Брачная афера (гет)

В день свадьбы Беллатрикс Андромеда сказалась больной. За завтраком она съела только кусочек поджаренного хлеба, выпила полчашки некрепкого чая и слабым голосом, но достаточно четко, чтобы услышали все, сказала, что ее тошнит. Тетя Вальбурга и мама на дух не переносили желудочных тем, особенно за столом. Андромеду тут же отправили в комнату и приказали выпить зелья. Беллатрикс пренебрежительно фыркнула, тетя Вальбурга скривилась, но промолчала — в конце концов, невесте в день свадьбы можно позволить некоторое нарушение манер. Андромеда поднялась к себе, заперла дверь и несколько раз глубоко вздохнула. Надо успокоиться, иначе весь план полетит к чертям. Сейчас все зависит от того, насколько хорошо она умеет врать. От волнения и страха ее и вправду начало немного подташнивать, но никакое зелье Андромеда пить не стала — вылила его на пол и тщательно отчистила Тергео ковер. Потом присела на край кровати, достала маленький саквояж и еще раз проверила все, что сложила для побега — немного денег (надо было бы взять побольше, но не стоит лишний раз рисковать — и так могли заметить, хотя Андромеда старалась быть осторожной), зелья на всякий случай, сменная одежда, несколько любимых книг (жаль, что не получится взять все), украшения (их всегда можно продать, если что-то пойдет не так). Вроде бы взяла все, что нужно. Она задвинула саквояж под кровать, прикрыла его покрывалом, подумала и перепрятала за комод. Часы тикали, время шло, по лестнице никто не поднимался. Андромеда подошла к двери, прислушалась. Почему никто не идет? Когда она продумывала план, все так стройно складывалось. Андромеда приказала себе не паниковать — прошло только пятнадцать минут, наверняка тетушку и маму задержали предсвадебные хлопоты. Если через полчаса никто не явится, придется приказать домовому эльфу позвать Беллу. Та, конечно, удивится, наверняка, что-то заподозрит. Или просто рассмеется и не придет. Андромеда прислонилась лбом к стене — нужно было заготовить запасной план, нужно срочно придумать что-то прямо сейчас, а в голову, как назло, ничего не идет.

Когда под тяжелыми шагами тети заскрипели ступени, Андромеда едва не подскочила от радости. В эту минуту она обожала свою свихнутую на приличиях тетю Вальбургу. Она метнулась к кровати, быстро сбросила покрывало, забралась в постель и отвернулась к стене — на всякий случай, если тетя зайдет. Страх как рукой сняло, Андромеду слегка потряхивало в ознобе, и она крепко вцепилась в простыни. Не дрожать, не волноваться.

— Надеюсь, твое недомогание прошло? — спросила тетя через дверь.

— Нет, тетушка, — Андромеда постаралась, чтобы голос звучал слабо.

— Возьми себя в руки, — скомандовала тетя, — ты должна сегодня быть в церкви. В конце концов, это просто неприлично.

— А прилично, если меня стошнит прямо Белле на шлейф? — огрызнулась Андромеда и тут же пожалела, что дала волю нервам. Сейчас тетя войдет, надает пощечин за дерзость, поймет, что Андромеда вовсе не больна.

Тетя молчала, Андромеда скрестила пальцы на удачу (Тед всегда говорил, что это помогает, а она смеялась) и затаила дыхание.

— Несносная, невоспитанная девчонка, — пробормотала тетя. — Твоя сестра выходит сегодня замуж, — продолжила она громче. — Ты просто обязана быть в церкви, слышишь!

Конечно, обязана. И будет, если все пойдет как надо. Андромеда сжала пальцы так, что ногти побелели, и постаралась, чтобы голос звучал покорно и немного жалобно:

— Я постараюсь, но меня мутит. Можно я пожелаю Белле счастья и останусь сегодня в постели? Не хочу испортить церемонию. Пожалуйста, — Андромеда не выдержала и нервно всхлипнула.

