Судьба главной злодейки (гет)

Шэнь Юань читала новеллу «Путь гордого бессмертного демона» и прекрасно знала, что конец у её главного злодея, Шэнь Цинцю, только один: смерть, тем временем как у главного героя, Ло Бинхэ, будет целый гарем из прекрасных дам.

Шэнь Юань читала эту новеллу наверное не столько из-за интереса, сколько из-за надежды узнать, как автор закроет все сюжетные дыры, потому что кому будет интересно в течение сотни глав наблюдать за тем, как одна женщина прерывает беременность другой, а затем они грызутся, но их битву останавливает главный герой, весь такой принц на белом коне? Хотя в случае Ло Бинхэ — демонический король на мече Синьмо. А затем это повторяется вновь и вновь до скончания веков. Шэнь Юань уже честно проклинала Самолёта, который уж слишком сильно стреляет в небеса.

Однако новелла закончилась, а сюжетные дыры остались. Девушка так и не узнала предысторию главного злодея, не узнала об отце главного героя, не узнала о куче других вещей, что её неимоверно расстраивало.

Новелла «Путь гордого бессмертного демона» была литературкой так себе, учитывая тот факт, что в конечном итоге всё просто скатилось в гарем, который сама Шэнь Юань недолюбливала. Она считала, что истинная любовь должна быть крепкой и связывать два сердца, а не сотню. Иначе в чём смысл этой любви?

Но что-то поменялось в тот самый момент, когда сама Шэнь Юань попала в тело Шэнь Цинцю, который почему-то оказался девушкой. Вернее, в этой версии он изначально был девушкой, из-за чего Шэнь Юань долго не могла понять, что происходит. Она попала в главную злодейку, которая должна быть мужиком? Почему? За что? Где она так согрешила?

И если с попаданчеством Шэнь Юань довольно быстро смирилась, так как читала и смотрела порядка тысячи одинаковых работ про героев-попаданцев, то со своей судьбой — нет. Теперь, как у девушки и главного злодея, у неё было только два пути: либо умереть, либо стать одной из цветков бесконечного гарема Ло Бинхэ.

Ни того, ни другого она не желала.

Шэнь Юань и так умерла в своём родном мире, и переживать это вновь не хотелось. А что касается гарема… Опять же, нет ничего унизительнее, чем быть его частью.

«Интересно, а можно ли просто остаться самым лучшим в мире учителем, без всяких любовных линий и прочих пристрастий современных новелл?» — подумала она, обмахиваясь веером и глядя на готовящего завтрак Ло Бинхэ.

Тот, заметив внимание со стороны учителя, резко выпрямил спину. В его глазах засверкали искры, а щёки покраснели. Он выглядел настолько счастливым из-за того, что Шэнь Цинцю обратила на него внимание, что девушка невольно подумала о том, что этот будущий повелитель демонов слишком уж похож на какого-нибудь щеночка.

— Вы хорошо спали, учитель? — спросил он, поклонившись.

В ответ немногословная Шэнь Цинцю неопределённо хмыкнула: не говорить же ученику о том, что она опять видела кошмар, в котором тот превращает её в человеческую палку.

Тот Ло Бинхэ, который жил на страницах романа, так сильно отличался от того, который готовил ей завтрак, что Шэнь Цинцю не могла поверить, что хорошее отношение одного-единственного человека может так сильно изменить кого-то, превратив кровожадного тирана в мальчика на побегушках.

Шэнь Цинцю с каждым днём понимала всё лучше, что теперь ей предназначена судьба в гареме. Сперва Ло Бинхэ начал готовить ей вкуснейшую еду каждое утро, хотя для своих пассий он это делал только в исключительных случаях, затем слушался каждого её приказа, каким бы глупым или сложным он ни был, затем стал ревнив, когда она посвящала много времени остальным своим ученикам, и в конце концов не переставал краснеть, когда кидал на неё короткие взгляды из-под ресниц, думая, что учитель не замечает.

