Перепрошивка (джен)

— …Только попробуй! Я за себя не отвечаю! — прохрипел Гэвин чужим, будто простуженным голосом. Охранник, накрепко зажатый локтевым захватом, сипел что-то в ответ. Второй устало пялился на эту картину. А затем, досадливо выдохнув, поднёс запястье к лицу и буркнул пару слов.

Неизвестно откуда на заснеженной площади нарисовались две высоченные фигуры. Приблизившись вплотную, они мгновенно скрутили брыкающегося детектива. Заложника в пылу драки пришлось выпустить, и тут же подошедший охранник больно зажал какую-то точку за ухом, после чего мир предательски погас.

* * *

…Фея, лысая и толстозадая, подозрительно смахивала на начальника Департамента. Гэвин замер в своём потертом кресле, наблюдая, как её грузная фигура лёгкой танцующей походкой перемещается от стола к столу.

Обтянутая розовым купальником со стразами, фея поражала воображение пышной пачкой, будто спертой у балерины. В руках у нее была самая настоящая волшебная палочка толщиной с хорошее такое запястье и да, совсем без блёсток. И без цветных ленточек и звёздочек на верхушке. Гэвин всегда подозревал, что похожую палку кэп держит в ящике стола на случай важных переговоров.

Сейчас орудие, слава макаронам, использовалось по прямому назначению. Вжух — и Коннор с обалдевшим видом ощупывает висок, с которого исчез диод. Взмах — и Коллинз выпрямляется без усилий, явно радуясь тому, что спина, наконец, перестала болеть. Хэнк обзаводится новыми шумоподавляющими наушниками (да, Коннор, иди читай нотации кофеварке), Тина расплывается в сладчайшей улыбке, прочитав смс, состоящее на 146% из сердечек и смайликов, а Крис с трепетом и неверием во взгляде рассматривает свежеподписанное заявление на отпуск.

— А чего хочешь ты, Гэвин? — томно прошептала фея, протиснувшись наконец к его столу. Сердце так бешено стучало в груди, что, казалось, ещё немного, и случится инфаркт всего Рида.

В офисе стояла глухая ватная тишина. От феи удушающе несло перегаром и чем-то подозрительно-химозным, до тошноты знакомым и надоевшим.

Гэвина передёрнуло: по пояснице, а затем и по спине, пронесся табун мурашек — здоровенных таких, откормленных. Фея не отставала, пыхтя над самым ухом, и волшебная дубинка (читай “палочка”) угрожающе постукивала по столешнице. Рид на всякий случай слегка подобрался для прыжка в сторону.

— Ну? — поторопили его. — Что тормозим? Желание озвучивать будем?

— Э-э-э… — снова дохну́ло перегаром, и Рид поморщился. — Пачку мятных леденцов. Можно?

В ответ фыркнули так громко, что слышно было, наверное, в самой дальней допросной. А потом фея заржала и уронила палочку:

— Ты дурак?

Ах, так? Дурак, значит? Сердце ëкнуло, сжалось от обиды, и Гэвин оглянулся: кажется, никто в офисе не слышал этих слов. И, знаете, даже если бы слышал…

— Тогда хочу ещё сто желаний! — выпалил он как можно быстрее.

— А в жбан?

— Э!

— Не читери и загадывай нормально, — прошипела фея, поглядывая на часы. В свете потолочных ламп её блестящая лысина напоминала шар для боулинга. — Умник тут нашёлся, поглядите!

Гэвин расстроенно выдохнул и прекратил мысленно составлять список желаний. Пришлось остановиться где-то между бесплатным буррито и повышением до капитана.

В голове, как назло, было пусто и глухо. Рид украдкой огляделся в поисках идей, но они, падлы, не спешили выскакивать из-за угла и показываться во всей красе.

Хэнк в своих замечательных наушниках залипал в монитор, Коннор куда-то смылся, Крис и Тина испарились, кажется, ещё вчера, а Коллинз на радостях выдал что-то про спортзал и готовился теперь как минимум к Олимпиаде.

Перед Гэвином карающим квадратом светился портал в ад: монитор с пустой формой отчёта по очередному висяку. Документ скалился окошками таблиц и жаждал быть заполненным вопреки желанию, а точнее, нежеланию детектива над ним работать. Собственно, так же, как и над десятком других. Таких же занудных, длинных и мерзких, какими только могут быть отчеты.