— Если ты сейчас не встанешь и не спустишься вниз, я сама волью в тебя зелье и оттащу в церковь, — пригрозила тетя.

Тихо щелкнул замок, Андромеда зажмурилась от страха, представляя, как поворачивается дверная ручка, тетя заходит и...

— Что тут происходит?

Папа! Андромеда зажмурилась еще крепче и глубже зарылась в подушки. Папа ее защитит, он любит ее больше Беллы и Нарциссы. На душе стало паршиво, когда Андромеда представила себе папино лицо после церемонии. Почему, когда сочиняешь план, о таком совсем не думаешь? Наверное, надо было выпить Умиротворяющего бальзама. Было бы плохо, но не настолько.

— Твоя дочь не желает присутствовать на свадьбе своей сестры, — отчеканила тетя. — Вот что происходит.

— Она больна, — спокойно возразил папа. — Не будь к ней такой строгой. В конце концов, вспомни себя в ее возрасте.

— Я на твою свадьбу явилась, — ехидно парировала тетя.

— И потеряла сознание прямо за праздничным столом, — так же ехидно продолжил папа и добавил уже другим, жестким тоном: — Оставь Андромеду в покое.

— Хорошо, — нарочито спокойно согласилась тетя. — А что мы скажем Треверсам, Ноттам, Лестрейнджам, в конце концов?

Тут Андромеда прикусила угол подушки, чтобы не расхохотаться. Тетю всегда интересует, что другие скажут, и что им на это ответить. Ах, Паркинсон сказала то, Кэрроу сказала это. Андромеду брала тоска от всех этих разговоров.

— Что Андромеда засиделась за книгами и потому с утра почувствовала себя дурно, — раздраженно бросил папа. — Моя дочь, — он сделал паузу, короткую, но многозначительную, — не будет падать в обморок в церкви.

— А потом ей взбредет в голову еще какая-то блажь, — фыркнула тетя. — Например, связаться с грязнокровкой или того хуже — с магглом. Вот тогда ты увидишь, что получается, если детей слишком балуют.

— Вэл, — папа говорил тихо, а это обычно предвещало серьезную семейную ссору, — пришли к Андромеде Беллу и возвращайся к своим делам.

Тетя тоже знала, что бывает, если перечить брату, и, пробормотав что-то неразборчивое, закрыла приотворенную уже дверь. Под ее ногами скрипнула ступенька. И Андромеда наконец-то перевела дыхание и расцепила пальцы.

— Выздоравливай, — тепло пожелал папа и тоже явно пошел вниз.

Андромеда зло рванула одеяло. Какая же она подлая! Глаза защипало, в горле запершило. Мысленно он сейчас вскакивала с кровати, распахивала дверь, бежала за папой, хватала за руку и, всхлипывая, признавалась во всем. Но часы тикали, папины шаги звучали все глуше. Вот прошуршал ковер, в последний раз скрипнули ступеньки, и Андромеда осталась наедине со своим планом и не вовремя проснувшейся совестью.

— Прости меня, папочка, — прошептала она и расплакалась.

Снизу долетали звуки последних приготовлений и хлопки — это появлялись и снова исчезали домовые эльфы. Андромеда вытирала слезы рукавом и жалела себя. В мечтах прощаться с домом было намного легче. От мыслей, что она больше ничего этого не увидит — ни строгих зеленых с серебристым узором штор, ни книжного шкафа со стройными рядами книг, ни любимого письменного стола, в котором заедает замок нижнего правого ящика, ни сложенных ровной стопкой пергаментов, ни безделушек на комоде — Андромеда всхлипнула еще громче. Ей захотелось взять с собой еще хоть что-то на память. Хотя бы чернильницу с гиппогрифом — папа подарил ее в честь сдачи СОВ. Андромеда поднялась и ласково погладила широко расправленные металлические крылья, гиппогриф повернул голову. Андромеде показалось, что его темные глаза смотрели на нее с укором. Это придало решимости. Она отвернулась, вытерла слезы и решительно вздернула подбородок. Она Блэк, а Блэки всегда получают все, что хотят.

