Сладость (гет)

Проклятая энергия прямо по курсу. Слабая. Излучает агрессию. Не более, чем надоедливая мошкара, которую можно сдуть одним взмахом руки прежде, чем открыть глаза. По коже пробежался ветерок, немного прохладный, ощутимо ночной, а вместе с ним и его свежий запах. Фон из звуков вперемешку с незнакомыми обрушился на голову и, наверное, вызвал бы в ней дикую боль, будь она еще способна ее воспринимать. Одним словом — тело. Живая плоть, подвластная контролю. Твердо устоять на ногах, правда, получилось не с первого раза, однако поймать равновесие удалось раньше. И одежда, странная и непривычная наощупь верхняя часть. Сквозь закрытые веки просочился яркий свет, и все четыре глаза открылись впервые за тысячу лет. Вместо кромешной тьмы перед ними предстал лунный свет, с непривычки броский, и сам его источник на бескрайнем полотне. Широкая улыбка незнакомой мимикой расползлась на лице, а из груди вырвался чужой смех. Энергия вместе с ним разнеслась по телу с такой скоростью, что уверенно встать на ограждение крыши с раскинутыми руками уже не составило труда — приспосабливаемость к новым условиям была уникальной.

— Как прекрасно быть живым! Ну, где здесь жен…

Толстовка ярко-лимонного цвета едва успела разорваться на куски, когда проклятие, захватившее тело, сквозь кошачий концерт всевозможных ощущений прочувствовало что-то неладное. Верхняя одежда показалась ему слишком тесной, но он никак не ожидал увидеть под ней женскую грудь и, главное, диковинный элемент одежды, поддерживающий ее. Наверное, как и разинувший рот уже сам не зная отчего Фушигуро.

Так и начался живой кошмар Итадори Юдзи под названием Сукуна Ремен.

— Поправка: Великий Сукуна Ремен.

— Ты можешь оставить меня в покое хотя бы в моей голове?

Юдзи еще не успела подняться с кровати и толком открыть глаза, как проклятое недоразумение не просто вмешалось в попытку вспомнить не самый приятный сон, но и доблестно вставить свое слово. Спасибо и на маленькой вставке вместо того потока слов, который лился из проклятого духа еще неделю назад, стоило девушке вернуть контроль над своим телом. Щеки мгновенно вспыхнули румянцем, когда она вспомнила, в каком виде ей пришлось предстать перед новыми однокурсником и учителем.

— Да брось, сладость моя, у тебя есть на что посмотреть.

— Заткнись! — ладонь рефлекторно впечаталась в собственную щеку, откуда вещал выросший рот, и теперь краснота наросла не только от стыда. — Это все из-за тебя…

А лицу все-таки было больно. Итадори негодующе потерла его, словно получила пощечину от кого-то другого, а на тыльной стороне ладони тем временем образовался глаз, лукаво изогнувшись.

Прошла неделя с тех пор, как Юдзи пришлось похоронить единственного близкого ей человека и в тот же вечер стать сосудом самого могущественного проклятия за последнюю тысячу лет, благодаря чему поступить в Токийскую Столичную Техническую Школу Магии, при выговаривании которой была возможность сломать язык. Полный отстой. Нет, не обучение. Учитель Годжо был очень даже забавным, да и с Нобарой они неплохо начали ладить, хотя на установление контакта и ушло время и несколько перепалок, которые мигом решились во время шопинга и знатной обжираловки в одной из токийских кафешек. Что касается Мегуми… то он просто Мегуми, и ничего с этим не поделать. Отстой же заключался в том, что моменты мирной жизни и обучение портило…

— Послушай, принцесса. Мы с тобой не с того начали.

…это.

Красивое девичье тело, талия, светло-каштановые волосы, которые Юдзи обычно собирала в хвост, вместе с торчащей челкой и большие карие глаза. И весь вид теперь портила даже не столько дополнительная пара вечно прикрытых глаз, сколько еще один в комплекте с не замолкающим ртом, которые дуэтом так любили появляться на ее щеке во время утренних процедур.

— Я тебя не слушаю.

