Профилактический день Утробной няньки (джен)

Миног поправил сползшую набок шапочку и угрожающе навис над мальчишкой. Тощий взлохмаченный ребёнок с ужасом в светлых глазах уставился на него, замерев, как мышь перед удавом.

— Открой рот, — полным угрозы голосом тихо прошипел Миног.

Куда там! Если раньше ребёнок просто сидел на столе, глядя на него, как на свой самый страшный ночной кошмар, то теперь и вовсе готов был удариться в панику. В уголках глаз появились мелкие бисеринки слёз, а губы задрожали и сжались до бледноты.

Миног протяжно выдохнул через нос. Он ненавидел свою работу. Ненавидел бюрократию, которая решила его судьбу. Сопливого человеческого мальчишку, которого требовалось напоить лекарством, хотел он того или нет. И себя — за то, что никак не мог найти плюсов в своей новой жизни.

— Зена! — рявкнул он, да так, что ребёнок вздрогнул. — Я сейчас убью его!

— Попробуй — и будешь страдать так, как не страдал раньше, — раздалось от входа.

В смотровую зашла — или заползла, это, на деле, куда более интересное наблюдение — огромная толстая тварь с десятком липких щупалец, которые беспрестанно обследовали всё вокруг. Монстрина выглядела весьма страшенно даже для тех, кто работал с ней. По характеру же Зена была самой настоящей куропаткой — с зубастым норовом, конечно, она же монстр всё-таки, но довольно мирная и очень терпеливая. Вытерев щупальца о свой голубой передник, она подплыла к судорожно сжавшемуся ребёнку и приподняла одной из конечностей его подбородок, вглядываясь в испуганные глаза.

— А, Левый, — она зубасто улыбнулась. — С ним надо настойчивее. Но ни в коем случае не кричать, а то так и рехнуться недолго.

Миног сложил руки на груди.

— Ну и попробуй сама открыть его пасть без криков, — проворчал он.

— Да легко! — Зена обвила щупальцем тщедушное тельце мальчика, крепко сжала его, не давая вырваться. Резкая смена обстановки стала последней каплей, и Левый испуганно закричал — чтобы тотчас замычать, когда неприятное содержимое маленького флакончика оказалось в глотке. Зена прижала щупальце ко рту ребёнка, не давая сплюнуть, другой своей конечностью массируя судорожно дёрнувшееся горлышко.

— Тебе не хватает настойчивости, — более мягко, чем обычно, заметила Зена, аккуратно засовывая притихшего Левого в клетку. — Дети — как очень маленькие волки. Они чувствуют твою неуверенность и никогда не станут тебе подчиняться.

— Нет. У меня просто нет сотни-другой клешней, как у тебя, — буркнул Миног. — Да и ты пострашней будешь.

— Притворюсь, что этого не слышала. А страх тут не играет роль. Важно показать детям, что ты в любом случае сделаешь то, что намереваешься. Когда они поймут это, то станут смирнее номов.

Миног закатил глаза и открыл очередную клетку. И с воплем отдёрнулся, когда схваченный им мальчишка цапнул его за палец.

— Ах ты мелкий таракан!!! — взревел он, тряся пострадавшей конечностью. — Я тебе щас шею сверну!

Зена дала ему звенящий подзатыльник.

— Опять орёшь, — недовольно поморщилась она. Стащив со стола упаковку защитных перчаток, швырнула в его сторону. — И технику безопасности не соблюдаешь. Ох, узнает Хозяйка, получишь от неё!

Злобно шипя сквозь зубы, Миног осмотрел укушенный палец. Не всё было плохо. Мальчишка лишь прикусил кожу, его зубы оказались недостаточно сильными, чтобы прокусить её. Место покраснело и слегка побаливало, но Зена была права — сам виноват. В их рабочей комнате постоянно висела памятка о том, что детей нельзя трогать голыми конечностями. Во избежание. Всё-таки взрослели человеческие высерыши довольно быстро и неоднородно, и зубы их крепли не по дням, а по часам. В этот раз повезло. В другой удача могла и отвернуться, если попадётся ребёнок постарше, хоть от таких и предпочитали избавляться как можно скорее.

Надев перчатки, Миног вернулся к клетке. Схватив мальчишку за шиворот, он довольно грубо опустил его на стол. Ребёнок, словно поняв, что перестарался, сидел тише мыши.

Зена повторила свои манипуляции и передала совсем расклеившегося человечка своему коллеге. Миног не стал искушать судьбу и поскорее отправил ребёнка в клетку. Впрочем, мальчик не обращал на него внимания, как и всегда после этого лекарства. С достойными условиями содержания детей в Утробе было не очень — постоянная сырость, грязь и антисанитария делали своё дело. Человеческие дети были довольно хрупкими и часто болели, выпив грязную воду из лужи, собравшейся у двери, или съев пойманную крысу, слабую от яда, который раскладывали в трюме. Вообще, кормили детсадовцев неплохо, но детский организм поглощал много энергии и требовал куда больше пропитания, чем позволяла кухня. В силу этих обстоятельств приходилось ежемесячно проводить профилактику, чистя детские каюты и желудки воспитанников. Раньше проблемы отравлений и болезней решались куда проще и кровавей, но теперь, когда Утроба требовала всё больше детских душ, такие методы не были действенными. Теперь приходилось постоянно вливать в узкие детские глотки всё новые и новые виды лекарств, которые щедро поставлялись в Утробу из Бледного города.