Эх, вот бы он мог одним касанием расправляться с любой бумаженцией и силой мысли отправлять её на подпись капитану… А потом идти домой и всю ночь смотреть кинцо, или шататься по барам, знакомясь со всеми встречными-поперечными. И больше никогда не нуждаться в сне, забыть о промокших ногах, о простудах, мозолях и отбитых после драки кулаках…

Идея зародилась в области загривка, пробежалась по хребту вкрадчивым аллюром и, взъерошив волосы на затылке, заставила Гэвина взволнованно выпрямиться. Фея в ответ на это выжидающе подняла кустистые брови.

Неужели… неужели ему реально выпал шанс осуществить то самое?..

Мысль защекотала горло, прыгнула на язык и скороговоркой выпорхнула наружу. И, стоило только Риду озвучить желаемое, как фея, сверкнув золотым зубом, аккуратно жбонькнула его в лоб концом палочки.

Ослепительная вспышка озарила пространство, и спустя мгновение офис поглотила тьма.

* * *

Открыл глаза Гэвин почему-то совсем не там, где вырубился. И совсем не тогда, когда собирался. Чёртова фея с её волшебной дубинкой явно совершила какое-то непотребство: смех ее до сих пор гулким эхом раздавался в памяти.

Рид зажмурился, а потом сердито потер глаза: поле зрения затянули какие-то противные строчки. Они то исчезали, то снова появлялись и принимались надоедливо мигать, перемещаясь поперёк цветных окошек и целого каскада табличек. Гэвин пригляделся и смог разобрать самую крупную — на ней обозначалось время суток, сегодняшняя дата, температура, влажность воздуха и ещё несколько цифр.

Повертев головой, он сперва обалдел от того, насколько хорошо всë видно. Сквозь пелену данных глаза чётко различали мелкий текст объявлений на стенде у самой двери, битый пиксель на циферблате электронных часов под самым потолком и даже крошки от печенья у стола Коллинза, что упустил робот-уборщик.

Нихрена себе! Рид торопливо взглянул на собственные руки — да, ни царапин, ни памятного ожога на запястье. Ладони у́же прежних, пальцы тоньше. Рука потянулась к лицу — шрама тоже как не бывало, абсолютно гладкая переносица!

Черт возьми, и правда сбылось! Ай да фея, три отпуска ей за воротник!

Сердце заколотилось бешеным ритмом, и Рид вздрогнул. Ритм… был слишком медленным для его состояния. Или… или это уже никакое не сердце?

Так. Стоп. Если у него теперь нет сердца и, кажется, лёгких, то, укуси его медуза, чего ещё может не быть? На горизонте замаячили отголоски нихеровой такой паники. Истерично вспыхнуло окошко с оповещением о подскочившем уровне стресса.

Решительно вскочив на ноги, Гэвин двинулся в сторону ближайшей уборной. Походка стала как будто чужой: поменялся то ли вес, то ли центр тяжести, то ли все сразу. Мельтешение данных перед глазами и всё никак не исчезающий противный запах поначалу отвлекали, но всё это отошло на второй план, стоило только толкнуть нужную дверь.

Из зеркала на него уставился пришибленного вида андроид. Диод на виске, кукольно-прилизанная стрижка, стандартное облачение: что-то среднее между формой патрульного и прикидом детектива.

— GR710, значит, — прошептал Рид, заметив нашивку в отражении.

Кончиками пальцев он провёл по блестящей пластинке, дотронулся до форменной ткани — отвратно жёсткой, и как только в ней ходят? — а затем перевёл взгляд от груди ниже, к животу. Болотно-зеленая куртка едва прикрывала пояс, а задницу противно обтягивали того же мерзотного цвета узкие брюки. С ужасно, мать её, тугой пуговицей.

Вопрос, как говорится, встал мгновенно. И повис высшим приоритетом прямо поверх всевозможных данных. Никакой другой вопрос по важности ему и в подметки не годился.

Справившись с уродской застежкой, Рид дрожащими руками оттянул пояс брюк, а затем и резинку трусов. И мысленно выдохнул, когда обнаружил полную комплектацию.

— Ладно, Киберлайф, — проворчал он, для верности проверив дважды, — на этот раз живи.

Что бы он сделал, недосчитавшись компонентов, он так и не решил: скрипнувшая за спиной дверь заставила вздрогнуть и скрыться в ближайшей кабинке.

— И где он? — спросил знакомый голос. Коннор, ну конечно. Кого ещё можно встретить в таком замечательном месте?

— Точно сюда шёл, — ответил Хэнк. — Я видел. Шкерится опять по углам, ведро помойное.

— Его зовут Гэвин, лейтенант. И, знаете, так нельзя. Вы… Ну, вот.

Судя по разочарованию в голосе восьмисотого, Андерсон научился быстро надевать свои спасительные наушники. Быстрее, чем лекция успевала развернуться на полную катушку.