Вовремя — по ступенькам снова простучали каблуки, на этот раз быстро, решительно и даже несколько нервно. Дверная ручка резко дернулась. Андромеда едва успела забраться обратно в постель. Дверь распахнулась, Беллатрикс постояла немного на пороге и влетела в комнату. В белом свадебном платье она казалась бледной как привидение.

— Ну? — вместо вопроса о самочувствии бросила она.

— Хотела тебе пожелать... — начала Андромеда, но замолчала, подбирая слова — в конце концов, сестру она тоже не скоро увидит, если увидит вообще — и медленно продолжила: — Счастья.

— Пожелала, — кивнула Белла. — И все?

— Все, — согласилась Андромеда.

Этот разговор она тоже представляла себе совсем не так. Наверное, нужно было сказать что-то еще, о любви в браке, детях, но Андромеда просто не могла пожелать сестре такого — настолько хорошо соврать у нее не получится.

— Ты рада, что выходишь замуж? — вместо этого тихо спросила она.

— Честно? Ни капли, — неожиданно просто и устало ответила Белла. — Совсем не хочу идти в эту дурацкую церковь.

— И он тебе совсем не нравится? — продолжала допытываться Андромеда с каким-то болезненным любопытством.

— Руди — хороший парень, — Белла задумчиво накручивала прядь волос на палец, — но этого мало.

— Так почему ты за него выходишь? — Андромеда даже приподнялась на подушках.

— Потому что должна, — отрезала Белла. — Потому что любовь — это для сентиментальных романов. И, уверена, Руди думает так же.

Андромеда вздохнула. Вот еще одна ниточка рвется. Или как там пишут? Белла ее точно не простит. Ничего, с ней они никогда особо не дружили. Андромеда постаралась, чтобы голос звучал достаточно жалобно:

— Слушай, не нальешь мне воды? В горле пересохло и опять мутит.

— Неженка, — фыркнула Белла, но повернулась к столику и уже почти взялась за стакан, когда Андромеда вытащила руку из-под одеяла, наставила палочку ей в спину и четко прошептала:

— Ступефай.

Белла вздрогнула и начала медленно оседать на пол. Андромеда подхватила ее Мобиликорпусом и осторожно уложила на кровать. Спящая Белла выглядела совсем не резкой, а домашней, даже уютной. Если бы она была такой всегда... Андромеда тихо встала, быстро сняла с Беллы платье, забрала палочку, переодела в свою одежду. Несколько минут она рассматривала ее прическу, запоминая, как лежит каждый локон, потом повернулась к зеркалу на стене и взмахнула палочкой.

— Копна сена после бури, — оценило первый результат зеркало.

— Помолчи, — огрызнулась Андромеда и попробовала снова.

То ли от страха, то ли от волнения, прическа получилась лишь с четвертой попытки. Четыре — ее любимое число, Андромеда решила, что это хороший знак. Она выдернула у Беллы волос, достала из ящика стола, того самого, правого нижнего, большую чашку с оборотным зельем, накрытую платком, бросила волос в него и залпом выпила до дна. Горло обожгло, правду говорят — характер Беллы изрядно приправлен перцем. Андромеда с тревогой смотрела на себя в зеркало — вроде бы ничего не происходит. Может, она ошиблась, когда варила зелье, или оно выдохлось? Но вот чуть изменился разрез глаз, плечи стали более покатыми, руки — тонкими, веки словно припухли, шея немного вытянулась, четче обозначились скулы и ключицы. Андромеда для надежности выждала минуту и быстро, но аккуратно, стараясь не помять кружева, надела подвенечное платье сестры. Прическа растрепалась, пришлось подправить. Теперь все хорошо — от Беллы не отличить.

