Покажи мне море (гет)

Сэ-Бек перевязала рану на боку рукавом куртки от своего спортивного костюма, который оставила в зале. Она знала, что мятно-зеленый хлопок вскоре побагровеет, но не придала этому значения.

Союз нуля, шестерки и семерки привел ее к выигрышу — или, может быть, к выигрышу привела боль, не дававшая сомкнуть глаз, и острый нож для мяса, который Сэ-Бек сжимала в кулаке.

Сэ-Бек забыла номер этого человека — только знала, что по счету он был последним, — но помнила, как он навалился на нее и захрипел, когда она всадила нож ему под ребра. Прежде мужчины наваливались на нее так только во время секса, и от этого ее замутило сильнее, чем от стейка с кровью.

Человек пах потом и немытым телом — как и игрок, носивший очки, которого Сэ-Бек зарезала следующим. Сан-Ву, Чо Сан-Ву — кажется, так его звали; он не попытался спасти своего друга, только лежал и смотрел, как тот умирает. Сэ-Бек его не осуждала: она знала, что поступила бы так же.

Шестой раунд не состоялся. Сэ-Бек поздравили с победой и представили людям в позолоченных масках животных и дорогих костюмах; все они были заметно разочарованы, но оживились, стоило Сэ-Бек заговорить.

— Ты говоришь по-английски? — спросил ее человек в маске оленя; Сэ-Бек покачала головой и ответила:

— Just a little bit… I think.*

Она могла бы поклясться, что человек под маской улыбнулся.

— Я ошибся всего на две, мать его, цифры! — воскликнул мужчина в маске тигра, и люди в костюмах рассмеялись.

Сэ-Бек бросила взгляд на человека, который привел ее сюда; его лицо было скрыто черной полигональной маской. Человек стоял, заложив руки за спину, и молчал.

На пароме Сэ-Бек завязали глаза и усадили ее в автомобиль представительского класса — это Сэ-Бек поняла по воздуху в салоне и обивке кресел. Она была не одна: с ней в машине сидел человек в черной полигональной маске, который представился Ведущим игр.

Сэ-Бек чувствовала запах алкоголя и слышала звяканье стакана о край стеклянного штофа. От запаха тошнило.

— Ты расстроила гостей, — сказал Ведущий после продолжительного молчания. Его голос уже не был искажен устройством, встроенным в маску. — Последняя игра по традиции — самая захватывающая.

— Не только они хотят хлеба и зрелищ, — ответила она сухо.

Ведущий усмехнулся.

Некоторое время они молчали. Ведущий пил: было слышно, как он отпивает и сглатывает. Сэ-Бек облизнула потрескавшиеся губы; ее посетила малодушная мысль попросить Ведущего налить и ей, но Сэ-Бек тут же отогнала ее: она никогда никого ни о чем не просила. Если ей что-то было нужно, она брала это сама.

— Я запомнила твой голос, — сказала Сэ-Бек. — Будь бдительнее, когда имеешь дело с людьми вроде меня.

Ведущий засмеялся.

— Мне ничего не грозит, номер «067». Все давно куплено. Даже ты.

— Не называй меня так, — вдруг огрызнулась Сэ-Бек. — Меня зовут Сэ-Бек. Это мое имя. Я не скаковая лошадь и не гоночная машина — я все еще человек.

— Я бы не был так уверен, Сэ-Бек, — с улыбкой в голосе сказал Ведущий. — Ты убивала. Мало того, за всю историю Игр ты — второй игрок, из-за которого шестая игра не состоялась.

Сэ-Бек стиснула зубы.

— Какой номер был у тебя? — спросила она резко.

— Что?

Повисло молчание. Последний раз такую тишину Сэ-Бек слышала, только когда расправилась с Сан-Ву: она сидела на ступенях в пустом зале, измазанная чужой кровью, и ждала, пока прибудут солдаты.

— Почему ты спросила номер, а не имя?

— Потому что у тебя больше нет имени, — сказала Сэ-Бек.

*

Сэ-Бек пила здесь уже третий день. Здешний хозяин знал ее и до игр, и она поначалу удивилась, когда он поздоровался с ней как ни в чем не бывало — не так встречают человека, вернувшегося из преисподней, — но несколько стопок спустя ей стало наплевать.

Она пила шот за шотом и не пьянела. Обеспокоенный хозяин подошел к ней и попытался разговорить, но вскоре оставил ее в покое. Пару раз к ней подсаживались мужчины, но что-то в невидящем взгляде Сэ-Бек заставляло каждого из них стушевываться, умолкать и вставать.

Кроме одного.

— Ты можешь позволить себе большее, если хочешь спиться красиво.

Сэ-Бек узнала его скорее по рукам, чем по голосу. Это раззадоривало, и она злилась. Она не хотела чувствовать — она была мертва.

— Что еще, черт возьми? — сказала она, глядя исподлобья.

Ведущий оказался худощавым человеком с изможденным лицом. Будь он помоложе, а Сэ-Бек — падка на парней, она даже назвала бы его привлекательным.

— Что тебе надо? — повторила Сэ-Бек тверже.