Через минуту они, тихо переговариваясь, вышли, и Рид порадовался, что искали его не особо тщательно. Может, прикинулись слепыми, а может, не слишком хотели находить. В любом случае, оба варианта казалась неплохими.

Немного выждав, Гэвин вывалился из кабинки, оглядел пустой коридор и задался вопросом — а что, собственно, теперь делать?

В ответ на это система с готовностью выкатила список задач. Что ж, справиться с работой теперь точно удастся в сто раз быстрее, а свободное время он уж найдёт, на что потратить.

Например, было бы неплохо разобраться кое с кем, кто очень опрометчиво позволял себе распускать руки в архиве. Теперь у жестянки преимуществ не было, и Гэвинов стальной кулак уже предвкушал долгожданную встречу с одной наглой мордой. Осталось только найти место, где не будет свидетелей и камер.

И тогда это Рождество станет определённо лучшим за последние годы!

* * *

— И о чем ты хотел поговорить? — скучающе протянул Коннор, напрочь игнорируя своё положение. Будто ему было плевать, что его приперли к стенке с явным намерением начистить табло. — Моя смена окончена, давай быстрей.

— Быстро только кошки рожают, — оскалился Рид, с удовлетворением отмечая подскочивший уровень стресса противника. — А у меня к тебе имеется ряд вопросов…

Они застыли у самой стойки регистрации, пустующей по случаю окончания смены. Камеры, захватывая входные двери и коридор, оставляли мёртвую зону как раз там, где Гэвин выцепил засранца. Выцепил и крепко держал за ворот пиджака.

Коннор и виду не подавал, что что-то не так: стоял неподвижно, расслабленно, чуть склонив голову, и едва заметно кривил губы в улыбке. Улыбку эту хотелось размазать по надменной роже.

— Как твой куратор, Гэ-эвин, — заметил он, противно растягивая слоги и не меняя тона, — я хотел бы сказать, что ты не слишком разумно себя ведешь.

— Как… кто, нахрен?

— Капитан назначил меня следить за тобой, как за новеньким, и с твоей стороны немного странно на меня нападать.

От его равнодушного холодного голоса становилось не по себе: будто с автоответчиком общаешься. Коннор явно не собирался проявлять участие и даже делать вид, что поручение ему интересно.

— И с чего это кэп взял, что мне нужен куратор? — проворчал Гэвин, с неохотой разжимая кулак и выпуская скользкую ткань.

Коннор тут же принялся поправлять чёртов воротничок.

— У вашей серии несовершенная система социальной адаптации, — нахмурился он, на всякий случай делая шаг в сторону. — Лагает часто…

Смерив Рида настороженным взглядом, он, подумав, прищурился:

— И повышенный уровень агрессии. Который стоит контролировать поминутно.

Кому именно полагается его контролировать, он, конечно, не уточнил. Зато отойти успел довольно далеко, почти к самым дверям в офис, и глазищами сверкал теперь оттуда.

— Хочешь сказать, что я какой-то багованный?! — крикнул Гэвин вдогонку, но Коннор уже скрылся, проворно развернувшись на пятках.

Рид мог бы поклясться, что услышал, как тот совсем по-человечески выругался. Научился, видимо, у своего любимого лейтенанта. Адаптировался, скотина пластиковая.

* * *

За ежедневными заботами и бесконечно удлиняющимся списком заданий Гэвин вскоре думать забыл и о Конноре, и об этом разговоре. Как-то не до размышлений, когда с утра тебя ждёт пара десятков выездов, облизывание трёхсот с лишним улик, а затем написание ста миллионов отчётов, за себя и за того парня.

Раньше он и представить себе не мог, сколько рутинной работы как нефиг делать сваливают на андроидов. И что пункт в трудовом договоре, гласящий о "содействии и помощи человеку", мог быть так подло вывернут, что андроид по-прежнему фактически не мог сопротивляться приказам. И если когда-то Гэвин сам охотно скидывал на ближайшее «ведро» всё что только можно, то сейчас манера коллег делать так же неимоверно бесила.

В первые пару дней после исполнения желания Рид ещё надеялся по-быстрому завершить рабочие дела и заняться чем поинтереснее… К концу недели от подобных мыслей не осталось и следа. И попробуй возрази — начальство следит за тобой в точности, как и раньше, если не внимательней. Нещадно пинает за косяки и недоработки.

За первую же неделю Гэвин умудрился схлопотать два штрафных дежурства, одно — за пререкание с Коннором, второе — …за то же самое. Но ни о чëм не жалел.