Андромеда достала из-за комода саквояж, из ящика стола — небольшой мешочек, уменьшила саквояж, затолкала в мешочек, уменьшила и его, немного волнуясь, ровно ли лягут чары — не хватало еще, чтобы они слетели прямо в разгар церемонии. Но с чарами все было в порядке — мешочек послушно уменьшился и лег в руку, Андромеда приколола его под одну из нижних юбок. Хорошо, что свадебное платье такое пышное — мама настояла. Если бы все послушались Беллу и выбрали то, что ей понравилось — строгое, длинное, всего с одной нижней юбкой — пришлось бы поломать голову, куда все деть. Не в декольте же — бюст у Беллы скромный. А в этих складках и оборках можно спрятать парочку домовых эльфов — никто не заметит. Свою волшебную палочку она убрала в футляр из-под ожерелья, взяла палочку Беллы, на пробу подняла Левиосой перо, потом книгу, попробовала ее уменьшить — палочка слушалась. Уменьшенный футляр тоже отправился в мешочек, к саквояжу. Андромеда расправила юбки — вот теперь пора.

Она в последний раз оглянулась, прощаясь с комнатой. Старалась все запомнить — блик солнца на стекле, солнечный зайчик на полированной столешнице, мягкое свечение зеркала на стене, плавные складки на шторах, безделушки на комоде, хрустальный графин с водой и пару стаканов, забытый под стулом тапочек. Стрелки на часах снова сдвинулись — надо торопиться, зелья хватит часа на три, если она правильно рассчитала. В конце концов, всего с собой не заберешь. Андромеда вскинула голову, как Белла, получилось очень похоже, и, старательно подражая стремительной походке сестры, спустилась вниз.

Мама, папа, тетя с дядей Орионом ждали ее у самой лестницы, дядя Альфард стоял у камина, и Андромеда искоса взглянула на него, надеясь, что выражение лица у нее равнодушное и немного ироничное, как у Беллы.

— Готова? — спросил папа, протягивая ей руку.

— Да, — твердо произнесла Андромеда. Слышать себя и одновременно не себя, а Беллу было непривычно, словно во сне, когда ты — не ты, но в то же время все происходит именно с тобой, и со стороны не понять, как выглядишь.

Папа торжественно повел ее к камину. Как же Андромеде хотелось, чтобы он вот так вел ее к алтарю, именно ее, без всякого оборотного зелья! Но она молча, вскинув подбородок, шагала рядом. Сейчас она Белла, сейчас ей нужно притворяться и надеяться, что все поверят. Они торжественно встали на коврик, мама надела на нее фамильную тиару, закрепила фату, придирчиво поправила локон. Теперь Андромеда видела все через белесую дымку, словно пробиралась сквозь туман. Дядя Орион подал руку тете Вальбурге, дядя Альфард взял маму под локоть.

— Пора, — кивнула тетя, посмотрев на часы.

Папа взял Андромеду за руку, и они аппарировали в притвор церкви Святого Эдмунда. Тут венчались, крестились, отправлялись в последний путь все Блэки. Семья не признавала гражданского брака, министерское брачное свидетельство дома называли узаконенной непристойностью. Девушка из Блэков может заключить брак только в англиканской церкви. Андромеда сейчас этому радовалась — в Министерстве проверки, кто знает, сколько бы продержалось действие зелья. А вот в церкви Святого Эдмунда никто не ставит на входе проявитель воров и не требует палочку для регистрации.