Собранные в высокий хвост волосы открывали вид на прекрасные черты лица, аккуратный нос, в меру выразительные скулы. Мини-лицу Сукуны едва хватило времени, чтобы успеть оторваться от любования — зеркала отныне были завешаны простынями после пары пикантных комплиментов со стороны проклятия, поэтому шанс выпадал нечасто — и переместиться на предплечье девушки раньше, чем теплая вода коснется его.

— Какая ты недотрога. А я всего лишь хотел подружиться.

— Подружиться?! — нетипично мощные для пятнадцатилетней девушки ладони впились в края раковины. — Тогда зачем вчера ты так подставил меня перед учителем Годжо?!

— Не подставил, а выставил тебя в хорошем свете.

— Облапав его зад моей рукой?!

— Можешь быть уверена, теперь ты его любимица.

Брови и глаза подрагивали от сдающих нервов и все-таки щечки налились краской. Господи, какой же стыд. Годжо всего лишь хотел объяснить ее ошибки на примере техники Мегуми, и пока он рассказывал, рука сама потянулась к пикантному месту. О, эти долгие секунды пристального непонимающего взгляда друг на друга. Учитель даже не дернулся, а Юдзи пришлось объясняться и позже вовсе уйти с тренировки пораньше. С полнейшим позором и гоготом Двуликого прямо под ухом.

— Ладно! А как ты объяснишь вмешивания в мои телефонные разговоры?!

— Я делаю тебе одолжение, сладость, — глаза и рот образовались на щеке, когда юная леди вышла из водоопасной зоны для маленького лица. — Избавил от позора казаться перед подругами единственной одинокой женщиной в компании.

— И теперь Нобара думает, что я занимаюсь непотребствами со взрослым мужчиной!

— Пусть завидует.

О да, эта зависть заставляет Кугисаки каждый раз начинать разговор с «можно к тебе сегодня заглянуть или нужно занять очередь?» или «надеюсь, никто тебе спать не мешал». Как бы она не сболтнула это недоразумение никому. Хотя с советами Ремена по внешнему виду Юдзи скоро и без сплетен у всех вокруг появятся смутные сомнения. Видите ли, пару пуговок он захотел расстегнуть, пока она не видит. Так лучше, знаете ли. Конечно, когда вся грудь почти нараспашку, чего б не лучше-то.

— А Панду ты вчера зачем укусил, а?!

— А нечего обжиматься с другими, когда я рядом есть для этого. Всегда!

— Да у тебя даже тела нет, доисторический ты извращенец!

Шкала стрессоустойчивости в очередной раз треснула, и Юдзи машинально кинула в стену первое попавшееся — учебник по математике. А лучше бы Сукуну за шиворот. Вмятины на стенах уже не получалось прикрывать ни плакатами, ни календарями, ни даже пустыми листами бумаги. Но, наверное, уж лучше пусть пострадает комната, чем собственная рука, которую порой Юдзи не просто хочется прихлопнуть дверью, а именно это и делается. И вилка в ней была, а как-то раз туда грозился попасть один из гвоздей Нобары, в комплекте с молотком.

— Ты даже не представляешь, что я сейчас с тобой сделаю…

— Только давай понежнее, ладно? Я еще не отошел от вчерашнего.

— СУКУНА! — Юдзи упала лицом в подушку.

Вставить свои пять копеек, пока она слушала музыку в наушниках перед сном, и заставить ее поверить в то, что у нее начались галлюцинации на нервной почве — еще полнейшая фигня. Потому что, пожалуй, ничто не сравнится с постаныванием в их общем сознании и облизыванием ее тела еще позже, когда сон накрыл девушку с головой. Бедняжка от таких ласк проснулась и спросонья не сразу сообразила, что происходит. Вовремя взяла себя в руки, в самом буквальном смысле, чтобы эти самые руки не ползали как тараканы по ней. Под партой на уроках такое, к слову, случается частенько, и как только не приходится надувать щеки и терпеть, чтобы ничего не упустить из материала.

— Как же ты меня бесишь. Ты самое отвратительное, мерзкое и похотливое проклятие…

— Знаешь, какой это заезженный комплимент, тигренок мой?

Это не закончится никогда…