Вообще, сраться с восьмисотым стало особенно забавным. Рида как никогда захватил азарт — шутки про жестянок по понятным причинам стали неактуальными, и хотелось найти что-то новенькое, блестяще-доставучее, чтобы заставить невозмутимого выпендрëжника понервничать. И поглядеть, кто тут крутой, а кто, Киберлайф его задери, багованная консерва.

Наблюдая за Коннором и его напарником, Рид не мог отвлечься от вполне определённой мысли… И ни на секунду не задумался, прежде, чем её озвучить.

Но Коннор и ухом не повёл в ответ на довольно грязный намëк.

— Твои замечания о лейтенанте Андерсоне крайне нелепы, 710, — невозмутимо отозвался он, сохраняя однородно-голубой цвет диода.

— Ты хотел сказать, о "папочке"?

— Я позиционирую себя по отношению к лейтенанту в качестве друга и подчиненного. В силу отсутствия между нами родственных связей, твои сентенции…

— Бля-я-я, завёлся, — Гэвин закатил оптические блоки так далеко, что, походу, разглядел собственные микросхемы. — Зануда сраный…

Коннор скучающе зевнул и пропал по своим делам, а Гэвин вычеркнул очередную шутейку из длинного списка подъёбов. Хм, если вопросы о сожительстве с Андерсоном не прокатили, может, стоит раскрутить тему наличия некоторых проблем, хех, в кое-какой области?

Где-то на задворках того, что люди называли сознанием, замаячило призрачное подобие совести. Робко намекая, что Гэвину пора бы прикрутить фонтан, да и в целом стоит придерживаться неких приличий в общении… Но Рид на него забил. Потому что, блин, так хотел. Потому что чёртов засранец заслуживал мести, чего бы это ни стоило самому Гэвину.

* * *

Шли часы, пролетали дни. Мерзкие замечания не прокатывали, шуточки ниже пояса оставались неоцененными. Как и комментарии по поводу роста и метода забора анализов (слава шестеренкам, серии 710 забыли встроить лабораторию, зато прикрутили длинный язык).

Надежда на победу таяла с каждой сменой, но Гэвин не относил себя к тем, кто легко сдаётся. Почти забыв о работе, выполняя только самые крупные и серьёзные поручения, он каждую свободную минуту уделял не-такому-уж-и-новому хобби — доставал Коннора.

Раз уж помахаться кулаками не вышло, за архив хотелось отплатить хотя бы словами. Уж за чем-за чем, а за ними Рид никогда в карман не лез.

Коннор время от времени порывался поговорить спокойно, но затем, сталкиваясь с очередным шквалом тупых подколов, отступал. И разочарование на его лице Гэвин легко принимал за поражение, даже не допуская других вариантов. Впрочем, довольно скоро оказалось, что очень зря.

* * *

В одно прекрасное утро, когда детектив чуял, что уже идёт к успеху, в кабинет Фаулера проследовали пара типов с чёрными чемоданчиками.

Собственно, если бы не пристальные взгляды всего отдела (на типов и на него самого), Рид на них и внимания бы не обратил. Мало ли кто шарится по капитанском кабинетам. Тот ещё проходной двор.

— Что, сегодня один? Задолбал ты своего лейтенанта, душнила, а? — как раз докапывался он до Коннора, который в кои-то веки болтался без Андерсона.

И вот тут, прямо, блять, в этот самый момент, случились два события, одно охренительней другого. Рид только и успел, что моргнуть и подобрать челюсть.

Во-первых, Коннор покосился на пустующее место напротив, и диод его наконец-то замигал жëлтым (ага, значит и тебя можно достать, невозмутимый ты гондон!).

Во-вторых, обзор собственного видеозахвата затянула алая полоса приказа тащить свою жопу (а также остальные запчасти) к капитану. Немедленно.

Что Гэвин и поспешил сделать.

Последнее, что он видел до того, как захлопнуть дверь, был ярко-жёлтый бешено мерцавший диод Коннора и его затравленный, почти виноватый взгляд.

* * *

— ...Что? — прошелестел Рид, не узнавая свой голос. Ноги, как чужие, сами шагнули назад. Верить услышанному не хотелось. — Но… но почему?

— Тебе же всё объяснили! — устало вздохнул Фаулер. На этот раз на нём не было розового купальника, пышной пачки и лаковых туфель, зато имелся весьма замученный вид, синяки под глазами и тонкая папка с документами в пухлых пальцах. — Ты недостаточно эффективен, держать тебя в участке экономически невыгодно. Так что, — он сдержанно зевнул, — удачи на перепрошивке, или как её там. Бывай, семьсот десятый.