— Мне надо напомнить тебе, что у тебя есть брат и мать, — сказал Ведущий. — Не повторяй моих ошибок — не забывай, что ты еще кому-то нужна.

— Не лезь в мою жизнь, лучше позаботься о своей, — буркнула Сэ-Бек.

— Я потерял и брата, и мать, признав себя чудовищем, — сказал Ведущий.

Сэ-Бек ждала, что он скажет что-то еще, но тот только подозвал официанта.

*

На Играх Сэ-Бек никогда бы и не подумала, что будет прогуливаться по ночному Сеулу с человеком, заправлявшим бойней, если выживет — а теперь она и Ведущий, пожелавший оставить свое имя в секрете, шли по пустынной улице, попивая растворимый кофе из пластиковых стаканчиков.

Оба они молчали; Сэ-Бек чувствовала себя скованной, от Ведущего же исходила аура уверенности.

— Я не могу забыть Джи-Ен, — вдруг сказала Сэ-Бек.

Зачем? Почему она это сказала? Она не чувствовала к Ведущему и капли доверия, но ей, наверное, просто нужно было выговориться. Поговорить с тем, кто в курсе, с тем, кто старше и опытнее.

У Сэ-Бек не было отца — не искала она его и в этом странном человеке, имени которого даже не знала, но одно оставалось прежним: у нее никого не было. Подох даже чертов Док-Су, на чьих харчах она когда-то жила — что говорить об остальных?

Но все же что-то дернуло ее за язык.

— Назови номер, — сказал Ведущий спокойно.

— Двести сорок.

— Надо же, ты даже запомнила его, — голос Ведущего не изменился, но Сэ-Бек почувствовала в нем легкую усмешку. Это задевало.

Внезапно бок прошило болью; Сэ-Бек скорчилась и выронила стаканчик с кофе.

Она понятия не имела, когда последний раз приходила на перевязку, но помнила, как осматривавший ее врач пытался выяснить, как крупный осколок стекла пропорол ей бок; еще немного — и Сэ-Бек бы начала угрожать врачу инструментом, украденным из медицинского лотка.

А еще она заметила, что Ведущий был ранен в плечо. Заметила, но ничего не сказала.

Ведущий стоял в отдалении и смотрел на нее с прохладным интересом. Когда она наконец разогнулась и убедилась, что все в порядке, он услужливо протянул ей свой стаканчик.

*

— Как звали твоего брата?

Мрачное лицо Ведущего стало еще мрачнее.

— Это не имеет значения, — ответил он сухо.

— Что ты с ним сделал?

— Это тебя не касается, номер «067».

— Тебя же касается моя жизнь, — Сэ-Бек пьяно засмеялась и толкнула его локтем. Она чувствовала себя беспечной студенткой, а Ведущего — своим преподавателем. Она никогда не училась в университете — не было ни денег, ни возможности, ни желания. — А с матерью что?

— Умерла, пока меня не было.

— Ты узнал это от брата?

Ведущий вдруг повернулся к ней и посмотрел так, что Сэ-Бек умолкла, а хмельной дурман будто порывом ветра выдуло из ее головы — так смотрела она сама. Этот взгляд был исполнен боли и раздражения.

Сэ-Бек стушевалась и уставилась на свои колени. Ей было стыдно за то, что она проявила себя… как малолетка. Она никогда прежде не вела себя так; она начала зарабатывать еще в двенадцать, убиралась, возилась с братом, пока другие девочки играли с подругами. У Сэ-Бек не было детства не только потому, что она провела его по ту сторону границы.

Что-то подсказывало Сэ-Бек, что и у Ведущего — тоже. Она даже сомневалась, что у этого человека вообще было что-то похожее на жизнь.

Но у Ведущего больше не было брата. А у Сэ-Бек — был.

*

— Учись распределять деньги.

— Не притворяйся моим отцом. Я слышала достаточно нотаций, — привычно огрызнулась Сэ-Бек, но злости не почувствовала.

До приюта оставалось совсем немного. От мысли о встрече с Чхолем на глаза Сэ-Бек невольно наворачивались слезы.

Чхоль не должен был видеть, как она плачет. Никто не должен был, и Сэ-Бек терпела, — но Ин-Хо никак не хотел оставлять ее одну.

— Оставь меня, — сказала Сэ-Бек дрожащим голосом. — Ты помог мне — теперь иди.

— Даже не поблагодаришь? — сказал Ин-Хо с ощутимой улыбкой.

Сэ-Бек осознала, что стоит к нему спиной — так она стояла, когда солдат в розовом комбинезоне приставил пистолет к виску Джи-Ен.

Джи-Ен очень понравилась бы Чхолю. И маме.

Сэ-Бек зажмурилась, и горячие слезы потекли по ее лицу.

— Думаю, больше не увидимся, — сказал Ин-Хо.

— Можешь идти. Но сначала покажи мне море, — вдруг сказала Сэ-Бек. — Мне и брату.

И повернула к Ин-Хо покрасневшее, заплаканное лицо.

Примечания:

* Совсем чуть-чуть (англ.)