Как видите, с этим тоже было немало проблем.

— Эй-эй, не открывай её! — воскликнула Зена, увидев, как Миног потянулся к следующей клетке.

— Это ещё почему? — Миног раздражённо заглянул за решётку. В полутьме клетки на него смотрели два внимательных и очень настороженных глаза. Ребёнок молчал, но его взгляд буквально сочился вниманием и каким-то злорадным ожиданием.

— Это Шестая, — ответила Зена, надевая на щупальца дополнительную пару перчаток. Миног не знал, что такого было в этой девочке, но заранее впечатлился, ведь обычно Зена не очень-то трепетно относилась к своим конечностям: они отрастали заново, да и прокусить упругую резиновую кожу было очень сложным, практически нереальным, занятием. Раз уж Зена так готовится, значит, было зачем? А монстрина тем временем продолжала: — Так как ты недавно здесь, твоё незнание простительно, но только до этого момента. Шестая — необыкновенный ребёнок, и тебе лучше сразу запомнить: для неё нет ничего невозможного. Полагаю ты уже понял, как она получила имя?

— Э-э... нет?

— Она сбегала из детсада. Шесть раз. Седьмой пока не наступил, но это лишь потому, что теперь за ней наблюдают номы, которые всё мне докладывают.

— Номы?! — Миног офигел. Мелкие существа, похожие на гномов-недоростков в излишне длинных конусообразных шапках, заинтересовали его с того самого момента, когда он впервые встретил их, направляясь на аудиенцию к Хозяйке. Уже после Миног узнал, что номами становились избранные дети, покорные, мягкие и незлобливые, идеальные слуги. Они любили детей и никогда не выдавали их, поэтому наказывать номов за это никто даже не пытался — всё равно это бесполезное занятие. Обычно номы позволяли беглецам прятаться в ходах, созданных по всей Утробе как раз для передвижения маленьких работников. Они помогали детям, подкармливали их своей провизией и предпочитали не сотрудничать со взрослыми монстрами, если только это не входило в их прямые обязанности слуг.

— Да. Шестая здорово испортила с ними отношения, напав на одного из номов. К счастью, бедняга спасся.

— К счастью? А что ему могла сделать слабая девчонка?

Зена посмотрела на клетку и задумчиво пробормотала:

— У Шестой есть особенность, которая делает её... скажем так... довольно небезопасной для живых существ. Иногда она испытывает бесконтрольный голод, который может заглушить лишь кровью. Сначала всё было безобидно — одному из Сторожей удалось поймать беглянку, засунув в клетку-ловушку кусок кровавой ветчины. Девочка буквально вырвала его из пасти крысы. Тогда нам удалось водворить Шестую на место, и вроде бы всё наладилось, но потом очередной побег. В тот раз Шестая поймала крысу и сожрала её. Живьём. Ну, а в последний раз она почти дошла до Трапезной. Мы никак не могли поймать её, чтобы гости не увидели. Шестая — умная девочка — пряталась в номовых ходах и практически не попадалась на глаза. Но её подвёл очередной голодный приступ. Когда мы прибежали на писки номов, Шестая опрокинула одного из них и уже собиралась вцепиться в его горло. Бедняга вырывался, он всего-лишь хотел угостить её сосиской. Мне удалось схватить девочку и спеленать её щупальцами, они-то и приняли на себя всю ярость этого маленького кошмара. Ох, сколько же было крови!.. Пришлось больничный брать. Шестая месяц просидела в клетке, защиту которой усиливали всем отделом. Ном отделался испугом, а его братия затаила на Шестую обиду. Вот такие делишки.

— За чтоб тебя с твоими байками! — Миног отшатнулся от клетки, в которой сидел самый настоящий мини-монстр. — Я ж теперь достать её не рискну! Хозяйка то об этом знает?

— Естественно. Она сказала, что "особенности девочки" ей "очень импонируют". Кажется, она собирается сделать из неё очередной восхитительный эксперимент, так что девочку надо беречь пуще ока.

Миног с опаской посмотрел на Шестую. Девочка бесстрашно глянула в ответ. Глаза у неё были тёмные, почти чёрные, а черты лица скрыты под капюшоном жёлтого дождевика.

— Не бойся, — правильно истолковала его взгляд Зена. — Эти приступы довольно непродолжительные и легко угадываемые. Ты поймёшь, когда она станет опасна, по урчанию её желудка и голодному блеску в глазах. А до тех пор это обычный, разве что очень упрямый и своенравный, ребёнок. Правда, вторые перчатки я бы всё же надела. Кусается она и без всяких особенностей больно, а мало ли что в её слюне.