Гости уже собрались, Андромеда видела их сквозь прозрачный туман фаты. Папа ободряюще сжал ее ладонь. Она вскинула голову и расправила плечи. Белла бы сделала именно так. Под медленные торжественные переливы органа они перешагнули порог. Андромеде хотелось подобрать юбки и стремглав подбежать к алтарю, но она шла ровно, плавно, почти не смотря по сторонам. Белла бы не глазела на гостей, значит, и она не будет. К тому же, ей сейчас совсем не до них — Андромеда буквально прожигала взглядом спину жениха. Черти бы взяли этот обычай, который запрещает жениху оборачиваться и смотреть на невесту, пока ее к нему не подведут. По затылку и плечам много не поймешь, не увидишь, волнуется ли, все ли идет так, как задумали. Секунды казались часами, каблуки вязли в ковровой дорожке, как в смоле, лица гостей проплывали, словно утопленники под водой, сердце колотилось, во рту пересохло. Алтарь, казалось, постоянно отодвигается, и до него никак не дойти. И наконец он будто выпрыгнул из белесого тумана. Орган замолк, и Андромеда смогла взглянуть в лицо жениху. Он ни единой черточкой не выдавал волнения, все, как и положено старшему сыну уважаемой чистокровной семьи, только глаза — его, родные, любимые глаза.

«Порядок?» — взглядом спросила она.

«Полный», — так же безмолвно ответил он.

Андромеда все же не удержалась и внимательно всмотрелась в священника. Глаза у того блестели чуть ярче, чем нужно, и смотрели вроде бы и на жениха и невесту, а вроде бы и сквозь них. Значит, и тут все в порядке, Конфундус держится. Нужно торопиться, пока чары не развеялись. Хорошо, что церемония рассчитана по минутам.

Орган зазвучал снова, гости поднялись и запели свадебный гимн. Андромеда повторяла за всеми, но не слышала своего голоса. Мелодия все тянулась и тянулась, казалось, она никогда не закончится. Андромеда все сокровища мира отдала бы за обычные часы, просто чтобы увидеть, как двигаются стрелки. Но в церквях нет часов, и потому кажется, что уже одна вечность прошла, осталось выдержать еще семь или восемь. Наконец гимн закончился, орган замолчал, священник, близоруко щурясь, шагнул к будущим супругам и остановился между двумя пюпитрами, на каждом из которых был пергамент с брачной клятвой, оформленный по всем стандартам Министерства, и стена текста с пустым местом для подписи.

— Рудольфус Лестрейндж, возьмешь ли ты эту женщину в жены, чтобы жить вместе по закону божьему в святом браке? — торжественно спросил священник. — Будешь ли ты любить ее, утешать, чтить и оберегать ее в болезни и здравии и, оставив все остальное, будешь ли хранить себя только для нее, пока вы оба будете живы?

— Буду, — твердо ответил тот.

— Беллатрикс Блэк, — обратился священник к Андромеде, — хочешь ли ты, чтобы этот человек стал твоим законным мужем, чтобы жить вместе по закону божьему в святом браке? Будешь ли ты любить его, утешать его, чтить и оберегать его в болезни и здравии? И, оставив все остальное, будешь ли хранить себя только для него, пока вы оба будете живы?

— Я, Андромеда Блэк, обещаю, — тихо, так, чтобы расслышал только жених, произнесла Андромеда, отчаянно надеясь, что папа не обратил внимания на то, что имя другое. Жаль, что нельзя оглянуться, посмотреть — удался ли обман. Секунда пролетела, ее догнала другая, папа молчал, молчала Нарцисса, держа на ладони обручальное кольцо. Андромеда ждала взрыва возмущения, а его все не было. Значит, не услышал. Не слишком ли тихо сказала? Может, священник попросит повторить клятву громче? Тогда все рухнет. Но Конфундус все еще не развеялся, и священник продолжил церемонию, как ни в чем ни бывало:

— Кто отдает эту женщину этому мужчине?

Папа, улыбаясь несколько скованно, вложил руку Андромеды в ладонь священника. Секунда, и ее уже держит за руку тот, с кем ей теперь жить до конца своих дней, пока смерть не придет за ними.

— Я, Рудольфус Лестрейндж, беру тебя, — легкая заминка, голос стал чуть тише, — Андромеду, — и снова громче, четче, увереннее, — Блэк в законные жены, чтобы с этого дня и впредь в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности... — он говорил, и Андромеда не могла отвести от него глаз, — любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас, по святому божьему закону, и им клянусь тебе.