— Почему… почему меня не предупредили, что я как-то не так работаю? — возмутился Рид. — Если этот мониторинг, как вы говорите, проходит каждый месяц?

— Судя по отчётам вашего куратора, им неоднократно были предприняты попытки сообщить вам… — начал тип в чёрном.

— Ах, были? Попытки?!

— ...сообщить, что ваш личный рейтинг среди андроидов в участке является крайне низким, а уровень социальной адаптации не дотягивает до нижней границы нормы…

— Границы?! Откуда мне было знать, где эти границы?! Как… — Рид чувствовал, что ёще немного, и он позорно запаникует, — как вы можете так поступать?! А где же время на адаптацию? Развитие социального модуля?

Парочка типов, у которых чёрными были не только чемоданчики, но и, собственно, форма одежды (и, наверное, их мёртвые, пропахшие нафталином души), торопливо переглянулась и поднялась на ноги, подцепив свои чемоданчики с логотипом Киберлайф. Капитан кивнул на дверь, мол, пора бы и честь знать.

— Мы действуем согласно регламенту. А своё время на адаптацию и поднятие рейтинга вы потратили, пререкаясь с куратором, — попенял ему один из типов. А затем протянул бланк: — Подпишите здесь и здесь.

— П-подождите… а поправки? Разве я не имею права отказаться? — схватился Гэвин за последнюю тонкую соломинку. Черт, совсем недавно сам угорал над кофеварками, которых по закону приравняли к людям, а теперь уже не смешно. — Я — свободный гражданин, и вы не можете!.. — внезапная мысль вспыхнула в системе, как молния: — Мы должны как-то договориться!

— Серия GR710 считается экспериментальной и в настоящий момент дорабатывается. Как только ваша система достигнет удовлетворительного уровня стабильности и позволит вам эффективно выполнять миссии, вы получите права, — неохотно пояснили в ответ, полностью игнорируя жалкие попытки выкрутиться.

— Сопротивляться не советуем, это может плохо кончиться.

Часы над головой недвусмысленно мигали алыми цифрами, с каждой секундой приближая окончание его… жизни? Функционирования?Существования…

Ощущение вставшего в горле комка было почти человеческим. Проходя мимо офиса, Рид кинул торопливый взгляд на коллег — теперь уже бывших, но все они отвернулись. Будто он стал невидимым или уже ушёл, исчез, растворился в череде безликих Киберлайфовских коридоров.

Только Коннор всё еще пялился с нескрываемым ужасом, и на немой вопрос в глазах Рида отрицательно покачал головой. Нет, не выручит. В сотрудничестве отказано. Система подобными задачами не располагает. Короче говоря, можешь идти примерно туда, куда сам любишь всех посылать.

— Так что со мной будет? — спросил Гэвин уже в машине, по дороге в башню. — Что за перепрошивка?

В зеркало заднего обзора был виден собственный алый диод на виске и один из охранников, состроивший крайне недовольную рожу. Второй, сидящий на пассажирском месте, досадливо цыкнул и обернулся:

— Вспомни, месяц назад мы забрали патрульного, как его там… Рейнольд? Малкольм?

— И… что?

— Он вернулся?

Гэвин напряг шестеренки и понял, что нет. В отделе не было патрульных с такими именами. Раньше он и не задумывался, кого как зовут, но теперь система автоматически отмечала и запоминала имена, номера, серии и молды всех встречных поперечных.

Понимая, что дальше спрашивать бесполезно, а сопротивляться чревато, Рид осторожно подергал ручку дверцы. Та, зараза, не поддавалась. Запрос на соединение с замком отозвался глухой стеной.

Ужас пополам с оцепенением сковывал корпус, заставлял опускать руки, и в тишине салона стало слышно, как надсадно в собственном корпусе гудит тириумный насос.

— Заблокирована, можешь не проверять, — не оборачиваясь, бросил один из охранников. — Замок механический, даже такой, как ты, не взломает.

Машина замедлила ход, и в окошко стала видна просторная площадь с фонтаном, по ту сторону которой возвышалась кукурузина башни Киберлайф. И Рид с содроганием понял, что всё, кранты. Доигрался, допизделся. Назад дороги нет, сам себе похерил все пути к отступлению.

Обидно было до жути, прям до зубовного скрежета. Социальный модуль завершил свою работу и погасил плашки советов и вариантов действий. Последним высветилось мелкое окошко со стандартной прощальной фразой и пожеланием какой-то там сраной удачи.

Рид мысленно плюнул в сторону подобных табличек и, не подавая виду, послушно выбрался на заснеженные плиты.