Шэнь Цинцю стоически игнорировала подобные проявления симпатии, делая вид, что слепа к ним. По идее, это должно было оттолкнуть Ло Бинхэ, заставить его думать, что у него нет и шанса, и в конечном счёте он должен был прекратить все свои потуги, однако почему-то всё случилось с точностью до наоборот.

«Дурацкий мальчишка, что ж ты никак не успокоишься», — мысленно рычала Шэнь Цинцю, прикрывая нижнюю часть лица веером. Ло Бинхэ решил убрать постель учителя после того, как она проснулась, и это было… странно. Он всё больше и больше вторгался в её личное пространство, наполняя его своим присутствием и делая дни без него какими-то скучными и одинокими.

Шэнь Цинцю и сама чувствовала, как сдаёт позиции, когда позволяла себе потрепать мальчишку (хотя какой мальчишка, семнадцать лет недавно исполнилось! Да он уже одного с ней роста!) по голове и потаскать его за щёку. Те у Ло Бинхэ были мягенькими и приятными на ощупь. А ещё он так забавно смущался, терпя все издевательства учителя, что Шэнь Цинцю еле сдерживалась от смешка, но порой позволяла мягкой улыбке проскользнуть на своих устах.

— У каждого из нас своя судьба и своё будущее, — говорила она ему, морально готовя к Бездне, в которую должна была самостоятельно столкнуть. План у Шэнь Цинцю был заранее готов, и заключался в том, что они, как ни странно, всего-навсего должны были поговорить. — Наша судьба решается в тот момент, когда наши родители встречаются. Если твои родители демоны, то быть тебе демоном, а коли они люди — то быть тебе человеком. Но помни, что ты сам можешь изменить свою судьбу. Если тебя толкнули — вставай, если сломали руку — стисни зубы и борись дальше, если твоему любимому человеку грозит опасность — защищай его.

Ло Бинхэ смотрел на неё, как на сошедшее с небес божество: открыв рот и отпечатав в своей памяти каждое слово.

— Этому ученику далеко до мудрости учителя, — благоговейным тоном произнёс он.

— Этот учитель пусть и мудр, но и он порой ошибается, — ответила ему Шэнь Цинцю. — Помни, что этот учитель никогда не желал тебе зла. Всё, что он делал, было направлено на твоё обучение и преодоление тобою трудностей. Только пережив большую утрату, ты сможешь стать великим человеком.

Она была уверена: этот урок оставил свой оттиск глубоко в сердце Ло Бинхэ. А потому, сталкивая его в Бездну, Шэнь Цинцю повторяла свои слова, обещая, что обязательно дождётся его.

Это было похоже на какую-то сопливую мелодраму, на очередную главу от Самолёта, Пронзающего Небеса, но Шэнь Цинцю точно знала: не столкни она Ло Бинхэ в Бездну, они бы оба умерли. Не скажи она ему на прощание напутствий и не пообещай встречу, Ло Бинхэ убил бы её собственными руками.

И лишь после этого Шэнь Цинцю поняла, насколько выражение «что имеем — не храним, потерявши — плачем» правдиво. Она знала, что Ло Бинхэ вернётся к ней через какое-то время, что он вновь станет её учеником, и она вновь будет давать ему по лбу веером, однако же без него стало как-то… одиноко. Больше никто не готовил ей вкуснейшие завтраки и не маячил на периферии. Никто внезапно не хватал её за руку и, заливаясь краской, не шептал о том, какая же она красивая.

Живя с надеждами о скорой встрече, Шэнь Цинцю смирилась с отведённой ей ролью пассии главного героя, но с чем она точно не смирилась — так это с идеей гарема. Если уж ей суждено быть с Ло Бинхэ, то она будет, но только по своим правилам, а не по правилам Шан Цинхуа.