— Я, Андромеда, — теперь уже она понизила голос почти до шепота, чтобы потом четко и громко продолжить, — Блэк, беру тебя, Рудольфус Лестрейндж, в законные мужья...

Слова клятвы отражались от сводов, эхо падало вниз, разбивалось о колонны. И с каждым словом вся ярче сияли глаза жениха. Последнее слово опустилось легко, как пушинка, священник благословил кольца, и тоненький золотой ободок обвил безымянный палец. Андромеда плотнее сжала губы, давя несвоевременный радостный смех. Еще не все, церемония не закончена. Надо подождать еще совсем немного. На колени она не опустилась, а рухнула, больно ударившись о каменный пол — не помог даже ворох нижних юбок. Священник читал молитву, и Андромеда мысленно подгоняла его — быстрее, быстрее. Чего он так тянет? Сколько же в этой молитве слов? Наконец священник соединил их правые руки и торжественно, чеканя каждое слово, произнес:

— Тех, кого соединил бог, да не разлучит никто.

Андромеда медленно, отвратительно медленно поднялась. Осталось выдержать совсем недолго. Вот чужой палочкой она ткнула в пергамент и быстро свернула его, чтобы никто не заметил в нем не то имя. Рудольфус свою подпись поставил уверенно и степенно — ему бояться нечего, не он выдает себя за другого. А то, что на самом верху пергамента вместо «Беллатрикс» вписано «Андромеда» — в это сейчас никто не будет вчитываться. Никому в голову не придет, что текст магического контракта подменят прямо перед церемонией. Хорошо родиться в семье, свихнутой на традициях. Хорошо, когда твой жених из такой же семьи. Хорошо, когда никто и подумать не может, что приличный чистокровный юноша и приличная чистокровная девушка решатся на такой наглый подлог. Сейчас Андромеда всей душой любила чистокровных волшебников за их слепую веру в церемонии, традиции, этикет и еще кучу всего.

— Так как Рудольфус и Беллатрикс... — обратился священник к гостям.

— Андромеда, — тихо поправил его Рудольфус и легко шевельнул палочкой.

Священник скосил на него сонные глаза, силясь понять, что не так, но послушно шепотом повторил:

— Андромеда, — и продолжил увереннее, сворачивая на проторенную дорожку привычных формулировок, — согласились связать себя узами брака...

Андромеда следила за священником, как рысь. Конфундус — коварное заклинание. Вдруг старик ошибется, что-то напутает, тогда надежда только на контракт. И вот наконец-то заветное «объявляю мужем и женой», шорох парадных мантий, откинутая вуаль, дрожащие пальцы в его ладони, легкий озноб и чувство, что все это сон. Нарцисса в голубом с кукольной улыбкой, счастливый и гордый папа, сдержанные поздравления, снова мягкий ворс под каблуками, разноцветные блики от витражей на блестящем полу. И долгожданный поцелуй на ступеньках церкви. Так, не отрываясь друг от друга, они и аппарировали. Неприлично? Пусть. Андромеда давно послала приличия к черту, тогда, когда влюбилась в жениха сестры. Скандально? Плевать. О скандале она перестала думать, когда впервые его поцеловала. И вот теперь она, Андромеда Лестрейндж, смотрела на маленький, немного несуразный домик, их с Руди собственный дом.

— Не дворец, но жить можно, — Руди одобрительно прищурился. — Твоя часть плана сработала, перейдем к моей. Артур и Молли на первое время помогут с хозяйством, они по соседству живут. Кстати, дом он нашел. Артур обещал пристроить меня к гоблинам взломщиком проклятий — у него там знакомства есть.

Андромеда слушала и кивала. Все складывалось так, как она и хотела. Ведь Блэки всегда получают то, что хотят.