Что ж, посмотрим, кто отправится на перепрошивку, а кто ещё поборется за свою жизнь!

Время замерло, каждая секунда растянулась до бесконечности.

Раз — машина, вспенив снег, унеслась прочь. Два — ладони в карманах, скрипнув, сжались в кулаки.

Три — и Гэвин бросился на одного из охранников, хватая его за горло:

— Вы выправите мне нужные документы, по которым со мной будет всё нормально, и отпу́стите! — крикнул он второму сопровождающему. У того в глазах не было и тени страха. — Иначе я придушу твоего приятеля! Приступай!

— Вы поступаете неразумно, семьсот десятый…

— Ты меня услышал!

Охранник знакомым жестом потянулся к поясу. Что у него там — пистолет, шокер? Гэвину было плевать:

— …Только попробуй! Я за себя не отвечаю!

Когда охранник всё же вызвал подмогу, и эта самая подмога влегкую скрутила Рида, тот даже вскрикнуть не успел.

Мир погас, затянутый белым маревом, и наступила тишина.

* * *

Мерное пиликанье раздавалось всё громче и громче и, наконец, слилось с целой серией звуков: шуршанием машин за окнами, скрипом шагов по снежному полотну, дребезжанием тележки в коридоре, хлопаньем дверьми и приглушёнными разговорами. Слов было не разобрать, но Гэвин и не особо вслушивался.

Сознание копошилось испуганным воробьëм, застрявшим в ловушке. Не понимая, что происходит, где он, и который сейчас день, Гэвин проморгался и судорожно огляделся в поисках подсказок. Полностью белая комната с одним квадратным окном и потолочным светильником подсказками не изобиловала. Это Киберлайф? Его уже разобрали по винтикам и собираются выкинуть на помойку? Или что они там делают с багованными вёдрами?..

Ладно, если он всё ещё хочет сбежать, нужно действовать осторожно и разумно…

Вначале он отметил, что лежит на широкой кровати с чуть приподнятой спинкой. Попытавшись пошевелиться, обнаружил, что собственные запястья намертво примотаны широкими ремнями к прикроватной решётке. Руки уже начинали затекать, а ног он вообще не чувствовал.

— …Ч-что? З-зачем это? — закашлялся он, и справа, у окна, что-то зашевелилось. Через пару секунд прямой обзор затянула до боли знакомая рожа.

— Коннор?

— Наконец-то очнулся, — отозвался тот с каким-то странно знакомым выражением на лице. Кажется, Гэвин такое недавно видел… Точно, в офисе, когда его пластиковую тушку забирали на «перепрошивку».

Вопросы ядовитой пеной пузырились внутри, затягивая мысли пеленой паники.

— Я ног не чувствую… — пробормотал Гэвин.

— «Буба, у тебя их нет», — бросил Коннор с изрядной долей сарказма.

— Нам пришлось их отрезать, — добавила фея, внезапно появившись в дверях.

— Как... Как отрезать?! — только и смог выдавить Гэвин, отчаянно вырывая руки из ремней. Черт, отсюда определённо пора сваливать! — Отвяжи меня, ты… — зарычал он, когда Коннор опасливо отодвинулся.

Фея приблизилась: Рид заметил у неё в руках шприц. Игла больно проткнула вену на сгибе локтя, и через минуту фея исчезла, а вместо неё у кровати стоял старый знакомый врач. Тот самый, что уже сто раз латал покоцанную после очередного провала тушку детектива.

— Ну, пришёл в себя? — усмехнулся он. — И что последнее ты помнишь?

Рид уже открыл рот, чтобы рассказать о волшебной палочке, фее, диоде на собственном виске, списках заданий и грозящей перепрошивке, но вовремя спохватился.

Запястья болели немилосердно, так, как могли болеть только нормальные, мясные запястья. Ноги потихоньку обретали чувствительность, и вместе с ней накатывало сильнейшее желание отлить. В голове шаг за шагом прояснялось, и смутные догадки одна за другой выползали на поверхность. Вместе с чувством всепоглощающей, бесконечной радости. Его... Черт возьми, его «перепрошивка» отменяется!

— Я… кажется, в меня стреляли, — неуверенно буркнул Гэвин, мечтая, чтобы врач наконец отвязал его и свалил в туман. — На операции. Мы должны были накрыть лабораторию…

Память возвращалась рваными фрагментами: вот Андерсен оборачивается, что-то кричит, Гэвин отвечает, выстрелы, резкая боль в животе, плече; Коннор крепко держит за плечи, шипит на ухо, тянет в сторону дороги, откуда слышится вой сирены… Грохот каталки, запах спирта, мерное пиликанье и темнота.