Миног последовал совету и осторожно, словно бомбу, которая могла взорваться в любое мгновение, пересадил девочку на стол. Шестая не сопротивлялась, только злобно моргала. Видимо, она понимала, что двойной слой перчаточной резины её зубам не под силу. Так что, как бы парадоксально это ни было, напоить буйную мутантку оказалось куда легче, чем того же Левого.

Миног тщательно убрал со стола, помыл руки в раковине и посмотрел на целый лес клеток, расположившийся на тележке у выхода. Почти все дети лежали пластом, тяжело дыша сквозь приоткрытые рты. Да уж, в этот раз эффект лекарства был сильнее. В прошлый пришлось ждать до самого утра, прежде чем ребята наконец-то очистили свои животики.

— И всё равно не люблю свою работу, — пробурчал Миног, толкая тележку в сторону детских комнат. — Вообще не люблю детей. Почему меня назначили сюда?

— Хозяйка лучше знает о наших талантах, — хмыкнула Зена, лениво следуя за ним. Клетка с Шестой волоклась следом за ней в ворохе щупалец — шестикратная беглянка жила в особой детской, откуда было практически невозможно сбежать.

Расфасовав детей по комнатам, монстры проследили, чтобы каждый из них добрался до свой кровати. Один из мальчишек оказался так слаб, что не дополз не то что до кровати — даже до палаца, свернувшись калачиком на дощатом полу. Зена покачала головой и собственнощупно перетащила его на первую же свободную кровать.

— Хилый, — резюмировала она. — Скорей всего, заберут на суп.

К счастью, больше никаких проблем не возникло. Закрыв клетки в подсобке, монстры вернулись в рабочий кабинет. Миног привычно потянулся к очагу. После тяжёлой трудовой смены хотелось лишь одного — тёмного, свежезаваренного чая. И спать. Но спать до грохота колокола было небезопасно — ежели ребёнок сбежит, сразу же погоню снаряжать надобно. Иначе никто не позавидует нерадивому работнику, он сам себе не позавидует.

— Никогда не наблюдал в себе таланта няньки, — заметил он, продолжая начатый часом ранее диалог. — Я люблю суп с детской плотью, — добавил он, пододвигая чашку Зене, — и глазные яблоки под глазурью просто объедение. Как же так?

— Причём здесь твои пристрастия в еде и рабочие обязанности? — фыркнула Зена. — Я обожаю детское жаркое. Жаль, в Утробе его почти не готовят. Отец всегда делал его на праздники, по старому семейному рецепту. Но в наших краях было много детских ферм, так что ребёнка достать было несложно. Ты можешь любить детские ножки под соусом, это твой выбор. Эти же дети — не для еды. Воспринимай их... как лабораторных крыс. С деторождением у монстров плохо, поэтому опыты над превращением человеческих детей в монстров должны помочь повысить наш генофонд. И к тому же, Утробе нужны новые работники, а ты ведь знаешь, как появляются номы? Наша работа очень важна.

Миног вздохнул.

— Да я не спорю, — уныло ответил он. — Просто... — "Не так я представлял своё будущее". Эта фраза буквально повисла в воздухе, но Миног так и не произнёс её вслух.

Внезапно раздался скрежет и пощёлкивания. Монстры оторвались от чая и, не сговариваясь, оглянулись в сторону маленького хода, ведущего куда-то прочь из комнаты. Только одно существо, живущее в Утробе, могло издавать такие скрежещущие звуки.

— Чего? — нахмурился Миног, наблюдая за реакцией Зены. Та какое-то время слушала робко выглядывающего из лаза нома, после чего рассеяно кивнула и вновь вернулась к своему чаю.

— А, — Монстрина махнула парой щупалец, — Шестая. Вновь сбежала. Да сиди ты! — вздохнула она, когда Миног, злобно вскрикнув, вскочил. — Далеко не убежит. Номы контролируют каждый её шаг и перекрывают ходы, которые могут вывести её к Трапезной. Вот уж с кем я бы не стала ссориться, так это с этими мелкими проказниками!

— И что теперь? — растерянно уточнил Миног, вновь сев. Чай не лез в горло, но он всё же отпил глоток. Чёртова девчонка! Даже издалека аппетит портит...

— Допьём чай. Съедим вот эти симпатичные мясные пирожные. Экипируемся. А потом вернём Шестую на место. Или уже Седьмую? — Зена задумалась, но потом покачала головой. — Не, к Шестой я уже привыкла. Будем считать побеги как-нибудь иначе. Например... ну...

— Клеймами на её спине, — кровожадно проворчал Миног и немного удивился, когда Зена не отвесила ему очередной подзатыльник.

— Возможно, — кивнула она. — Может, боль немного отрезвит глупышку. Да, пожалуй, это хорошая идея.