l’amitié amoureuse (джен)

Драко думал, что у него с Грейнджер никогда не будет ничего общего. Чистокровный и магглорожденая, слизеринец и гриффиндорка, пожиратель смерти и героиня войны, школьный учитель и политик… Но черт побери! У них обоих были просто мега-тупые бойфренды-авроры, которые постоянно калечились, попадали в Мунго, неделями были при смерти, а потом как дебилы улыбались, в тысячный раз обещали, что больше не полезут никуда без поддержки, и как-то так получилось, что Драко стал выпивать с Грейнджер в баре по пятницам.

Бар был даже не волшебный, самый что ни на есть маггловский, и когда Грейнджер привела его туда в первый раз, Драко даже не мог самостоятельно расплатиться, что почти было ударом по его гордости, если бы магглы не пользовались этими странными пиликающими картами для оплаты покупок! Грейнджер тогда полное право имела высмеять его, но она только мягко улыбнулась, поправила постоянно выбивающиеся из пучка непослушные волосы и сказала: «Сегодня за мой счет, Малфой. Считай это уловкой, чтобы выпить с тобой на следующей неделе».

И они выпили. Выпили, когда Гарри темным заклинанием безвозвратно оторвало мизинец на ноге (это был любимый мизинец Драко!), и когда Рон подвергся нападению бешеного взрывопотама, и когда Гарри провалился в то озеро с воинственно настроенными русалками, и когда Рону… И даже когда повода не было, они все равно пришли в бар, чтобы пожаловаться на работу и обсудить новый номер «Рунологического вестника», потому что вестник был слишком сложной книгой для Рона или Гарри, или для любого из их друзей.

И когда Гермиона (уже давно не Грейнджер) сказала бармену, что будет вишневый сок вместо виски, именно Драко (такое красивое имя и не означает «злокозненный») был первым, кто узнал.

— Ты же будешь крестным? — сказала она раньше, чем сообщила Рону, что тот будет отцом.

Конечно, Драко согласился. Потому что он не мог ей отказать.

И Малфой никогда в жизни такого ни для кого не делал (даже для Гарри!), но он обошел с ней все маггловские и волшебные магазины в Лондоне, чтобы выбрать идеальную кроватку. А еще разрисовал стену детской у Уизли волшебными красками, потому что Рон обязательно нарисовал бы что-то оранжевое, а Гермионе не хватало воображения (Поттеру по части художеств вообще никто не доверял).

А она помогла ему выбрать кольцо и полночи убеждала в том, что Гарри, конечно же, скажет «Да», а если не скажет, Гермиона все еще хорошо помнит «оппуньо». Гарри сказал «да». Не из-за Гермионы, но Драко бы никогда не решился на такой шаг, как брак с Гарри Поттером, если бы не ее поддержка.

И хотя на свадьбе полагалось два шафера, у Драко была Гермиона (а у Гарри, конечно, Рон). Она организовала все идеально, и Драко не представлял, сколько мужества ей пришлось проявить, чтобы не подпустить к делу Нарциссу Малфой с ее «у Малфоев не может быть меньше пяти сотен гостей, Драко!»

Драко был уверен, что у него с Грейнджер никогда не будет ничего общего. И возможно, у Малфоя и Грэйнджер так и было, но у Драко Поттера и Гермионы Уизли были мега-тупые мужья-авроры и они сами друг у друга.