— Если человек кого-то любит, то он любит всем сердцем, без остатка. Нет такого, что он будет делить любовь между двумя, тремя или более людьми, — наставляла она, когда спустя три года вытянувшийся ещё больше Ло Бинхэ вернулся из Бездны. — Если ты говоришь кому-то, что любишь его, то не может быть такого, что у тебя на стороне завалялась ещё парочка запасных вариантов, и их ты тоже любишь.

— Так вот, почему учитель всегда с большим презрением в голосе говорил о гаремах императоров, — понял Ло Бинхэ.

— Гаремы императоров не более, чем поприще для политических игр, но ты прав. Для женщины нет судьбы ужаснее, чем оказаться частью чьего-то гарема.

Ло Бинхэ тогда кивнул, и Шэнь Цинцю поняла, что ученик усвоил урок.

Она не особо удивилась, когда Ло Бинхэ полез к ней с объятиями в первый раз, и даже когда он поцеловал её после долгой (аж в целый месяц) разлуки — тоже. Шэнь Цинцю позволяла ему подобные фривольности, но не отвечала на них, пытаясь игнорировать тот факт, что от подобных проявлений любви со стороны ученика её собственное сердце становится подобно забившейся в клетке птице, что желает вырваться на свободу.

Как учитель, Шэнь Цинцю никогда не должна была выбирать себе любимчиков, о чём она и сообщила Ло Бинхэ, лёжа головой у него на коленях и приказав не двигаться до тех пор, пока она не проснётся. То было очередное наказание за очередную глупость: даже после Бездны её ученик оставался ревнивым и конфликтным, скалясь на приближающихся к Шэнь Цинцю воспитанников.

Но правда в том, что Ло Бинхэ был для неё даже больше, чем просто любимчик. Она слышала и слухи, ходившие о них в народе, и «Сожаления горы Чунь», после прослушивания которых хотелось рвать, метать и убивать, и шепотки от собственных учеников за спиной.

Ло Бинхэ, конечно же, стремился оградить её от подобных сплетен, чтобы учитель ни в коем случае даже не подозревала об их существовании, но Шэнь Цинцю была далеко не глупой, да и ученики больно громко перешёптываются.

«Зато хоть не в гареме», — мысленно вздыхала она, глядя на то, как Ша Хуалин сладко улыбалась Ло Бинхэ. Тому дела до демонессы не было, куда важнее ему было получить долгожданную похвалу от учителя.

Шэнь Цинцю уже говорила, что Ло Бинхэ слишком уж напоминал ей преданного щенка, который постоянно ищет снисхождения у своего хозяина?

Она прикрыла веером самодовольную улыбку и отвернулась от ученика. Тот, восприняв поведение учителя как-то по-своему, мгновенно позабыл о Ша Хуалин, прогоняя её взмахом руки, и бросился вслед за Шэнь Цинцю.

— Вы же знаете, что я люблю только вас, — произнёс Ло Бинхэ с какой-то грустью в голосе, оправдываясь.

Шэнь Цинцю подняла изящную бровь: неужели её ученик решил, что она заревновала? Забавно.

Резко обернувшись к нему, Шэнь Цинцю сложила веер и легонько ударила им по лбу Ло Бинхэ. Тот поражённо замер, разглядывая улыбку на лице всегда хладнокровного учителя.

— Благородные мужи не кричат о своих чувствах направо и налево, — ответила она, вновь поворачиваясь к нему спиной. А затем, помолчав с секунду, добавила: — Но этот учитель будет рад ответить на чувства своего ученика.

В следующее мгновение Ло Бинхэ вполне ожидаемо сгрёб Шэнь Цинцю в крепкие объятия, сцепляя руки у неё на талии и утыкаясь носом в тёмную макушку. Девушка глубоко вздохнула, понимая, что в ближайший час на неё выльют всю глубину чужих чувств.

Но, сказать по правде, она была даже не против. В объятиях Бинхэ было достаточно тепло, чтобы простоять так ещё часок-другой. Тем более, что теперь ей не грозили ни гарем главного героя, ни смерть.