— Отлично. Значит, скоро придёшь в норму, — оценил врач его невнятный ответ. Задал ещё пару вопросов, посветил в глаза фонариком и ушёл, хлопнув дверью.

— Я должен был прикрывать вас с Хэнком, — с горечью в голосе протянул Коннор. Диод на виске тревожно пожелтел. — Но не вышло.

— Так вот откуда этот виноватый вид… — эхом отозвался Рид. Значит… значит, вот почему эта самая рожа мерещилась ему в той, другой жизни, где его сделали андроидом. Или не в жизни? В бреду? Можно ли в состоянии бреда прожить целую неделю, или даже больше? От мутных размышлений его отвлекла внезапная мысль: — Что с Андерсоном?

— Жив, цел, — уклонился Коннор.

— Фух, — дышать стало легче. — Ладно, развязывай меня давай.

— Не думаю, что это хорошая…

— Блять, я не железный! У меня руки сейчас отвалятся, и мне отлить надо! Не будь скотиной!

Коннор сжалился и быстро распутал ремни. Гэвин, матерясь и постанывая от облегчения, растер запястья и попытался встать. И непременно загремел бы оземь, не подхвати его Коннор и не закинь руку на свои жестяные плечи.

С трудом доковыляв до туалета и обратно, он устало плюхнулся на кровать, пытаясь унять головокружение.

— Вас, детектив, зацепило тремя выстрелами, — зачем-то принялся рассказывать Коннор, будто бы опасаясь, что Гэвин снова начнёт ругаться. А может, и буйствовать, не зря же его привязали. — Вы плохо переносите наркоз.

— Ага, понял уже.

На улице успело стемнеть, и карниз над окном неожиданно расцвëл крошечными пёстрыми огоньками гирлянды. Точно, Рождество же! Время чудес и исполнения, мать их, желаний. Да чтоб он ещё раз… Нет, ни за что!

Гэвин пялился на лампочки, пытаясь запомнить очерёдность мигавших оттенков, а потом, потерев глаза, повернулся к собеседнику.

Диод Коннора светился не хуже китайской гирлянды, и это мельтешение начинало охренительно раздражать.

— А что ты тут, кстати, делаешь? — спохватился Рид, вспомнив, что он вообще-то терпеть не может этот диод, равно как и остальные запчасти жестяного зануды. — Разве ты не должен украшать ёлку со своим любимым Хэнком?

— Проведать пришёл, — отбился Коннор. Соврал, однозначно, видно было по паническому всполоху диода. И по тому, как он запоздало отвернулся, пытаясь скрыть огорчение.

— Скоро меня выпишут? Эй, а ну отвечай!

— Не знаю. Не скоро…

— Давай так: если поможешь сбежать, я тебе всё прощу. Даже архив. А тебе не надо будет здесь торчать и чувствовать себя виноватым. Как тебе?

По роже Коннора трудно было сказать, насколько его привлекало подобное предложение, но Рид видел, ясно видел, что оно просто замечательное. Считай, на миллион. Оставаться в больнице, да ещё и на праздники, не хотелось никому.

И раз за ним больше никто не припëрся, и торчит тут один этот пластиковый болван, который и другом-то ему не был… Что ж, обойдемся и тем, что есть.

— Где моя одежда?

— Сейчас принесу.

* * *

— Так что там лейтенант? Опять забухал? — не мог унять любопытство Рид. Лифт ехал практически неслышно, Коннор без усилий тащил на себе незатыкающегося детектива. — И ты из-за этого распереживался? Или у вас любовь и вы расстались?

Кабина замедлилась, двери разъехались в стороны, и при выходе в холл Гэвин чуть не рухнул: его будто случайно почти отпустили. Ах ты, мстительная скотина!

Рид с огромным трудом добрался до скамеек в вестибюле и вытянул непослушные ноги. Наверное, стоило подождать, когда они нормально заработают, но уже похрен. Не возвращаться же, в самом деле. Да и в палате было не так весело стебаться над Коннором, белые стены не добавляли энтузиазма. А сейчас очень даже подходящий момент — бросить детектива одного Коннору совесть не позволит, и ни уйти, ни ответить не выйдет. Ха-ха, попался, умник жестяной.

— Мои отношения с лейтенантом не выходят за рамки…

— Да-да… Слышал уже. Ты друг и подчинённый. Я пошутил, блять, не психуй.

Коннор слегка завис, наверняка думая, что Рид мысли читает. Усевшись рядом, он прищурился и вообще принял самый ехидный вид из всех возможных. Гэвин вдруг понял, что и сам попал. Капитально так.

