчестве и в умении чутко держать нос по ветру… Смешно. Будто это порок, а не преимущество.

К своим предкам Ян Волхов относился с сочувствием и легкой снисходительностью.

Какими будут его потомки и будут ли — он еще не знал.

* * *

Он немного постоял в коридоре, приглядываясь к проносящимся вдоль стен огонькам и вслушиваясь в фоновый шум. Его отправили на склад за ID-чипом и адаптивным планшетом, которыми корпорация снабжала всех сотрудников. Затем велели возвращаться — работы предстояло много.

— По-моему, тяга к новым впечатлениям сродни наркотической, — вдруг звонко произнес кто-то.

Он поспешно обернулся. Из небольшого отсека, который вел на балкон, вышла рыжеволосая девушка. У него вырвался изумленный смешок, когда он узнал ее, и она улыбнулась в ответ.

— С каждым разом доза требуется все больше. В детстве для тебя целое приключение — съездить с родителями в другой город и вернуться к вечеру. Но ты растешь, и вот уже приходится мотаться по экзотическим странам, чтобы хоть что-то смогло тебя удивить… А когда страны заканчиваются, приходит время сливать старых хозяев. А ведь они могут стереть тебя в порошок, Дэн Мерлитт, советник Офиса безопасности Конфедерации.

Она хитро сощурилась, ожидая реакции.

— Как вы меня назвали?

Реакция вышла безупречной. Но он услышал в собственном голосе фальшь.

— Да брось, — лениво усмехнулась рыжая. — Ты тоже запомнил меня, разве нет? А я ведь тоже умею терять узнаваемость. Ты такой не один. Просто смирись с этим. Да, кстати: я люблю шоколад и коньяк. Забудь о своей привычке тащить вино на свидания.