Like a son to me (джен)

Лучи уже давно вставшего солнца гуляли по замку, находили стражников и метко били прямо им в глаза, отражались от посуды на кухне и нагревали яблоки, которые шериф Ноттингемский терпеть не мог есть тёплыми, но наконец остановились отдохнуть в медового цвета волне волос, спадающей на лоб и закрывающей один серо-голубой глаз. Мужчина задумчиво поглаживал свою бородку, с каждой минутой хмурясь всё больше, потому что ответа на главный из терзавших его сейчас вопросов ещё не было. Но вот начальник стражи быстро протопал к нему, и шериф поднял на него глаза; как раз в этот момент лучам надоело сидеть, и они поспешили дальше, на короткое мгновение зажгли оба глаза Артура голубыми огоньками и прыгнули на стену.

— Мы не нашли его, милорд, — не поднимая глаз, отрапортовал начальник стражи.

— И никто его не видел? — тихо спросил шериф. Его голос всегда был плавным и спокойным, мягким и негромким, многим казалось, что шериф Ноттингемский вообще не умеет злиться и кричать. Что было, безусловно, ложью, и преданные ему солдаты могли это подтвердить.

— Нет, милорд, со вчерашнего вечера.

Артур вздохнул и нахмурился ещё больше. Он нетерпеливо махнул рукой и, почти вскочив с кресла, быстро направился в покои Гисборна. Мальчика не было видно с утра, на завтрак он не явился тоже, и шериф — по совместительству двоюродный брат его отца и законный опекун — очень волновался. Вновь намоченная простыня могла послужить поводом к побегу, однако тогда кто-нибудь непременно увидел бы Гая, значит, он спрятался где-то.

В третий раз лично осмотрев спальню подопечного, Артур прикусил щёку со внутренней стороны и уставился на свой подарок к десятилетию Гая Гисборна: небольшую деревянную раскрашенную фигурку сарацина, у которой двигались руки и ноги, одежда была сшита из недешёвой ткани, а на поясе висела железная сабелька, которой при необходимости можно было оставить самый настоящий порез. Ребёнок обожал свою первую настоящую игрушку и почти не расставался с ней. И если уж сейчас Назир гордо взирал своими чёрными нарисованными глазами на шерифа… то Гай мог быть только в одном месте.

Артуру не пришлось ходить далеко — он специально выделил подопечному покои прямо за стенкой своих. И как он сразу не додумался? Единственное место, где ни слуги, ни стража не подумают искать Гисборна, — это пространство под кроватью шерифа. Между прочим, давно уже обустроенное парой подушек и пледом.

Тихо, осторожно Артур откинул край простыни, открывая «пещерку» Гая. Солнечные лучи услужливо прыгнули на чёрные волосы и замерли. Опекун медленно и едва ощутимо коснулся плеча мальчика, и тот вздрогнул.

— Тише, Гай, это я.

Маленький Гисборн обернулся и шмыгнул носом. Его глаза покраснели и всё ещё были мокрыми, он закусил губу, но нижняя челюсть немного подрагивала. Артур приглашающе распахнул руки, и мальчик, чуть съёжившись, прильнул к нему. Шериф выдохнул с облегчением.

— Пожалуйста, не делай так больше, я очень испугался.

— Прости, — выдавил Гай и в следующее же мгновение разрыдался, вжимаясь в опекуна, словно умоляя защитить от всего мира. Артур с радостью прижал к себе худое, ещё не восстановившееся тельце, покачиваясь с ребёнком из стороны в сторону и гладя его голову и спину.

— Гай, почему?

— Я оп-пять, — всхлипнул мальчик, ещё больше съёживаясь и сильнее прижимаясь к опекуну.

— Чщ-щ-щ, ничего страшного. Ты ещё маленький. Всё будет хорошо.

Бархатный, наполненный любовью голос Артура успокаивал Гисборна, ребёнок кутался в него как в плед, согревающий своим теплом его продрогшее сердце. Гай лишь однажды слышал полный злости и ярости голос опекуна — в тот день, когда шериф приехал забрать его из дома от тирана-отца, забившего его до полусмерти. Прошло уже три года, а мальчик всё ещё не избавился от некоторых проблем со здоровьем.

Артур поднял заплаканное личико подопечного на себя, аккуратно вытер его глаза и остановил руку на щеке. Он делал всё, чтобы Гаю было хорошо, и он действительно любил этого ребёнка. Поэтому он будил его, если Гисборну снился кошмар, позволял ночевать рядом, поэтому сам разминал его плечи после занятий с оружием, поэтому брал с собой в поездки, желая обучить и не желая оставлять одного. Гай был для Артура сыном, и шериф видел, что мальчик любит его как отца.

— Что хочешь на завтрак?

— Но я ведь уже пропустил завтрак, — шмыгнув носом, непонимающе посмотрел на опекуна мальчик.

— Всегда можно сделать исключение, — тепло улыбнулся шериф, и Гай отзеркалил его улыбку.

— Тогда… Перепела с яблоками.

— Всего-то? Ты не наешься, — убрав со лба чёрные пряди, Артур поцеловал подопечного в него.

— Тогда добавь что-нибудь на своё усмотрение, — Гисборн осознанно ластился к широкой ладони опекуна, поглаживающей его по щеке.

— Хорошо. Пошли?

Гай кивнул, и Артур поднял его на руки, всё так же крепко прижимая к себе. Как бы там ни было, это его мальчик, его сын. А шериф Ноттингемский сумеет позаботиться о своём ребёнке.