— Про какую перепрошивку вы орали, детектив? И зачем вырывались так, что пришлось вас привязать?

— А-а-а, черт… это охренеть какая долгая история.

— Или вы рассказываете, или я сообщаю главврачу, что вы сбежали.

Нет, посмотрите, он откровенно ржал! Он, грёбаный андроид, просто угорал над бедным подстреленным человеком!

Но, как ни крути, в палату не хотелось, и Гэвин принялся рассказывать.

—...и они сказали, что я неэффективен. А что, вас правда на доработку отравляют, если вы тупите?

— Нет, конечно. Мы изначально само совершенство, в отличие от вас, — фыркнул Коннор, поднимаясь и протягивая руку. — Пойдёмте уже.

— Отвезешь меня домой?

— К лейтенанту.

— Какого хрена?

— Такого, — Коннор посмотрел на него, как на идиота. Автоматические двери приглашающе разъехались, и в помещение ворвался ледяной ветер. Заблудившиеся снежинки опускались на тёплый пол и быстро таяли, не оставляя следа. — Врач сказал не оставлять вас одного.

— Так ты договорился, что ли?! Вот…

— А вы думали, я действительно позволю вам нарушить режим?

— Душнила!

— Безответственный кожаный мешок!

— Жестяной говнюк!

— Всем расскажу, как вы стали андроидом и всё просрали!

Беззлобно переругиваясь, они наконец уселись в машину, и Рид моментально запустил лапы в бардачок в поисках вкусняшек: Андерсон всегда хранил запасы сладкого в своей тачке.

Коннор притих, сосредоточившись на дороге, и диод его снова окрасился жёлтым. Больничная парковка осталась позади, в машине было уютно и свежо. Молчание становилось напряжным и начинало давить на уши.

— Так что там с Андерсоном? — не выдержал Рид, решив, что сейчас не время прикидываться, будто ему совсем наплевать на бывшего друга и наставника.

— Его образ жизни… — неохотно отозвался Коннор, — оставляет желать лучшего.

Ну да, считай, угадал. Впрочем, что тут угадывать? Неловко пожав здоровым, незабинтованным плечом, Рид покосился на себя в зеркало заднего обзора: небритая бледная морда, мешки под глазами, шрам этот проклятущий. Хочешь не хочешь, а вспомнишь весь прошедший месяц, никаких поблажек от матушки природы. И всё же… всё же лучше так. Живым, неразобранным на запчасти быть довольно неплохо.

— Ты это, — сдавленно проговорил он, отгоняя мысль, что с таким таблом только советы давать, — если прям волнуешься за Хэнка, поговори с ним нормально.

— Нормально?

— Ага. Скажи, вот как сейчас, мне, что переживаешь там… То-сë. Говори о том, что чувствуешь, а не то, что диктует твоя сраная программа. А то ты своими киберлекциями и мёртвого добьешь, — продолжая выкидывать всё из бардачка, проворчал Рид. — Слышь? Знаю я, как ты обычно…

— И что вы знаете?

— Что даже в моих глюках ты умудрился его достать! Надо подкинуть ему идею с наушниками.

Коннор недоверчиво хмыкнул, но через минуту диод его окрасился насыщенным синим. До дома оставалось пара кварталов.

Под монотонное шуршание шин Гэвин успел вырубиться: всё-таки рановато он решил свинтить из больницы. Разбудил его осторожный толчок в плечо, и он вскинулся, опять испугавшись неизвестно чего. После пережитого детективу казалось, что он теперь ещё долго будет шарахаться от любой ерунды.

Хэнк успел украсить дом к Рождеству, и сейчас тот выглядел гораздо веселее обычного, весь обвешанный длинными гирляндами, блестящими лентами и с рождественским венком на двери.

Гэвин проковылял по расчищенной садовой дорожке и остановился у самого крыльца. В голове было пусто и тихо, будто кто веником прошёлся. Свежевыпавший снег застелил двор нетронутым белым покрывалом. Плечо болело, кончики пальцев и уши дико мёрзли, но Рид всё стоял и стоял, не в силах сдвинуться с места. Фантомным всполохом мелькнуло перед глазами уведомление о снизившемся уровне стресса.

Город, украшенный к Рождеству, переливался неоном и бесконечными цветными огоньками. В больничном холле приглушили свет, и робот-уборщик не сразу заметил забытую на скамейке игрушечную волшебную палочку. Наверное, какой-то ребёнок заигрался и потерял.

Аккуратно подняв находку, служащий зачем-то включил подсветку на острие палочки, оставил её на стойке ресепшена и скрылся в темноте коридора.

~fin~